Михаил СИНЕЛЬНИКОВ

ДЕТСТВО

Лица не выцветут, листья не выгорят...

Грязью гремит, огрызается пригород.

Клювом поводит верблюд.

Мерно куркульские мельницы мелют.

Греков и курдов с корейцами селят,

Семечками плюют.

Немцы, чеченцы, баптисты, "субботники",

Спецпоселенцы, бандеровцы, льготники,

Спившиеся скрипачи...

И улыбаются края хозяева,

Год напролет - не унять никогда его -

Эпос поет манасчи.

Песня родная земли неприкаянной,

Плещущий говор библейской окраины,

Сплющенный гул тишины!

Банки консервные глухо запаяны

И пустотою полны.

Синие горы с лесами еловыми,

Бесы, играющие с барсоловами.

В таяньи облачных стай

Грезится злющий,

Беженцев шлющий,

Непостижимый Китай.

Что ж там?

Чужого молчания флаги,

Сладкая, желтая горечь бумаги,

Твердость все той же покорной отваги,

Лишнее, чуждое зло...

Лиственной былью,

Лёссовой пылью

Все занесло.

1976.

ИСХОД

Вот названья племен... На скрижалях резцов запиши:

Здесь - калмыки, балкарцы, чеченцы... Еще - ингуши,

Карачаевцы... Горцы, бесчисленные оборванцы,

Вы услышали слово и двинулись в ночь без вождя,

Свесив ноги с теплушек, глазея на встречных, галдя,

Вымогая дары, вырезая начальников станций.

А до этой поры пребывали вы все в рудниках,

На строительстве домен. Но брови нахмурил Аллах,

Тьма окутала землю, и умер суровый виновник...

Только юрты летят и седые верблюды ревут,

И к товарным вагонам аральскую рыбу несут,

Только солнце встает, и в огне - тамариск и терновник.

С иноверцем блудившую в землю живьем закопав,

За коленом колено народ погружался в состав.

Долог сон возвращенья, но завтра пойдут по Кавказу

И целующий четки и прячущий мелочь в платке,

И старуха, и парень - папаха на бритой башке,

Предъявляя кинжалы противящимся указу.

Было мальчику душно в задвинутом, затхлом купе –

На стоянках сбегал и терялся в бурливой толпе...

По голодной степи, по степи, Тамерланом спаленной,

Словно в пламенном облаке, в неколебимой пыли,

С мертвецами, отрытыми из нелюбимой земли,

С чуть живыми младенцами длинные шли эшелоны.

1980

ПЕРВЫЕ ВОСПОМИНАНИЯ

Узнаю бесконечное лето,

Вижу, вглядываясь во тьму,

Одеяло горчичного цвета,

Солнцем выжженную кошму.

Клочья жизни неистово-острой

Возникают в разорванном сне.

Вновь сменяющиеся медсестры

Днем и ночью подходят ко мне.

Шоколадки и пестрые книжки

За терпение дарят они.

Колют, колют меня без отдышки,

И сменяются ночи и дни.

Встречу взгляд сострадательно-зоркий

И замечу, что я не один...

В порыжелой стоит гимнастерке,

Смотрит ссыльный Кулиев Кайсын.

1987