Уродливые новостройки как религиозные символы

Раскатывая по городу, я замечаю, что старые здания — деревянные дома, дворцы в европейском стиле XIX века, а также строения оттоманской эпохи — приходят в упадок. Повсюду вырастают невзрачные многоквартирные дома из бетона. Я поражен тому, с какой легкостью с лица земли стираются здания и даже целые районы, обладавшие столь очевидным характером. О чем здесь только думают? В этих рассуждениях я сам себе напоминаю принца Чарлза, но все-таки — неужели никто не замечает происходящего?

По всему миру каждое напоминающее бункер сооружение, каждый бездушный спальный микрорайон, каждое мертвенно-скучное офисное здание, каждый растрескавшийся бетонный монстр в странах Третьего мира прикрываются оправданием в лице «интернационального стиля», выражаясь языком Музея современного искусства. Захлестнувшая наши города волна архитектурного убожества получает печать одобрения, поскольку подражает (пускай из рук вон плохо) престижному стилю. Отчего же этот стиль оказался настолько привлекателен? Почему по всей планете прекрасные города превращаются в гигантские лабиринты серых костяшек домино с прорезанными в них рядами одинаковых окон?

Допустим, размышляю я, эти строения что-то выражают. Нечто большее, чем строку «Итого: ________» в бюджете застройщика. Допустим, их проще и дешевле возводить, но, кроме того, они, возможно, воплощают собой какие-то коллективные надежды и чаяния. Быть может, для многих они служат символом нового старта, отрыва от всего, что было построено раньше, от тех старых домов, что окружали городских жителей прошлых десятилетий. И, особенно в старых городах, новые здания свидетельствуют о конце истории. Они заявляют: «Мы не похожи на своих предков! Мы не позволим править королям, царям, императорам, шахам и всем прочим кретинам из далекого прошлого. Мы, современные люди, не такие. Мы больше не крестьяне. Мы не провинциалы, не деревенские дурачки. Мы не хотим видеть повсюду напоминания о прошлом! Пусть оно великое и славное, пусть в нем память поколений. Вес истории давит на наши плечи. Старые здания для нас — как стены тюрьмы. Мы начнем с чистого листа, мы построим такое, чего еще не видел человек (бог свидетель, китайцы взялись за дело всерьез). А если в процессе что-то окажется разрушено, так тому и быть». По крайней мере, такова в моем понимании логика эмоций, которые ощущают люди, живущие здесь — да и вообще повсюду.

Эти новые здания могут не казаться красивыми. Они даже не настолько утопичны, как на это надеялись некоторые архитекторы и теоретики модернизма. Зато они дешевы, функциональны и не напоминают людям о прежних временах. Стены прямые, не скособочены и не шатаются, все углы (слава богу и современным инженерам!) прямые, ровно в 90 градусов, да и водопровод работает — пока что. Хорошо это или плохо, но стандартная архитектура современности отражает наше самосознание. Вслед за нами она говорит: «Будущее будет нашим!» Новые поколения сбросят с себя груз тысячелетий и символически заявят о своей полной свободе. Пусть эта свобода — лишь иллюзия, пусть ее символы уродливы, но это свобода. И в ней — корни религиозных, идеологических и эмоциональных аспектов этих уродливых сооружений.

Эти здания воплотили собой триумф культа капитализма пополам с материализмом марксистского толка. Как ни странно, противостоящие системы пришли более-менее к тому же эстетическому результату. Расходящиеся прямые в итоге где-то сходятся. Боги рассудка одержали верх над красотой, причудливостью, животными инстинктами и врожденным чувством прекрасного — если верить, конечно, что в людях заложено такое чувство. Мы привычно ассоциируем все эти «изыски» либо с культурой сельчан (нигде не учившиеся, они, бедолаги, громоздили из глины кривые стены, которые расписывали аляповатым цветочным орнаментом), либо с правящими классами прошлого (жалкими королями, жившими в вычурных дворцах), которых сегодня, в современном мире, мы считаем равными себе — хотя бы на умозрительном уровне теоретических построений.

