Падение Хрущева.О «долгах» Михаила Шолохова

Я критически оцениваю многие решения и действия Хрущева. Не имея достаточных знаний и терпения, он пытался наскоком решить многие, в том числе и социальные проблемы, накопившиеся в стране за многие десятилетия. Сельское хозяйство при нем оказалось просто замучено различными реорганизациями и перестройками. Невозможно было поднять село с помощью различных, в том числе зональных, совещаний.

Дошло до того, что 24 тыс. колхозов и совхозов России задолжали государству 48 млрд. рублей, или 2 млн. рублей каждое хозяйство. Не было паритета цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. Не учитывалось, что две трети сельхозугодий расположено в зоне рискованного земледелия.

А между тем потенциальные возможности сельского хозяйства у нас таковы, что оно может полностью удовлетворить потребности страны во всех видах продукции, кроме некоторых очень теплолюбивых культур, в том числе экзотических. При этом наши сельхозпродукты по своему качеству гораздо лучше тех, что завозят из многих стран и продают по баснословным ценам.

Хрущев вносил иногда такие предложения, которые никак не вписывались в рамки разумного. Как, например, разделить Коммунистическую партию на две партии ― сельскую и промышленную. Или выселить из Москвы и других крупных городов на периферию Академии наук для приближения науки к производству.

Своей импульсивной и непредсказуемой натурой, проявлением диктаторства, неуважительного, а часто просто очень грубого и бестактного отношения к людям нажил много врагов, что и привело впоследствии к освобождению его от работы Первого секретаря ЦК КПСС. Считаю, что оно было проведено корректно и грамотно, без нарушения уставных требований.

13 октября 1964 г. мне позвонили из ЦК КПСС и сообщили, что все члены и кандидаты в члены ЦК КПСС должны прибыть в Москву, в ЦК, к утру 14 октября. Причину такого внезапного вызова не назвали.

14 октября в девятом часу мы были в ЦК. Думаю, что все или почти все члены и кандидаты в члены ЦК в начале девятого собрались в здании ЦК. Волнение, вызванное внезапным приглашением, неясностью, в связи с чем мы вызваны, молчанием работников аппарата о причинах сбора, охватило каждого.

Вскоре нам сказали, что вчера весь день допоздна заседал Президиум ЦК КПСС. Сегодня с утра он продолжит заседание. Вызван с юга Н. С. Хрущев. После того как закончится заседание Президиума, состоится Пленум ЦК. Нам было предложено находиться в здании ЦК партии.

Пленум начал работу во второй половине дня. В Президиуме были члены и кандидаты в члены Президиума ЦК, в том числе и Хрущев. Сидел он не в первом ряду, что всех сразу удивило.

Мне удалось записать отдельные положения и моменты этого важнейшего заседания ЦК.

Повестка дня формулировалась так: «О сложившемся ненормальном положении в Президиуме ЦК КПСС в связи с действиями тов. Н. С. Хрущева». С докладом по поручению Президиума ЦК выступил секретарь ЦК КПСС Михаил Андреевич Суслов. Он сказал, что Президиум ЦК КПСС решил вызвать с юга товарища Хрущева, где он отдыхал, чтобы прямо сказать ему о наболевшем и сделать надлежащие выводы.

За последнее время положение в Президиуме ЦК становилось все хуже и хуже. Выражалось это в нарушении ленинских принципов руководства. Сосредоточив власть в своих руках, т. Хрущев грубо попирал и нарушал ленинские принципы руководства. Формально получалось, что Президиум обсуждал все вопросы, а по существу принимались решения по указке т. Хрущева. Всякое другое мнение отвергалось, вызывало бурю негодования. На тех, кто делал замечания или высказывал мнение, отличное от его, наклеивались оскорбительные ярлыки, сыпались даже бранные слова и оскорбления.

Сложилась такая обстановка, что многие решения по важнейшим вопросам внутренней и международной политики, хозяйственного строительства принимались наспех, без детального изучения и обсуждения, так как материалы раздавались за час, а то и меньше, до рассмотрения на Президиуме, то есть по существу навязывались угодные ему мнения.Тов. Хрущев за последние 2―3 года резко изменился в худшую сторону. Он до того зазнался, что к нему трудно подступиться.

Он требовал, чтобы все его речи и беседы с различными делегациями немедленно публиковались в печати, а они нередко были путаными и даже вредными (примеры: пребывание в Скандинавии, беседа с японской парламентской делегацией по Синьцзяну и др.). Хрущев возомнил, что умнее всех, что только он способен давать указания, учить всех, и по любому вопросу. Поэтому может не считаться с мнением специалистов, товарищей по работе (примеры: выращивание кукурузы, гороха, бобов, вытеснение паров из системы земледелия).

Во время поездки в Объединенную Арабскую Республику он награждает и присваивает звания Героев Советского Союза Насеру и Амиру против воли членов Президиума ЦК. Настоятельно добивался ликвидации Тимирязевской академии, в то время как ученые были категорически против его предложений.

Порой Хрущев необоснованно грубо обращался с учеными. Так, к примеру, он обошелся с директором Акмолинского научно–исследовательского института земледелия академиком Бараевым. Глумиться так над крупным ученым недопустимо, безнравственно.

Члены Президиума ЦК фактически были лишены возможности выехать на места, ездил он один, а если кто высказывал желание поехать, то отвечал: «Если тебе нечего здесь делать, то можешь ехать».С докладами выступал везде только он.

