Поразительно

В моем списке Абогадо шел сразу после Рода, но почти на два года позже. После того как я прекратила тусоваться каждые выходные, в моей жизни сам собой начался период воздержания. Я этого не осознавала фактически до того самого момента, пока не начала составлять список. Именно в то время я начала работать в «ЭСД» и, видимо, в большей степени была занята карьерой, чем личной жизнью.

В ноябре 2002 года, через восемь месяцев после начала моей работы в компании, Элизабет предоставила всему персоналу оплаченный недельный отпуск на День благодарения. Она часто устраивала нам приятные сюрпризы. Мы с Мишель подружились и решили вместе съездить в Барселону. Ни она, ни я не бывали там прежде. Я ни слова не знаю по-испански, зато Мишель изучала его восемь лет и была уверена, что мы там прекрасно устроимся.

Во время путешествия мы отлично ладили. Сходились во всем — куда идти, что смотреть, что не есть. Да, Барселона нам понравилась, но два блюда, которые там повсюду подавали, совсем не вызывали восторга: рыба и ветчина. Проблема с рыбой заключалась, скорее, в способе приготовления. Те несколько раз, что мы ее заказывали, ее подавали целиком, то есть с головой и, следовательно, с глазами. (Если вам интересно, глаза были чуть помутневшими, но в основном нетронутыми, несмотря на жарение в кипящем масле.) Выглядело так, будто рыбу поймали, бросили во фритюр, а потом шлепнули на тарелку. Может, у нас с Мишель слишком высокие требования, но ни она, ни я не могли есть рыбу, смотревшую прямо на нас. А что касается ветчины, в ней попадались маленькие белые прожилки, консистенции хряща. Их невозможно было прожевать и приходилось выплевывать в салфетку.

К четвертому дню мы с Мишель сделались несколько нервными, в основном от голода. Поскольку необходимо было избавиться от излишков энергии, мы позвонили парню, с которым совершенно не были знакомы, приятелю приятеля, жившего в Барселоне, спросить, нет ли у него каких-нибудь планов на вечер. Сообщив, что он собирается со своими друзьями в китайский ресторан — о да, ни окорока, ни рыбы, — он пригласил нас присоединиться. Нечего говорить, что мы с радостью приняли приглашение.

Испанцы отдыхают большими компаниями, так что за ужином собрались я, Мишель и семеро симпатичных парней, примерно нашего возраста или чуть старше. Они окружили нас таким вниманием, что мы буквально купались в нем, наслаждаясь каждой минутой. Приятелем приятеля был тот самый Абогадо. Настоящее имя его было Диего Сото, но мы с Мишель звали его Абогадо, что по-испански означает «адвокат», потому что именно этим он зарабатывал на жизнь и потому что мы все равно не могли запомнить все их имена. Какой же он был красавчик! Безупречная гладкая кожа и густые, почти черные волосы. А глаза… о-о-о! Темные, загадочные, окаймленные черной пластиковой оправой очков, они словно принадлежали Кларку Кенту[31].

Несмотря на огромный языковой барьер, мешавший нашему общению (в дополнение к слабенькому испанскому Мишель парни говорили на крайне скверном английском), нас с Абогадо мгновенно потянуло друг к другу, как и Мишель к парню, которого мы прозвали «Дастин Хоффман». (До того похож — вы бы только видели.) Абогадо и «Дастин Хоффман» были такие милые. Они любили американское кино и американскую культуру. В тот год вышли на экраны «Звездные войны, эпизод II: атака клонов», и они постоянно цитировали фразы из фильма, вроде «Да пребудет с тобой сила!» По каким-то причинам оба любили словечко «поразительный» и были убеждены, что оно популярно в Америке. Вместо того чтобы поправить их и сообщить, что это вовсе не так, мы с Мишель решили использовать его почаще, в надежде, что соотечественники подхватят. Не сработало.

К концу ужина Абогадо и я стали уже практически парой, и он пригласил меня прокатиться на его мотоцикле до дискотеки, куда все собрались. По многим причинам мне следовало ответить «нет». Во-первых, мы только что познакомились; во-вторых, мы оба крепко выпили; в-третьих, я нахожусь в чужой стране, на языке которой вообще не говорю; и, в-четвертых, я расстаюсь с подругой, пребывая, как уже было сказано, в чужой стране. Но отчего-то мне захотелось острых ощущений, поэтому я схватила шлем и прыгнула в седло.

