Барокко

Глава 26. ГАЛАНТНЫЙ ВЕК

17 и 18 столетия называют галантным веком. Хронологически данный период совпадает с господством абсолютизма. И это неслучайно. Абсолютизм создает особые формы придворного ритуала, церемониальность, почитание этикета, галантность (от гала - торжественный, пышный). Они получают распространение в различных сферах жизни, в том числе в отношениях между мужчиной и женщиной - демонстративно почтительное отношения к даме с неким эротическим подтекстом. Это становится модой, символом хорошего тона, и данный стиль культивируется в различных кругах дворянства и буржуазии: "Галантность следует рассматривать как "характер эпохи"" (Б. Яворский).

Это время называют "классическим веком женщины" - она задает тон, господствует во всех областях культуры, вокруг нее складывается настоящий культ. "Она - идея, поставленная на вершине общества, к которой обращены все взоры и устремлены все сердца. Она - идол, перед которым люди склоняют колена, икона, на которую молятся... Проза и стихи, кисть, резец и лира создают из нее, ей же на радость, божество, и женщина становится в конце концов для 18 в. не только богиней счастья, наслаждения и любви, но и истинно поэтическим, истинно священным существом..." - так красочно описали культ галантности братья Гонкуры95. "Век женщины", однако, - феномен культурной, но не правовой сферы. Господство женщины не означает ее эмансипации. Она царит, символизируя наслаждение, эротику, праздное времяпрепровождение.

Барокко

Галантный век охватывает два стилевых периода - барокко и рококо. У них много общего, они внутренне близки, родственны, ведь рококо считается заключительной стадией барокко. И в то же время они противостоят друг другу. В эпоху расцвета абсолютизма, его наибольшего могущества барокко создает пышное обрамление абсолютистским устремлениям монарха и аристократии, прославляет власть и богатство. Недаром многие зарубежные исследователи называют это столетие "веком барокко". "Нельзя, кажется, назвать почти ни одного другого века, атмосфера которого так глубоко отмечена стилем своего времени, как 17 век. Это всеобщее моделирование жизни, духа и внешнего облика по выкройке барокко..."96 Стилистика барокко находит выражение в торжественных формах придворного церемониала, ритуале любовной игры, правилах поведения в обществе, манере держаться, а также в костюме, аксессуарах, украшениях.

Барочные формы импозантны, величественны, представительны, в то же время напыщенны и помпезны, они отделяют знатного человека от простого смертного, короля - от толпы придворных. Идеал мужчины 17 в. - уже не рыцарь, а дворянин. Образцом мужской доблести и красоты становится "король-солнце" - Людовик XIV. Умелый наездник, охотник, танцор, он отличался во всех придворных искусствах. Увлеченно занимаясь военными делами, король тем не менее не являл собой тип воина. Даже военный костюм, разработанный под его непосредственным руководством и оказавший огромное влияние на весь дворянский обиход, отвечал в большей степени потребностям придворной, а не военной жизни. Будучи, по отзывам современников, "гением представительства", он любил принимать величественные позы, представать перед всеми в образе могущественного Юпитера. Этому в немалой степени способствовали высокие каблуки и огромные парики - аллонжи, впрочем, по расхожей мудрости того времени, аллонжи могли превратить в Юпитера любого башмачника. Под стать ему была и Юнона, олицетворяемая либо его матерью Анной Австрийской (первая половина 17 в.), либо его фаворитками (вторая половина 17 в.). Это представительная дама, величественная и жеманная одновременно. Создать подобный образ помогали шлейфы, фонтанжи, высокие каблуки.

Рококо

В 18 в. идеал мужской и женской красоты формируется под воздействием законов рокайля. Все теряет величественность, становится изящным, кокетливым и грациозным. Юпитер превращается в Адониса, "юного бога в легких туфлях". Эволюция идет в сторону все большей рафинированности, утонченности, и мужчина утрачивает черты мужественности, становясь женоподобным. "Мужчина теперь более, чем когда либо, похож на женщину... шпага надевается - как можно реже. На руки надеваются перчатки, зубы не только чистят, но и белят, лицо румянят. Мужчина ходит пешком и разъезжает в коляс-ке как можно реже, ест легкую пищу, любит удобные кресла и покой-рое ложе. Не желая ни в чем отставать от женщины, он употребляет тонкое полотно и кружева, обвешивает себя часами, надевает на пальцы перстни, а карманы наполняет безделушками" - так описывается модный тип того времени97. "Мужчин с железными кулаками, с желудками страусов, с крепкими мускулами теперь можно встретить только, как диковинку, - на ярмарках".

