Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Вельможа Барабанчик. Меж тем дружины Кисо заполонили всю столицу, врывались без разбора в дома, учиняли грабежи и разбой





 

Меж тем дружины Кисо заполонили всю столицу, врывались без разбора в дома, учиняли грабежи и разбой. Не пощадили даже владений храмов Яхаты и Камо, косили в полях недозревший рис на корм своим коням, взламывали кладовые, подчистую забирали добро, грабили прохожих на улицах, раздевали донага, отнимали одежду. «При Тайра все трепетали перед господами из Рокухары, — роптали люди. — Но чтобы раздевать прохожих — до этого дело не доходило! Теперь Минамото сменили Тайра, да только от такой перемены один убыток!»

Государь-инок направил Левому конюшему Кисо посланца. «Прекратите бесчинства!» — повелел государь. Посланцем назначили Томоясу, сына Томотики, правителя края Ики. Сей Томоясу прославился на весь мир искусной игрой на ручном барабанчике, отчего и прозвали его господином Барабанчиком. Кисо вышел к нему и, не ответив на послание государя-инока, первым делом спросил:

— Это по какой же причине дали тебе прозвище господин Барабанчик? Наверно, оттого, что всякий, кому не лень, тебя колотит и колошматит?

Томоясу, не найдясь с ответом, возвратился во дворец и сказал государю:

— Ёсинака — беспутный малый! Еще немного — и придется объявить его врагом трона! Без промедления издайте августейший указ об его истреблении!

Услышав такой совет, государь тотчас же принял решение. Но вместо того чтобы поручить расправу с Кисо воинам-самураям, которым было бы по плечу выполнить его приказание, он послал свой указ преподобному Мэйуну, главе вероучения Тэндай, на Святую гору Хиэй и настоятелю обители Трех Источников, Мии-дэра, принцу крови, преподобному Энкэю, призвав на помощь монахов-воинов из обоих этих монастырей. Вельможи и царедворцы со своей стороны тоже собрали на подмогу государю свое особое ополчение; но то был разный сброд, уличные забияки и драчуны, ни на что не пригодные бродяги и нищие монахи-побирушки.

Как только разнесся слух, что государь-инок гневается на Кисо, самураи во всех Пяти Ближних землях, поначалу изъявившие было покорность Кисо, сразу же от него отвернулись и приняли сторону государя. Даже Сабуро Мураками, родич Минамото, житель края Синано, и тот примкнул к государеву войску.

— Вот события, чреватые великой бедой! — сказал тут Канэхира Имаи. — Мыслимое ли дело выступить против самого государя, украшенного всеми Десятью добродетелями? Ведь против него и воевать-то никак нельзя! Снимите шлем, ослабьте тетиву лука и ступайте к нему с повинной!

Но Кисо, запылав ярым гневом, ответил:

— С тех пор как я покинул Синано, во всех сражениях, будь то на севере, в Оми и Хиде, у горы Тонами, у Черного холма, Куродзака, в Сиосаке и Синохаре, или на западе, в Фукурюдзи-Наватэ, Саса-но-сэмари, в крепости Итакуре, — я ни разу не показывал врагу спину! Даже к самому государю, украшенному всеми Десятью добродетелями, не пойду я сдаваться на его милость как побежденный, сняв шлем и ослабив тетиву лука! Из-за чего дело стало? Разве тот, кто охраняет столицу, не имеет права прокормить коня, на котором скачет? Ну и что из того, если мои воины скосили кое-где недозревший рис, ведь полей-то этих здесь уйма! Да, у нас не было провианта, и мои молодцы иногда наведывались на склады вблизи столицы... Только вряд ли государь-инок изменил свое ко мне расположение по такой ничтожной причине! Вот если бы мои самураи ворвались в имения вельмож или принцев крови, — ну, тогда дело другое, тогда бы он рассердился... Все это наветы и происки зловредного Барабанчика, который нарочно старается навредить мне! Надо изловить негодяя и заколотить его до смерти! Наступает час моей последней и решительной битвы! Помните, весть об этом сражении дойдет и до Ёритомо! Так бейтесь же отважно, мои воины! — И, сказав так, он приготовился к битве.

