Военное строительство и военная тактика

Исламское государство фактически уже сформировало специфическую кадровую армию для ведения «гибридной войны», численность которой, по мнению большинства экспертов, составляет от 70 до 90 тысяч бойцов, хотя другие оценки варьируются от 30 до 200 тысяч личного состава. У этой армии на вооружении находятся разнообразное ракетное оружие, бронетехника, включая самые современные танки, дальнобойные орудия, в том числе 155-мм гаубицы М1998, более 800 крупнокалиберных и зенитных пулемётов.

Пять особо важных факторов обусловили заметные военные успехи Исламского государства в течение 2014-2015 гг.

Во-первых, руководство ДАИШ сформировало свой эффективный специализированный военный совет, своего рода генштаб, куда входят от 8 до 13 высших офицеров. Исламское государство обладает одной из лучших на Ближнем Востоке внешней разведкой и успешной контрразведкой.

Во-вторых, налицо наличие высокого морального духа и инициативности офицеров и бойцов ИГ. Этому в значительной степени способствует децентрализация структуры военного командования, когда решения в непосредственной боевой ситуации принимают сами мобильные боевые группы.

В-третьих, большой накопленный военный опыт. Значительная часть командного состава боевых подразделений ДАИШ постоянно находится в состоянии непрерывных военных боевых действий в течение нескольких лет. А ещё великий китайский стратег Сунь Цзы учил: «Очень трудно победить ту силу, которая постоянно воюет».

В-четвёртых, военное командование ИГ эффективно использует и комбинирует в рамках единой тактической модели три взаимосвязанные технологии: предварительная информационная и психологическая деморализация противника, использование нетрадиционных методов войны с давлением на внутренние слабости противника и конвенциональные военные действия после достижения военного перевеса.

ДАИШ очень часто сочетал в 2014-2015 гг. стратегическую выдержку, способность планировать сложные комплексные операции одновременно в Сирии и Ираке, которые представляют своего рода многослойную гибридную войну, включающую использование разветвлённых приёмов терроризма, городской партизанской войны, подрывной информационно-психологической войны и традиционных методов конвенциональной войны. Тем самым достигалась и системность стратегических, оперативных и тактических уровней ведения военно-силовых действий.

Среди других разработанных приёмов сугубо на тактическом уровне — ослабление линии обороны противника массированным артиллерийским огнём или образование «брешей» в обороне при помощи смертников-шахидов с последующей масштабной атакой на бронемашинах Hummer, оснащённых крупнокалиберными зенитными пушками. Характерной чертой атакующей тактики ДАИШ является также использование при наступлении плотного и сверхплотного пулемётного и гранатомётного огня с беспрецедентным использованием снайперов, массовой подготовке которых в ДАИШ уделяется в течение всего 2015 года особое внимание.

Основное боевое подразделение ДАИШ — мобильные группы от 8 до 12 человек на 2-5 машинах. Используя Facebook или Twitter, члены определённой группы собираются в условленном месте в условленное время. Час-полтора уходит на разъяснение или конкретизацию боевого задания, после чего группа форсированно выдвигается к месту операции. Значительное число наступательных операций проводилось под утро, после утреннего намаза.

Одним из наиболее эффективных тактических достижений ДАИШ стало проведение ночных атак с использованием бронетанковой техники, снабжённой приборами ночного видения, включая ночные тепловизоры.

Стратегия целенаправленного провоцирования паники как непосредственно среди боевых порядков противника, так и поддерживающего его населения, не раз доказала свою эффективность в военной истории: и у китайцев, и у гуннов, и у монголов, и у Тимура, и во время первых мусульманских завоеваний.

Эта стратегия активно используется и военным руководством ИГ. В ней сочетается тактика проведения молниеносных военных операций, использование засад, одновременных терактов в нескольких местах, захвата заложников и изощрённой психологической войны с опорой на обман, пугающие слухи и показные зверства, которые призваны вызвать одновременно ужас и восхищение с помощью визуального и эмоционального шока. Этот шок призван лишить солдата или офицера противника какой-либо воли и всяческого желания бороться и сопротивляться. Тактика предварительного психологического и пропагандистского запугивания должна привести врага в состояние паралича и ступора. Вот для этого и используются кадры (чаще всего постановочные) мужчин, женщин, детей и стариков, которых обезглавливают, хоронят заживо, подвешивают на мясницкие крюки, кастрируют, продают, как скот, на рынках Мосула…

Вызванные чувства неотделимы от лежащего в основе традиционного маркетинга принципа подсознательной идентификации. Радикалы ДАИШ могли бы показывать в своих видео просто горы безликих трупов, но это было бы куда менее эффективно, чем прямая трансляция обезглавливания гражданина западной страны, с которым может легко идентифицировать себя обычный зритель. Ведь именно автоматическое подражание и базовая потребность в самоидентификации — элементарный принцип функционирования человеческой психики, использование которого является основой работы пиара и маркетинга.

Задачи стратегии пропагандистско-психологического ошеломления и запугивания заключаются в следующих моментах:

во-первых, речь идёт о том, чтобы запугать потенциально инакомыслящих и несогласных в собственном лагере. Страх подозрений в «предательстве» группы укрепляют лояльность её членов;

во-вторых, вызвать восхищение и притяжение всех людей с потенциальными садистскими, психопатическими отклонениями и наклонностями. В любом социуме из ста человек как минимум двое или трое обладают соответствующими атрибутами;

в-третьих, нанести психологический, потенциально деморализующий удар по «ближнему» (местное население) и «дальнему» врагу (Запад), навесив вину на казнённого заложника, которого перед смертью заставляют возложить на правительство своей страны ответственность за предстоящую расправу;

в-четвёртых, вызвать у врага так называемый «стокгольмский синдром», то есть добиться добровольного подчинения с помощью страха и ожидания. Противник должен быть одновременно запуган и сбит с толка опасным сплавом визуального террора и демонизации.

Когда представитель западного общества видит, как заложник возлагает на империалистический и крестоносный Запад ответственность за убийства неверных, он становится потенциальным идеологическим пособником, который из страха распространяет часть претензий ДАИШ. Один из основных лейтмотивов пропаганды ИГ — аргументированные обвинения западных «крестоносцев» во «вторжении на мусульманские земли» (Афганистан, Ирак) и «угнетении» мусульман. Тогда, в соответствии с этой логикой, жестокость Исламского государства оказывается лишь справедливой контрмерой по отношению к политике Запада в исламском мире.

Показательным примером стратегической эффективности тактики такого пропагандистского воздействия оказались результаты выборов в Испании после терактов в Мадриде в 2004 году. Победа досталась социалисту Луису Хосе Сапатеро, хотя до трагедии все опросы прочили первое место правым. Но дело в том, что именно исламистские радикалы возложили ответственность за теракты на правое правительство Хосе Марии Аснара.

Сегодня Исламское государство активно, широкомасштабно и целенаправленно формирует варварскую репутацию (распятия, обезглавливания и т.д.), которая создаёт атмосферу паники не только у реального, но и у потенциального противника. Такой пропагандистский террор моджахедов ИГ приводит в ступор и деморализует врага ещё до начала боя, что позволяло им после середины 2014 года захватывать целые города без какого-либо активного сопротивления.

Пропагандистские службы ДАИШ непрерывно рассылают всё новые фотографии и видео обезглавленных врагов. Например, когда 8 августа 2014 года войска Исламского государства захватили лагерь 93-й бригады (самая крупная база сирийской армии в провинции Ракка) и убили 300 солдат Башара Асада, «веб-моджахеды» немедленно выложили в сеть съёмки обезглавливания сирийских военных. Сам же захват армейской базы осуществлялся на основе отработанной боевой тактики с участием «шахидов»: тройной теракт открыл путь отрядам ДАИШ, которые смогли проникнуть на уже пострадавшие участки. Захват базы позволил ИГ заполучить существенное количество техники и тяжёлого оружия.

Непосредственно в боевые подразделения набирают только рекрутов, имеющих военную подготовку и соответствующий опыт. Наиболее предпочтительны бывшие офицеры любой кадровой армии. В рядах ДАИШ воюют бывшие офицеры армий Франции, Германии, Казахстана, России, Таджикистана и других стран.

До последнего времени базовый тренинг прибывающих рекрутов и добровольцев осуществлялся на 25 тренировочных лагерях ИГ. Но к августу 2015 года их количество увеличилось как минимум в два раза, поскольку потери ДАИШ существенно возросли. Основной учебный курс обычно продолжается от 2 недель до 1 года. В течение этого периода рекруты получают военное, политическое и религиозное образование. Тщательно изучается также арабский язык.

