Водный мир 2 page

«Пеликан» погружался под воду. Черный вечерний сумрак за иллюминатором сменился зеленоватым подводным, а из пробоин хлынула вода. Огонь очень неохотно сдавал ей свои позиции. Пламя с яростным шипением обращалось в пар и оставалось висеть в воздухе плотными сероватыми облаками. Д'ель прибавил шагу.

Корабль содрогнулся от сильного удара. Синий фрегат на полном ходу врезался в его борт. Хвала создателям, «Пеликан» не рассыпался. Алина едва успела уцепиться за коралловый поручень, чтобы не упасть. Стюард опрокинулся на пару с капитанским креслом и замер под ним. Острые крючья вцепились в борт «Пеликана». Прозвучал короткий резкий сигнал. Пираты с яростным ревом хлынули на палубу «Пеликана», готовясь смести любое сопротивление. Его не было. Несколько уцелевших матросов испуганными рыбешками рванулись к входному люку квартердека, обнаружили его запертым и заметались по палубе. Пираты с хохотом и улюлюканьем палили по ним из пистолетов.

Д'ель только начал подниматься по трапу, как его нагнал старший помощник.

– Хвала Алгоре, успеваем, – радостно выдохнул он. – Я открыл кормовые баки, а носовые и так уже заливает. Еще немного, и мы пойдем на дно.

– Кстати, как глубоко здесь? – уточнил Д'ель.

– Порядка двадцати саженей, – наморщив лоб, сообщил помощник. – Но дно очень изрезанное, так что сколько конкретно под нами – сказать не берусь. Придется положиться на милость Алгоры.

– Да, – улыбнулся Д'ель. – Я от всего сердца благодарю вас за содействие.

Старший помощник даже успел удивиться такой сердечности.

– А теперь… – начал было он, но дуа'леор прервал его.

Прервал быстро и убедительно, ударом кинжала точно в сердце.

– Я искренне сожалею, – сказал Д'ель, извлекая оружие из тела и внимательно оглядываясь по сторонам. – Но мне не представляется оправданным и далее находиться в вашем обществе.

Убедившись, что его никто не видел, дуа'леор переместил тело так, чтобы труп лежал поперек прохода, и аккуратно пристроил под ним пару круглых огненных гранат. Тому, кто потревожит покой мертвеца, придется жарковато. Грохот наверху возвестил, что пираты уже захватили палубу и теперь пытаются выбить главный люк. Над головой прогрохотали по палубе тяжелые башмаки. Д'ель замер, вслушиваясь в обстановку на корабле.

Алина едва справилась с тугими креплениями иллюминатора, когда в кают‑компанию ввалились боцман и двое шахтеров. Сразу за ними в дверях возник Дерк Гриб.

– Д'ель предлагает смыться, пока темно! – крикнула им Алина, выкручивая последнее крепление.

Сильный рывок, противный скрип, и в кают‑компанию хлынул свежий морской воздух. С рамы иллюминатора неопрятными бурыми лохмотьями свисала свалявшаяся набивка. Алина брезгливо наморщилась, схватила со стола белоснежную салфетку и старательно отерла ею испачканные пальцы. Продолжавший базироваться под капитанским креслом мальчикстюард посмотрел на девушку, как на святую.

– Отличная идея, – признал боцман. – Может быть, кому и повезет. Все – за борт!

– Не все, – криво усмехнувшись, Дерк шагнул к нему.

Боцман едва успел удивиться, когда длинный абордажный тесак проткнул его насквозь.

– Я не хочу умирать, – замотал головой пожилой шахтер.

– Никто не хочет, – сочувственно заметил Дерк, раскраивая ему череп.

Завизжав от страха, Алина сунулась в иллюминатор. Второй шахтер с воплем метнулся следом, поймал ее за талию и отшвырнул прочь. У него были свои взгляды на предмет того, кто спасется первым. Удар тесаком в спину показал, чье мнение здесь действительно имеет значение. Дерк рывком поставил протяжно воющего шахтера на колени и отрубил голову. Алина тотчас замолчала. Мертвое тело осталось стоять на коленях. Широко раскрытые глаза жалобно смотрели в открытый иллюминатор, до которого так и не удалось добраться. Дерк пинком отправил голову в угол.

– Не смотри покойникам в глаза, – сказал он. – С ума сойдешь.