Все самураи северных земель уже покинули Кисо, так что войска у него осталось мало — тысяч шесть-семь воинов, не больше. Он разделил их на семь дружин, ибо верил, что число семь всегда сулит ему счастье. Две тысячи всадников под водительством Канэ-мицу Хигути он отправил в окрестности храма Новый Кумано, чтобы ударить по врагу с тыла. Остальным же шести дружинам приказал по условному знаку выйти из улиц и переулков, где они обычно стояли, и соединиться у Седьмой дороги, на берегу речки Камо. Затем, договорившись об условном знаке, он поскакал вперед.

Битва началась утром, в девятнадцатый день одиннадцатой луны. Сказывают, что оборонять дворец государя собралось больше двадцати тысяч воинов. Все они прикрепили к шлемам сосновые веточки — отличительный знак государева войска. Подступив к Западным воротам дворца, Кисо глянул и увидал Томоясу, вельможу Барабанчика, поставленного во главе обороны, — в красном парчовом кафтане, без панциря, но в боевом шлеме, украшенном изображениями Четырех Небесных владык, тот взобрался на глинобитную стену на западной стороне дворцовой ограды. В одной руке он держал копье, в другой — молитвенный колокольчик и, непрерывно потрясая сим колокольчиком, время от времени даже приплясывал от волнения, так что молодые вельможи и царедворцы потешались над ним, говоря:

— До чего он смешон! В Томоясу вселился тэнгу!

— В древности, когда читали государев указ, — громовым голосом закричал Томоясу, обращаясь к воинам Кисо, — увядшие деревья и травы вновь расцветали, покрываясь цветами и плодами, сами злые духи и демоны смиренно повиновались высочайшему слову! Пусть захирела ныне святая вера, но как достало у вас дерзости обращать лук и стрелы против владыки, украшенного всеми Десятью добродетелями? Стрелы, которые вы пошлете, в вас же вонзятся! Мечи, что вы обнажите, вас же самих изрубят! — так кричал он, бранясь и понося воинов Кисо, пока Кисо не сказал: «Заставьте его умолкнуть!» И по этому его знаку разом грянул боевой клич его дружинников-самураев.

Этот клич подхватила дружина Канэмицу Хигути, посланная в тыл дворца, к храму Новый Кумано. Начинив огнем луковицы гудящих стрел, они стали стрелять по дворцу. А в то утро дул сильный ветер, и свирепое пламя разом взметнулось к небу, все кругом запылало. Томоясу, главный военачальник, обратился в бегство прежде всех своих подчиненных. А коль скоро сам военачальник бежал с поля боя, то и все двадцать тысяч защитников государя стремглав бросились наутек, торопясь обогнать друг друга. Так велик был переполох, так силен всеобщий испуг, что схвативший лук позабыл стрелы, а схвативший стрелы позабыл лук! Иные, держа алебарду лезвием вниз, сами поранили себе ноги, другие, зацепившись за что-нибудь тетивой, убегали, так и бросив лук висеть, где придется...

В конце Седьмой дороги оборону держали воины Минамото из края Сэтцу, изменившие Кисо и перешедшие на сторону государя. Теперь они тоже обратились в бегство, устремившись по Седьмой дороге в западном направлении. Но еще до начала битвы местным жителям поступило из дворца указание поджидать беглецов и убивать всех подряд! Теперь они ждали в засаде, загородившись щитами-заслонами и вооружившись камнями, которыми укрепляют крышу на случай бури. Когда же самураи Минамото из Сэтцу пустились в бегство, эти люди с криком: «Вот они, беглецы!» — стали подбирать камни и со всей силы швырять в бегущих.

Напрасно те кричали: «Мы из государева войска! Вы нас приняли не за тех, вы ошиблись!» Простолюдины в ответ твердили свое: «Полно болтать пустое! Бей их, бей по государеву приказанию!» _ и продолжали забрасывать бегущих камнями. Иные, соскочив с коней, удирали чуть не ползком, а многих забили насмерть.