Вот фотография, сделанная в бразильском городе Сальвадоре, где район складов и коммерческих зданий колониальных времен почти целиком оказался превращен в скучный, обыденный, безликий деловой центр. Один из моих друзей, музыкант, даже предложил относиться к подобным зонам, прежде исполненным местного колорита, как «к европейским городам».

А вот «современные» здания, по большей части, не так уж безупречно выстроены. Они рассыпаются на глазах. Как раз сегодня, когда я пишу эти строки, здесь, на Манхэттене, рухнул очередной строительный кран. По последним подсчетам, погибли четверо, разрушено здание по соседству. Другой дом обрушился две недели тому назад, а за неделю до того от Трамп-билдинг[13]отвалился кусок, упав на голову прохожего.

Под знаменами «поднятия духа» и «прогресса» эти здания на самом деле понемногу превращают людей в механизмы — если не убивают сразу. И хотя все они сделаны одинаково — армированный бетон, стекло и сталь, — они не взмывают ввысь, чтобы затем опуститься, подобно шоссейным дорогам, плотинам и мостам, созданным из тех же материалов. Грация арок развязок-эстакад на скоростных шоссе и автобанах не отражается в типовых кварталах многоквартирных домов. Да они и не собираются простоять так же долго, как эти сооружения. Дух будущего на мгновение застывает перед нами, вселяя уверенность, — но он скоро исчезнет, рухнет, рассыплется у нас на глазах.

В общем, вместо нескольких по-настоящему внушительных «монументов» — вроде тех, что остались нам от презренного исторического прошлого, — наше столетие отметилось накрывшей всю планету россыпью почти одинаковых построек. По сути дела, все они — один грандиозный, глобальный монумент, чьи детали и фрагменты рассеяны по городам и пригородам всего мира. Это один город, стоящий во множестве мест.

Прямо сейчас этим занимаются в Нью-Йорке. По всему городу вырастают почти одинаковые здания из стекла и бетона. Многие возводятся с такой быстротой, что поневоле задумываешься: а не намереваются ли строители закончить работу прежде, чем кто-либо сможет выдвинуть возражения? Теперь, в разгар кредитно-экономической катастрофы, все спешат как можно скорее потратить накопленные деньги. К некоторым башням «прилагаются» имена известных архитекторов, к другим — нет. Внешне их зачастую сложно различить: все они, в конечном итоге, спроектированы одной и той же командой, а «звездное имя» — попросту очередной логотип, который можно привесить, чтобы здание хоть чем-то отличалось от прочих.

В мой предыдущий визит в страну группа под названием «Фабрика дизайна снов» пригласила меня выставить арт-инсталляцию во время стамбульского биеннале. Потрясающий фестиваль. Не все представленные произведения великолепны, далеко не все художники мне знакомы: многие прибыли из разных городов Турции, из Дамаска, Греции, Египта, Индии и Ирана. Выходцы из этих стран нечасто выставляются в больших галереях Челси — пока что. Экспонаты размещены в чудесных старинных зданиях, рассыпанных по городу: заводы, складские помещения, таможенные посты… Под выставку даже оборудовали римское водохранилище, закопанное под частью исторического центра.

Мои работы не попадут в одно из этих помещений. Напротив, я выставлю инсталляцию в еще не занятом пространстве современного торгового центра, лежащего вдали от сердца города. По крайней мере, с посетителями не будет проблем. Я немного разочарован неудачным расположением выставки, но все равно рад, что участвую в биеннале. Я выставляю лайт-боксы размером с те, что стоят на автобусных остановках: обработанные на компьютере изображения средств самозащиты и денег. По идее, они должны выглядеть как притягивающие взгляд броские рекламные плакаты, так что выставка в крупном универмаге как нельзя кстати. Я остановился в отеле «Пера-палас», немного обветшавшем заведении, которое прежде, в эпоху «Восточного экспресса», было верхом элегантности. Здесь гостили Хемингуэй, Гарбо, Хичкок и король Эдуард Третий, не говоря уже о знаменитых шпионах — таких как Мата Хари и Ким Филби. Сам Ататюрк останавливался в этом отеле, и его апартаменты (номер 101) сохраняются теперь в качестве музея.

Лифт в отеле «Пера-Палас», 1994

Date: 2015-12-12; view: 422; Нарушение авторских прав