Алине пришла в голову мысль, что предупреждение запоздало, но ситуация не располагала к дискуссии. Воздух потряс рев, достойный раненого кашалота. Дерк стремительно развернулся. В кают‑компанию скорее ввалился, чем вошел капитан Вахлак. Выглядел он кошмарно. Дикие полубезумные глаза, прожженная в нескольких местах куртка, жуткая рана на боку кое‑как перевязана грязной тряпкой. Правой рукой капитан крепко сжимал рукоять тесака. Вахлак чуть не упал, но уцепился свободной рукой за край стола, устоял и медленно выпрямился.

– Разве я тебя не убил? – Дерк удивленно приподнял бровь и покачал головой. – Старею.

Капитан, не тратя времени на бессмысленный разговор, ударил первым. Клинки со звоном скрестились. Дерк оттолкнул капитана и рубанул сверху вниз. Вахлак кое‑как отбил удар в сторону и сделал выпад. Дерк с ловкостью, никак не вязавшейся с его китовой тушей, уклонился. Удар кулаком по спине отправил капитана на палубу. Дерк настороженно поглядывал по сторонам, пока его противник медленно поднимался на ноги. Поймав испуганный взгляд Алины, капитан глазами указал на открытый иллюминатор. Потом выпрямился и злобно уставился на Дерка. Алина начала медленно сдвигаться по стеночке. Вахлак ухватился за рукоятку тесака двумя руками и, взревев, взмахнул им над головой. Клинки сшиблись в воздухе, а потом Дерк одним страшным ударом развалил капитана наискосок пополам.

– Теперь ты точно умер! – злобно рявкнул Дерк.

Алина завопила, но бешеный взгляд убийцы заткнул ей рот надежнее любого кляпа. Мотая головой, она медленно сползла по стене. Дерк сделал глубокий вдох, успокаиваясь, и шагнул к ней.

– Прошу прощения, – послышался вежливый голос дуа'леора.

Д'ель стоял у двери с двумя пистолетами в руках. Один был маленький черный, едва заметный в синей ладони дуа'леора. Другой раза в три крупнее, с длинным серым стволом. Не пистолет, а мушкет в миниатюре. Тот, что побольше, был нацелен на Дерка, маленький – на Алину.

– Сдавайтесь, будьте так любезны, или будете немедленно с превеликим сожалением уничтожены, – сказал дуа'леор. – У меня нет времени на обстоятельную дискуссию вроде той, что имела место здесь до моего появления.

– Я сдаюсь, Д'ель! – тотчас крикнула Алина и, не вставая с пола, подняла руки.

– Я тоже, – хмуро буркнул Дерк. – Не стреляй, парень.

Он вытянул руку, разжал пальцы и выронил окровавленный тесак. Оружие вонзилось острием в дерево, но лишь слегка, и, не удержавшись, упало, громко стукнув рукояткой по палубе. Д'ель не сводил настороженного взгляда с Дерка. Тот подчеркнуто медленно, двумя пальцами, вынул из‑за пояса пистолет и швырнул его к ногам дуа'леора. И тотчас рухнул на Алину, накрыв ее своей тушей. Полыхнула ослепительная вспышка. На какой‑то миг стало нестерпимо жарко. Перед глазами у Алины поплыли радужные пятна. Сильно запахло горелым мясом. Алина в панике забилась и получила увесистую оплеуху.

– Лежи, дуреха, все уже.

Дерк поднял тесак, небрежно отер лезвие о рукав и сунул за пояс.

– Что?.. Что это? – испуганно просипела Алина.

– Граната, – довольным голосом пояснил Дерк. – ОГ‑14, в корпусе от пистолета. Не такая мощная, как пятнашка, но иногда бывает очень полезна. Всегда надо смотреть, что тебе под ноги бросают… Ого! А дуа'леор успел‑таки выстрелить. Взял бы чуть пониже – точно бы меня продырявил.

Алина сильно пожалела, что Д'ель не взял чуть пониже. Дерк тяжело протопал к двери и выглянул в коридор. Обожженное тело дуа'леора скорчилось на полу. Дверь, ведущая на палубу, стонала под сильными ударами, но держалась стойко.

– Да что они там возятся? – недовольно проворчал Дерк.