— Жми на газ и сведи меня с ума! — крикнула я Абогадо.

— Конечно, я так и сделаю, — ответил он (что вообще-то не имело никакого смысла).

Абогадо нажал на газ и рванул с места, а мне оставалось только вцепиться в него изо всех сил и молиться, пока он мчался по тротуарам, по встречной полосе, петлял в самой гуще потока машин и проезжал на красный свет. И все время его черные волосы, развеваясь, касались моего лица. От них слегка пахло китайской едой, но это было так сексуально! Поездка оказалась и пугающей, и возбуждающей одновременно.

Протанцевав всю ночь (или уже утро?), Мишель пошла домой с «Дастином Хоффманом», а я — с Абби, как нежно называла его теперь. Оказавшись у него дома, после довольно интенсивного петтинга мы разделись. Обхватив и с наслаждением ощупав для начала его firme culo[32], я потянулась к передним частям и была «поражена», обнаружив необрезанный пенис. Именно так. Необрезанный, некастрированный и, черт побери, невероятный! Первый необрезанный пенис в моей жизни, и — о-го-го! — он был восхитителен! Абби стремился немедленно перейти к делу, но я хотела все внимательно изучить, поэтому ему пришлось набраться терпения и подождать. И включить свет. После исследования нижних регионов Абби я подняла взгляд и с благоговением проговорила:

— Да пребудет с тобой крайняя плоть!

Не поняв, что я имела в виду, Абби страстно поцеловал меня, а потом мы сладко-сладко занялись любовью по-испански.

На следующий вечер Абби и «Дастин Хоффман» вновь пригласили нас с Мишель на ужин, и мы с благодарностью согласились. Они повели нас в заведение, где подавали только окорок, но мы с Мишель смаковали еду, в то время как Абби разом проглотил свою… видимо, чересчур поспешно. Не могу определенно сказать, что произошло, но он был в полном порядке, а в следующий миг побагровел и схватился за горло. Первым к нему подскочил «Дастин Хоффман».

Следующие несколько минут мы с ужасом наблюдали, как «Дастин Хоффман» применял на Абби «прием Хелмиша», изо всех сил пытаясь вытолкнуть кусок пищи из глотки друга. После четырех или пяти безуспешных попыток ситуация не изменилась, по лицу Абби уже струились слезы. Вид плачущего друга прибавил смелости действиям «Дастина Хоффмана», он решил не сдаваться. Во всю мощь легких выкрикнув «Yo te voy a salvar amigo!»[33], он с такой силой вонзил кулаки под грудную клетку Абби, что приподнял его над землей. И сразу же злосчастный кусок ветчины вылетел из горла Абби и приземлился — куда бы вы думали — точно мне на щеку. Где и остался. На некоторое время. При виде столь вульгарной иллюстрации своего тяжкого труда «Дастин Хоффман» испуганно прикрыл ладошкой рот, Мишель ахнула, а бедняга Абби униженно рухнул на стул. А я что? Я спокойно потянулась за салфеткой и вытерла лицо. Пытаясь разрядить обстановку, «Дастин Хоффман» похлопал Абби по спине:

— В следующий раз откусывай поменьше!

Абби метнул в его сторону злобный взгляд — для шуток было не время, затем поднялся и, не говоря ни слова, вышел из-за стола. «Дастин Хоффман» последовал за ним.

Когда минут двадцать спустя парни вернулись, Абби явно чувствовал себя лучше. Поскольку Мишель была потрясена актом героизма, проявленного «Дастином Хоффманом», она ушла с ним. Абби тоже пригласил меня, но после того, что только что произошло, я была «не в настроении». Однако понимала, что, если отклоню приглашение, он будет чувствовать себя еще хуже, поэтому пошла и, более того, легла с ним в постель. Но в этот раз, вместо того чтобы думать о необрезанном пенисе, я вспоминала сцену «удушения» — багровое лицо, леденящий кровь вопль «Дастина Хоффмана» и, разумеется, полупрожеванный кусочек окорока, прилипший к моему лицу. Главное событие вечера постоянно прокручивалось в моем мозгу, и это показалось мне настолько забавно, что в конце концов я невольно рассмеялась. Абби тут же остановился и озадаченно посмотрел на меня.

— Почему ты смеяться надо мной? — спросил он.

— Э-э… я не смеялась, — тихонько ответила я.

— Нет, ты смеяться. — Абби скатился с меня. — Ты смеяться.

Я не хотела, чтобы он подумал, будто я смеюсь над его сексуальными способностями, поэтому рассказала правду — что вспоминала случившееся и решила, что это было забавно. Даже изобразила, как они с «Дастином Хоффманом» выглядели, проиллюстрировав рассказ звуковыми эффектами в надежде, что он перестанет чувствовать себя неловко. Я думала, это поможет ему расслабиться, что и произошло, но не совсем так, как я рассчитывала, — его пенис повис, съежился, уполз в складки крайней плоти, стыдливо пряча головку.

— Думаю, тебе следует уйти, — заявил Абогадо.

Я попыталась извиниться, но он не желал ничего слушать, поэтому пришлось одеться и уйти.

Вернувшись в Нью-Йорк, я отправила Абогадо письмо по электронной почте с дополнительными извинениями. Он ответил, что все в порядке, но холодный тон послания говорил об обратном. Мишель все еще поддерживает отношения с «Дастином Хоффманом», поэтому я знаю, что год назад Абогадо переехал в Новый Орлеан и открыл там кулинарную школу. Наверное, можно было поехать туда и без информации Колина, но Мишель вечно говорит о нем так, словно что-то скрывает, и я отчасти подозревала, что он женился. Но нет. Несмотря на случившееся, я надеялась, что с Абогадо все в порядке, он счастлив, и чертовски надеюсь, что он учит людей готовить не окорок, а что-нибудь другое.

Катастрофа в «Городе в излучине»

Вторник, 19 апреля

Вчера рано утром мы с Евой добрались до Нового Орлеана и сейчас сидели на террасе «Кафе дю Монд» во Французском квартале, поедая бенье. Мама, бывало, готовила эти французские пончики для нас с Дейзи, когда мы были маленькими. Она разрешала нам помогать месить тесто и резать его на квадратики, а мы всегда спорили, кто будет посыпать сахарной пудрой готовые.

Поздно вечером я прошлась мимо кулинарной школы Абогадо, которая располагалась там же, во Французском квартале. Она разместилась на первом этаже маленького дома, желтого, с черными ставнями и очаровательными коваными балконами, украшенными цветами и папоротником. Через окошки я разглядела, что идет занятие, и не стала заходить, но взяла брошюру из коробки у входа. Я решила, что лучший способ встретиться — записаться на урок и прикинуться, что мое появление — чистая случайность.

Дожидаясь открытия школы, я оглядывала Французский квартал и улыбалась. Слава и роскошь, которые царили здесь до урагана «Катрина», еще не вернулись в полной мере, но радостно было видеть, что многие заведения открыты и повсюду снуют счастливые туристы.

Незадолго до полудня я вынула из сумочки телефон, чтобы позвонить в школу, как вдруг он сам зазвенел в моих руках. Увидев, что звонит Колин Броуди, я ответила. Он спросил, получила ли я письмо, где сообщается, что Генри и Алекс женаты.

— Да, спасибо, — ответила я, скрывая разочарование. Жалость какая. На обоих я возлагала такие большие надежды. — А, кстати, ты, случайно, не знаешь, как зовут женщину, на которой женат Алекс?

Если с Генри я встречалась недолго, то с Алексом — целых пять месяцев. И как только отношения стали серьезными, он бросил меня ради другой девушки. Не припомню ее имени, но, кажется…

— Сара, — сообщил Колин. — Кажется, ее зовут Сара.

Да, точно. Сара. Я всегда называла Алекса «Отличным Парнем, Который Сбежал». Он был таким умным и зрелым — очень нравился моей маме. При расставании со мной он честно объяснил, почему так поступает, рассказал про Сару, и я всегда уважала его за это. Ладно. Если парень уходит от вас к другой женщине, уж лучше пусть женится на ней, чем закрутит очередной роман с дешевой потаскушкой.

— Ну, и как продвигаются дела? — рассеянно поинтересовался Колин. — Разыскала остальных парней?

Все еще размышляя о Саре и Алексе, я ответила не задумываясь:

— Да, но до сих пор были сплошные провалы. Видел бы ты их, абсолютные идиоты. Сейчас я в Новом Орлеане, может, здесь что-нибудь выйдет…

Внезапно я осознала, что несу, и замолкла.

О Господи… Я только что прокололась. Почему я прокололась? Как могло так случиться? Что такого спросил Колин, что вынудило меня расколоться? Он спросил, разыскала ли я парней.

— Ты обманом заставил меня это рассказать! — заверещала я в телефонную трубку.

— Ладно, ладно, не откусывай мне голову! — хихикнул Колин. — Ничего такого я не сделал. Просто задал вопрос.

— Да… жульнический вопрос, — фыркнула я.

— Это был вовсе не жульнический вопрос. Наоборот, предельно прямой.

— Нет. — Погодите-ка — или да?

— Прямой. Я спросил, разыскала ли ты парней, в смысле доставлены ли им приглашения.

— Если бы ты хотел знать именно это, ты бы так и спросил. Но ты спросил, разыскала ли я их, и спросил рассеянно, между прочим, как будто мы уже обсуждали, чем я занимаюсь.

— А под «чем я занимаюсь» ты подразумеваешь поиск прежних любовников, верно?

— Именно так.

О, черт! Я опять попалась!

— Ага! — радостно воскликнул Колин. — Второй раз поймал тебя!

Я была слишком зла, чтобы отвечать.

— Да ладно, Дел, — продолжает он. — Не злись. Я просто любопытный, вот и все.

Я все еще сердилась, поэтому молчала.

— Слушай, а почему ты выслеживаешь старых приятелей? Это вроде программы «Двенадцать шагов»? Пытаешься поладить со своими демонами?

— Никакие это не «Двенадцать шагов», ты, болван! И тебя вообще не касается, зачем я этим занимаюсь!

— Наве-е-ерное, ты права, — согласился Колин. — Но если бы я был в курсе, мог оказаться более полезным, предоставив дополнительную информацию.

Дополнительную информацию? Тут пробудилось мое любопытство.

— Какого рода дополнительную информацию?

— Ну, что касается твоего повара, к примеру, — начал Колин. — Вдобавок к тому, что он холост и натурал, я выяснил, что в Новом Орлеане он считается завидной партией.

Становилось все интереснее.

— Как это?

— Я обнаружил интересную статью о нем, напечатанную несколько месяцев назад в «Нью-Орлеан таймс», и этой статьи не найти в «Гугле».

— И что там говорится?

— Погоди, сейчас достану. — Послышался шелест бумаги. — Ага, вот она. Слушай… здесь говорится, что Диего Сото — повар от Бога, он никогда в жизни не учился кулинарному мастерству. Его новая кулинарная школа, в которой слились воедино испанская, французская и американская традиции, всколыхнула Новый Орлеан. Став одним из самых популярных и заметных персонажей «Города в излучине», он недавно был замечен за ужином в обществе Эмерила Лагасса[34]. Диего Сото также приобрел за миллион долларов лофт в самом модном районе Нового Орлеана и вообще считается одним из самых завидных женихов этого города.

Эмерил Лагасс? Лофт за миллион долларов? Самый завидный жених?

Бам!!!

Мне не верилось, что я трахалась с самым завидным женихом! Я, конечно, понимаю, что «Таймс-Пикайюн» — вовсе не журнал «Пипл», но все равно здорово. Вот оно — вот оно! Абогадо и есть тот самый, Единственный, я уверена. И с остальными ничего не вышло именно по этой причине.

С трудом сдерживая восторг, я старалась сохранять хладнокровие. Если Колин выяснил, насколько я заинтересована в этом деле, значит, он прав, и следовало объяснить ему, чем именно я занимаюсь. Поэтому, набрав полную грудь воздуха, я откашлялась и медленно произнесла:

— Приятно слышать, что у Диего все так хорошо.

Я сказала это спокойным и серьезным тоном.

— Ты всегда так спокойно воспринимаешь информацию?

— А ты ожидал, что я сделаю сальто?

— А ты обычно делаешь сальто?

— Нет, — спокойно ответила я. Но начинала расхаживать туда-сюда. Мне срочно нужно заканчивать разговор и записаться в один из классов Абогадо. — Колин, ты мне из-за этого позвонил? — нетерпеливо спросила я.

— Из-за этого? А, ну да. — Колин вспомнил, что это он мне звонит. — Я не могу отыскать того парня, Ньюкса, без имени и фамилии.

Ньюкс? Кто это такой, черт побери? А! Да, верно… Кабо-Сан-Лукас… «Коко-локо»… Батут.

— Я начал с людей, чья фамилия начинается на «Н-ь-ю», а потом втрое сузил поле поиска, включив в него только мужчин в возрасте от двадцати семи до тридцати одного года, которые жили в 1997 году в штатах Аризона, Арканзас или Алабама. На всякий случай посмотрел и на Аляске. Ни одного.

Итак, он не смог найти — неудивительно. И, честно говоря, мне это безразлично. Ведь завидный жених уже почти в моих руках.

— Что-нибудь еще?

— Нет. Впрочем, погоди — да. Проверь свою электронную почту. Я послал тебе информацию об еще одном парне. Мэтт Кинг.

— Посмотрю, — поспешно отвечала я. — Я должна тебе что-то за статью?

— Не-ет… мне было приятно доставить тебе удовольствие, хотя ты и прикидываешься, что ничего особенного не услышала.

Я улыбнулась. А он славный парень.

— Что ж, тогда пока. Спасибо, удачного дня.

— Ага, и тебе, моя дорогая. Удачи с твоим поваром.

Положив трубку, я завизжала. Потом испуганно огляделась, но никто из сидевших вокруг даже не вздрогнул. Потрясающий город Новый Орлеан. Нью-Йорк в этом смысле мне тоже нравится. Мне нравится, что после удачного свидания можно идти по улице и визжать от радости, если хочешь, и никому до тебя нет дела. Никто не звонит в полицию и не торопится спрятать детей. А иногда люди даже улыбаются. Видите ли, в Нью-Йорке полно психов, и для прохожих я просто одна из этих сумасшедших. Приятно чувствовать себя свободной.

Прочитав брошюру кулинарной школы, я торопливо набрала номер телефона. Ответила женщина. Когда я спросила, на какое занятие можно записаться, она сообщила, что мне повезло. На ближайшие три недели все уже занято, но ей только что позвонили и отменили запись на сегодняшний вечерний урок по кондитерским изделиям.

Просто. Класс.

Конечно, я согласилась.

Записав номер моей кредитки, дама сказала, что я должна явиться ровно в шесть вечера.

— Занятие предстоит долгое, — с энтузиазмом рассказывала она. — Вы будете исследовать чудесный мир слоеных пирожных!

До шести вечера оставалось несколько часов, и я решила прогуляться по тому району, где живет Абогадо. Путеводитель сообщал, что Артистический район считается живописным уголком Нового Орлеана, расположенным неподалеку от Французского квартала, поэтому я взяла с собой Еву, для тренировки. В Филадельфии я пробовала водить ее на поводке, но без особого успеха. Она бегала кругами, все время норовила вернуться, но идея движения вперед отчего-то была ей недоступна. Но сегодня все было иначе, потому что накануне вечером Мамочка читала «Советы собаководу» и карман у нее набит лакомствами. Кое-кто получит вкусненького, если будет идти вперед! Подбадривая Еву, я проверила голосовую почту, выслушала два сообщения от мамы. Я пока не придумала объяснение насчет потери работы, поэтому не стала перезванивать.

Квартира Абогадо располагалась прямо на Сент-Чарльз, историческом проспекте Нового Орлеана (так по крайней мере гласил путеводитель), и хотя нам с Евой потребовалось несколько больше времени, чтобы добраться туда, чем если бы я шла в одиночестве, мы все же дошли, и одно это имело значение. Лакомства, видимо, тоже сыграли свою роль: она быстро сообразила, что требуется. («А кто у нас мамочкина маленькая умничка? Кто-о-о? А вот кто!»)

Я не захватила с собой предметы маскировки, очки и бейсболку, но не думаю, что в середине рабочего дня могут возникнуть проблемы. Вряд ли Абогадо вообще дома. Отыскав нужное здание, я заглянула в роскошный вестибюль — увиденное меня потрясло. От первоначальной постройки сохранился только красный кирпичный фасад. Все остальное — новое и блестящее. Полы мраморные, а привратник расположился за стойкой красного дерева — фу-ты ну-ты! Изнывая от любопытства, я спросила, нельзя ли посмотреть на один из лофтов, и мне отказали. Поболтавшись там еще немного, я поняла, что больше ничего не увижу, и вышла.

Мы перешли на другую сторону улицы, и Ева присела «на горшочек». Она не может делать это, когда на нее смотрят — начинает волноваться, — поэтому я отвернулась. Дожидаясь, пока собачка сделает свои дела, я разглядывала дом Абогадо и вдруг поняла, что со своего места могу заглянуть в окна квартир. Я вспомнила, что в сумочке у меня лежит бинокль и, понимая, что, наверное, не стоит этого делать, все же достала его.

В середине дня на улице было полно народу. Я не хотела, чтобы меня приняли за извращенку, поэтому притворилась, будто разглядываю птичек на крыше здания, а потом, убедившись, что опасности нет, перевела взгляд ниже. Хм… потолок, потолок, стена, люстра… и все. Тоска какая.

Я опустила бинокль, он повис на шее, тут Ева принялась отбрасывать землю ногами, как буйвол, сигнализируя, что закончила. Похвалив малышку за «покакусеньки мои малюсеньки!», вытащила из сумочки салфетку, чтобы прибрать за собачкой. Потом рассеянно бросила еще один взгляд на дом Абогадо и в ужасе замерла: у входа стоял сам Абогадо и смотрел прямо на меня. На миг наши взгляды встретились. Молясь, чтобы он меня не узнал, я поспешно отвернулась.

Спустя несколько секунд я собралась с духом и обернулась в надежде, что Абогадо уже ушел. Медленно повернула голову, и тут внутри все оборвалось, когда я увидела, что он не только стоит на том же месте, глядя на меня, но теперь еще и с отвращением покачивает головой.

Черт!

Невероятно — меня поймали.

Нужно убираться отсюда.

Повернувшись, я побежала было прочь от дома Абогадо, но тут же была остановлена поводком Евы. Она распласталась на тротуаре, отказываясь двигаться. Нашла время! Наклоняясь, чтобы подхватить ее на руки, я заметила, как Абогадо переходит через дорогу, направляясь ко мне.

Черт! Черт!

Невероятно. Я поверить не могла, он действительно шел за мной.

С Евой в руках я вновь повернулась и пустилась бегом со всей возможной скоростью. Я бежала и чувствовала себя преступницей, как если бы меня поймали за воровством в магазине. Абогадо же казался мне полицейским, преследующим воришку. Люди, мимо которых я пробегала, с подозрением смотрели вслед, и наверняка рано или поздно кто-нибудь из них мог попытаться меня схватить. Чтобы предотвратить подобное, я начала улыбаться каждому встречному.

Пробежав, кажется, уже сотню кварталов, я была уверена, что Абогадо отстал, и спокойно обернулась. И сердце забилось еще быстрее. Абогадо не только следовал по пятам, он был гораздо ближе и выглядел еще более сердитым.

Черт! Черт! Черт!

Я прибавила ходу.

Ева болталась в моих объятиях, и капли пота уже струились по моему лбу — и потому, что на улице тепло, и потому, что я нервничала и была в плохой физической форме. Изо всех сил пытаясь оторваться от Абогадо, свернула налево в первый же переулок, затем направо. Опять налево. Понятия не имею, где оказалась, но это было совершенно не важно. Нужно сбить со следа Абогадо — я должна оторваться от погони! Еще через квартал я обернулась и…

О мой Бог!

Он все еще был здесь.

Он как Терминатор.

Черт! Черт! Черт!

И тут я услышала, как он окликнул меня:

— Делайла! Остановись!

