Глава 11. Прошло уже пять недель с начала войны

Прошло уже пять недель с начала войны.

Каждый день до нас доходили слухи о новых взрывах. Аэропорты все еще были закрыты, и время от времени не работало электричество. Обычные средства коммуникации, включая электронную почту и мобильные телефоны, работали слишком медленно, на них нельзя было положиться, не говоря уж о телевидении. Вы, конечно, могли попытаться отправить е-мейл, но они по какой-то причине возвращались обратно, как и СМС-сообщения. Иногда, правда, они доходили до адресата, но не в том виде, в каком были отправлены. А иногда значок статуса отправки зависал на целую вечность, так что проще было плюнуть на это и приняться за чтение.

На самом деле все это меня не сильно беспокоило, в частности, меня не волновало даже то, что никто не пытался связаться со мной. Но Осберт, казалось, нервничал. Ему было все труднее и труднее поддерживать связь со своими чокнутыми друзьями-шпионами, которые большую часть времени занимались организацией нелегальных сходок в пабе для обмена информацией. И хотя они и пытались выглядеть мрачно, на самом деле они не могли быть более счастливыми, чем сейчас, в ожидании настоящего военного действа, когда они смогут затмить всех своих сверстников, передавая сообщения через вражескую линию и выглядя при этом настоящими героями. Как в кино.

Как только мы начали привыкать к нашей новой жизни, ежедневным прогулкам в город, многочасовому ожиданию пары буханок хлеба, полфунта масла и четырех пинт молока (мы все-таки дети), по всему округу объявили карантин в связи со вспышкой оспы, или, лучше сказать, Предполагаемой Вспышки Оспы, потому что в эти дни мы не знали, что, правда, а что нет. Единственными нашими источниками информации были Осберт и очереди в продовольственный магазин, так как даже голоса на радио звучали немного странно, и невозможно было понять, кто на самом деле говорит и говорит ли он правду. Что касается газет, то их вовсе не было, а телефоны чаще не ловили сигнал, чем были в рабочем состоянии.

Как бы то ни было, в итоге рекомендовалось не выходить на улицу. Большие черные грузовики привозили мешки с едой дважды в неделю. В случае если у кого-то были особые запросы, то их можно было написать на бумажке.

Нам это казалось забавным, и мы включали в такие «запросы» шоколад, сосиски, торты, Кока-Колу. Но Пайпер начала сердиться на нас, так как она была единственной в этом доме, кто занимался готовкой и ей ДЕЙСТВИТЕЛЬНО были нужны определенные продукты. А все наши глупые заявки словно прикрывали тот факт, что на самом деле нам нужна мука. Не то чтобы там наверху не обращали внимания на наши заказы, но мы получали то, что получали.

Окей, допустим это оспа. Но так как все становилось хуже и хуже с каждым днем, еще и при том, что правду невозможно было отличить ото лжи, казалось намного проще просто принимать эти новости как обыденный повседневный факт и не беспокоиться.

Подумайте. Май в центре Английского округа. И все вокруг говорят, что это самый красивый май за последние годы. Парадокс. Всё это никак не походило на сценарий Судного Дня, особенно с моей точки зрения, выросшей в каменных джунглях, хотя я немного преувеличиваю: Верхний Вест-Сайд достаточно зелен (кстати, о джунглях). Но мы все равно говорим о парочке деревьев, разбросанных то тут, то там; а тут, в Англии, я просто «тонула» в благоухании и цветении. И хотя отовсюду слышалось множество разных слухов, скорее всего ни с одним американцем не происходило ничего такого плохого.

Тысячи белых роз распустились в саду перед домом, овощные культуры росли на глазах, а комнатные цветы цвели таким буйным цветом, что от восторга кружилась голова. Как однажды проронил Айзек, благодаря нападению впервые за долгие годы птицы были счастливы. Люди не ездили на машинах, забросили земледелие и не делали ничего, что обычно мешало птицам. Так что они свободно откладывали яйца, пели свои песни и старались не попасться лисице на глаза.

Белки, ежи и олени как в диснеевских мультиках бродили по ферме вместе с утками, собаками, цыплятами, козами и овцами. Если кто-нибудь и выглядел полностью растерянным из-за всех этих военных мероприятий, так это они.

Пайпер, Эдмунд, Айзек и я каждый вечер на закате наблюдали, как животные, словно безумные, ходили вокруг дома, а затем мы с Эдмундом незаметно ускользали и прятались в крохотной комнатке наверху, или в большом чулане под навесом, или в овчарне, словом, в любом из тысяч мест, где мы могли уединиться и снова и снова пытались насытиться друг другом. И чем больше мы старались утолить этот голод, тем сильнее он становился.