В конце Восьмой дороги оборону держали монахи Святой горы, но те, в ком не угасла совесть, пали в бою, а кому стыд неведом, малодушно бежали.

Вельможа Таканари, глава Водяного приказа, бежал из дворца к северу вдоль реки. Поверх бледно-голубого придворного одеяния он надел легкий светло-зеленый панцирь, а конь под ним был буланый. Канэхира Имаи догнал его, поразил стрелой прямо в затылок, и Таканари замертво свалился с коня. Он был сыном Ёринари, главного придворного летописца. «Если ты занят науками в Высшей школе, нечего облачаться в доспехи!» — осуждающе высказался некто, услышав о его смерти... Сабуро Мураками, уроженец Синано, из тех Минамото, которые, изменив Кисо, перешли на сторону государя, тоже погиб. Но это было лишь началом побоища — пронзенные стрелами, пали Тамакиё, военачальник из края Оми, Нобукиё, правитель земли Этидзэн, Мицунага, правитель земли Хооки, и его сын Мицуцуна, Масаката, внук дайна-гона Сукэкаты из Адзэти, сражавшийся в боевом панцире, но в высокой придворной шапке, попал живым в плен к Канэмицу Хигути. Преподобный Мэйун, глава вероучения Тэндай, и принц крови Энкэй, настоятель обители Трех источников, Миидэра, оба прибыли во дворец, чтобы участвовать в обороне, но, когда все вокруг заволокло черным дымом, поспешно направили своих коней к речному берегу. Самураи Кисо осыпали всадников целым дождем стрел. Мэйун и принц-монах свалились с коней на землю, и тут же обоим отсекли головы.

Среди защитников дворца был и Ёрискэ, правитель Бунго. Когда огонь заполыхал уже совсем близко, он пустился бежать к реке. По пути напали на него челядинцы самураев Кисо и ограбили дочиста, отняли всю одежду, оставив Ёрискэ нагишом. А дело было в одиннадцатую луну, ранним утром в двенадцатый день, речной ветер пронизывал насквозь... У Ёрискэ был шурин, монах в малом чине. Сей монашек вышел к речке поглазеть на сражение и вдруг заметил Ёрискэ, совсем нагого. «Вот чудеса!» — воскликнул он, подбегая к нему. Одежда монашка состояла из двух белых нижних косодэ, поверх которых была наброшена короткая ряса. Ему бы скинуть одно косодэ и дать Ёрискэ, а он вместо этого отдал ему короткую рясу. Ёрискэ закутался в нее с головой, даже не потрудившись завязать пояс. Зрелище, особливо со спины, получилось такое, что, как говорится, глаза бы не глядели! Вместе с монашком, оставшимся в длинной нижней одежде, он зашагал вперед, однако нисколько не торопился, то и дело замедлял шаг и, останавливаясь то тут, то там, расспрашивал: «А это что за улица?», «А это чей дом?», «А здесь кто живет?» — так что люди, видевшие эту картину, от удивления всплескивали руками и чуть не помирали со смеху.

Государя-инока Го-Сиракаву усадили в паланкин и понесли прочь из дворца. Его сопровождал Мунэнага, в темно-пурпурном придворном платье и высокой парадной шапке. Самураи продолжали стрелять, поэтому Мунэнага крикнул: «Это паланкин государя-инока! Побойтесь греха!» — и тогда все самураи сошли с коней и преклонили колена. «Кто вы такие?» — спросил Мунэнага. «Юкицуна, житель края Синано!» — назвался один из самураев. В тот же миг остальные подхватили паланкин государя, препроводили его во дворец на Пятой дороге и взяли там под неусыпную стражу.

А царствующего малолетнего императора Го-Тобу усадили в лодку и отчалили на середину пруда. Самураи все продолжали стрелять, и потому вельможи Норимицу и Нобукиё, сопровождавшие императора, закричали: «Это августейшее судно! Побойтесь греха!» — и все самураи тотчас же сошли с коней и пали ниц, а потом переправили императора во дворец Отдохновения, Канъин. Словами не описать, каким убогим и жалким был на сей раз императорский выезд!

 

Date: 2015-12-12; view: 371; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.005 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию