Хор офицеров

Обуздывая дух, мы сами

Должны питаться отрубями.

Успех исполнителя превзошел все ожидания: хохот был оглушителен, аплодисменты – подобны грому. Оставался серьезным Паддок: приведенный поэтом перечень блюд поверг его в глубокую задумчивость. Доктор Уолсингем не мог не одобрить заключенной в песне морали. Он слушал сосредоточенно, а в наиболее поучительных местах покачивал в такт головой, размахивая ладонью, и бормотал: «Так‑так, воистину так… прекрасно, сэр».

Один лишь отец Роуч был далек от того, чтобы упиваться происходящим. Он сидел, уныло уперев в грудь свой двойной подбородок и плотно поджав губы. Лицо честного священнослужителя омрачилось и налилось кровью, глазки со злобной раздражительностью бегали по сторонам, ибо он подозревал, что стал предметом всеобщего глумления и насмешек. Когда же заключительный рефрен хора перешел в апофеоз смеха, отец Роуч сделал нелепую попытку к нему присоединиться. Это напоминало пороховую вспышку, поглощенную темнотой; хмурая гримаса, подобно опускной решетке, скрыла улыбку; Роуч откашлялся, с необычайно церемонным поклоном уставил на простофилю Лофтуса недобрый взгляд, выпрямился, расправил плечи и произнес:

– Мне неизвестно в точности, что это за «нелепый испанский» (достойный клирик совсем недавно привез тайком из Саламанки^{37} духовное облачение дивной красоты), а также что это за особа с мушками… мушками любострастия, если не ошибаюсь.

Домоправительница отца Роуча, к несчастью, как раз носила мушки; необходимо, впрочем, добавить, что она была особой, безусловно, добродетельной и к тому же далеко не молодой.

– Остается лишь предположить, судя по очевидному веселью наших общих друзей, что шутка эта, в любом случае, остроумна и ни в коей мере не обидна.

– Но, с вашего позволения, сэр, – вмешался Паддок, который не мог спокойно пропустить мимо ушей оговорку его преподобия, – в песне не было слов «нелепый испанский», речь шла, как я понял, о желе по‑испански – это такое сладкое блюдо, на вкус восхитительное. Вы не пробовали? В него добавляют херес. Знаете, у меня случаем имеется рецепт, и с вашего разрешения, сэр, рецепт превосходный. Когда я был еще мальчиком, я как‑то приготовил это блюдо у себя на кухне. Так вот, клянусь Юпитером, мой брат Сэм так объелся, что ему стало плохо. Как сейчас помню, его так прихватило, что моя бедная матушка и старуха Доркас провозились с ним всю ночь… И я вот что хотел сказать: если позволите, сэр, я с радостью пошлю рецепт вашей домоправительнице.

– Это блюдо не по вашему вкусу, сэр, – вставил шпильку Деврё, – есть другой превосходный рецепт – совершенно иного рода – постное блюдо; ты упоминал о нем вчера, Паддок. Впрочем, мистер Лофтус тоже умеет готовить это блюдо, и даже удачнее.

– Правда, мистер Лофтус? – тут же спросил Паддок, чья кулинарная любознательность не имела пределов.

– Я не совсем понял, капитан Паддок, – растерянно пробормотал Лофтус.

– Что же это? – коротко осведомился его преподобие.

– Заливное из постника, сэр, – ответствовал Паддок, невинно улыбаясь прямо в лицо взбешенному священнослужителю.

– Благодарю вас, – бросил отец Роуч; лицо его приняло выражение, благовоспитанному Паддоку совершенно непонятное.

– Что получилось у Лофтуса, мы уже знаем, а теперь дай нам, Паддок, свой рецепт этого блюда. Из чего оно делается? – не унимался безжалостный Деврё.

– Из постника, который заливается смехом.

– Над чем же он смеется, этот постник?

– Над постом, надо полагать.

– А как его готовить?

– Выпотрошить, разделать и подать к столу, – охотно затараторил Паддок. – Главное – не пожалеть соли и перца. Можно, но не обязательно, добавить мускатный орех, украсить ломтиками апельсина, барбарисом, виноградом, крыжовником и залить желе. А особенно хорош постник, предварительно нафаршированный дичью.

Эта вдохновенная речь, которую Паддок прошепелявил очень бойко, заметно развеселила окружающих. Священник готов был уже приступить к выяснению отношений, но тут лорд Каслмэллард поднялся, чтобы удалиться, тотчас покинул свое место и генерал. Общество разбилось на группы, из которых наиболее многочисленная отправилась в «Феникс». Там, пополнившись еще несколькими членами, компания заняла клубную комнату и предалась в непринужденной обстановке новым развлечениям. Конец же праздничного вечера, как это иногда бывает, оказался не столь безобидным, как начало.

Date: 2015-12-12; view: 340; Нарушение авторских прав