Денис. 1987 год

Денис проснулся от крика, разорвавшего тишину ночи. И тут же услышал, как хлопнула входная дверь.

Он поискал глазами сестру, но ее нигде не было. Тогда он встал и босиком побежал в комнату отчима.

Александр Макарович – а это он разбудил мальчика – уже не орал, только постанывал, держась за сердце. Сквозь пальцы сочилась кровь. Рядом с ним на постели лежал нож.

– Ну, чего стоишь? – увидев Дениса, рявкнул он. – Беги, звони в милицию! – Но тут же передумал: – Нет, обожди, пока не звони.

Он понимал – его хотели убить. И не кто иной, как Настя, его неблагодарная приемная дочь. И убила бы, если бы была посильнее и половчее.

Вот почему она молчала, не заявила в милицию, не обвинила его в изнасиловании, шантаже. Она собиралась отомстить ему сама. Приговорила к смерти. И чуть было не привела приговор в исполнение.

Сука!

Но он не убит – он жив! Так стоит ли ставить в известность своих коллег в милиции, искать несостоявшуюся убийцу? Какой в этом смысл?

Ведь если он найдет девчонку, чтобы наказать, то не будет ли при этом наказан сам? Что, если поверят ей, не ему? А скорее всего, так и будет.

Нет, лучше замять эту историю. Не выносить сор из избы, им же самим и опоганенной. Тем более рана, кажется, совсем пустяковая, заживет как на собаке.

– Отец, что случилось? – робко спросил Денис.

– Меня хотели убить... Может, урка какой пробрался в дом... Ты же знаешь, с кем мне приходится работать...

Зажимая рану рукой, Александр Макарович встал с кровати, побрел в ванную. Там в шкафчике была аптечка.

– А где Настя? – спросил мальчик, следуя за ним.

– А что, разве ее нет дома?

– Нет!

– Может, ее похитили? – предположил отчим. – Ну, ничего, я ее разыщу. Я же милиционер как‑никак. Не забывай об этом... Только никому ничего не рассказывай. Рот на замок, понял?

* * *

Найти Настю Александр Макарович никак не мог. Хотя, по его словам, на ноги была поднята вся милиция.

– Ты никому не рассказывал в школе, что меня пытались убить? – спустя дня три спросил он Дениса.

– Нет, ты же просил...

– И правильно. Зачем кому‑то знать, что на меня, капитана милиции, покушалась какая‑то уголовная дрянь... А Настю мы ищем. Уже на верном пути.

В милиции же об исчезновении Насти и слыхом не слыхивали. Только Денис о том не ведал.

А тем временем занятия в школе закончились. Начались летние каникулы. Счастливая пора для каждого школьника.

Но Дениса ничего не радовало. Смерть матери. Исчезновение сестры. Попытка убить отчима – все это камнем лежало на душе.

Александр Макарович проявил небывалую энергию. Добился освобождения Дениса от летней практики и устроил его в пионерлагерь на все три месяца.

С добровольно‑принудительного отдыха мальчик вернулся в конце августа и сразу же узнал неприятную для него новость.

– Ты понимаешь, сынок, – бодро встретил его отчим. – Так уж получилось, я женился. Женился в третий раз. Не бобылем же мне весь век коротать.

Из кухни вышла высокая крутобедрая женщина, неприветливо посмотрела на Дениса.

– Да, конечно, – предчувствуя новую беду, согласился с ним пасынок. – Мужчинам плохо без жены... Значит, у меня теперь новая мама?

– Видишь ли, сынок, – отчим заюлил, – Мария Геннадьевна не хочет быть твоей мамой. Она не хочет жить вместе с тобой.

– А где же она тогда будет жить?

– Она будет жить здесь, в моей квартире, вместе со мной. А вот тебе, сынок, придется подыскать новое жилье... Но ты не волнуйся, я о тебе позаботился. Устроил в хороший дом. Детский дом. Там много детей. Тебе там будет весело.