Никого, кроме него, это не заинтересовало. Алина, не отрывая взгляда от широкой спины Дерка, медленно потянулась к иллюминатору. Мальчик‑стюард, глядя на нее, пополз из‑под кресла. В спешке он был не осторожен. Ножка кресла прошкрябала по палубе, и Дерк обернулся на звук. Полыхнувшая в его глазах ярость как хлыстом ударила Алину. «Беги!!!» – словно кто‑то рявкнул ей в ухо. Алина ловко подтянулась и ласточкой нырнула в иллюминатор. Дерк, метнувшись от двери, в последний момент успел перехватить ее за щиколотку.

– А‑ну, стоять!

Если его бешеный рев и мог к чему побудить, так это к паническому бегству, а вовсе не к покорному ожиданию. Корабль тем временем продолжал погружаться, и волны качались уже почти под самыми иллюминаторами. Они подхватили Алину и потянули ее к корме, но Дерк держал крепко. Алина забилась. Дерк без труда тащил ее обратно. Он ловко перехватил вторую ногу, направил ее в иллюминатор и получил пяткой в нос. Отшатнувшись, Дерк разжал пальцы, и только белые сапожки мелькнули перед глазами. За бортом раздался негромкий всплеск. Дерк рванулся за беглянкой, но иллюминатор все‑таки не дверь. На такие габариты он не рассчитан. Дерк застрял в нем широкими плечами и громко зарычал от злости.

Сверху через фальшборт перегнулся один из пиратов.

– Девчонка сбежала!!! – заорал Дерк.

Ответом была забористая брань. Поток сквернословий еще далеко не иссяк, а не меньше десятка пиратов уже прыгнули через борт, в полете натягивая маски. Алина вспомнила про свою уже под водой, когда рефлекторно подавила следующий вздох. Девушка торопливо растянула ткань и прилепила ее к лицу, усилием воли заставив себя не вдыхать сразу. Маска быстро намокла, и фильтр выделил первую порцию кислорода. Почувствовав давление, Алина осторожно вдохнула. Прохладная живительная волна скользнула в легкие. За пару вздохов Алина подстроила ритм дыхания к возможностям слабенького фильтра.

Слева мелькнула какая‑то тень. Быть может, акула, подтянувшаяся к месту боя. Быть может, пират. Выяснять Алина не стала. Отклонившись вниз и вправо, она быстро уходила в спасительную темноту. С пиратского корабля сбросили подводные лампы. Это были большие – полсажени в диаметре – прозрачные шары, в каждом из которых обитала целая колония люциферинов. Сразу стало светлее. Алина, не сбавляя темпа, перевернулась в воде. Пираты опускались широким кольцом. К счастью, Алина сразу взяла в сторону и потому теперь оказалась за пределами их круга. Один из преследователей заметил беглянку и засигналил остальным. Те едва успели повернуть головы, как Алина уже плыла прочь. Подхватив лампы и разворачивая сети, пираты устремились следом. По поверхности воды скользила лодка, готовая сбросить на голову Алины свежую порцию ловцов. И тут появились акулы. Четыре длинных полосатых акулы. Развернутым строем они шли навстречу людям.

Завидев их зубастые пасти, девушка похолодела. Весьма некстати вспомнилось, что на ней сапожки из акульей кожи, хотя вряд ли это имело большое значение. Голодные акулы сожрут ее, невзирая на сапожки. Вместе с сапожками. Алина в панике оглянулась. Пираты отставали саженей на десять и, даже возникни у них такое желание, спасти ее просто не успевали. Да они и не рвались особо. Заметив акул, пираты быстро перестроились, и теперь их сплоченная группа напоминала зависшего в воде морского ежа, только вместо колючек во все стороны торчали гарпуны и кинжалы.

Алина закрыла глаза и потому пропустила момент, когда акулы проплыли мимо. Две проплыли так близко, что коснулись девушки своими плавниками. Алина вздрогнула, открыла глаза и с удивлением обнаружила себя не съеденной. Видимо, группа пиратов показалась акулам более аппетитной, и они с ходу врезались в нее. Вода окрасилась кровью. Алина метнулась в одну сторону, в другую, а потом ушла вниз. У морского дна она чувствовала себя в большей безопасности. Конечно, если рассудить здраво, на морском дне тоже скрывается немало опасностей, но в тот момент Алина была не в том состоянии, чтобы рассуждать здраво. Поэтому она не уплыла прочь, как поступил бы любой здравомыслящий человек на ее месте, а забилась в первую же попавшуюся расщелину. Проплыв под нависшей скалой, Алина на ощупь нашла каменистое дно и прижалась к нему.

