Ниагарский водопад

Я проснулся в Америке. Солнце печет вовсю, и я сижу в туристическом автобусе на громадной стоянке в Буффало — где-то неподалеку от границы с Канадой. Рядом со стоянкой шумит скоростная трасса: автомобили со свистом проносятся мимо.

Я в растерянности оглядываюсь вокруг. Вдали виднеется какое-то офисное здание, а слева от меня возвышается отель. За стеклом женщины в одинаковых деловых костюмах смотрят выполненную в PowerPoint презентацию. По лобби взад-вперед расхаживает мужчина, он громко описывает хитроумную схему маркетинга в прицепленный к щеке микрофончик беспроводного телефона. Американцы сфокусированы, настойчивы и упорны в своем стремлении к самосовершенствованию, к увеличению доли продаж своей компании на рынке. Разложенные в лобби газеты пестрят фотографиями американских военных, атакующих мечеть; журналы — фактами издевательств, которым американские солдаты подвергали пленных иракцев. «Армия спасения» готовит столы к выходу публики из конференц-зала. В руке у каждой из женщин — по большому бумажному стакану с логотипом «Бургер Кинг».

У меня есть несколько свободных часов, и, оседлав свой велосипед, я направляюсь к Ниагарскому водопаду, который находится не так уж и далеко от Буффало, хотя несколько дальше, чем мне казалось. Я еду по обочине дороги, вдоль которой выстроились магазины с моментально узнаваемыми вывесками: ни одного местного названия. Стало быть, все, кто в них работает, — служащие какой-то анонимной корпорации со штаб-квартирой в другой части страны. Вероятно, этим людям не разрешают принимать серьезных решений самостоятельно, они же не вкладывали деньги в бизнес, в собственное рабочее место. Маркс называл это «отчуждением». Даже если коммунизм оказался игрой больного воображения, тут он был прав на все сто. Конечно, я не вижу никого из работников магазинов вдоль обочины шоссе. Честно говоря, не видно вообще ни души, только автомобили, выезжающие со стоянок или заезжающие на них. Я проезжаю мимо «Хутерс», «Дэннис», «Пондероса», «Фаддракерс», «Топс», «Ред лобстер», отеля «Мариотт», закусочной «Ред Руф», «Вендис», «Ай-Эйч-Оу-Пи», «Олив гарден»… и улиц с названиями вроде Коммерческая, Милый Дом и Корпоративная Парковая.

Стали попадаться и сувенирные киоски: должно быть, водопад уже рядом! Чуть дальше — мотель за мотелем. Десятилетия тому назад эти края считались отличным местом для медового месяца. Теперь, впрочем, сложно представить, кому из молодоженов захочется приехать сюда, — разве что по приколу… Хотя что уж тут прикольного — провести медовый месяц на отрезке шоссе, которое могло бы быть расположено в любом месте Америки?

Чудь дальше по трассе — а я уже одолел по меньшей мере десяток миль — начинают мелькать высоковольтные вышки: оставаясь пока что невидимым, водопад генерирует огромное количество электроэнергии. Солнце движется по небу, я немного устал, чувствую себя сбитым с толку, мне жарко… Этот пейзаж ведет странный рассказ. Где-то впереди находится потрясающий, внушающий трепет природный феномен, а я еду к нему по местам, которые не подходят даже для строительства, и потому заброшены: в мутном потоке, посреди старых покрышек и расколотых рекламных вывесок, застыла белая цапля. Стоящий на склоне холма и практически не работающий завод авиастроительной компании «Локхид» чем-то неприятно напоминает тюрьму.

Я въезжаю в городок Ниагара, причудливое гетто, где живут чернокожие и итальянские иммигранты. Мимо проплывают итальянские бакалейные лавки, парикмахерские салоны, винные магазинчики. Останавливаюсь, чтобы купить сэндвич с сосиской и тонизирующий лимонад. Перед переполненной окурками пепельницей сидит бледная пожилая женщина лет, наверное, семидесяти, которая с интересом листает журнал «Кантри уикли». Говорю ей, что в такой жаркий день, если не поберечься, можно сильно обгореть на солнце. Фыркнув, она пренебрегает советом и показывает мне журнальную страницу с портретом Алана Джексона[5]. «Мой любимый, — говорит она, — в этом году».

Ничто не предвещает великолепие водопада. Выезжая из этого пыльного городка, руководствуешься знаками, указывающими направление на мост, переброшенный в Канаду, на таможню и парк. Подъезжая к водопаду, видишь странный туман вдали и чувствуешь, что воздух становится ощутимо холоднее, словно ты вошел в большую комнату с хорошим кондиционером. Облокотившись на перила моста, я во все глаза смотрю на эту жуткую громаду — гляжу и гляжу, словно стараюсь сохранить ее отпечаток в своем мозгу. А затем разворачиваюсь и еду назад.