– Ты хочешь отдать меня в детдом? – испугался мальчик.

– Да, так будет лучше для всех... Все, это вопрос решенный...

– А где моя сестра? Ты нашел ее?

– Наберись мужества, мой мальчик. – Лицо Александра Макаровича приняло скорбное выражение. – Твоя сестра погибла. От руки преступника, похитившего ее... Помнишь, он и меня хотел убить...

Детдом, куда определили Дениса, находился в двухстах километрах от его родного города. Это самый лучший детский дом во всей стране – так уверял мальчика отчим.

На самом же деле детдом скорее всего был самым худшим. А определил он пасынка сюда, чтобы быть от него как можно дальше, чтобы вычеркнуть его из своей жизни.

Вычеркнул отчима из своей жизни и Денис. Он отлично понимал, что Александр Макарович стремится как можно скорее избавиться от него.

Отчим уехал, передав Дениса в руки директора интерната, немолодой уже и некрасивой женщины с не совсем обычным именем Агнесса Савельевна.

Одна нога у нее была короче другой. Поэтому при ходьбе она сильно хромала. Но это не мешало ей ходить быстро и всюду поспевать.

– Добро пожаловать в наш дом! – с дежурно‑приветливой улыбкой на полных губах сказала она.

Ее маленькие серые глаза смотрели на него изучающе. Будто она прощупывала взглядом каждый сантиметр детского тела, затянутого в стандартную школьную форму.

Для своих лет Денис отличался хорошим физическим развитием. Не было худобы и угловатости, характерных для большинства мальчиков его возраста. Широко раскрытые печальные глаза делали его похожим на ангела.

Директриса, похоже, осталась довольна осмотром.

– Ты сирота, – подытожила она. – Отныне я для тебя и отец, и мать. Ты понимаешь меня, мой мальчик?

Денис молча кивнул. Его глаза стали еще печальнее.

– По нашим меркам, ты старшеклассник. Окончишь восемь классов. Затем продолжишь обучение в профтехучилище. Трактористом станешь... Но это так, для сведения. Жить будешь в большой комнате. Там много других мальчиков. И семиклассники, и восьмиклассники, все вместе. Девочки живут на другом этаже, над вами. Но запомни, к ним хода нет. Видеться будете только на уроках. Таков закон нашего дома. А законы здесь устанавливаю я!

Скоро Денис оказался в огромной комнате, густо заставленной свежеокрашенными металлическими койками. Все, без малого три десятка детдомовцев, уставились на новичка.

Мальчики держались группами. Семиклассники с семиклассниками, восьмиклассники с восьмиклассниками. А еще по интересам. Особенно выделялась группа в пять человек. Самые крепкие и грубые. Наверняка они верховодят здесь.

От этих пятерых отделился и подошел к Денису коротко стриженный конопатый мальчик, недобро улыбаясь. Остановился в двух шагах от него, приставил руки к бокам и принялся демонстративно сверлить его взглядом.

– Ну, давай знакомиться! – после минутного молчания он протянул Денису руку.

– Денис! – Новичок хотел пожать протянутую руку, но промахнулся.

Рука ушла куда‑то в сторону. И тут же он получил кулаком под дых. Несильный удар, но точный. Дышать вдруг стало тяжело. Сильная боль согнула тело пополам.

– Вот и познакомились!

Конопатый победно вскинул руки вверх. Он торжествовал. Скорчившись в три погибели, Денис со страхом взирал на своего обидчика. У него и мысли не возникло дать ему сдачи.

– Ну, кто следующий? – обращаясь ко всем, спросил стриженый.

Следующих было двое. Первый – высокий и худой, второй – короткий и толстый.

Один ударил Дениса кулаком в нос. Другой – ногой в живот. Тут же подскочили еще трое.

Удары посыпались градом, со всех сторон. И только когда он упал, его оставили в покое.

