Свадьба

Большой дом бурлил. Вдоль стен салона расставили кадки с апельсиновыми деревьями. По дому витал оглушительный аромат цветов. В садах высадили жасмин, жимолость и подмаренник. От такого изобилия запахов у Матта кружилась голова. Желудок до сих пор не пришел в норму после купания в оазисе.

В примыкающих к кухне морозильниках соорудили ледяные скульптуры. Матт заглянул внутрь – в морозной дымке вырисовывались русалки, львы, сказочные замки, раскидистые пальмы. На свадебном празднестве их поставят в чаши с пуншем.

Старые шторы и ковры были убраны, их место заняли новые – бело‑розовые, шитые золотом. Заново выкрасили стены, отмыли и тщательно отполировали красную черепицу на крыше. Дом стал похож на громадный праздничный торт, покрытый сахарной глазурью.

Во время этих приготовлений Матт старался держаться в стороне. Он знал, что на празднике ему придется не высовывая носа сидеть в квартире Селии.

«Ну и ладно»,– думал Матт, шаркая ногами по свеже‑постеленной белой ковровой дорожке.

Ему не хотелось идти на эту дурацкую свадьбу. Уже много лет всем известно, что Стивену и Эмилии предстоит пожениться. Так решил Эль‑Патрон: старику хотелось связать семейство Алакран с могущественной политической машиной, которой заправлял сенатор Мендоса в Соединенных Штатах. Стивену и Эмилии просто повезло, что они нравятся друг другу. Если бы они друг друга ненавидели, это ничего бы не изменило...

Бенито, старший брат Стивена, женился на дочери нигерийского президента, потому что Нигерия была одной из самых богатых стран в мире. Бенито и Фани, его невеста, возненавидели друг друга с первого взгляда, но Эль‑Патрону нужны были нигерийские деньги, так что мнение молодых в счет не шло.

С приближением назначенного дня Матт чувствовал себя все более одиноко. Селия целыми днями хлопотала на кухне, ей было не до разговоров. Тэм Лин безотлучно находился при Эль‑Патроне, чье здоровье не допускало никаких визитов. Матт мог бы пойти в оазис, но им овладела какая‑то странная усталость. Он рано ложился спать, но по ночам мучился от кошмаров. Во рту стоял металлический привкус, голова болела. Он только раз ненадолго съездил в оазис, чтобы забрать книгу Эсперансы об Опиуме.

Дом наполнился гостями. Мистер Макгрегор прибыл с новой женой – седьмой по счету, если Матта не подводила память: она была совсем молоденькая, едва ли старше Эмилии. Фелисия беспробудно пила. Куда бы она ни пошла, ее преследовал невидимый шлейф из паров виски. Она, как привидение, бродила по саду, от одной групы к другой, глядела на гостей лихорадочно горящими глазами; людям становилось неловко, и они отходили прочь.

Мистер Макгрегор пребывал в прекрасном расположении духа. Недавно он пересадил себе волосы. Голова его покрылась буйной порослью непослушных рыжих завитушек, почти как у Тома. Он то и дело приглаживал их рукой, будто боялся, что волосы осыплются, если не вогнать корни поглубже в кожу.

Матт следил за происходящим, прячась за колоннами и гардинами. Ему совсем не улыбалось, чтобы кто‑нибудь воскликнул: «А это еще что? Кто пустил это существо бродить среди людей?»

В день свадьбы возле дома приземлился нигерийский гравилет. На нем прибыли Бенито, Фани и Стивен. Мистер Алакран радушно поприветствовал сыновей и поцеловал Фани в щеку. Та сморщилась, будто коснулась чего‑то гадкого. Лицо у нее было жесткое, резкое; у Бенито уже начал вырисовываться пивной животик. Стивен же был прекрасен, как сказочный принц.

Матт испытывал к нему меньше неприязни, чем к остальным Алакранам. Ведь не кто иной, как Стивен, на руках вынес его из домика среди маковых полей. И пусть даже с тех пор они с Эмилией не обращали на Матта ни малейшего внимания, зато и особой неприязни не выказывали...

Матт смотрел на прогуливающихся в саду гостей и вспоминал их имена, звания, деловые связи. Ему казалось, что он знает империю Алакранов чуть ли не лучше самого Стивена. В который раз Матт ощутил, какая пропасть отделяет его от остального человечества. Все эти люди собрались здесь, чтобы чествовать Стивена. Но никто никогда не станет чествовать его, Матта, да и жениться ему не суждено...

На лужайку приземлился гравилет с американским гербом на фюзеляже. Сердце Матта екнуло и отчаянно заколотилось в груди. Все гости обернулись к посадочной площадке и, вытянув шеи, принялись разглядывать невесту. Эмилия их не разочаровала. На ней было переливчатое голубое платье, вокруг стайкой порхали нарядные маленькие девочки. Они держали корзинки с белоснежными лепестками роз и горстями бросали их в толпу. Поначалу Матт умилился этому зрелищу, но потом понял, что все девочки – идиойды.

Под всеобщие аплодисменты сенатор Мендоса повел дочь по лестнице в салон. Но Матт уже не смотрел на них. Единственный человек, который его интересовал, тихонечко выскользнул из гравилета. Никто не заметил, как Мария юркнула в толпу, никто не обратил внимания, что она не идет за сестрой. Однако Матт все понял и принялся украдкой пробираться к музыкальной комнате.

Обычно люди избегали заходить в музыкальную комнату. Слуги заглядывали сюда, только чтобы прибраться, а Фелисия давно перестала играть. Эта комната стала территорией Матта и, следовательно, считалась нечистой.

Он притворил за собой дверь и сразу же направился к чулану. Мария уже ждала его в потайном коридоре.

– Ну наконец‑то! – воскликнула она, бросаясь ему на шею.– Ты по мне соскучился?

– Еще как! – Он тоже обнял ее.– Я о тебе каждый день вспоминал. Хотел написать, но не знал куда.

– Ужасный у нас монастырь,– пожаловалась девочка, выпуская Матта и усаживаясь на пол.– В общем‑то, там, конечно, ничего, просто мне ужасно не нравится. Я хочу заниматься благотворительной работой, а сестры меня не пускают. Ты представляешь?! Они считают, что следуют учению святого Франциска, а сами скорее умрут, чем омоют язвы хоть одного нищего.

– Мне бы тоже не хотелось омывать нищим язвы,– сказал Матт.

– Это потому, что ты волк. Ты бы его попросту сожрал.

– Только сперва нашел бы нищего без язв,– сказал Матт.

– Ты вообще никого не должен есть. Расскажи, как ты тут поживаешь. Боже мой, что за скучные там девчонки! Ничего не делают, только читают комиксы про любовь да трескают шоколадки.

Мария снова прильнула к Матту, и ему стало на удивление хорошо. Давно он не был так счастлив!

– Комиксы про любовь? – переспросил он.

– Волкам это неинтересно. Расскажи лучше, что ты видел по телевизору. Нам там не разрешают смотреть телевизор – только передачи, которые пойдут на пользу нашим душам.

– А у меня вот души нет,– вздохнул Матт.

– Я думаю, все‑таки есть,– возразила Мария.– Я читала современную церковную доктрину об экологии. Согласно недавним исследованиям, святого Франциска считают первым экологом. Считают, что он взывал к животным, потому что у них есть маленькая душа, которую можно вырастить в большую. Если потрудиться, даже воробей или цикада могут попасть на небеса.

– Или в ад...

– Не будь таким вредным.

И Мария принялась рассказывать о своих новых идеях и спорах с преподавательницей морали в монастыре. Потом перешла к тому, что ей нравится возделывать сад, но жалко собирать урожай с бедных маленьких растений, и сообщила, что была одной из лучших в классе по математике, но ей снизили отметки за то, что она загорала голышом на крыше.

Она спешила выложить Матту все, что накопилось в душе за долгие месяцы. Матт не возражал. Ему нравилось сидеть рядом с ней в темноте и чувствовать ее голову у себя на плече.

– О боже! Я все болтаю и болтаю, а тебе не даю ни слова сказать! – наконец воскликнула девочка.– Меня за это уже столько раз наказывали. Только никто в монастыре не слушает меня так, как ты.

– Мне нравится тебя слушать,– сказал Матт.

– Теперь я замолчу, а ты расскажи, что тут поделывал без меня.

Она обняла его, и Матт вдохнул аромат ее духов – теплое, волнующее благоухание гвоздики. Матт охотно просидел бы так всю жизнь.