Определенные компоненты боевой тактики, отработанные ДАИШ, достаточно быстро распространяются во всём регионе. Например, в Нигерии боевики «Боко харам» уже взяли на вооружение тактику ИГ при захвате и удержании территорий.

Все вышеупомянутые тактические особенности ДАИШ достаточно выпукло проявились в первых двух кварталах 2015 года, когда иракское правительство, при содействии боевой авиации США и непосредственной поддержке инструкторов и спецназа иранского КСИР предприняло попытку широкомасштабного наступления на территории, захваченные ИГ летом 2014 года, прежде всего в провинции Анбар.

В связи с этим военное командование ДАИШ предприняло две меры.

Во-первых, крупные отряды джихадистов рассредоточились, частично перейдя на легальное положение, прежде всего в городах, т.е. значительная часть кадрового состава целенаправленно растворилась среди местного населения. И это вполне логично и рационально: держать оборону при многократном превосходстве противника в авиации и тяжёлом вооружении означает заведомое стратегическое поражение.

Во-вторых, стала форсированно расширяться и укрепляться подпольная агентурная и диверсионная сеть в Багдаде, в Басре, других крупных иракских городах, а также собственно в иракских ВС. Соответственно, планы по организации наступления, а также тактические изменения в этих планах быстро становились известны разведорганам ДАИШ.

Например, в январе 2015 года курдские подразделения организовали «успешное наступление» в районе Кобани—Камышлы в Сирии. Конечно, боевой потенциал пешмерга «неожиданным и чудесным образом» не возрос в разы. Ведь ещё в декабре курды висели на волоске от сокрушительного поражения в том же Кобани. На самом деле руководство ДАИШ провело целенаправленную перегруппировку своих сил, концентрируя их на особенно опасных направлениях. То есть в течение декабря-января произошло выравнивание линии фронта, дабы избежать окружения отдельных частей ДАИШ за счёт фланговых обхватов.

Другой, связанный с этим же пример. Часть джихадистских сил из Сирии перебрасывалась в Ирак для насыщения обороны Тикрита и Мосула. Командование ДАИШ, естественно, сделало акцент на совершенствовании тактики уличных боёв в суннитских городах, которые минимизируют превосходство противника в авиации и бронетанковой технике. Таким образом, ставка была сделана на использование «афганской модели сопротивления», когда контролируемые ИГ районы Сирии превращаются в оперативные тыловые базы.

В этой связи интересны оценки Масуда Барзани — президента иракского Курдистана. По его словам, только потери курдов Ирака в борьбе против ДАИШ в 2014 году составили 800 убитых, в их числе — 10 бригадных генералов и около 4000 раненых военнослужащих.

Общую численность ВС Исламского государства М. Барзани оценил в пятьдесят тысяч человек. По его словам, воевать с вооружёнными формированиями Исламского государства гораздо сложнее, чем с армией Саддама Хусейна. «Войска Саддама были регулярной армией, и мы знали, что от них можно ожидать, а ИГ постоянно меняет тактику». Он отметил присутствие в рядах ИГ опытных боевиков и даже бывших офицеров «из Пакистана, Узбекистана, Казахстана и Чеченской Республики». Барзани назвал соседство Иракского Курдистана с ДАИШ «невыносимым». В то же время он довольно уклончиво высказался на тему масштабов участия пешмерга в дальнейших сухопутных операциях против ИГ.

В феврале 2015 года американцы провели в иорданской столице переговоры с вождями ряда суннитских племен Ирака. Шейхи Зейдан аль-Джибури и Джалаль аль-Гауд заявили, что готовы участвовать со своими сторонниками в военной операции против ИГ. Цели сил участников коалиции, участвующих в сухопутном наступлении против ИГ по определению оказались различными. Официальный Багдад был заинтересован в восстановлении статус-кво, который существовал при бывшем премьере Нури аль-Малики, курды — в удержании Киркука, суннитские племена провинции Анбар и Мосула — в широкой автономии и освобождении от доминирования как ДАИШ, так и шиитского правительства аль-Абади.

Основным направлением в проведении первого этапа этой операции стало наступление в направлении Тикрита (родины Саддама Хусейна), в котором активное участие принимали представители иранского Корпуса стражей исламской революции. Офицеры КСИР в данном случае выполняли функции советников и штабистов, а основная боевая нагрузка легла на подразделения иракского аналога КСИР. Его формирование началось осенью 2014 года после соответствующего решения Багдада и шиитского духовного руководства в Кербеле при активной материальной и технической поддержке КСИР.

Костяк нового подразделения составляют боевики т.н. «армии Махди» Муктады ас-Садра — лидера одной из наиболее влиятельных и радикально настроенных шиитских фундаменталистских организаций Ирака. Это уже серьёзно насторожило правительство Абади, поскольку противоречия между различными иракскими шиитскими фракциями ещё при бывшем иракском премьере аль-Малики стали обостряться.

Активное формирование с осени иракского аналога КСИР, по сути, стало ключевым шагом по созданию моноконфессиональной армии для правительства в Багдаде. Предполагается, что после прохождения военной обкатки в боях за Тикрит и Мосул «иракский КСИР» может постепенно полностью заменить иракскую армию, пронизанную агентурной сетью ДАИШ.

Официально оперативная координация в ходе наступления на Тикрит между военными командованиями США и ИРИ отсутствовала. На самом деле активная и тесная координация действий осуществлялась через посредников в иракском генштабе. По линии спецслужб постоянное взаимодействие обеспечивали высокопоставленные сотрудники службы безопасности Иракского Курдистана. В частности, такой канал координации активно действовал в период активной фазы боёв за Кобани: тогда спешно усиленная резидентура КСИР в Эрбиле через своих курдских коллег координировала с американскими спецслужбами организацию воздушного моста.

Медленное наступление правительственных войск и шиитских отрядов на Тикрит — одного из исторических символов баасизма в Ираке — к середине двадцатых чисел марта серьёзно затормозилось. Ожесточённое сопротивление формирований ИГ заставило генерала А. ас-Саади, командующего операцией со стороны иракского генштаба, признать, что «наступление фактически провалилось и для его успешного завершения необходимо участие сил международной коалиции». Имелась в виду поддержка американской авиации.

Действительно, когда начались собственно уличные бои в самом Тикрите, использование авиации западной коалиции резко сократилось. Применение боевой авиации во время уличных боёв по определению лимитировано. Эффективные схемы тактики боя в городских условиях подразумевают комбинированное применение бронетанковой техники, артиллерии, спецподразделений и пехоты. В условиях военных действий в городских условиях подразделения ДАИШ смогли доказать свою высокую боеготовность. При этом была продемонстрирована политическая воля и дисциплинированность. Например, были расстреляны несколько полевых командиров ИГ, официально — из-за «трусости».

Одновременно подразделения Исламского государства (ИГ) активизировали сирийский фронт, перегруппировав силы и организовав несколько отвлекающих наступательных операций в Латакии и в курдских районах вблизи турецкой границы. Причём в последнем случае был применён классический обхват с флангов: джихадисты вначале сымитировали отступление, фактически заманив курдов в ловушку. И это сработало. Всё это было сделано, чтобы гарантировать получение устойчивого логистического коридора на сирийско-иракской границе.

Однако после 26 марта американцы, несмотря на все возможные политические последствия, прежде всего связанные с суннитским фактором, вынуждены были не только возобновить, но и интенсифицировать воздушные налёты на Тикрит, используя при этом самые современные средства «умного оружия». Иначе трёхмесячная наступательная операция иракской армии оказалась бы полностью проваленной.

К началу апреля иракская армия захватила центр Тикрита, хотя бои на окраинах города продолжались вплоть до начала мая.

С политической и геополитической точки зрения военная операция по захвату Тикрита продемонстрировала качественно новый уровень военной координации между шиитским силовым потенциалом и Западом. В ходе этой операции происходило также непрерывное усиление иранского военного сегмента в рядах наступающих. В конце марта количество таких инструкторов в иракских частях превысило 500 офицеров, которыми непосредственно руководил генерал Касем Сулеймани. Именно благодаря офицерам КСИР и американской воздушной поддержке удалось окончательно захватить Тикрит.

Моральное состояние собственно иракской армии и курдских подразделений пешмерга оказалось неудовлетворительным. Например, имитация применения «хлора» джихадистами против наступающих курдов привела к панике и массированному отступлению пешмерга с ранее занятых ими позиций. Хотя было известно, что реальным химическим оружием ДАИШ не располагает. Но использование имитационного «хлора» свидетельствует о хорошей подготовке в рамках проведения психологической войны и знание бывшими баасистскими офицерами слабых сторон своих конкретных противников.