* * *

Дул сильный попутный ветер. Тримаран буквально летел по волнам, срезая буруны рулевыми крыльями. Не окованными, а чисто металлическими. Для обычной лодки это было бы чрезмерным расточительством, но на этой казалось абсолютно уместным.

Три длинных – в длину саженей шесть, не меньше – узких корпуса из темного дерева соединялись прочной металлической рамой. Нос среднего был прикрыт полукруглым щитом. Основа из темного дерева была обита медными листами. Кое‑где на них виднелись серьезные вмятины. Из‑за щита торчали вверх медные стволы сдвоенной гарпунной пушки. Перед ним висела круглая лампа с люциферинами. Сверху и с боков она была прикрыта тканью, и свет падал только вперед.

В самом центре лодки, посередине среднего корпуса, располагалась рубка, крышей которой служил панцирь гигантской черепахи. В длину он был сажени две, никак не меньше. Вход в шлюз был искусно стилизован под голову черепахи с широко открытой пастью. Со стороны кормы был обычный вход, закрытый круглым люком с иллюминатором посередине. Прямо из рубки торчала высокая мачта, также выполненная из темного дерева и опутанная сложной системой такелажа. Вся она сводилась на корму среднего корпуса, где также размещалась система рулевого управления: штурвал, несколько металлических рычагов, лаг. Система линз давала отличный обзор с носа и бортов тримарана. Чуть впереди был аккуратно сложен большой чехол, укрывавший все это хозяйство в подводном положении. На бортах каждого корпуса красивыми белыми буквами было выведено название: «Сагитта».

Концентрация управления в одном месте наводила на мысль о единственном члене экипажа, и эта мысль была правильной. У штурвала стоял высокий молодой человек. Густая грива пышных каштановых волос ярко контрастировала с жиденькой бороденкой на подбородке. На левом бицепсе красовалась синяя татуировка: морской змей, пронзенный тремя кинжалами. Перепонки между пальцами были аристократически тонкими, но загрубевшими от тяжелого физического труда.

Белый свитер с жестким стоячим воротничком и отрезанными по плечи рукавами несомненно когда‑то принадлежал духовному лицу. Служители Алгоры носили такие в северных водах, когда условия не позволяли облачиться в традиционную мантию. Ткань из белых водорослей вообще пользовалась большой популярностью на севере, как более плотная и теплая, но воротники там предпочитали меховые или плетеные. Широкие черные штаны были заправлены в высокие сапоги из мягкой темно‑синей кожи. При жизни эта кожа покрывала мако – быстрейшую и одну из опаснейших акул Терраны. Такие сапоги на севере носили охотники, причем кожу на них они должны были добыть самостоятельно. Голубой шарф, небрежно наброшенный на плечи, как полотенце, был отличительным признаком артезианского солдата‑наемника. Широкий красный пояс с множеством маленьких сумочек, напротив, больше подошел бы странствующему торговцу. Вместо традиционного ножа или тесака на богато отделанной жемчугом перевязи висела короткая шпага.

По такому костюму можно было сделать много разных предположений о его владельце, и некоторые из них в определенной мере были бы верны, но, если спросить прямо, в тот момент молодой человек назвал бы себя просто странником, возвращающимся домой. Звали его Брик Фалко.

Время близилось к рассвету. На востоке уже полыхала заря, возвещая скорое появление пылающего лика Фервора. После полярных шквалов прохладный восточный ветер казался легким бризом. Фалко старательно боролся со сном, но последний одолевал. По правому борту появился пик‑указатель. Фалко хмыкнул. Все‑таки он слегка задремал и отклонился от намеченного курса, выйдя не на самый северный торговый маршрут, а на тот, что южнее. Особой разницы между ними, конечно, не было. Все эти пути были намечены еще при первой волне продвижения на север, но на той, первой, все и застыло. Одни пики и остались. Но вот промахнуться на десять миль к югу, не заснув у штурвала, было сложно.

Фалко потянулся, зачерпнул забортной воды и провел мокрой ладонью по лицу, разгоняя остатки дремоты. Учитывая количество рифов в здешних краях, дремать на вахте не следовало. Лучше уж остановиться и поспать, пусть до Кампавалиса и осталось всего несколько часов пути.