Впервые за мою жизнь голод не был наказанием, преступлением, оружием или способом самоубийства.

Он просто был способом любить.

Иногда минуты казались мне вечностью. Иногда мы засыпали, а затем просыпались, чтобы продолжить. Иногда мне казалось, словно что-то пожирает меня изнутри. А иногда нам приходилось прерываться, потому что были истощены и обессилены, но от нас все продолжало и продолжало исходить какое-то гудящее напряжение, с которым у нас даже не оставалось сил справиться.

После непродолжительного сна мы в конечном счете снова вливались в окружающую обстановку и старались вести себя обыденно, помогая Пайпер в поисках пчелиных сот и листьев одуванчиков или же проводя часы в огороде, занимаясь пропалыванием овощных грядок. Такое нещадное количество солнца означало, что овощи созреют раньше положенного срока и, кажется, к счастью для нашего отчаянного положения, у нас будет много еды.

Я же, несмотря на то, что вокруг шла война и жесткое формирование рациона, была на седьмом небе от счастья, ибо мне не улыбалось проводить время дома, где мой папа кувыркается с Давиной в соседней комнате, что обеспечило мне отсутствие аппетита на долгие годы вперед.

Мы ели яйца, зелень с огорода, запеченные бобы, которые нам удалось накопить, а также пили козье молоко. Пайпер стала просто неподражаемой в приготовлении пищи из сушеных бобов, риса и бекона, который мы часто обнаруживали в оставленных нам пакетах. В использование пошли помидоры с огорода, а также множество свежих зеленых бобов. Все, кроме меня, скучали по хлебу, который становилось все труднее и труднее добыть, а особенно они скучали по маслу «Анкер», о котором Эдмунд просто грезил. Хотя я считаю, мы сделали ему достойную замену, взбив забродившее козье молоко.

Одной из странностей было то, что никто из нас не знал, откуда же приходит еда. Поначалу предполагалось, что этим занимается Местный Совет, но другие люди шептались, что помощь была от Красного Креста или от американцев, некоторые предполагали, что нас кормят наши враги, и многие люди даже не трогали эту еду. Как говорится, от греха подальше.

Мне было гораздо приятнее голодать, чем есть еду, которую еще в мирное время готовила Давина. Я также не думала, что кто-то пытался отравить нас во время этой войны.

Я старалась, есть немного больше обычного, чтобы Эдмунд перестал на меня так коситься, но где-то через неделю он сказал, что я выгляжу лучше, я расценила это, как «Ты потолстела», и с тех пор я урезала количество еды.

Но я все время говорила о карантине.

Согласно информации, которую Осберт получал во время своих тайных шпионских сходок в пабе, Эпидемия Оспы была всего лишь слухом, пущенным для того, чтобы напугать и сбить с толку людей.

Но позже мы узнали, что люди стали умирать.

Эдмунд говорил, что причина вовсе не Оспа, а Корь и что большинство людей живы. Но так как стало почти невозможным добыть лекарства, люди умирали от самых обыкновенных заболеваний: от пневмонии, осложнений ветрянки, переломов костей; некоторые женщины умирали во время родов.

В мешках с едой были листовки, на которых нам было рекомендовано кипятить всю нашу воду и быть ОЧЕНЬ ОСТОРОЖНЫМИ при обращении с ножами, инструментами или огнестрельным оружием, потому что даже незначительные травмы могли привести к заражению и в дальнейшем к смерти. Это показалось мне чрезвычайно забавным, ибо война, несущая за собой такие же последствия, была в самом разгаре.

Я не знала, была ли еда отравленной. Я не знала, дойдет ли до нас инфекция и не убьет ли она. Я не знала, упадет ли на нас бомба. Я не знала, внесет ли Осберт сумятицу из-за очередной смертельной болезни, о которой он узнал во время одной из сходок. Я не знала, возьмут ли нас в плен, подвергнут ли пыткам, убьют, изнасилуют, выбьют сведения или же донесут на наших друзей.

Единственное, что я знала наверняка, так это то, что в эти времена жизни вокруг было намного больше, чем там, где я жила раньше. И в те ночи, когда никто не запирал меня в сарае от Эдмунда, я чувствовала себя в безопасности.

Date: 2015-12-13; view: 381; Нарушение авторских прав