– Лежачего не бьют! – хихикнул кто‑то в стороне.

Койку Денису определили у самого входа в комнату – презираемое место. Рядом с ним спал мальчик с такими же печальными, как и у него, глазами. Перед сном, укладываясь спать, он сказал, испуганно озираясь:

– Ты такой же, как я, – не умеешь дать сдачи. Они били тебя, чтобы понять это. Они грубые, они скоты. Они признают только силу. Дай сдачи, и они признают тебя... Но ты боишься. И я боюсь. Поэтому мы изгои.

«Они признают только силу...» Эти слова отныне глубоко запали в душу Дениса.

Он не хочет быть изгоем. Не хочет и в лидеры. Он хочет быть как все.

Но как все быть, не получается. Для этого нужно умение отвечать ударом на удар.

Когда Дениса никто не трогал, он мысленно настраивал себя на отпор будущему противнику. Но когда попадался кому‑нибудь под руку, когда его мутузили просто так – из озорства, от скуки, он терялся, забывал об обороне.

Он боялся дать сдачи. Потому что за это ему еще больше достанется. Закон труса!.. Неужели он трус?

Жизнь стала невыносимой. Он превратился в мальчика для битья. Над ним смеялись.

Скоро начались школьные занятия.

Детдомовская школа мало походила на ту, в которой Денис когда‑то учился. Его угнетали убогий вид классных комнат, старые некрашеные парты, треснувшие стекла, запыленные окна.

Но больше всего не нравились одноклассники. Мальчишки, вот уже три дня попеременно избивающие его. Коротко стриженные девчонки, такие же грубые и неприветливые. Все они откровенно издевались над ним, называли трусом и убожеством.

С лица Дениса не сходили следы побоев. То распухшая губа, то синяк под глазом. Но учителя привыкли не обращать на это никакого внимания.

И вообще они старались ничего не замечать. «Отбарабанят» урок, дадут задание на самоподготовку, и все – портфель в зубы, только их и видели. Хорошо, хоть сами не бьют учеников. А такое, поговаривали, встречалось в других детских домах.

Кроме Дениса, мальчиком для битья был и его сосед. Валька Коржиков. Но Вальку били меньше. Маленький, щуплый, у иных он вызывал жалость.

Однажды вечером к Денису подошел Семка Валков, тот самый, с которого начались все его несчастья.

– Ты назначен постоянным дежурным по сортиру.

– Но я не хочу.

– Да?.. И Коржик почему‑то не хочет. Как же тогда быть? – На губах у Семки заиграла подленькая улыбочка. – Тогда вот что. Завтра в это же время вы будете драться с ним в сортире. Если засунешь его головой в очко, не будешь дежурным. Если нет, пеняй на себя. Понял, сосунок?

И, не дожидаясь ответа, смерив его уничтожающим взглядом, Семка повернулся к нему спиной. Хорошо, хоть не ударил.

Почти всю ночь Денис не спал. Лежал с открытыми глазами, смотрел в потолок и думал. Думал о своей незавидной доле.

Умерла мама. Погибла сестра. От него отказался отчим. И вот он здесь, в этом проклятом детдоме. За что же ему такое наказание?

А может, это судьба?

Человек живет не сам по себе – как‑то краем уха он слышал об этом от взрослых. Его ведет по жизни кто‑то таинственный, кто‑то свыше. Все в этом мире предопределено заранее, расписано на многие годы вперед...

Странно, но такая философия его вдруг успокоила, на душе полегчало. «Не отчаивайся, – услышал он вдруг внутренний голос, – смело смотри вперед. И тогда тебя ждет удача».

А что? Ведь когда‑нибудь он вырастет, выучится, станет взрослым. Женится, у него появятся дети, свой дом. Он обретет тепло и уют своей семьи. Когда‑нибудь он забудет этот ненавистный детский дом.