– Ах ты…

В носовой обзорной линзе мелькнуло что‑то темное и угловатое, едва различимое над поверхностью воды. Вокруг острой вершины закручивались буруны, недвусмысленно намекая на острую грань. Фалко ударом ладони сбил в сторону фиксатор и резко повернул штурвал. «Сагитта» едва ушла от столкновения. Закладывая поворот, тримаран накренился так, что левый корпус поднялся над водой, шкрябнул килем по выступающей вершине и снова плюхнулся в воду. Фалко дернул на себя рычаг справа от штурвала. Освобожденные фалы улетели вперед. Лишившаяся их поддержки рея съехала вниз по мачте, складывая парус. Развернувшись поперек ветра и против течения, «Сагитта» быстро потеряла набранный ход и остановилась.

– Ну и что это было? – спросил сам себя Фалко.

Ответа не последовало. Фалко перепрыгнул на корму левого корпуса и внимательно огляделся. Рифов вокруг не наблюдалось. Даже странный объект, на который чуть не налетела «Сагитта», таковым не оказался.

По течению дрейфовала лодка. Она была погружена в воду почти по самые борта, и волны время от времени перехлестывали через них. На поверхности торчали лишь задранный нос да едва выступающая корма. Треугольный корпус, сильно вытянутый в длину, был набран из темного дерева. Форштевень и рулевые крылья окованы тонкими листами меди. Верх лодки был наполовину затянут чехлом из акульей кожи, корма – открыта. Сложенная мачта вытянулась вдоль левого борта.

Волны перекатывались через борт и постепенно увеличивали лужу на дне лодки. Там же, прямо в луже, лежал человек. Невысокий, крепкий, в добротном костюме для подводного плавания – комбинезоне из плотной зеленоватой ткани. Поверх комбинезона был надет черный жилет с парой большущих карманов по бокам. Угловатая маска для дыхания топорщилась под подбородком.

– Эй, на лодке! – окликнул Фалко.

Человек даже не пошевельнулся. Фалко собрался окликнуть его вторично, но что‑то в позе человека заставило его насторожиться. Конечно, в костюме да бывалый путешественник и в воде, и под водой спать может, но даже в этом случае спящий стремится устроиться поудобнее. Это только мертвецу все равно, где и как лежать. А мертвецов Фалко видел предостаточно, чтобы не усомниться в мелькнувшем у него подозрении. Исключительно из уважения к традициям, запрещавшим подниматься на борт без приглашения, окликнул еще раз:

– Эй, на лодке! Проснись!

Как и следовало ожидать, человек не пошевелился. Фалко покачнулся на носках, огляделся по сторонам и перепрыгнул на лодку. Первым делом заглянул под чехол. Не обнаружив ничего подозрительного, склонился над лежавшим человеком. Тот действительно был мертв, причем уже несколько часов. Причина смерти сомнений не вызывала. Слева, под ребрами, торчала рукоять ножа. Под ней на костюме запеклась кровь. Фалко аккуратно вытащил нож и только тогда заметил еще несколько ран чуть ниже.

– Это кто же тебя так?

Мертвец, конечно, не ответил, да Фалко и не ждал от него подобной откровенности. Он просто мыслил вслух, и мысли эти были тревожными. Нож был полностью выполнен из акульего зуба. Рукоятку оплетала тонкая белая водоросль в один слой. Теоретически, костяной нож мог раньше принадлежать любому местному оборванцу, слишком бедному, чтобы позволить себе стать обладателем металлического лезвия. Вот, кстати, и причина, чтобы покуситься на жизнь владельца вполне приличной лодки. Вполне прозаическая версия, не вызвавшая у Фалко ни интереса, ни доверия.

Против первой версии выступал один нюанс: для обычного голодранца нож был в слишком хорошем состоянии. Лезвие было отполировано до матового блеска и заточено с обеих сторон так, что бриться можно. Нигде ни единой щербинки. Обмотка рукоятки была тонкой, но аккуратной, без щелей и перехлестов. Таким нож бывает только у того, кто ценит его и умеет о нем заботиться, но при этом все‑таки не может себе позволить иметь оружие из металла.

– Не иначе, гости с юга пожаловали.