Он рассказал ей о бараках для идиойдов, о встрече с фермерским патрулем, о походе в больницу. Когда он дошел до сердечного приступа Эль‑Патрона, Мария вздрогнула.

– Какой же он старый,– прошептала девочка. – В этом нет ничего плохого,– тут же торопливо добавила она,– просто слишком уж он стар.

– Вряд ли его вспомогательное сердце продержится долго,– сказал Матт.

– Он вообще не должен был его ставить,– сказала Мария.

– А ты знаешь, где он его взял?

– Я... я...– Мария смутилась.– Мне не положено говорить об этом, но... да, я знаю, где он его взял! И это очень плохо!

Она еще крепче обняла Матта. Он не знал, что сказать. Разом вернулись все страхи, с которыми он так упорно боролся. Он хотел спросить Марию, что именно она знает, но боялся услышать ответ.

– Я не такой, как другие клоны,– сказал он, больше для того, чтобы успокоить самого себя.– Эль‑Патрон дал мне самое лучшее образование. Купил музыкальные инструменты, компьютеры. Ни в чем мне не отказывает. И искренне радуется, когда я получаю отличные отметки или разучиваю на пианино новую пьесу. Он говорит, что я гений.

Мария ничего не ответила. Только спрятала лицо у него на груди, и он почувствовал, как по рубашке его расплывается влажное пятно. Матт знал, каково оно на вкус. Только этого еще не хватало! О чем она плачет?!

– Он не стал бы так обо мне заботиться,– осторожно затронул Матт самую больную тему,– если бы не готовил меня к долгой‑предолгой жизни.

– Наверное, ты прав,– сквозь слезы пробормотала она.

– Конечно прав! – твердо произнес Матт.– У меня образование лучше, чем у Стивена. Когда‑нибудь я стану помогать ему управлять поместьем. Опиум – страна большая, здесь хлопот на всех хватит. Бенито слишком глуп, а Том... ну, с ним и так все ясно. Эль‑Патрон его терпеть не может.

Мария напряглась.

– Он относится к нему гораздо лучше, чем ты думаешь.

– Том даже не из этой семьи. Он находится здесь лишь потому, что Эль‑Патрон не любит выпускать из рук то, что ему принадлежит.

– Это ложь! – с жаром возразила Мария.–Том один из его наследников, и он совсем не глуп!

– Я и не говорил, что он глуп. Он всего лишь подлец.

– Однако его считают достойным жениться на мне!

– Что?! – Матт не поверил своим ушам. Мария еще маленькая. До замужества ей ждать еще

долгие годы.

– Давай не будем ссориться,– горестно вздохнула Мария.– В этих вопросах ни у кого из нас нет выбора. Посмотри на Бенито и Фани. Она сказала, что скорее выпьет цианистый калий, чем выйдет за Бенито. Ну и что? Эль‑Патрон отдал приказ, и ее отец так накачал дочку наркотиками, что она вообще перестала понимать, где право, где лево...

Матт потерял дар речи. Неужели кто‑то хочет, чтобы Мария вышла замуж за Тома?! Он же просто... гнойный прыщ! Немыслимо! Он включил фонарик, который всегда хранил в коридоре, прислонил его к стене, всмотрелся в ее бледное лицо.

– Стивен и Эмилия нравятся друг другу, и я ничего не имею против Тома...– продолжала Мария,– почти ничего. Он, правда, становится все больше похож на мистера Макгрегора, но я сумею изменить его.

– Тома не изменишь,– возразил Матт.

– Терпением и любовью можно добиться многого,– сказала Мария.– Так или иначе, свадьба будет еще ой как не скоро. Может быть, до тех пор Эль‑Патрон передумает.

Однако в голосе ее не слышалось надежды.

Матт оцепенел от отчаяния. О будущем не хотелось и думать. В глубине души он знал, что когда‑нибудь Марии предстоит выйти замуж. И тогда он ее больше не увидит. Но даже в самом страшном сне ему не могло привидеться, что ее отдадут в лапы этому маленькому чудовищу.

– Погоди.– В голову ему пришла неожиданная мысль.– У меня для тебя кое‑что есть.

– Подарок? – Мария оживилась.

Матт достал припрятанную «Историю Опиума», раскрыл ее на странице 247 и посветил фонариком на портрет Эсперансы Мендосы.

– М‑мама? – выдохнула Мария.

– Ты помнишь, как она выглядела? – удивился Матт.

– У папы есть фотографии.

Она взяла книгу, всмотрелась в портрет, прочитала биографические сведения и словно окаменела.

– Мама получила Нобелевскую премию мира,– наконец прошептала она.

– И еще много чего,– добавил Матт.

– Но так и н‑не вернулась.

Лицо Марии стало таким печальным, что у Матта заныло сердце.

– Она не могла вернуться, ми вида.– Матт бессознательно назвал ее одним из самых ласковых слов Селии.– Она ярая противница Опиума и всего, за что выступает твой отец. Как ты думаешь, пустил бы он ее домой? Эль‑Патрон пустил бы?

На самом деле, подумал Матт, Эль‑Патрон легко мог бы отдать приказ убить ее. Ему не впервой избавляться от врагов.

– Даже письма ни разу не написала,– прошептала Мария.

– Разве не понимаешь? Твой отец уничтожил бы все ее письма. Но ты можешь связаться с ней. Твой монастырь – где он?

– В Ацтлане, в устье реки Колорадо. В городе Сан‑Луис[17]*.

– Я внимательно прочитал книгу твоей мамы.– Матт осторожно забрал «Историю Опиума» из холодных рук Марии и положил на пол. Взял ее ладони в свои, пытаясь согреть.– Она пишет, что ацтланцы ненавидят Опиум и готовы на все, чтобы уничтожить его. Может быть, кто‑нибудь в монастыре согласится доставить письмо твоей матери? Я уверен, она тоже хочет найти тебя. И наверняка не даст тебе выйти замуж за Тома...

«И заберет туда, где я тебя больше никогда не увижу»,– подумал Матт; в горле его встал горький комок.

Но это уже будет не важно. Он все равно ее потеряет. Сейчас самое главное – спасти ее.

– Мне надо идти,– неожиданно сказала Мария.– Эмилия будет меня искать.

– Когда мы еще увидимся?

– Завтра свадьба, и у меня не будет ни одной свободной минуты. Я назначена подружкой невесты. Сможешь прийти?

Матт горько рассмеялся.

– Смогу, если сумею замаскироваться под девочку‑идиойда с цветами.

– Понимаю. Такой ужас! Я спросила Эмилию, почему она не взяла настоящих детей, а она сказала, что настоящие ни за что не справятся с таким ответственным делом.

– Ты же знаешь, меня не пригласят,– сказал Матт.

– Как все несправедливо,– вздохнула Мария.– Если бы я могла, я бы сбежала со свадьбы и осталась с тобой.

Ее слова тронули Матта, хоть он и понимал, что этому не бывать.

– Я буду ждать тебя здесь,– сказал он.– Хочешь взять книгу?

– Нет. Представляешь, что сделает папа, если найдет ее? – Она ласково поцеловала его в щеку, и Матт ответил тем же. Еще долго после ухода девочки он ощущал на губах вкус ее кожи.

Место было не в первом ряду, но ничего лучшего Матт придумать не смог. Скорчившись в три погибели, он уселся в потайном коридоре возле компьютерного зала и, вооружившись карманной подзорной трубой – подарком Тэма Лина,– прильнул к смотровому глазку.

Он надеялся, что компьютерный зал будет пуст, но тот оказался битком набит: у каждого обзорного экрана сидели как минимум двое гориллоподобных телохранителей. Они без конца перескакивали из одной комнаты в другую, уделяя массу времени осмотру разных скучных мест, например пыльным закоулкам позади колонн или штор. Матт даже испугался – не видели ли они, как он прятался там раньше.

Однако с приближением свадебной церемонии внимание охранников сосредоточилось на салоне. Посреди него возвели алтарь, вокруг деловито расхаживал священник, у стены, подобно шеренге бессмысленных механических игрушек, выстроился хор мальчиков‑идиойдов, и кто‑то сидел за неведомо откуда появившимся Маттовым пианино. Мальчик подкрутил подзорную трубу. За инструментом сидел мистер Ортега. Матт жалел этого сухопарого коротышку. Он давно превзошел учителя в мастерстве, но старался ничем не выдавать этого – боялся, что, если Эль‑Патрон узнает, учителя музыки постигнет та же судьба, что и Розу.

На другом экране Матт увидел Эль‑Патрона. Старик сидел в первом ряду, по бокам стояли Тэм Лин и Простак Дональд, оба в парадных костюмах.

Эмилия ждала в гардеробной. На ней было белоснежное платье; девочки‑идиойды бережно поддерживали длинный, расшитый жемчугом шлейф – Селия говорила, что триста лет назад это платье принадлежало испанской королеве. Лица идиойдок напомнили Матту крылатых младенцев, восседающих на колоннах по всему дому: их глаза были такими же безжизненными, как у этих мраморных изваяний.

Мария, будто маленькая неугомонная птичка, порхала по комнате и оживленно болтала. Матт, конечно, не мог разобрать слов, но не сомневался, что у девочки от радостного возбуждения голова идет кругом. Этим она и отличается от всех остальных, подумал он,– в ней бурлит жизнь. Все вокруг или восхищает ее, или страшно огорчает, или потрясает – никаких полутонов! Рядом с ней Эмилия выглядела поблекшей, а Фани, тайком приложившаяся к бутылочке бренди, и вовсе казалась бесплотной тенью.

Телохранители увеличили громкость. Матт услышал свадебный марш, и сенатор Мендоса взял Эмилию за руку. Идиойдки подняли шлейф, Мария и Фани заняли свои места позади невесты. Процессия вышла из комнаты. По толпе прокатился шепот, священник подал знак встать.

У алтаря ждал Стивен, с ним были Бенито и Том.

Том! На мгновение Матт увидел его лживое лицо. Под этой ангельской внешностью скрывался жук ползучий, способный стрелять из духового ружья в голого беззащитного мальчика, вытаскивать стулья из‑под Эль‑Вьехо, прибивать лягушек гвоздями к земле... Такому человеку ни в коем случае нельзя доверить судьбу более слабого существа.

На миг широкая спина телохранителя заслонила от Матта обзорный экран. Матт вполголоса выругался, а в следующее мгновение увидел, как к алтарю под руку с отцом приближается Эмилия. Мария крепко держала за локоть Фани: жена Бенито была не намного трезвее с трудом удерживающей вертикальное положение Фелисии.

«Ну и семейка,– подумал Матт.– Женщины – алкоголички, Бенито глуп как пробка, а Том – гнойный прыщ».

Один Стивен не так уж плох. Даже Алакраны не могут промахиваться мимо цели в ста случаях из ста.

Отец отпустил руку Эмилии. Стивен надел ей на палец кольцо, приподнял вуаль, чтобы поцеловать. Они стали супругами в горе и в радости, в болезни и во здравии, пока смерть не разлучит их.

Но может, им и тогда не придется разлучаться, подумал Матт. Может, они вместе вознесутся на небеса, в специальное крыло, отведенное для Алакранов. Там для них будут приготовлены каменные крабы и карамельный пудинг, а для Фелисии – целая цистерна виски...

– Черт побери! Старый вампир! – взревел один из телохранителей.

Матт прильнул к глазку. От волнения он даже выронил подзорную трубу.

Где‑то очень далеко, но пугающе отчетливо он увидел Эль‑Патрона в инвалидной коляске. Неожиданно старик схватился за сердце и опрокинулся навзничь. Тэм Лин бросился поднимать его. Мистер Алакран стал звать на помощь, но через толпу уже проталкивались Виллум и несколько других врачей, недавно взятых в дом. Они сгрудились вокруг Эль‑Патрона, полностью скрыв старика из виду. Матту они напомнили грифов, облепивших тело мертвой антилопы.

Телохранители как по команде выбежали из компьютерного зала, мгновение спустя Матт увидел их на экранах компьютеров. Подобно приливной волне, они промчались по салону, оттесняя ошеломленных гостей.

Тэм Лин выпрямился: на руках он держал Эль‑Патрона. Матт с ужасом увидел, каким маленьким и высохшим внезапно сделался старик. Он стал похож на сухой листик, прилипший к мощной груди телохранителя. Широко шагая, Тэм Лин вышел из салона, за ним суетливо бежали врачи.

Салон опустел. Лишь Стивен и Эмилия, всеми позабытые, остались стоять у алтаря.