Но ему еще жить здесь два долгих года. Неужели все это время с ним будут обращаться как с изгоем? И можно ли верить во что‑то хорошее, когда все так невыносимо плохо?

Нет, дальше так жить нельзя. Нужно пересилить себя, дать выход энергии духа, скрытой где‑то у него в глубине. А ведь она есть, эта энергия, он чувствует ее...

«Я сильный! Я смелый! Я умею постоять за себя!»

Ему поможет самовнушение. Он настроит себя на волну отваги.

«Я сильный! Я смелый! Я умею постоять за себя...» – твердил он, пока не закрылись глаза.

Весь следующий день он чувствовал себя сильным и храбрым. Нет, он больше не трус!

Но когда его привели в туалет, где на потеху толпе он должен сразиться с Валькой, Денис ощутил дрожь в коленках, слабость в животе.

– Ну что, придурки, начинайте. Условия вам ясны. – Семка небрежно махнул рукой, подавая знак к началу поединка.

Вальку сковал страх. Он испуганно смотрел на Дениса, закрываясь от него тонкими, как прутья, руками.

Денис посмотрел на несчастного мальчишку, затем обвел взглядом смеющиеся лица собравшихся на потеху детдомовцев. А вот и зачинщик...

Семка презрительно усмехается, ждет не дождется, сука, когда слабый унизит более слабого.

С Валькой он, Денис, конечно, справится. Но ему не нужна такая победа!

«Твари! Ублюдки!»

И тут он ощутил, как в душе закипает холодная ярость. Она захлестнула все страхи, оттеснила неуверенность в себе. Непонятно откуда появилась сила в руках, отвага – в душе.

– Ну, чего ждете, придурки? Начинайте! – поторопил его и Вальку конопатый недоросль.

– Головой в унитаз? – спросил Денис и смело посмотрел ему в глаза.

– Да, да, головой в очко, – нетерпеливо подтвердил тот.

– Начинать?

– Начинай!

Денис злобно усмехнулся и пошел на него. В глазах пылала бешеная одержимость.

– Эй, ты чего? – опешил Семка.

Но быстро оправился от неожиданности. Его кулак устремился в голову непослушному изгою.

Удар в подбородок не выбил Дениса из колеи. Напротив, только укрепил его ненависть и решимость драться.

Он ударил в ответ. Ударил с размаху, со всей силы. Семка пошатнулся, но на ногах устоял. Его глаза стали огромными от удивления.

Денис размахнулся и ударил снова. Кулак описал дугу и врезался врагу в скулу. Семка «поплыл».

Третий удар сбил его с ног.

– Головой? В унитаз?

От ярости Дениса трясло.

Он схватил своего обидчика за грудки и силой оторвал от залитого нечистотами пола. Развернул к себе спиной, ухватил рукой за волосы и подтащил к унитазу.

Денис и сам не ожидал от себя такой прыти. Он справлялся с тяжелым Семкой так, как если бы держал в своих руках легкое соломенное чучело.

– Так, значит, в унитаз? – спросил он еще раз напоследок и впихнул его головой в глубину фаянсовой чаши.

Затем потянулся к веревке сливного бачка и спустил воду. И только после этого бросил побежденного врага.

– Ну, кто следующий? – все более распаляясь от ярости, рявкнул Денис, обращаясь к толпе.

В туалете стояла гробовая тишина.

Страшен был этот изгой в своем праведном гневе. Он показал себя сильным бойцом. Какой же он теперь изгой?..

Желающих сразиться с Денисом не нашлось.

С тех пор Дениса никто не трогал. Его боялись, перед ним заискивали. Но в лидеры он не стремился. Жил сам по себе, своими заботами.

И Вальку больше никто не обижал. Денис заступался за него, всячески опекал.

Теперь у него появились друзья. Парень перенял у них привычки, и хорошие и, большей частью, дурные. Начал курить, но тут же бросил. Противно!

Жизнь в детдоме стала более сносной. И если бы не тоска по покойной матери и погибшей сестре, он мог бы считать, что у него все в порядке.

Зимой, через полгода пребывания в детдоме, Денису исполнилось четырнадцать лет. Пролетел и еще год. Стукнуло пятнадцать.

Он очень изменился, сильно повзрослел. Крепко сбитый юноша с мудрым волевым взглядом, он выглядел на все восемнадцать лет.

Он стал привлекать к себе внимание одноклассниц. Все чаще его самого тянуло к ним, какое‑то непонятное желание распирало низ живота, лишало покоя. Он уже мужчина, его тянет к женскому началу. Все естественно...

– Гляди, что я достал, – шепнул ему на ухо Левка Битков, его дружок.

Они сидели за одной партой. Шел урок.

Левка разложил у себя на коленях несколько фотографий с обнаженными женщинами, красивыми и не очень. Все в непристойных позах, улыбаются, демонстрируют свои «прелести». Огромные сиськи, поросшие «мехом» места между ног. Аж дух захватывает!

В следующий раз Левка приволок порнографический журнал. Это уже покруче. Разит наповал! Одна красотка в черных чулках лихо подпрыгивает, восседая верхом на голом мужике. Другая стоит на коленках, сзади к ней пристроился рослый негр. На следующей странице улыбчивая девица находит применение своим губам. Но и это еще не все. Оказывается, одна женщина может обслужить не одного, а нескольких мужиков сразу. Один спереди, двое сзади... И, судя по всему, красотке это нравится.

Однажды ночью на лестничном пролете носом к носу он столкнулся с директрисой.

Агнесса Савельевна жила одна – дома ее никто не ждал. Поэтому она частенько ночевала на работе. Но спала обычно крепко, ночными обходами никого не тревожила.

Сегодня же она изменила своим правилам. Ее мучила бессонница. Директриса решила прогуляться по коридору и сразу же натолкнулась на нарушителя режима.

– Кто такой?

– Денис... Золотов, – тихо ответил юноша.

– Что, к девчонкам ходил?..

– Да нет... Не спится просто...

Агнесса Савельевна мягко коснулась его щеки теплой ладонью.

– Пойдем ко мне... поговорим.

К ее кабинету примыкала небольшая комнатушка. В ней она спала, когда оставалась здесь на ночь. В спаленке уютно, тепло...

– Так, значит, к девчонкам потянуло? – с мягким укором в голосе, скорее утверждая, чем спрашивая, сказала она.

– Да нет же...

– Помолчи, пожалуйста... Ну что ж, дело понятное. Мальчик повзрослел... Но я ведь говорила тебе, что с девчонками только на уроках. В другое время, тем более ночью, ни в коем случае... Или не говорила? – Говорили... – Денис вспомнил первую с ней встречу.

– А как же быть‑то без девчонок?.. Об этом ты хочешь меня спросить?

– Но я ничего не хочу...

– Нет, ты хочешь меня об этом спросить, я знаю. – Агнесса Савельевна разволновалась, как невеста в первую брачную ночь.

В ее словах звучали незнакомые интонации, высокая грудь учащенно вздымалась.

– Такой взрослый мальчик, как ты, не может не интересоваться девочками. Ведь ты уже взрослый, уже мужчина! И интересный... и нравишься мне... Так как же без девочек‑то?.. Так вот, отвечаю. Пока есть я, они тебе не нужны...

Она нежно провела рукой по его щеке, спустилась к шее, прошлась по плечу, задержалась на груди и, быстро скользнув вниз, приклеилась к гульфику.

Денис стоял, боясь пошевелиться. Кровь стучала в висках. Дыхание как после кросса. И никакого желания сопротивляться.

– Я многому тебя научу, – прошептала она, когда он, свободный от одежды, уже лежал в ее постели.

Date: 2015-12-13; view: 289; Нарушение авторских прав