Мочить в сортире

И все‑таки следующим оказался Миша. Услышав от нового главного редактора приказания по верстке текущего номера, он просто встал, молча собрал сумку и ушел. Даже не стал разбрасываться ежедневниками. И я его понимаю – она того не стоила. Этой особе никогда не подняться выше третьего разряда: в ней не было ни такта, ни деликатности, а манерами она напоминала ефрейтора карательного отряда.

Артем представил нашу новую рабовладелицу как «большого профессионала в fashion‑бизнесе и лучшего специалиста по креативным вопросам». Где только слов таких набрался? Ульяна, которая в этом городе, а также в Лондоне, Каннах и Куршевеле, знает всех и вся, сразу же известила нас, что новый главный редактор Алина – дочь алюминиевого олигарха, которая помешана на шмотках и потратила целое состояние на модные коллекции одежды. А одну коллекцию даже сама создала и продемонстрировала на Московской неделе моды. Папа все оплатил.

Сейчас этот креативный профессионал стояла, открыв рот, и тупо смотрела вслед нашей бывшей арт‑примадонне. Потом она сломя голову бросилась в кабинет.

Женя вполголоса продекламировал:

– Я знаю, что произведу сенсацию, – прошипела Ракета и погасла. Пшшшш!

– Женя, заколебал уже со своим Уайльдом! – взорвалась я.

Он обиженно поджал губы, но мне было не до хороших манер. Алина первым делом вцепилась в отдел моды, жадно просмотрела картинки, раскритиковала нашу работу в пух и прах и начала отдавать приказания налево и направо. Я уточняю – идиотские приказания. Вера слушала ее, затаив дыхание, поддакивала и с негодованием косилась на меня с Маринкой («ужо я вам!»). После чего мы вынуждены были переписать все статьи для ближайшего номера, а Маринка еще и переснять фотосессию босоножек. Та же кара (минус босоножки) постигла Ульяну и Всеволода. Они каждые две минуты со значением переглядывались, прикидывая, кто из них будет следующим «на выход, с вещами!».

Артем ворвался в редакцию и затормозил у огромного монитора Миши. Возбужденно галдевшие фоторедакторы вмиг затаились.

– Я вас предупреждал! – развернулся к нам Артем.

Он обвел редакцию яростным взглядом и задержал его на Елене.

– Это что, саботаж? – спросил он у нее.

– Михаил всегда был несдержан, – тут же нашлась Елена.

– Даааа? А почему же он здесь работал? – не отставал Артем.

– Он был лучшим, – вдруг раздался голос Всеволода.

Я не знаю, кто больше удивился – мы или редакционный директор. Чтобы Всеволод признал кого‑то из нас лучшим?!

– Лучшим?! – взвился Артем. – Да он…

– А вот его личная жизнь вас не касается, – спокойно продолжил Всеволод и начал собирать свой портфель.

– Вы уволены! – наконец нашелся Артем.

Всеволод пожал плечами:

– Мне никогда не нравилась работа в глянце, – и ушел.

У Ульяны был такой вид, будто ее опередили на пути к сердцу Абрамовича. Ничего, Уля, господин редакционный директор еще здесь и ты успеешь напроситься на увольнение.

– Кто‑нибудь еще хочет высказаться? – развернулся к нам взбешенный Артем.

Желающих было хоть отбавляй, но нам, в отличие от Всеволода, работа в глянце нравилась. Я опустила глаза, у меня дрожали руки. Редакционные войны забирают кучу сил и энергии, которые могли бы пойти на дело и творчество. Но редакционные войны будут всегда, пока существуют редакции модных журналов.

– Девочки, – обратилась к нам Вера, как только за Артемом захлопнулась дверь, – ваши статьи никуда не годятся, вам нужно их переписать.

– Мы же их только что переписали, – изумилась Маринка.

– Алину, – Вера со значением кивнула на дверь кабинета, – не удовлетворила ваша работа. Попытайтесь еще раз доказать вашу квалификацию.

Мы с Маринкой в ужасе переглянулись: она над нами издевается?!

Внезапно запиликал мой мобильный. Вера недовольно поджала губы. Я посмотрела на экранчик.

– Вера Игоревна, мне нужно выйти, – схватив телефон, я помчалась в туалет.

– Да! – почти крикнула я в трубку.

– У тебя все в порядке? – спросил Закревский.

– У меня – да! – быстро ответила я, наблюдая, как Римма моет руки.

– Я звонил тебе несколько раз… – чуть помедлив, сказал он.

– Да, я знаю. Я не могла подойти к телефону, – я сделала умоляющее лицо, и Римма вышла.

– Что‑то случилось? – спросил он.

– Неприятности на работе, – меня просто трясло.

– Я могу чем‑нибудь помочь?

– Послушай, у нас вышибли главного редактора, а на ее место привели какую‑то вертихвостку с большими семейными связями. Она устроила термидорианский террор. Треть редакции уже уволена. Ты ничем не можешь мне помочь, – я говорила слишком резко, но у меня нервы были на пределе.

– Я думаю, тебе нужно разобраться в себе, понять, чего ты хочешь, – внезапно сказал он.

– Я хочу, чтобы меня все оставили в покое! Дали мне просто жить! Я устала сражаться за свое место под солнцем!!

– Хорошо, как скажешь. Я не буду тебя больше тревожить. Позвони мне… Позвони мне, если найдешь свое место под солнцем, – и он дал отбой. Не зря говорят, что люди высокого звания имеют то достоинство, что никогда не вздорят, как люди незнатные.

Я тупо смотрела на телефон. Потом положила его на раковину и обессиленно прислонилась к стене. Ну вот, я во всем виновата. Еще неделю назад у меня были любимая работа и любимый мужчина. А сейчас у меня есть ненавистное место работы и обиженный мною мужчина. А также растрепанные нервы и тик левого века. Только я могла совершить такую глупость. Да пропади оно все пропадом! Я схватила телефон, с размаху швырнула его об стену и заплакала.