Последнее время пленумов ЦК КПСС по существу не было, хотя они часто собирались. Но это были не пленумы, а пышные совещания, на которых членам ЦК не давали слова. Выпускали передовиков производства, хозяйственников.

Докладчик подверг критике практику поездок Хрущева за границу вместе со всеми членами семьи. Его бахвальство, нескромность, пышное обставление поездок, в том числе и по своей стране, беспринципность к недопустимым действиям и поступкам своего зятя Аджубея вызывают возмущение и протесты.Хрущев явно страдает зудом всевозможных перестроек: ликвидация министерств и создание вместо них совнархозов и комитетов, перестройка сельхозорганов, партийных и советских органов по производственному принципу, в результате чего партия оказалась разделенной.

Ленин едко высмеивал любителей всяких перестроек. Выступая на 9–м Всероссийском съезде Советов в 1921 году, он сказал: «У нас ужасно много охотников перестраивать на всяческий лад, и от этих перестроек получается такое бедствие, больше которого я в своей жизни не знал».

Генеральная линия партии по международным вопросам― правильная: борьба за мир, за мирное сосуществование стран с различным строем, укрепление единства коммунистического движения. Международная обстановка и отношения между социалистическими странами сложные. В обострении отношений между ними есть доля вины товарища Хрущева. Он пытается поучать всех, в том числе братские партии и их руководителей. Так, он взялся учить румын выращивать кукурузу, при том, что в Румынии всегда в значительном количестве выращивали кукурузу на зерно. Да и уровень производительности труда в сельском хозяйстве у них выше, чем у нас, так же как и урожаи.Обострились отношения с Польшей, особенно в связи с покупкой у них самолетов Ан‑2.

* * *

После окончания доклада Суслова был поставлен вопрос об открытии прений. Но из зала стали чуть ли не хором раздаваться возгласы: «Прений не открывать, все ясно, надо принимать решение». Пленум принял два постановления. Первое, организационного характера, гласило:

1. Освободить товарища Никиту Сергеевича Хрущева от обязанностей Первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР и вывести его из состава Президиума ЦК КПСС.

2. Не совмещать в одном лице двух должностей: первого секретаря ЦК КПСС и Председателя Совета Министров СССР.

3. Избрать Первым секретарем ЦК КПСС видного деятеля нашей партии товарища Брежнева Леонида Ильича.

4. Рекомендовать на пост Председателя Совета Министров СССР видного деятеля нашей партии, крупного хозяйственника товарища Косыгина Алексея Николаевича.

Во втором постановлении было записано:

1. Разъяснить решение Пленума ЦК КПСС, начиная с руководящего ядра партии.

2. Пленум ЦК при обсуждении вопроса о Хрущеве особо подчеркнул, что курс, выработанный XX, XXI, XXII съездами КПСС, правилен как по вопросам внутренней, так и внешней политики. Борьба за мир, содружество социалистических стран, единство международного коммунистического движения всегда были и будут главными вопросами нашей партии. Мы верны генеральной линии нашей партии, и никому не удастся сбить ее с ленинского пути.

3. Всемерно и неуклонно повышать роль партии, партийных комитетов в жизни страны.

4. Мобилизовать все партийные организации на выполнение текущих задач партии в области развития промышленности и строительства, сельского хозяйства, повышения жизненного уровня народа.

В заключение нам сказали, что следует немедленно выезжать на места, домой, и организовывать работу по разъяснению постановлений состоявшегося Пленума ЦК КПСС.

Интерес к работе пленума был огромным как у нас в стране, так и за ее пределами. И это закономерно. В истории нашей партии подобных постановлений о первом руководителе партии еще не было. Сразу возник вопрос: почему участники пленума настояли не обсуждать доклад? Думаю, что объяснялось это тем, что пленум был хорошо подготовлен, что мы выслушали содержательный, глубокий анализ сложившегося положения в Президиуме ЦК, были названы причины, породившие это положение, а также главный виновник. Положения доклада были четкими, строгими, подтверждены множеством примеров. Доклад был принципиальным и сдержанным, объективным и доходчивым, в нем не было и намека унизить Хрущева.

Члены ЦК и кандидаты в члены ЦК, если не все, то абсолютное большинство, подписались бы под каждым его положением.Большинство присутствовавших на пленуме на своем личном опыте испытали грубые ошибки, допускавшиеся Хрущевым в руководстве партией и страной, подчас просто хамское отношение к кадрам, исключая разве друзей и приближенных. Поэтому многие говорили, что прения ничего нового не добавят, расширится только круг примеров.

* * *

С приходом в 1964 году нового руководства в ЦК и правительство Союза стали происходить подвижки, изменения в расстановке кадров, но велась эта работа без спешки и строго индивидуально. Шел естественный процесс, нормальный для такого периода.

Настрой был такой: в партии и государстве нужны порядок, дисциплина и высокая ответственность. С руководителей всех рангов должен быть строгий спрос, но и обязательно уважительное отношение. Об этом говорил почти каждый, с кем приходилось беседовать после октябрьского Пленума ЦК.