Черт! Черт! Черт! Черт! Черт!

Я не знала, что делать! Я не знала, что делать! Остановиться? Притвориться, что все это — простая случайность?

Внезапно рядом проехало такси. Да! Я никогда в жизни не свистела так громко. Такси остановилось. Через мгновение я оказалась на заднем сиденье.

— Французский квартал, пожалуйста! — крикнула я водителю, падая на пол. Машина тронулась, на душе чуть полегчало. Невероятно. Невероятно, но меня поймали. Почему из всех парней это должен был сделать Абогадо? Почему не кто-нибудь вроде Уэйда? Понимаю, я сама виновата, что не использовала маскировку, но…

Такси неожиданно остановилось.

— Что происходит? — нервно спросила я водителя. — Почему вы остановились?

— Пробка.

— Пробка? Что это означает?

— Пробка всегда означает только одно.

Приподняв голову, я выглянула в окно и увидела десятки машин, стоящих перед нами. В заднее окно я видела, как к нам приближается Абогадо.

Черт! Черт! Черт! Черт! Черт! Черт!

Я опять падаю на пол.

Я отказывалась верить в происходящее. Сейчас он позвонит в полицию. И меня посадят в тюрьму за преследование человека. В окошко постучали.

Тук, тук, тук!

Ева начала лаять.

Гафф, гафф, гафф!

Абогадо кричал:

— Делайла, я знаю, что ты там!

Тук, тук, тук!

Гафф, гафф, гафф!

— Делайла! Я тебя вижу! Открой дверь!

Черт (в миллионной степени)!

— Эй, дама, что происходит? — поинтересовался таксист.

— Э-э… ничего, сэр, — отозвалась я с пола. — Как там дела с пробкой?

Прежде чем таксист успел ответить, я услышала щелчок, а затем ощутила легкий ветерок — задняя дверь отворилась. Наверное, забыла запереть. У-упс!

— Делайла, почему ты преследуешь меня? — резко спросил Абогадо.

Не зная, что сказать или сделать, я подхватила с пола клочок бумаги, вскинула вверх, демонстрируя.

— Вот он! — воскликнула я, прикидываясь, что искала именно это. Выдохнула и прочитала вслух: — Это чек из… «Магазина наживок и приманок»… на… пятьсот ночных гусениц и контейнер для червей.

О Господи!

— Делайла, прекрати делать вид, что не замечаешь меня, — злился Абогадо. Подняв взгляд, я изобразила удивление:

— Абога… то есть Диего… это ты?

— Да, я, и ты прекрасно знаешь, что я. Почему ты убегала от меня?

— Убегала от тебя? Я вовсе не убегала от тебя. Я бежала, чтобы догнать это такси. Я забыла здесь очень важный чек. — И продемонстрировала доказательство.

— Пожалуйста, не надо лгать, — очень серьезным тоном ответил Абогадо. — Ты шпионила за мной, я тебя поймал, и ты побежала.

— Шпионила за тобой? — Я изобразила возмущение. — Никогда не занималась ничем подобным!

Абогадо недоверчиво качнул головой:

— Знаешь, когда я увидел твое имя в списке записавшихся на сегодняшний кулинарный класс, подумал, что это случайность, но теперь вижу, что нет.

Таксист откашлялся.

— Эй, парень, — обратился он к Абогадо, — ты садишься или как?

Машины уже начали медленно продвигаться вперед.

— Делайла, я требую, чтобы ты со мной поговорила, — настаивал Абогадо. Вытащив из кармана пятидолларовую купюру, он протянул ее водителю. — Пожалуйста, выйди из машины.

— Не могу, — замотала я головой. — Правда не могу. Я опаздываю на… рыбалку.

Абогадо так глянул на меня — серьезно, пристально, да просто… сексуально. Он поморщился, на лбу проступили мелкие морщинки. Какой он милый! Боже, ну почему все так вышло? На миг отвернувшись от него, я прикинула варианты. Если останусь в такси и уеду, потеряю последний шанс быть с ним. А если выйду и поговорю, может, и сумею спасти ситуацию. Я повернулась к Абогадо:

— Думаю, у меня есть несколько минут для беседы.

