Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Вменяемый в стране невменяемых





 

Во времена моей учебы на бакалавра психологии в университете Пеппердина в середине 70‑х годов ХХ века в рамках курса психопатологии от нас требовалась волонтерская деятельность в какой‑нибудь клинике или больнице, где мы могли получить реальный опыт работы с душевнобольными. На протяжении семестра я каждое воскресенье проезжал по шоссе Пасифик‑Кост, чтобы провести день в психиатрической больнице штата в Камарильо. Тот период оставил у меня мрачные воспоминания. Эти поездки настолько угнетали меня, что даже неземной красоте тихоокеанского побережья на обратном пути не удавалось поднять мой поникший дух. Пациенты, страдающие шизофренией и другими душевными болезнями, бродили туда‑сюда по коридорам, забредали в почти пустые и безликие палаты и такие же скудно обставленные общие комнаты. Больница в Камарильо одной из первых взяла на вооружение новые методы лечения душевных болезней и перешла от лоботомии к психотропным препаратам, тем не менее помраченные умы мало чем отличались от сомнамбулических тел.

Наш преподаватель заставил нас перед началом работы в больнице прочитать (и прослушать интервью с автором, психологом из Стэнфордского университета Дэвидом Розенханом[10]) статью «О вменяемости в невменяемых местах» (On Being Sane in Insane Places), опубликованную в престижном журнале Science. В этой статье, в настоящее время одной из самых известных публикаций в анналах психологии, рассказывалось об эксперименте Розенхана и его коллег, в ходе которого они побывали в десятке психиатрических больниц пяти разных штатов Восточного и Западного побережий и везде сообщали о краткой слуховой галлюцинации. Исследователи утверждали, что голоса зачастую звучали невнятно, но насколько им удалось разобрать, произносили нечто вроде «пустой», «бессмысленный» и «глухой стук». По настоянию исследователи интерпретировали сообщение голосов как «моя жизнь пуста и бессмысленна».

Все восемь экспериментаторов были приняты на лечение, у семи диагностировали шизофрению, у одного – маниакально‑депрессивный психоз. На самом деле эти люди были аспирантами факультета психологии: три психолога, один психиатр, один педиатр, одна домохозяйка, один художник, всего трое женщин и пятеро мужчин, ни у одного из которых в анамнезе не значились душевные болезни. За исключением вымышленного эпизода слуховой галлюцинации и придуманных имен, при поступлении в больницы они говорили о себе правду, вели себя обычно и утверждали, что теперь, когда галлюцинации прекратились, они чувствуют себя совершенно здоровыми. Несмотря на тот факт, что медсестры сообщали, что пациенты «дружелюбны», «покладисты» и «не выказывают никаких признаков отклонений», никто из больничных психиатров и других сотрудников не заподозрил, что имеет дело с экспериментом. В итоге нормальных экспериментаторов последовательно лечили как ненормальных. После пребывания в больнице в среднем девятнадцать дней (его продолжительность варьировалась от семи до пятидесяти двух дней – экспериментаторы должны были покинуть больницы, не прибегая к посторонней помощи) все мнимые больные Розенхана были выписаны с диагнозом «шизофрения в стадии ремиссии».

 

Все восемь экспериментаторов были приняты на лечение, у семи диагностировали шизофрению, у одного – маниакально‑депрессивный психоз. На самом же деле эти люди были аспирантами факультета психологии.

 

Мощность генератора диагностических убеждений поразительна. В записи беседы по радио[11]Розенхан вспоминал, что психиатр, принимавший его в больницу, расспрашивал его об отношениях с родителями и женой и интересовался, шлепал ли он когда‑либо своих детей. Розенхан отвечал, что до вступления в подростковый возраст он ладил с родителями, но потом отношения с ними стали более напряженными, с женой они ссорятся лишь изредка и что он «почти никогда» не шлепает детей – только однажды, когда дочь залезла в аптечку, а сын перебежал через оживленную улицу. Розенхан добавил, что психиатр так и не задал вопросов об обстоятельствах, в которых происходили ссоры с супругой или наказание детей. Слова Розенхана были «истолкованы как свидетельство моей колоссальной двойственности в межличностных отношениях и признак значительной затрудненности в подавлении импульсов, потому что, как правило, я не шлепаю детей, но все‑таки отшлепал, когда разозлился». Розенхан заключил, что психиатр «решил, что я не в себе, поискал в моем анамнезе подробности в подтверждение этой точки зрения и нашел на редкость наглядный пример – двойственность в межличностных отношениях».


