Кто кому приснился?

– Ваше Черненькое Величество могли бы мурлыкать потише, – сказала Алиса котенку, протирая сонные глаза. – Ах, какой чудесный сон ты мне перебил, котик! А ведь ты тоже был со мной там, в Зазеркалье! Правда, правда!

У котят есть одна дурная привычка: что бы вы им ни говорили, они в ответ МУР‑МУР – и все! Это Алиса уже давно заметила.

«Если бы у котят «мур‑мур» означало «да», а «мяу‑мяу» – «нет», – мечтала Алиса, – как приятно было бы с ними поболтать! А так попробуй поговори, когда тебе в ответ только МУР‑МУР да МУР‑МУР!»

И котенок в ответ, конечно, замурлыкал. Вот и пойми попробуй, что он говорит – «да» или «нет».

Алиса разыскала среди шахматных фигурок, вываленных грудой на стол, Черную Королеву и поставила ее на коврик перед носом котенка.

– Ну что? – воскликнула она. – Признаешься, что ты и был Черной Королевой? Признаешься? – И она от радости захлопала в ладоши.

Но котенок, как после вспоминала Алиса, отвернулся, будто никогда и не видел никаких Королев. Правда, вид у него был немного виноватый. Надуть Алису ему не удалось: конечно, он и был Черной Королевой!

Она весело засмеялась и чмокнула черненького котенка в мокрый носик.

– Пушинка! – крикнула она беленькому котенку, которого все еще старательно вылизывала Дина. – Когда же наконец мама Дина закончит причесывание Вашего Беленького Величества? Вот, оказывается, почему ты была такой растрепой в моем сне! Дина! Ты хоть догадываешься, что приводишь в порядок саму Белую Королеву? Будь с ней почтительнее!

«А кем же мне приснилась сама Дина?» – размышляла Алиса, усаживаясь перед кошкой на коврик.

– Кого ты мне, Дина, напоминаешь? Кажется, Желтка‑Белтка. Но я в этом не уверена, поэтому пока никому говорить не будем. Хорошо, кошечка? Зато, если уж ты была в моем сне, тебе не могли не понравиться стихи. Ведь почти все они были про рыбу. Завтра я угощу тебя рыбкой наяву. И пока ты будешь лакомиться, я напомню тебе стихотворение «Морж и Плотник». Там тоже про рыбок, только особенных, непохожих на плотву и окуньков. Как в той загадке, помнишь?

А теперь, котик, хорошо бы сообразить, кому приснился весь этот сон, – обратилась Алиса к черненькому котенку. – И перестань играть со своей лапкой, дурашка. Я тебя серьезно спрашиваю. Ведь сон мог присниться и мне, и Черному Королю. Понимаешь, он был в МОЕМ сне, но и я одновременно была в ЕГО сне. Вдруг и вправду все это приснилось Черному Королю? Котик, милый, ты же должен знать наверняка, потому что был его Королевой. Котик! Ну, котик! Пожалуйста, перестань играть со своей лапкой и помоги мне догадаться…

Но котенок, этот дурашка, взялся уже за другую лапку, будто и не слышал Алису.

Чей же все‑таки это был сон? КАК ТЫ ДУМАЕШЬ?

Д ень тот июльский уплыл навсегда.

О н унесен, как речная вода.

С олнце зашло и ушло без следа.

В ижу я лодку в сплетенье теней,

И вы, склоненные низко над ней,

Д евочку в сказке волшебной моей.

А лые листья осенней поры.

Н ету ни сказки, ни милой игры.

И ли и не было летней жары?

Я вспоминаю, и память жива.

А х, как бессильны любые слова!

Л ичико славное помню едва.

И мя я слышу. Во сне? Наяву?

С ловно я прошлое снова зову:

А лиса! Алиса! Ау!..

(Рисунки Мервина Пика)