Рожденный морем

Рассказано Маленькой Медведицей из Синшана

Жила-была в Унмалине одна семья из Дома Синей Глины, в которой вместо обычного ребенка родилась рыбка. Да, это была настоящая девочка и одновременно настоящая рыбка. Иногда она была больше похожа на человека, иногда же — на рыбу. Она могла дышать как на суше, так и в воде, то есть у нее были и легкие, и жабры. Долгое время родители не подпускали ее к воде, надеясь, что она непременно совсем очеловечится, если будет все время оставаться на суше. Ходить как следует эта девочка не умела; ножки у нее были слабые, и она могла делать только крошечные шажки. Но однажды, когда она была еще совсем маленькой, а вся семья работала в поле, ее колыбельку поставили в тень возле дома, и она спала, спала, да и проснулась, а потом поползла к прудику, что был неподалеку. Когда взрослые воротились, то сразу заметили, что колыбелька пуста. Дедушки, бабушки, мать и отец, и все остальные родственники бросились искать девочку. А ее брат услышал плеск в пруду и пошел туда. Глядь, а там его сестренка из воды выпрыгивает, точно форель. Когда же собрались все остальные, девочка нырнула и больше не показывалась. Они и решили, что дочка их утонула, все разом бросились в воду и страшно ее замутили, поднимая со дна ил и грязь. Девочка же спряталась на самом дне, глубоко зарывшись в ил, но родственники все-таки ее заметили, потому что она поблескивала в мутной воде, как рыбка. Когда они вынесли ее на берег, она начала задыхаться и корчиться, но потом привыкла и снова стала нормально, как все люди, дышать воздухом.

После этого ее держали дома взаперти или глаз с нее не спускали, когда разрешали погулять на улице, и никуда от нее не отходили. А старший брат все время носил ее на руках. Именно он чаще всего и оставался с нею. Девочка росла очень плохо и была все еще очень маленького роста, даже когда начала превращаться в девушку, так что брат мог по-прежнему носить ее на руках без труда. Она часто просила отнести ее к Великой Реке, но брат всегда отвечал ей: «Погоди немножко, сестренка-кекошби, еще немножко подожди, пожалуйста». Он был помощником пастуха при большом стаде в Унмалине и, отправляясь на пастбище, всегда брал с собой сестренку, особенно туда, где были небольшие ручейки и неглубокие заводи, чтобы она там поплавала и поиграла. Но сам всегда стоял на берегу и следил за ней. Когда она стала сильнее, повзрослела и начала учить песни Общества Крови, брат часто относил ее в хейимас Обсидиана и встречал после занятий, а по вечерам он брал ее к Великой Реке На, и они уходили вниз по течению, подальше от города, туда, где Река огибает Холм Унмалин и на излучине в ней есть довольно глубокие заводи. Девушка подолгу плавала, а брат всегда ждал ее на берегу. Каждый вечер она уплывала все дальше, и ему приходилось ждать все дольше.

Он и говорит: «Кекошби, кекошбинье, меня все спрашивают, куда это мы ходим по вечерам и почему мы так поздно загоняем стадо в хлев».

«Такошби, матакошби, — ответила она, — мне не нравятся те песни, которые поют в Первом Доме под землей, песни крови. Мне нравятся песни воды, что поются в нашем Доме, в Доме Синей Глины. И мне совсем не хочется возвращаться на сушу».

И он сказал: «Не уплывай!» И она ответила: «Я постараюсь».

Но однажды вечером все-таки уплыла вниз по реке так далеко, что морская вода проникла сквозь ее кожу, и она отведала ее вкус. Она вернулась тогда, приплыла назад к своему брату, который ждал ее на берегу глубокой заводи под горой, и сказала: «Матакошби, я должна уплыть отсюда. Я попробовала той крови, что растворена в Реке. Теперь я должна плыть дальше». Брат и сестра прижались друг к другу щеками, потом она скользнула обратно в воду и уплыла. А парень пришел домой и сказал: «Она уплыла, навсегда уплыла в море». Люди сперва решили, что он просто оставил ее в реке, устав носить на руках и заботиться о ней, и стали кричать на него: «Почему ты позволил ей оказаться вблизи от Реки? Почему не держал ее все время на суше? Почему ты оставил ее одну?» Брату девушки было очень стыдно и грустно. Когда он оставался один, пас скот или обихаживал его в хлеву, то порой плакал от стыда и одиночества. Он разговаривал с рыбками, жившими в Реке На, и с чайками морскими, что в дождливую погоду залетали в Долину, и всегда просил их: «Если увидите мою сестру, скажите ей, чтоб она приплыла домой!» Однако прошло немало времени, прежде чем сестра его вернулась к нему. Вечерами он всегда бродил по берегу Реки, а было самое начало сезона дождей, и в тот вечер уже моросил дождь. Почти стемнело, когда он вдруг увидел в воде у самого берега глубокой заводи что-то белое. И услышал звуки — ошшх, ошшх — словно вздыхали морские волны. Сквозь заросли ивняка он пробрался к самой воде, и там, в воде, на отмели оказалась его сестра. Кожа у нее была очень белая, и она звала его: «Такошби! Матакошби!» Он хотел было вынести ее из воды, но она сказала: «Нет! Не надо!» Она была очень белая и какая-то раздувшаяся. Там, на отмели возле берега она и родила своего ребенка, настоящего белокожего ребеночка, не рыбку, а беленького хорошенького мальчика. Ее брат вынул мальчика из воды и завернул в свою рубаху. Она молча смотрела, как он это делает, а потом вздохнула, выгнулась дугой и умерла — там же, на отмели. Случайные прохожие отвели ее брата с новорожденным домой, а потом спели умершей полагающиеся обрядом песни и на следующий день сожгли ее тело в отведенном для этого месте, ниже по течению Реки, близ Себбе. Пепел ее они бросили в Реку, а не погребли в земле. Шахуготен, Морем Рожденный, — так был назван тот мальчик.

У некоторых жителей Унмалина, принадлежащих Дому Обсидиана, очень светлая, почти белая кожа. Это внуки и правнуки дочери того мальчика, Рожденного Морем.