Диагностическая предвзятость убеждений вездесуща. Поскольку коллеги Розенхана в психиатрических больницах изнывали от скуки, то вели подробные записи обо всем происходящем, чтобы скоротать время. В одной язвительной характеристике персонал больницы сообщал, что «пациент постоянно что‑то пишет», и отнес эту подробность к списку признаков патологии. Псевдопациентка‑художница принялась создавать одну картину за другой, многие из них были настолько удачны, что их развесили на преимущественно голых стенах больницы, где находилась эта псевдопациентка. По случайному совпадению консультантом в этой больнице был Розенхан.

 

Однажды я прибыл туда на практическую конференцию и услышал, как участники, подолгу стоя возле ее картин, говорили: «Смотрите, здесь отчетливо видны несомненные нарушения в чувствительной сфере, прямо виден выброс в сознание, напор либидо, а вот здесь прорыв уже устранен» и т. п. Ясно, что в подобных вопросах с учетом всевозможных видов проективности видишь то, что хочешь увидеть. Высказывания профессиональных психиатров о пациентах зачастую говорят нам о первых больше, чем о вторых.

 

Что характерно, настоящие пациенты, не посвященные в диагнозы, которые психиатры поставили псевдопациентам, сразу что‑то заподозрили. Из 118 пациентов, замечания которых были записаны, 35 давали понять: им известно, что происходит на самом деле. Как воскликнул один, «вы не сумасшедший. Вы журналист или профессор. И сейчас проверяете эту больницу». Ну конечно! А кто еще стал бы торчать в психиатрической больнице, делая подробные записи?

Каким образом патологическая система убеждений превратила нормальное поведение в ненормальное? «Поскольку пациент находится в больнице, значит, у него есть некие психологические нарушения, – объяснял Розенхан. – А если у него нарушения, значит, непрекращающаяся писанина просто обязана быть поведенческим проявлением этих нарушений, возможно, ряда примеров компульсивного поведения, которые иногда ассоциируются с шизофренией». Речь не только о написании заметок. Одного псевдопациента, который вышагивал туда‑сюда по коридору, медсестра спросила: «Нервничаете, мистер Икс?» Тот ответил: «Нет, скучаю». Другой мнимый больной случайно услышал, как психиатр объяснял интернам, что очередь из пациентов, образовавшаяся тридцатью минутами ранее, перед обедом, «характерна для орально‑восприимчивой природы синдрома». Нет, никто не принял во внимание тот факт, что пациенты просто изнывали от скуки и проголодались.

Если сила диагностического ярлыка настолько велика, что побуждает считать здоровых людей ненормальными, может ли она действовать в обратном направлении? Может ли невменяемое поведение быть названо вменяемым при других обстоятельствах? В следующем эксперименте, целью которого была проверка обратной силы диагностического убеждения, Розенхан связался с психиатрическим учреждением, сотрудники которого ранее прислали ему письмо с уверениями, что уж они‑то ни за что не купились бы на подобную уловку. Розенхан сообщил, что в течение следующих трех месяцев пришлет в ту больницу одного или нескольких псевдопациентов, и предложил сотрудникам больницы вести записи, указывая каких пациентов они считают мнимыми. Влияние убеждения на истолкование данных при диагностике вновь было успешно продемонстрировано: из 193 пациентов, принятых в ту больницу, 41 был назван мнимым по крайней мере одним сотрудником больницы, и еще 42 оказались под подозрением. Но на самом деле в ту больницу не было прислано ни одного псевдопациента! «Очевидно, в условиях психиатрической больницы мы не в состоянии отличить нормального человека от ненормального, – заключал Розенхан. – Сама больница создает особую обстановку, в которой смысл поведения с легкостью может быть истолкован превратно».

 

Во что мы верим, то и видим. Теория формирует данные. Концепции определяют восприятие.

 

Во что мы верим, то и видим. Ярлык – это и есть поведение. Теория формирует данные. Концепции определяют восприятие. Верообусловленный реализм.

 







Date: 2016-02-19; view: 308; Нарушение авторских прав



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию