Наивный художник

Артур Сканнерсман купил особняк в горах прямо над Антибом. Он также снимал дом в Санта‑Барбаре. Еще он обзавелся яхтой в Ницце, и эта яхта так ни разу не вышла из бухты в море. Сканнерсман устраивал шикарные вечеринки в Лондоне, Париже и Нью‑Йорке. Он пожертвовал университету Оксфорда два миллиона долларов на устройство нового института искусств, который должны были возвести на месте Рэдклиффской больницы. Свой гардероб он обновлял каждый день.

Артур Сканнерсман был повсюду. Нет такого места, где не мелькало бы его лицо. Подруг у него было великое множество. С каждой из них Сканнерсман обращался хорошо, но как‑то небрежно. Его нисколько не интересовал их внутренний мир. Ходили слухи, что иногда он спал между очередной своей пассией и ее сыном. Душок скандала лишь подогревал к нему всеобщий интерес.

Артур Сканнерсман был художником века. Он прославился еще в стенах Оксфорда. Его картины и рисунки продавались за огромные деньги. Его работы для кино и балетных постановок оплачивались чрезвычайно щедро. Темы его творений были самыми разнообразными. Казалось, нет ничего такого, что было бы неподвластно его кисти. Имя Сканнерсмана было у всех на устах.

Его друзья замечали, что иногда Сканнерсман исчезал сразу на несколько недель, не давая о себе знать. После долгого отсутствия Артур возвращался с новыми работами – набросками, макетами, портретами… По возвращении в общество он обычно устраивал вечеринку. На ней появлялись все, кто имел удовольствие принадлежать к кругу друзей и знакомых знаменитого художника. Сам Артур обожал на таких вечеринках петь. Иногда он импровизировал – пел песни, которые рождались прямо в момент исполнения. Присутствующие приходили в восторг и умиление. Музыкальные номера таких мероприятий записывались, а затем выпускались на дисках. Раскупались они просто молниеносно. Каким же чародеем от искусства он был!

Разумеется, Сканнерсман был человеком разносторонним. Поразительно разнообразны формы искусства, которыми он очаровывал весь мир. Блистающий, роскошный, богатый мир, очарованный и плененный Сканнерсманом. Все, что связано с его именем, имело небывалый успех без каких‑либо существенных усилий с его стороны.

Так было до момента, пока один влиятельный критик не раскритиковал разносторонность Сканнерсмана, назвав ее беспочвенной, безродной, не имеющей национальных корней. После этого Артур бесследно исчез. Репортеры всего мира клятвенно пообещали отыскать его, однако слова своего так и не сдержали.

Им и в голову не приходило обратить свои взоры на крошечный норвежский городок в двадцати милях к югу от Осло. Местечко это называлось Дикстад. Дом, который Сканнерсман купил там, был самым обычным домом, расположенным на обычной улице напротив здания почты.

В доме Сканнерсмана жила также и домоправительница, ее звали Беа Бьёрклунд. Беа была типичной норвежской крестьянкой. Она никогда в жизни не слышала об Артуре Сканнерсмане, зато прекрасно разбиралась в ловле макрели.

Беа имела самую заурядную внешность, отличалась спокойствием и склонностью к полноте. Свои светлые волосы она заплетала в косы и укладывала в корону, напоминавшую декоративные колосья, которыми украшают каравай хлеба. У нее были хорошие здоровые зубы и голубые глаза. Беа обстирывала Сканнерсмана, готовила ему пищу и убирала в комнатах, а через два месяца уступила его просьбе, распустила косы и легла с ним в постель.

Беа настояла на том, чтобы они занялись любовью в миссионерской позе. Она быстро и спокойно достигла оргазма. Они стали жить строгой, размеренной и ничем не примечательной жизнью. Оксфорд никогда не всплывал в их разговорах. Сканнерсман ничего не делал. Иногда он отправлялся на прогулку, однако от дома сильно не удалялся, доходил лишь до старого каменного моста и тут же возвращался обратно. Он не принимал наркотиков и не пил, как раньше, хотя Беа иногда и уговаривала его вечером, перед тем как отправиться в постель, пропустить вместе с ней рюмку аквавита – норвежской картофельной водки.

Время от времени они отправлялись на ее стареньком «форде» к морю, где ловили макрель в водах глубокого и неспокойного Северного моря. Беа показала Артуру, как правильно забрасывать удочку. Вскоре ион научился ловить макрель, однако с уловом домоправительницы сравняться так и не смог.

Он ничего не рисовал. В Дикстаде не было красок.

Когда наступило Рождество, Артур отправился в большой городской универмаг, расположенный рядом с домом, и купил Беа кружевное французское белье. Беа отправилась в тот же городской универмаг и купила Скан‑нерсману деревянную коробку с масляными красками и набором кистей.

Он с удивлением открыл ее.

– Почему ты решила купить мне это?

Беа улыбнулась, отчего на щеках ее появились симпатичные ямочки.

– Я подумала, что тебе, наверное, захочется заняться рисованием в свободное время. Как‑то раз я видела по телевизору одного художника, и он был очень похож на тебя. Говорили, будто он очень известный.

– А что теперь о нем говорят?

– Может, и ты станешь таким же известным, как он, если, конечно, постараешься. Ты ведь научился ловить макрель. – Беа рассмеялась, обнажив в улыбке свои красивые зубы и здоровые десны.

Артур поцеловал ее и попросил примерить кружевное белье, он с удовольствием полюбуется обновкой.

На двенадцатый день Рождества он решил взяться за краски и кисть. В качестве натуры Артура особенно заинтересовал один угол довольно тесной гостиной его нынешнего дома. Там находилась полка с несколькими книгами, прислоненными к массивной керамической вазе, старое кресло фиолетовой расцветки с лежащей на нем красной подушечкой и маленькое окно, выходившее на крошечный огородик возле дома, где выращивалась в основном капуста. Артур неторопливо приступил к рисованию. Прикосновение кисти к холсту казалось ему непривычным, он отвык от этого занятия. Беа молча, без каких‑либо комментариев наблюдала за его работой.

Не оборачиваясь, он через плечо спросил ее, повторив свой прежний вопрос:

– Что надоумило тебя купить мне краски? Она улыбнулась и ответила:

– Соседи считают, что это грешно, когда люди живут вместе и не вступают в брак. Поэтому я сделала из тебя художника. С художником все можно. Чего ожидать от людей искусства? Такое у нас не осуждают.

Артур встал и поцеловал ее в сочные алые губы. Когда он закончил работу, – Беа отнеслась к его творению скептически.

– Красиво. Но не совсем похоже на настоящие вещи.

– А зачем рисовать так, чтобы получалось точное сходство с настоящими вещами?

На следующий день он нарисовал тот же угол комнаты. Беа восприняла картину с прежней долей скептицизма.

Сканнерсман удивился. Он раз за разом рисовал все тот же угол гостиной, но так и не смог всецело угодить ей.

Когда он завершил свой сотый по счету холст, Беа нежно поцеловала его, предположив, что Артур отказался от дальнейших попыток нарисовать комнату так, как надо.

– Тебе никогда не удастся…

Но Артур Сканнерсман почувствовал, что начинает входить во вкус.

Date: 2015-12-13; view: 477; Нарушение авторских прав