Глава четвертая. Старый колодец

Никто не знал, кто, когда, а главное — зачем вырыл этот колодец. Воды в нём сроду не было, тропинок к нему тоже не было. Совершенно бесполезный колодец. Полуобвалившаяся кладка из чёрных булыжников вросла в землю. Какой-то синюшный мох покрывал камни, а вокруг ни цветочка, ни ягодки, один сухой лес.

Возле колодца на корточках сидела Лихо Одноглазое и руками разгребала опавшие листья. Что-то искала.

Тут из лесу прямо к колодцу выкатился Колобок. Колобок увидал Лихо, подпрыгнул и испуганно запел:

Я — Колобок, Колобок,

Я румяный бок…

Допеть свой шлягер он не успел. Лихо подняла его, обтёрла грязным рукавом: «Действительно румяный», — сказала она и тут же Колобок съела.

«Его сказочка кончилась, а мне свою продолжать надо, — подумала Лихо и опять принялась шарить около колодца. — Куда мог запропаститься этот меч клятый!» — ворчала она себе под нос.

Вдруг в лесу послышался треск. Мокей продирался сквозь густые заросли, поспешая за клубочком-Колобком.

«Вот это удача!» Злодейка Лихо прикрыла безглазую часть лица волосами и со скорбным видом присела на край колодца.

Мокей вылез из чащи и в нерешительности остановился. Перед ним сидела ветхая старуха и глядела на него молодым сверкающим глазом.

«Это ещё кто?» — подумал Мокей.

— А я странница-путешественница. Природу русского леса изучаю! — сказала Лихо и вдруг заревела во весь голос: — Жажда меня замучила, а вот водицы из колодца достать сил нету. Помоги, солдатик!

У неё в руках появилось ведёрко. Мокей уже ничему не удивлялся. Кого только не встретишь и чего только не увидишь в сказочном лесу! Он молча взял ведёрко и наклонился над колодцем. Лихо тут же вскочила, схватила солдата за ноги и сбросила его в колодец. Мокей полетел вниз, ударяясь о мягкие, покрытые густым мхом стены колодца. Пролетев метров четырнадцать, он упал на кучу, как ему показалось, хвороста и отключился.

Лихо запрыгала от радости. Из этого колодца выбраться было невозможно. Она это знала точно, потому что сама его вырыла.

С ней в сказочном лесу никто не дружил, и от скуки Лихо решила устроить себе театр. Она вырыла этот самый колодец и соединила с подземным ходом, который вёл в Кощеев замок. В былые времена она по нему проникала в темницу и смотрела, как добры молодцы своих невест освобождают. Вернее, пытаются. А чтобы больше никто не мог туда пробраться, Лихо закрыла подземный ход огромным камнем, сдвинуть который было невозможно, потому что она наложила на него заклятие. Камень отвалился бы только в том случае, если встать к нему лицом и топнуть сорок раз левой ногой. Заклятие, конечно, дурацкое, но зато никому в голову не придёт стоять у камня и топать.

Когда-то, воспользовавшись подземным ходом, Лихо Одноглазое украла у Кощея меч-самосек. Зачем? Она и сама этого не знала. Очень уж гадость какую-нибудь сделать захотелось.

И вот сейчас она никак не могла меч найти. Она хотела вернуть его Кощею, чтобы тот мог Мокея победить. Да теперь уж в этом не было необходимости: Мокея ждала мучительная смерть.

«Пойду к Кощею, погляжу, как Маша в камень превратится», — решила Лихо. И тут увидела то, что искала. Из земли, недалеко от неё, торчала золотая рукоятка меча.

— Вот ты где! — крикнула Лихо, выдернула из земли меч и, размахнувшись, ударила по огромной сосне.

Меч-самосек ярко сверкнул и прошёл сквозь толстое дерево, как сквозь масло, сосна рухнула, чуть не прибив Лихо.

— Ещё действует! — обрадовалась она и, завернув чудесный меч в какую-то грязную тряпку, направилась к Кощееву замку.

У колодца остались одиноко лежать автомат и вещмешок Мокея.