Женщина эпохи рококо пикантна, хрупка и изящна. Она должна обладать кукольной внешностью: на лицо наносят слой белил и румян,волосы обсыпают пудрой, черные мушки оттеняют белизну кожи, талия затягивается до немыслимых размеров и составляет контраст с необъятной пышностью юбок. Женщина встает на высокие каблучки и двигается чрезвычайно осторожно (иногда с помощью трости). Она превратилась в некое капризно-изысканное существо, экзотический цветок, игрушку. Для создания подобного облика вырабатываются особая походка, особые жесты. В таком костюме можно танцевать только определенные, специально предназначенные для этого танцы. И потому менуэт становится излюбленным официозным танцем эпохи.

Стиль рококо символизировал закат абсолютизма, угасание элитарной культуры феодальной Европы. Это последний оригинальный стиль европейской аристократии своими удивительно изящными, стилистически отточенными формами отражал ее образ жизни - гедонизм и сибаритство, мир изнеженности, приятных развлечений: музыка, любовь, охота. Жизнь мимолетна, так давайте веселиться - "после нас хоть потоп!" Все большое, величественное, могучее уходит безвозвратно, будь то масштабы явлений, размеры предметов, сила чувств - воцаряется камерность. "Вместо торжественных мистерий - беззаботные галантные празднества, вместо высокопарных од - полушутливые мадригалы, вместо религиозно-эротических экстазов - непринужденная фривольность"98.

Место прекрасного и возвышенного занимает "прелестное", становясь новым идолом эпохи. Основной атрибут того времени, белокурый парик нарочито искусствен - не подражая естественным волосам, он обрамляет лицо, как рама картину. Пудрятся все - мужчины и женщины, старики и дети. В белых париках, напудренные и нарумяненные, все выглядят чрезвычайно молодо. Эпоха как будто остановила время или просто игнорирует старость. Эстетизируется юность, даже детскость, привлекает все молодое, неопытное, незрелое. Культ детскости служит одной из характеристик культуры уходящего абсолютизма. Возможно, он порожден именно этим закатом и увяданием, отражает старческую немощь, элементы вырождения правящего класса. Усталость проглядывает и в отходе от ренессансной цельности и гармонии человеческого облика. Появляется новый идеал красоты, ассоциирующийся с изысканным чувственным наслаждением. Нагота женщины более не кажется привлекательной. Она исчезает, сменяясь пикантной полуобнаженностью, камерностью отдельных красот, создается "эффект раздетости".

Галантный век, утомленный и пресыщенный собственной искусственностью, стремится "назад, к природе". Идиллические мотивы простой и естественной жизни на лоне природы звучат не только в призывах философов эпохи Просвещения. Они пронизывают весь быт того времени, приобретая различные формы стилизации: от пастушеской идиллии, когда пресыщенная аристократия разыгрывает пасторальные сюжеты и мнит себя свободной от уз светского общества, до серьезности физиократов, находящей отклик у образованной публики. Это - Мария Антуанетта, доящая коров и сбивающая масло в Трианоне, пасторальные картины Ф. Буше, ставшие чрезвычайно модными, а также деревенская жизнь, которой отдавалось предпочтение. Мечта о жизни на лоне природы, возникшая от столкновения с искусственным ритуалом, возмещала отсутствие наивности и простоты.

Однако от жеманства и манерности 17 в. высшее общество отказалось также бесповоротно. "Наш век значительно упростил всякие церемонии, и теперь только среди провинциалов можно еще встретить церемонного человека" - считают современники. Уже не расточают тысячи извинений за плохой обед, не уговаривают выпить еще вина, не мучают гостей, упрашивая их спеть - все это теперь присуще мелкой буржуазии. Светское общество проповедует легкость и изящество, которым учат, и делают это серьезно. Специальные учителя преподают молодому человеку искусство тонко улыбаться, грациозно нюхать табак, легко и красиво раскланиваться, интересно говорить и т.д.