Для меня 1964 год был связан со многими переменами. 16 ноября меня вызывали в Москву, где состоялся очередной Пленум ЦК КПСС, принявший постановление о переводе из кандидатов в члены ЦК нескольких человек. На следующее утро я пошел по делам в ЦК. Примерно в середине дня мне передали, что меня приглашает Л. И. Брежнев. Дежуривший в приемной секретарь сказал, что у Леонида Ильича в кабинете Суслов и Кириленко. Как только они уйдут, Леонид Ильич меня примет. Через несколько минут вышел Суслов, а потом Кириленко. Тут же меня пригласили к Брежневу.

Мы немного поговорили о прошедшем Пленуме 16 ноября и об октябрьском 1964 года. Он посетовал на множество проблем, возникших в связи с действиями Хрущева, что многое надо исправлять, но не второпях, а продуманно. Очень важная работа ― объединение партийных организаций. Работу эту следует делать уже сейчас. В некоторых областях промышленный и сельский обкомы передрались, перессорились. Вот сейчас с Сусловым и Кириленко обсуждали обстановку в Ростовской области. Там разругались не только первые секретари обкомов, но и члены бюро, сотрудники аппаратов. ЦК направил в Ростов первого зама заведующего орготделом, чтобы помирить их. Не вышло. Решили поручить это дело кандидату в члены Политбюро, секретарю ЦК Демичеву П. Н., но и у него, как сообщили только что товарищи, усмирение не получается. Договорились, что сегодня вечером туда поедет Михаил Андреевич Суслов.

Мы условились, что если Суслов не помирит разъяренных секретарей, то будем их освобождать от работы, а в связи с предстоящим объединением двух партийных организаций надо подбирать только одного секретаря обкома. Договорились, что если возникнет крайний вариант ― освободить от работы секретаря сельского обкома Скрябина, он подаст, а может быть, уже написал заявление с просьбой освободить его от работы и дать возможность уехать на Украину, откуда он и приехал в Ростов.

Секретарем сельского обкома партии рекомендовать надо такого товарища, которого можно затем избрать председателем оргбюро по объединению двух партийных организаций с перспективой на избрание первым секретарем объединенной Ростовской областной организации. «Со многими членами Политбюро и секретарями мы советовались и остановились на твоей кандидатуре. Как ты на это предложение смотришь?» ― спросил Леонид Ильич.

Почти не задумываясь, я ответил, что, если мне будет оказано такое доверие, я постараюсь его оправдать. В ответ услышал: «Хорошо, спасибо. Но ты понимаешь, что это не окончательное решение. Все будет зависеть от переговоров Суслова с ростовчанами. Политбюро, я уверен, поддержит твою кандидатуру. Если в Ростове все уладится, то мы тебя, может быть, беспокоить и не будем».

Он просил меня, если доведется работать в Ростовской области, учитывать неприятные события в Новочеркасске, имевшие место в 1962 году, а также и то, что там живут и работают выдающийся писатель Михаил Шолохов и Юрий Жданов, сын известного политического деятеля, работавшего завотделом ЦК КПСС. К ним, как нам известно, приковано внимание определенных как внешних, так и внутренних сил.Я поблагодарил Леонида Ильича за беседу и, попрощавшись, ушел. В тот же вечер я вернулся в Казахстан.

* * *

В конце ноября мне передали требование ЦК срочно вылететь в Ростов. В аэропорту меня встретил работник обкома партии, не знаю какого ― сельского или промышленного. Повез на окраину города в гостиницу «Малые формы». Название необычное. Как мне рассказали, оно было дано кем‑то из проектировщиков. Гостиница действительно по внешнему виду отличается от стандартного дома своими формами. В ней всего три номера, рабочий кабинет, небольшая столовая и кухня. Есть зал для просмотра кинофильмов. Суслов жил на втором этаже, а меня разместили в небольшой комнатке на третьем.

Ровно в 9 утра явился к М. А. Суслову. Он сообщил, что переговоры с членами бюро обоих обкомов поодиночке и на заседаниях не увенчались успехом. Помирить их уже нельзя, да и не стоит больше пытаться, так как большинство партийцев и даже беспартийные с негодованием говорят о поведении членов бюро и первых секретарей обкомов. Идти на объединительную конференцию с таким руководством нельзя. «Об этом, ― говорит он, ― я доложил Л. И. Брежневу. Президиум ЦК КПСС принял постановление освободить Скрябина ― секретаря сельского обкома партии от работы, а вас избрать вместо него. И рекомендовать совместному заседанию пленумов обоих обкомов избрать вас председателем оргбюро по объединению двух партийных организаций, а на объединительной конференции рекомендовать для избрания первым секретарем Ростовского обкома».Я поблагодарил за доверие. Михаил Андреевич коротко рассказал о впечатлении от бесед с членами бюро обкомов.

Есть и здравомыслящие товарищи, не принимавшие участия в скандалах. Скрябин уезжает на Украину. Следует сделать все возможное и не допустить избрания в состав бюро объединенной парторганизации Неронова ― ныне первого секретаря промышленного обкома.

Суслов с болью говорил о запущенности города: дома обшарпанные, на дорогах и тротуарах грязь, магазины в запущенном состоянии, ассортимент товаров мал, парки и скверы тоже выглядят отвратительно. Видно, что нет настоящего хозяина.

После беседы мы поехали в сельский обком. Оба обкома располагались в одном здании. В этом же здании в свое время размещался губернатор.

Заседание бюро сельского обкома партии открыл второй секретарь и предоставил слово Суслову. Михаил Андреевич рассказал о сложившейся ненормальной обстановке. Сообщил, что Скрябин написал заявление об освобождении от работы. Президиум ЦК КПСС принял решение удовлетворить его просьбу и предлагает избрать на пост первого секретаря сельского обкома Соломенцева М. С. Он здесь присутствует. Коротко рассказал мою биографию. Добавил, что имеется в виду рекомендовать Соломенцева председателем оргбюро по объединению партийных организаций. Вопросов ко мне не было. Выступлений тоже. Раздались голоса согласиться с предложением ЦК КПСС.Решили провести пленум сельского обкома во второй половине дня.

После этого мы с Сусловым пошли к Неронову. Суслов представил ему меня как кандидата на пост первого секретаря сельского обкома партии и председателя оргбюро по проведению объединительной конференции обеих областных парторганизаций согласно решению Президиума ЦК КПСС.

Договорились, когда собрать объединенный пленум двух обкомов, согласовали время с сельским обкомом партии, и на этом наша беседа с Нероновым завершилась.

На пленуме сельского обкома М. А. Суслов опять говорил о недопустимо плохих отношениях между обкомами партии. О том, что все усилия Президиума ЦК КПСС наладить нормальные отношения не дали положительных результатов. Сообщил о постановлении Президиума ЦК КПСС и предложении о моем избрании. Вопросов ни к Суслову, ни ко мне не последовало. Пленум единогласно избрал меня первым секретарем Ростовского сельского обкома партии. Заседание было на этом закончено.

Через полчаса состоялось совместное заседание пленумов обоих обкомов. После выступления Суслова М. А. совместный пленум обкомов партии одобрил решение Президиума ЦК КПСС единогласно.

Я поблагодарил за доверие и заверил, что совместной слаженной работой актива мы сделаем все необходимое, чтобы Ростовская областная партийная организация с честью выполняла поставленные перед ней задачи. На этом совместный пленум обкомов закончил свою работу.

Объединительную партконференцию назначили на 15 декабря. Я сказал Суслову, что нам будет трудно подготовить конференцию к этому сроку. Он согласился и предложил мне переговорить об этом с Брежневым.

Вечером Суслов уехал. На перроне вокзала, перед тем как сесть в вагон, сказал: «Обратите внимание, пожалуйста, на благоустройство города. Очень обидно и жалко, что этот прекрасный южный город в таком запущенном состоянии».

* * *

На следующий день я позвонил по телефону жене и рассказал, как оказался в Ростове–на–Дону. Рассказ не вызвал у нее радости. Опять переезд!..

По совету Суслова позвонил Брежневу и доложил, что приступил к работе в Ростове. Леонид Ильич поздравил меня с избранием секретарем сельского обкома и председателем оргбюро и попросил рассказать коротко, какова обстановка в области. Я ответил и попросил провести объединительную областную партконференцию не 15, а 24 декабря, объяснил причины. Он согласился.

До партийной конференции мне удалось побеседовать не только со всеми членами бюро обкомов, руководителями отделов, но и со многими секретарями горкомов и райкомов партии. За это же время я сумел посетить ряд городов и сел. Немало беседовал с рядовыми партийцами, в том числе с руководителями предприятий, колхозов и совхозов. Удалось посмотреть учреждения здравоохранения, культуры и быта. На встречи и беседы уходило почти все мое время.

Часто звонил Брежнев. Леонид Ильич интересовался обстановкой в области, ходом подготовки к конференции. Я отвечал на его вопросы, делился своими впечатлениями от посещения городов или районов, от разговоров с людьми. До партконференции он звонил мне не менее десяти раз, и разговоры были не короткие.

Чем объяснить такое пристальное внимание к области? Однажды я рискнул даже спросить одного товарища, который считался довольно приближенным к Брежневу человеком. Он ответил, что это объясняется значимостью области, новочеркасскими событиями и скандалом между двумя обкомами.

За день до начала конференции приехал один из заместителей заведующего орготделом ЦК. Приехал на конференцию Михаил Александрович Шолохов с женой Марией Петровной. Их поселили в той же гостинице «Малые формы» на втором этаже.

Вернулся с работы я поздно. Поднялся на второй этаж, вижу, в холле стоят Михаил Александрович с супругой. Тут и состоялось наше знакомство. Они пригласили попить вместе чайку. Спустились на первый этаж в столовую. Стол был накрыт на трех человек, как сказала мне сестра–хозяйка, по просьбе Михаила Александровича.

Чаепитие затянулось допоздна. Шел разговор на разные темы. Он с убийственной хлесткостью и сарказмом ругал руководителей обоих обкомов партии. Поинтересовался, как намечено проводить конференцию. Перед тем как пойти отдыхать, спросил, где и как я питаюсь. Я ответил. Он говорит, что с завтрашнего дня зачисляет меня на свое довольствие. Завтрак в 8 утра. Обещал кулинарный сюрприз. Я поблагодарил и пошел отдыхать.

Назавтра в 8 утра мы с Михаилом Александровичем уже сидели за столом. Кулинарным чудом оказалась приготовленная по особому рецепту губа лося. Для меня это был настоящий сюрприз. Да и лося я никогда не видел, знал об этом мощном, уникальном звере по картинкам и рассказам охотников. Блюдо мне очень понравилось. Шолохов рассказал, что убил лося сам несколько дней тому назад, и не где‑нибудь, а в Ростовской области, недалеко от Вешенской. Появление лосей в Ростовской области― результат претворения в жизнь сталинского плана охраны природы, согласно которому должна быть создана лесная полоса на большом протяжении с севера на юг, своим концом она вышла в Вешенский район Ростовской области.

К1964 году сосновые насаждения разрослись так, что в них появились звери. Лосей развелось столько, что в этом году в Ростовской области было разрешено отстрелять пять лосей. Один из билетов на право отстрела получил Шолохов и удачно им воспользовался. Шолохов любил охоту, рыбалку и, как малое дитя, радовался и рассказывал о замечательном трофее, добытом впервые недалеко от своей родной Вешенской.

После завтрака он уточнил, когда я смогу приехать на обед, и я уехал на работу. День был напряженный, завтра конференция, а сделать до ее открытия предстояло немало. Приехали из городов и районов многие делегации. Секретари горкомов и райкомов хотят попасть на прием, а мне необходимо с ними поговорить, посоветоваться. Время уплотнено до предела, расписано по минутам. Но появляются и неплановые вопросы. Подходит время обеда, по обстановке можно и пропустить обед, а как на это отреагирует Шолохов? Решил ехать. Чета Шолоховых была наготове. Быстро пообедали, большого разговора не было, они с пониманием отнеслись к моей спешке. Пообещал пораньше приехать после работы, чтобы не сорвать их режим.

На конференцию поехал с Шолоховым в одной машине.

* * *

Конференция начала работу в 18.00. Избрание руководящих органов прошло спокойно. В состав обкома прошло значительно больше, чем раньше, рядовых рабочих и крестьян, пользующихся авторитетом в своих коллективах, имеющих хорошее образование и высокую профессиональную подготовку.

Мой доклад на конференции длился сорок минут. В обсуждении приняли участие более 15 человек. Все выступавшие считали большой ошибкой разделение единой партии на две по производственному принципу, этим нанесен большой ущерб партийному строительству, укреплению единства и дисциплины как в партии, так и в целом по стране. Разделение отрицательно сказалось и на развитии народного хозяйства. Критиковали руководителей обоих обкомов за допущенный раздор. Предлагали, как исправить ошибки. Выступали не только руководящие работники, но и рабочие, крестьяне.

Обсуждение доклада закончилось примерно к 11 часам. Затем перешли к самому тяжелому вопросу ― избранию состава обкома партии. От имени глав делегаций выступил их представитель и внес предложение о количественном составе обкома, а когда оно было принято, зачитал и персональный состав. Затем перешли к обсуждению каждой кандидатуры в отдельности. К отдельным кандидатам были только вопросы. Отводов никому не было и расширять список кандидатов тоже не стали, хотя мы не исключали этого. Голосование было тайным.

Где‑то в первом часу ночи были объявлены результаты голосования. Все предложенные кандидаты избраны. Были голоса против, в основном тех, кто входил в прежние два обкома партии. Больше всех голосов против получил Неронов. Многие, в том числе и я, были избраны единогласно. Так же как ревизионная и партийная комиссии.

Примерно в час ночи состоялся пленум обкома партии. Его открыл представитель ЦК и сказал, что нам необходимо избрать первого секретаря обкома, а затем продолжить работу. Задал вопрос: есть ли предложения? Из зала чуть ли не хором назвали мою фамилию. Затем представитель ЦК заявил: «Я уполномочен сообщить вам, что ЦК КПСС тоже рекомендует избрать первым секретарем Ростовского обкома партии Михаила Сергеевича Соломенцева». Других предложений не поступило. Обком партии единогласно проголосовал за избрание меня первым секретарем Ростовского обкома партии. Далее ведение пленума перешло в мои руки. Были избраны еще четыре секретаря и восемь членов бюро. Все секретари тоже входили в состав бюро. На этом пленум закончил свою работу.

На дачу поехали вместе с М. А. Шолоховым, который был избран членом обкома партии. Мы были довольны, что никто из рьяных склочников не попал в состав бюро обкома.

Утром позвонил Л. И. Брежневу, чтобы проинформировать об итогах работы конференции. Он поздравил с избранием первым секретарем обкома, пожелал успехов в работе. В ЦК довольны проделанной работой и тем, что виновники склоки и вражды не избраны в состав бюро обкома. Спросил, был ли Шолохов на конференции. Я ему сказал, что Шолохов был и на конференции, и на пленуме обкома. Живем мы с ним в одной гостинице, вместе питаемся, он зачислил меня на свое довольствие. Через день–два он улетит в Вешенскую вместе с Марией Петровной.

Перед отлетом из Ростова домой Шолохов зашел, рассказал, что пообщался с друзьями, главным образом с писателями. В Ростове большая областная писательская организация ― около пятидесяти человек. Среди них такие известные, как Анатолий Калинин, Виталий Закруткин и другие. Михаил Александрович сказал мне, что писатели Дона ждут от своего нового партийного секретаря внимания и заботы.

Высказал удовлетворение работой конференции. Шолохов попросил меня повнимательнее изучить положение дел в сельском хозяйстве северных районов области. На прощание пригласил заходить к нему домой, когда буду бывать в его краях. Личных просьб не высказывал. Расцеловались, и он уехал.

* * *

После нескольких дней работы в новой роли ко мне зашел заведующий финансово–хозяйственным отделом обкома партии. Он рассказал о своей работе, о хозяйстве, которым располагает обком, о состоянии с финансами. В завершение сказал, что все обстоит нормально, кроме одного обстоятельства. У обкома партии есть должник, который то погашает задолженность, то опять становится должником. Им является уважаемый всеми нами Михаил Александрович Шолохов. На сегодня он должен обкому 1200 рублей. Этим сообщением я был буквально ошеломлен. Попытался выяснить причины, но финансист не мог ничего вразумительного сказать и отослал меня к Михаилу Кузьмичу Фоменко, секретарю обкома по идеологии, который якобы может все прояснить.

В тот же день пригласил Михаила Кузьмича и попросил рассказать, как великий писатель Шолохов стал постоянным должником. Его произведения идут в магазинах нарасхват, он может и должен иметь приличные гонорары. Фоменко согласился, что книги Шолохова идут нарасхват, но издается их недостаточно. Получаемые гонорары Михаил Александрович в значительной части отсылает людям, попавшим в трудное положение и обратившимся к нему за материальной помощью. «Мы стараемся по возможности оградить его, но не всегда получается», ― сказал Фоменко. Я попросил его дать мне точную справку об издании произведений Шолохова и суммах гонораров, полученных за последние годы. Фоменко подтвердил, что Шолохов живет довольно скромно, а в некоторые периоды и скудно. Примерно через неделю я такую справку получил и поразился тому, как мало издается произведений Шолохова.

Позвонил Петру Ниловичу Демичеву, который занимался идеологическими вопросами как секретарь ЦК КПСС, и рассказал о материальном положении Шолохова и о незначительном количестве издаваемых книг. Демичев удивился и пообещал разобраться. Вскоре у меня состоялась поездка в Москву. Я зашел к Демичеву, но, к сожалению, никаких подвижек не произошло. Он сказал, что шолоховские произведения издаются примерно в таких количествах, как и других писателей. Я с такой позицией не мог согласиться.

Попросился на прием к Брежневу. Доложил ему о делах в области, особо остановился на положении дел в сельском хозяйстве. В колхозах и совхозах, особенно в северных и северо–восточных районах области, не хватало кормов. До поездки в Москву я посетил эти районы, и у меня осталось тяжелое впечатление от увиденного. Попросил Леонида Ильича помочь области кормами. Он позвонил в Министерство сельского хозяйства и попросил рассмотреть мою просьбу. Кормами (концентрированными) нам немного помогли.

Рассказал я ему и о материальном положении Шолохова, передал ему записку, в которой изложено, что, на наш взгляд, следует осуществить, чтобы поправить материальное положение Михаила Александровича. Он очень возмутился, позвонил Демичеву и довольно резко поговорил с ним, сказав, что это позор для нас всех. Попросил немедленно заняться этим вопросом, обкому партии подготовить свои предложения, рассмотреть их с кем следует и, если что‑то еще надо сделать, решить. О принятых мерах доложить ему лично. После такого поручения Генсека все засуетились, наши предложения приняли и начали осуществлять. Скоро Шолохов почувствовал это и стал спрашивать у Фоменко: что произошло, какая сила подействовала? Как‑то Фоменко позвонил и сказал, что Шолохов попросил передать мне от него и Марии Петровны особую благодарность, а за что, он, мол, сам знает. Долг свой Михаил Александрович погасил, хотя должнику никаких напоминаний никто не делал. То есть поступил так, как делал не раз до этого.

* * #

Мне довелось несколько раз бывать в Вешенской, и, конечно, каждый раз я заходил к Михаилу Александровичу. Нарушить сложившийся порядок было нельзя. Он бы обиделся. Шолохов жил интересами и своего района, своей области, своей России, и всего Советского Союза. У меня сложилось такое впечатление, что мимо его души не проходило ни одно существенное событие. Встречаясь, мы вели разговоры о тех проблемах, которые волнуют его земляков, в чем нуждаются колхозы и совхозы и люди, работающие в них. Он старался быть в курсе дел не только своего района, но и области. Я позванивал ему и рассказывал, как идет посевная или уборочная кампания, как смотрится Вешенский район на фоне всей области.

Бывало, в конце дня мы ходили с ним порыбачить на Дон. Когда мы с удочками шли по улицам станицы, я наблюдал, с каким уважением относятся к нему земляки. Если они сидели на лавочках, то обязательно вставали и кланялись. Мужчины, как правило, были одеты в брюки с красными лампасами, на голове казацкая фуражка с красным околышем. Они снимали фуражку, произносили: «Здравствуйте, Михал Ляксандрыч». Он отвечал им тем же, обменивался несколькими фразами очень уважительного звучания. Люди эти были в основном пожилые. Приятно было наблюдать проявление взаимного уважения между известным во всем мире писателем и простыми крестьянами казачьего Дона. На рыбалке наши беседы продолжались, тем более неважный клев позволял нам сосредоточиться на обсуждаемой теме.

Уже говорилось, что Шолохов всегда был отзывчив, когда к нему обращались с личными просьбами о помощи. Таких просьб больше приходило из Волгоградской (Мария Петровна родом из этой области) и других соседних областей.

Вместе с тем Шолохов никогда не использовал свои хорошие отношения с Брежневым, чтобы обратиться с какой‑либо просьбой. А отношения между ними были действительно хорошими, дружескими. Как‑то Леонид Ильич рассказывал мне, что во время войны они с Шолоховым под одной шинелью не раз спали.

К Шолохову обращались за помощью и представители творческой интеллигенции. Когда я уже работал в Москве, он бывал у меня в гостях, иногда обращался с записками с просьбами о помощи некоторым писателям в обеспечении жильем или медицинским обслуживанием. Он возмущался, когда видел, как одни получают для жизни все, а другие, порой более талантливые, не имеют даже нормальных жилищных условий.

«Справедливо ли, ― пишет Шолохов в одной из записок, ― когда такое г… как Евтушенко и Рождественский, имеют все, что им угодно, а такой‑то (фамилию не буду называть. ― Авт.) не имеет даже маленькой комнатушки. А ведь он куда значимее и авторитетнее, чем они».

Некоторые записки, в том числе и названная, у меня сохранились до сего дня.

* * *

У Шолохова было разное отношение к своим коллегам по перу, впрочем, как и к нему. Особенно это было заметно на юбилее, когда отмечали шестидесятилетие Шолохова. Юбилей отмечался 24 мая 1965 года. Торжественное собрание проходило в Москве, в Доме союзов. За несколько дней Михаил Александрович с Марией Петровной улетели в Москву и разместились в своей московской квартире на Сивцевом Вражке. От обкома в Москву я направил секретаря по идеологической работе Михаила Кузьмича Фоменко и инструктора идеологического отдела, который имел постоянные связи с Шолоховым.

По сложившейся практике на подобные мероприятия приглашают первого секретаря обкома той области, откуда юбиляр. Наступило утро 24 мая, а приглашения мне нет. Вдруг после 12 часов дня раздался звонок по ВЧ–связи, со мной здоровается заведующий отделом культуры ЦК и спрашивает, почему я не в Москве. «А почему, ― спрашиваю, ― я должен быть в Москве?» ― «Как почему? Сегодня состоится торжественное собрание общественности, посвященное шестидесятилетию МА Шолохова». ― «Но меня на эти торжества не пригласили, ― отвечаю я, ― а без ведома ЦК выехать не могу». Он энергично сетует на кого‑то, что, мол, тут допущена ошибка со стороны двух отделов ЦК, немедленно вылетайте. Отвечаю, что немедленно вылечу, если кто‑то из секретарей ЦК даст разрешение и будет рейсовый самолет. Он говорит, что сейчас же договорится с одним из секретарей ЦК. «Собирайтесь, я вам позвоню». Через некоторое время опять звонок по ВЧ. Мне официально сообщают, что я должен присутствовать на торжественном собрании. Около 17 часов я появился в гостинице «Москва». Не успел расположиться, как заходят Шолохов и Фоменко. Михаил Александрович радостно подходит, как всегда при встрече, обнимаемся и целуемся, он по–страшному ругает цековских бюрократов.

Михаил Александрович несколько волнуется. Пешком отправляемся в Дом союзов, благо идти недалеко. В Колонном зале Дома союзов нас приглашают пройти за сцену, где обычно собираются члены президиума. Шолохов сразу попадает в объятия друзей, в том числе иностранцев. Через несколько минут заходим в президиум. Зал, заполненный до отказа, встречает юбиляра громом аплодисментов и вставанием.

Торжественное собрание открыл председатель Союза писателей РСФСР Сергей Владимирович Михалков. Он произнес первую приветственную речь. Затем были зачитаны речи и поздравления от руководства страны, правительства РСФСР, от комсомола и профсоюзов, других организаций и коллективов. Приветствий и поздравлений было столько, что невозможно не только все их прочитать, но и перечислить. Михалков обратился ко всем, кто будет выступать, с просьбой говорить коротко, иначе не смогут выступить все желающие. У меня было подготовлено выступление минут на 5―7 и красиво оформленный текст приветствия от имени Ростовского обкома КПСС и облисполкома. Выступал я одним из первых. Решил не зачитывать текст, а просто сказать теплые слова поздравления от имени земляков Михаила Александровича и добавить, что все остальное изложено в приветственном адресе, который я вручаю юбиляру, и что мы ему еще много сердечных и теплых слов скажем, когда будем чествовать на родине, на Дону. На торжественном собрании выступили представители общественных организаций, творческих союзов, руководители зарубежных делегаций, прибывшие на юбилейные торжества.

Ответное слово Шолохова свелось к тому, что, выйдя из президиума собрания ближе к трибуне, он высказал слова благодарности всем, кто поздравил его здесь лично, кто прислал поздравления и кто пришел на торжественное собрание. Пожелал всем добра и счастья. Завершил словами: «Низкий поклон всем вам!» И поклонился.

После торжественного собрания к Шолохову подходило множество его поклонников. Процедура эта была продолжительной, мы терпеливо ждали конца, чтобы проводить его домой и уточнить распорядок на завтрашний день.

Вернувшись в гостиницу, мы, ростовчане, решили попить чаю и обменяться впечатлениями о торжестве. У меня лично сложилось впечатление, что настоящей торжественности и теплоты не было. Вместо них много спешки и формализма. Ни в президиуме, ни в зале я не увидел некоторых известных литераторов. Моя попытка выяснить причину их отсутствия не увенчалась успехом.

* * #

В Ростов мы прилетели рейсовым самолетом часов в 5―6 вечера. Когда самолет выруливал на площадку, чтобы высадить прилетевших, мы увидели огромное скопление людей, в середине несколько групп детей, одетых торжественно в белые кофточки и рубашки, в черные брюки и юбочки. Все дети с красными галстуками, кроме самых маленьких. В руках букеты цветов. Только стали выходить из самолета, я увидел людей, бегущих к нам: «Шолохов! Шолохов прилетел!» В одно мгновение мы оказались в кольце. Самые маленькие дети первыми вручили Михаилу Александровичу и Марии Петровне букеты цветов. Они взяли на руки по ребенку, детишки их обняли, и видно было, не хотели от них уходить.

За малышами ринулись в объятия четы Шолоховых пионеры и буквально завалили цветами. Народу вокруг становилось все больше ― за детьми стали подходить взрослые, и тоже с цветами, с сердечными и теплыми словами. Встреча около самолета длилась больше часа. Земляки не отпускали Шолоховых, желали им добра и долгих лет.

Михаил Александрович и Мария Петровна не раз прослезились. После такой встречи Шолохов преобразился. С лица исчезли хмурость и задумчивость и следы какого‑то беспокойства. Шолохов стал тем Шолоховым, каким бывает всегда: серьезным и ироничным, добрым, улыбающимся и веселым. Приехав в наши родные «Малые формы», он с каким‑то особым восторгом говорил о простом народе, о подрастающем поколении. Честно признался, что такой встречи не ожидал.

На следующий день в Драматическом театре им. Горького в Ростове должно было состояться торжественное собрание трудящихся Ростовской области, посвященное 60–летию Михаила Александровича Шолохова. На торжества были приглашены представители соседних областей, краев и автономных республик всего Северного Кавказа. Попросились приехать крупные писатели и деятели культуры из разных концов Советского Союза и зарубежья. Мы всем послали приглашения. После торжественного собрания предполагался большой прием в ростовском Доме Советской Армии.

Мы с Фоменко и Бондаренко поехали в обком продолжать готовиться к торжествам на следующий день. План действий на этот день был оговорен заранее. Но уроки московских торжеств нам надлежит обдумать, чтобы не повторить каких‑либо ошибок и упущений. Участвовали во всей этой работе сотрудники областных, городских и районных партийных и советских аппаратов. Работы хватало для всех. Предусматривалось выступление наиболее популярных и любимых артистов, лучших представителей художественной самодеятельности после торжественного собрания и во время приема.

Желающих выступить и поздравить Шолохова с юбилейной датой оказалось значительно больше, чем ожидалось, да и не все могли говорить коротко. Торжественное собрание закончилось около 12 часов ночи. Приглашенные на прием отправились в Дом Советской Армии. Начать прием было поручено мне. Затем с поздравлениями подходили главы прибывших на юбилей в Ростов делегаций, друзья и товарищи юбиляра, его коллеги, земляки, в том числе крестьяне и рабочие.

Приветствия чередовались с выступлениями артистов и художественной самодеятельностью. Самостийно началось исполнение присутствующими любимых Михаилом Александровичем донских казачьих песен. Юбиляр и сам пел, держался очень бодро, много шутил. Были и лихие донские пляски.

Ближе к концу приема выступил Шолохов. Немалую часть речи он посвятил вопросам литературы, ее развития и направлений. Привел примеры появления ярких, достойных нашего народа произведений прозы и поэзии. «Растет молодое поколение литераторов, которым мы, их старшие товарищи, должны оказывать всестороннюю помощь», ― сказал он.

Выступление Михаила Александровича было записано на пленку. Сохранилась ли она до нынешних дней, сказать трудно. Если нет― очень жаль. Прием закончился к трем часам ночи. Некоторые делегации пожелали поехать в Вешенскую. Михаил Александрович остался очень доволен торжествами. Вот это был настоящий праздник, не то что в Москве. Добавил, что днем 24 мая ему звонили близкие друзья и просили помочь им попасть на торжества в Колонный зал. Но он не мог ничего сделать, резервных приглашений ему не дали. «А тебе, ― сказал он, ― позвонил заведующий отделом культуры только после того, как я через Фоменко поднял шум, где Соломенцев и почему его нет в Москве. Честно скажу, ― продолжал он, ― у меня промелькнула мысль, что ты сам решил не ехать и отправил Фоменко с Акимом. Но потом я понял, что ошибался. Если бы ты не приехал, я бы учинил большой скандал всем, от кого зависел твой приезд. После того как меня встретили и обласкали в Ростове, Москву и вспоминать не хочется». Стал благодарить, с восхищением сказал о том, какой искренней, до нежности теплой была встреча на родине, начиная с аэропорта и до только что закончившегося приема: «Большое спасибо всем вам от меня, от моей жены и детей. Они счастливы вместе со мной».

27 мая Михаил Александрович утром вылетел в Вешенскую. Вместе с ним полетели секретарь обкома Фоменко, заместитель председателя облисполкома и инструктор обкома партии, чтобы присутствовать при чествовании Шолохова в родной станице. Я был уверен, что в Вешенской состоится замечательная встреча Михаила Александровича со своими земляками.

Так оно и случилось. Как рассказал Фоменко, торжества были организованы блестяще. На них было много простых крестьян, казаков и казачек, нарядившихся под героев шолоховских произведений.

Позже мне стало известно, что Михаил Александрович очень был доволен, как его чествовали на Дону. Говорил он об этом с большой гордостью за своих земляков, за их теплое отношение.

Date: 2015-12-13; view: 412; Нарушение авторских прав