Валим отсюда

Рьяное стремление привлечь на свою сторону всех окружающих, пафос «мы изменим этот мир», пылкий энтузиазм и пугающее усердие всех этих компьютерщиков, похоже, действительно передались им от различных эксцентрично-восторженных течений, свойственных этому уголку земли.

Группы людей, фанатично преданных крайним взглядам, в этих местах — давняя традиция. Даже учитывая все преувеличения, на которые не скупятся те, кто не очень-то уютно чувствует себя в этом городе (заповеднике «фруктов и орехов», читай: «извращенцев и психов»), область залива Сан-Франциско завоевала заслуженную репутацию сцены для грандиозных анархических представлений всех цветов и оттенков. Много лет тому назад именно здесь был создан Храм народа (не надо путать его с Народным храмом или со Смертельной Шипучкой). Это раннее движение возникло по соседству с Пизмо-Бич и подпитывалось в основном идеями теософии — почти случайной смеси множества религиозных и философских течений, составленной мадам Еленой Блаватской в 70-е годы XIX века.

Исходя из совершенно иных предпосылок, из принципиально другого мира явилась и не столь уж отличающаяся от Храма группа. Поселения Богемиан-Гроув (загородное убежище для богатых и влиятельных членов «Богемского клуба», базирующегося в Сан-Франциско) также появились в 1870-х годах, но существуют и по сей день. Эти люди развлекаются театральными постановками и особыми ритуалами, которые проходят в рощице неподалеку. На этих закрытых собраниях побывали многие президенты США, и первоначальный план «Манхэттенского проекта» тоже зародился именно здесь. Это очень замкнутое общество, не поощряющее завязывание деловых контактов между своими членами, но все же сложно представить, чтобы какие-то связи не цементировались в этой роще красных деревьев. Если бы вы пошли в поход с палатками в компании Генри Киссинджера, неужели это не сблизило бы вас хоть немного?

Хотя битники, по большей части, жили в Нью-Йорке, именно в Сан-Франциско нередко проходили чтения их книг, чье действие так же частенько разворачивалось именно тут, где Дикий Запад побратался с таинственным Востоком. Поэтому Норт-Бич с его итальянскими кофейнями и близлежащие сомнительные притоны Бродвея зачастую теснее связаны в общественном сознании с движением битников, чем сам Нью-Йорк. Отчего-то считается, что между бит-поколением и эпохой Мира и Любви, наступившей спустя десяток лет, существует неразрывная, естественно возникшая связь. Нил Кэсседи (живой прообраз Дина Мориарти из эпохального романа «На дороге» Джека Керуака) действительно побывал «в автобусе» Кена Кизи, чьи знаменитые «кислотные тесты» включали выступления The Grateful Dead, — так что эта мысль не лишена оснований. В 60-е годы Сан-Франциско выплеснул в мир психоделическое рок-движение, андерграундные комиксы, психоделические постеры, «Всемирный каталог», спонтанные сборища хиппи, а также анархические перформансы в исполнении легендарной музыкально-театральной труппы The Cockettes.

Скрытый намек на существование связи между The Cockettes и миром «дот-комов» кому-то может показаться явной натяжкой, но подспудная тема революции просто ради веселья лежит в основе их обоих. Общедоступность блогосферы и очевидное безумие того, что люди вывешивают в Сети, имеют самое прямое отношение к радостному свержению устоев. Здесь силен привкус анархического разгула… и, я вынужден добавить, вся эта тусовка обожает велосипеды.

Впервые я приехал сюда в начале 70-х, привлеченный эко-техническим мировоззрением, воплотившимся во «Всемирном каталоге». Вместе с другом мы собирались возвести в чистом поле округа Напа огромный купол, но в итоге я разочаровался в этом строительном проекте, чтобы ввязаться в импровизированные концерты, которые мы давали с другим моим другом на улицах Беркли. Он играл на аккордеоне, а я — на скрипке и укулеле, принимая при этом нелепые позы. Мы имели успех. Как я сейчас понимаю, в те годы меня больше интересовала ирония происходящего, чем несбыточные утопии.