Я подхватила Еву, выбралась из такси и сообщила Абогадо, что записалась в кулинарный класс, не зная, что он там преподаватель.

— То есть ты не преследуешь меня? — поинтересовался он.

— Нет, клянусь.

Он протянул руку к моей груди:

— Тогда зачем тебе бинокль?

Взглянув вниз, я увидела эту чертову штуку, так и висевшую на шее. У-упс! Я забыла его убрать.

— И почему ты заглядывала в окна моего дома?

Еще раз «у-упс»! Я знала, что он меня видел, но не подозревала, что видел именно за этим занятием.

— Ну, — протянула я, подыскивая объяснение, — я присматриваю место для нового магазина «Элизабет Стерлинг дизайн», подумала, что этот район идеально подходит, и…

— Мишель сказала, что вы обе потеряли работу.

Она так сказала? Будь она проклята! Я предприняла новую попытку.

— Э-э, на крышу твоего дома уселись прекрасные разноцветные птицы, и…

— Это голуби.

Правда? Да будь и они прокляты! Судорожно я попыталась найти другое объяснение.

— Делайла, прекрати лгать, — произнес Абогадо, опуская руку мне на плечо. — Ты делаешь только хуже.

Я смотрела в его глаза, его сексуальные глаза, по-прежнему полускрытые за очками Кларка Кента, и плечи мои поникли. Зачем я пытаюсь соврать? Меня поймали на месте преступления. Я подошла к ближайшему крылечку, плюхнулась на ступени и спрятала лицо в ладонях.

— Ты прав, — призналась наконец я. — Я действительно пришла сегодня к твоему дому посмотреть, где ты живешь, и я действительно записалась в кулинарный класс, потому что знала, что ты там преподаешь. Прости, я просто хотела вновь встретиться с тобой и не была уверена, что ты тоже этого захочешь.

Абогадо сдержанно кашлянул.

— Делайла, я польщен, что ты проделала столь долгий путь, чтобы встретиться со мной, но ты права. Я действительно не хочу тебя видеть и не хочу, чтобы ты приходила на мои занятия.

Внезапная боль пронзила мне сердце. Я подняла глаза:

— Но все произошло так давно, почему просто не забыть это? Почему нельзя сделать вид, что мы только что познакомились?

— Потому что мы не только что познакомились, и я не могу это забыть. Делайла, ты смеялась надо мной. Неужели ты не понимаешь? Ты знала, как мне неловко от того, что произошло вечером, и все равно смеялась надо мной.

— Ты ошибаешься. Я вовсе не смеялась над тобой; я смеялась над тем, что произошло. Наверное, это была неловкая ситуация, но все равно забавная. Ты не можешь это отрицать. — Абогадо молчал, и я продолжила: — Посмотри на ситуацию с другой стороны. Если тебе было неловко, представь, каково мне сейчас. Ты поймал меня на шпионаже. То, что произошло с тобой, в конце концов, просто несчастный случай. То, что совершила я, — запланированная, продуманная акция.

Я подняла руку ко лбу и пальцем нарисовала букву «Н».

— Я неудачница.

Чуть улыбнувшись, Абогадо отрицательно качнул головой.

— Прости, Делайла, — сказал он. — Мне приятно, что ты приехала, но не могу забыть о том, что ты сделала. И мне будет очень приятно, если ты уедешь домой.

— Понимаю, — тихо произнесла я, признавая поражение.

Абогадо попрощался и ушел. Едва он скрылся за углом, я принялась проклинать себя. Я не всегда думаю, что говорю и делаю, особенно когда шучу. И позже не часто понимаю, какой эффект произвели мои слова и действия. Немыслимо, но этот парень целых два года не может забыть моей оплошности. Мишель была права.

Я медленно поднялась, побрела вместе с Евой во Французский квартал, обратно в отель. Когда мы проходили мимо ящика для пожертвований в Красный Крест, я задержалась и опустила в него ту сумму, которую собиралась потратить на кулинарный класс. Может, отношения с Абогадо и невозможно было воскресить, но я все же надеюсь на великую силу, которая однажды уже поразила этот город.

Осталось 2284 доллара, 28 дней, 6 парней.