Металлолом

После реформы стало известно несколько интересных случаев. Один из них был связан с отменой лицензии на экспорт металлолома. Вспоминает Бендукидзе: «Есть такой бизнес: открывают небольшие пункты по приему лома у населения. По закону, регулировавшему экспорт лома и отходов черных и цветных металлов, на такую деятельность надо было получить лицензию. А это занимает время. Кто‑то ее получал месяца за полтора, а кто‑то немедленно, но за это приходилось отстегивать определенную сумму. Этим занимались какие‑то люди прямо у меня в министерстве, начальник соответствующего департамента ездил на Brabus. Я его, естественно, уволил, передал дело в прокуратуру.

Но потом выяснилась еще одна вещь. Когда мы отменили лицензирование, те, кто занимался этим бизнесом, оказались вне налогового поля. И потому их кто‑то постоянно норовил “подоить”. И тогда мы ввели небольшой сбор [акцизный налог на экспорт черного и цветного металлолома] – 28 долларов с тонны. Это и необременительно, и бизнесмены стали платить налоги, и, когда кто‑то с них требовал деньги, они говорили: “Вот, у нас налог заплачен”. Они и до этого ничего противозаконного не делали, но это нигде не было удостоверено, и находились люди, которые этим пользовались».

В начале 2000‑х металлолом был основной статьей грузинского экспорта, и это служило поводом для частых и, вероятно, вполне правомерных насмешек. «Что сказать об экономике страны, основная статья экспорта которой – металлолом? У нее явно богатое прошлое и несладкое настоящее» – такими словами начиналась статья о Грузии в российском аналитическом журнале Smart Money в конце 2006 года. Впрочем, 2006‑й стал первым годом, когда металлолом уступил это своеобразное первенство ферросплавам. Страна перестала жить, распродавая остатки, а экономика начала опираться на собственное производство.

В последнее время правительство было вынуждено пойти даже на крайне нелиберальные меры – повысить ставки акцизного налога на экспорт лома с 28 до 48 долларов за тонну в ноябре 2009 года и с 48 до 65 долларов за тонну в августе 2010 года. Металлолом стал необходим заработавшим местным предприятиям – Руставскому и Кутаисскому металлургическим заводам.

Удельный вес в экспорте, 2001–2010 гг. (%)

^{Источник: Статистическая служба Грузии}

Была и такая парадоксальная ситуация, когда лицензирующий орган сам был игроком этого рынка. Например, чтобы открыть собственный центр по прогнозированию погоды, надо было получить лицензию у гидрометеорологической службы. Неудивительно, что лицензия была выдана только одна. Порой лицензирование применялось как средство защиты «своих» компаний от новых игроков в отрасли. Геологическая сфера, например, была фактически монополизирована чиновниками этой отрасли. Продолжает рассказывать Чеишвили:

Это было ремесло для очень узкого круга. И не многие шли в институт по этой специальности, потому что потом было практически невозможно устроиться. Когда мы расформировали автономный геологический департамент и создали небольшую службу из шести человек, которая консультировала правительство, то навели справки в Грузинском техническом университете о выпускниках геофака. Выяснилось, что трое молодых ребят, которые за пару лет до этого закончили вуз на «отлично», не работали по специальности – выпекали хлеб или помогали родителям собирать виноград. Теперь все трое прекрасно работают по специальности, идут вверх по карьерной лестнице. До этого у них такой возможности просто не было.

Пожалуй, ресурсопользование было самой невнятной сферой лицензирования. Официально получение лицензии не оплачивалось, зато это было благодатной почвой для коррупции: устраивался конкурс, и предпочтение отдавалось той компании, которая предложила самый лучший «инвестиционный пакет».

Date: 2016-02-19; view: 350; Нарушение авторских прав