Фалко подкинул нож на ладони, поймал и задумчиво нахмурился. Пожалуй, кое‑кому в Кампавалисе будет очень интересно узнать об этой находке. И как можно скорее. Вот только жаль дарить океану такую лодку. Фалко с минуту поколебался. Тащить за собой такой груз – однозначно сильно потерять в скорости, а на то, чтобы откачать всю воду из балластного бака, потребуется время. Если предположение о незваных гостях с юга было верным, времени не было.

– Извини, приятель.

Уложив тело на дно лодки, Фалко натянул чехол до самой кормы. Привычными быстрыми движениями он заправил кожаные края между толстых брусьев и стянул их уже пропущенной через пазы веревкой. Теперь внутрь не попадут ни вода, ни хищные птицы. Что же до самой лодки, то теперь ее штурвал в руках Алгоры. Если только поблизости нет никакого поселения, это странствие может стать очень долгим. Кстати, о поселении… Ухватившись за эту мысль, Фалко в два прыжка оказался у штурвала «Сагитты». Слева, в кожаном чехле, хранились аккуратно свернутые карты. Под руку сразу попалась нужная. Развернув ее прямо на палубе, Фалко взглянул на меркнущие звезды, на видневшийся неподалеку пик‑указатель и быстро сориентировался по карте.

Поселений рядом не наблюдалось. Зато то, что действительно было нужно, располагалось буквально в десятке миль к северо‑западу. Там находился улей связи. Без поселения вокруг, которое могло бы привлечь внимание незваных гостей. Должно быть, одна из передаточных станций. Конечно, ульи в любых конфликтах пользовались неприкосновенностью, но вода вокруг них была общей.

С учетом попутного ветра быстроходная «Сагитта» долетела бы туда меньше, чем за час. Вполне можно было бы успеть послать сообщение в Кампавалис и вернуться за лодкой. Фалко прикинул скорость дрейфа с учетом течения. Ветер на притопленную по самые борта лодку практически не влиял. Если не поднимется ураган, найти ее будет не трудно.

* * *

– Алина.

Алина едва слышно застонала в ответ, не желая выбираться из такой теплой, уютной и безопасной темноты. Голос бесцеремонно вторгся в ее убежище, размахивая мерзкой, слепящей глаза лампой.

– Алина!

– Папа? – узнала она этот голос. – Разве ты не умер?

– Для тебя это достаточное основание, чтобы не слушаться? – ворчливо осведомился голос. – Сколько раз я должен повторять: не смей спать под водой. А ну‑ка, вставай, лежебока!

– Но, папа…

Алина открыла глаза. Мир плыл в темно‑розовом тумане, перечеркнутом зигзагообразной трещиной. Алина удивленно вгляделась, потом сообразила, что это из‑за очков. Без них мир был темным, мутным и сине‑зеленым. Слева и справа темнели обросшие водорослями стены. Было прохладно. Алина поежилась и сделала глубокий вдох. Маска протестующе хлюпнула и пропустила пару капель солоноватой воды. Алина привычно задержала их во рту и выплюнула следующим же выдохом, но противный привкус остался. А ведь продавец клялся всеми святыми, что в этой маске целые сутки можно дышать совершенно свободно. Мог, правда, сказать «всего одни сутки», но не сказал. Ни он, ни Алина всерьез не предполагали, что в ней действительно придется плавать. По крайней мере, дальше, чем кружок‑другой вокруг корабля на стоянке.

Эта мысль породила следующую: сколько девушка уже пробыла под водой? Было не так темно, а значит, Алгора уже заняла свое место на небосводе. Впрочем, утром бы Алина уже не проснулась. Или нашел бы кто – желающих перекусить в подводном мире завсегда хватает, или холодная вода вкупе с нехваткой кислорода удавили бы ее тихо и незаметно, после чего, опять же, – на корм рыбам.

Судя по ощущениям, девушка находилась на глубине саженей в пятнадцать. Бывалый охотник или матрос мог бы определить это с точностью до сажени, между делом сориентировавшись в пространстве и во времени. Отец в свое время пытался преподать дочерям эту науку: Эллана даже чему‑то научилась, но для Алины все это так и осталось дуа'леорской грамотой – красиво и непонятно.

Папа? Алина огляделась. Если не считать какой‑то любопытной рыбешки с длинным сине‑голубым хвостом, поблизости никого не наблюдалось. Не то чтобы Алина всерьез на что‑то надеялась, но сон был таким реальным. В реальности же никого рядом не было, да и быть не могло. На «Пеликане», в ее каюте, в кармане единственный раз надетой новой курточки, осталось краткое сообщение. На желто‑коричневом листе аккуратно выписанными кисточкой зелеными буквами значилось следующее:

«Алина. Твой отец скончался от болезни, вызванной чрезмерным употреблением горячительных напитков. Сохраняй мужество перед лицом такой утраты и постарайся поспеть в Кампавалис до пятнадцатого октября сего года, когда состоится его погребение. Подписано: Сергий, хранитель заветов ледяной Эли».

Скончался. Спился, проще говоря. Спился и умер.

Алина плохо помнила отца. Помнила, что был он высок, силен и крепок, как скала. Много пил и заразительно хохотал над собственными шутками. Последний раз Алина видела его восемь лет назад. Тогда ей было двенадцать. Родители разошлись, и мать покинула Кампавалис, забрав с собой младшую дочь – Алину. Хотела забрать и Эллану, даже подралась с отцом на заседании суда в городской ратуше, но закон рассудил иначе. Мнением Алины закон не заинтересовался.

Теперь отец был мертв. Уже декаду он лежал в леднике, ожидая, пока демоны севера отнесут его душу к Алгоре. Завтра, а быть может уже сегодня, его тело предадут огню – пылающий Фервор тоже должен получить свою долю. Алину опять обошли при дележе, лишив даже возможности проститься с отцом. Она горько вздохнула, выпустив вверх горсть маленьких пузырьков. Любопытная рыбешка на всякий случай отплыла подальше. Наверное, уловила следующую мысль Алины.

Глядя на эту рыбешку, девушка вдруг поняла, что очень хочет есть. Как назло, она специально пропустила обед, чтобы сполна насладиться торжественным ужином без особого ущерба для фигуры. Кто же знал, что на ужин будут пираты и психопат, рубящий головы?!

Над головой проплыл и растаял крупный темный силуэт. Алина замерла. Как бы ей самой не стать чьим‑нибудь ужином. Девушка вспомнила недавнюю встречу с акулами, и ее аж передернуло от ужаса. Надо срочно убираться отсюда. Тотчас встал вопрос – куда? Долгое морское путешествие – это для охотников, привычных к тяготам дальних заплывов и имеющих соответствующее снаряжение. Ни тем, ни другим Алина похвастаться не могла. Все ее снаряжение – хиленькая маска, которая того и гляди склеит ласты.

Сапожки придется снять. Алина поразмыслила об их дальнейшей судьбе, но рука не поднялась бросить модную обувку. Немало потрудившись, кое‑как запихала сапожки в поясную сумку, предварительно вытряхнув оттуда бесполезные под водой мелочи. А вот с жакетом, видимо, придется расстаться. Не сейчас, разумеется. Еще не хватало появиться в улье полуголой. Но потом, увы. Ни нежная ткань, ни тем более распушенный мех не переживут продолжительного купания в соленой воде.

Вспомнив, какую сумму она уплатила за этот жакет, Алина чуть было не прослезилась. Да за такие деньги она сама кого хочешь утопит! Если, конечно, раньше не утонет сама…

Последняя мысль вернула Алину к насущной проблеме. Быстрая ревизия карманов принесла белый кружевной платок и немного мелочи: пять маленьких круглых монеток, вырезанных из розового коралла, и две побольше из белого. Перед отплытием на «Пеликане» Алина заскочила в улей отправить сообщение хранителю Сергию с просьбой ее встретить. Мелочи с собой не было, и она разменяла железную монету, получив на сдачу горсть коралок. Часть тогда же потратила, а часть так и осталась в кармане.

Стоп! Дерк – сожги его Фервор два раза! – говорил, что всего в нескольких милях к юго‑западу есть улей связи. Вот несколько миль она проплывет. Проползет по дну, если надо.

Алина оттолкнулась от камня и медленно поплыла вверх, настороженно поглядывая по сторонам. Любопытная рыбешка увязалась было следом, но почти сразу передумала и юркнула обратно под скалу. Темный силуэт, кем бы он ни был, не возвращался. На полпути Алина почувствовала теплое течение. Ближе к поверхности мути было меньше, а света больше. Алина задержалась, поворачиваясь вокруг и напряженно вглядываясь во тьму. Ничего не разглядела, что ее слегка успокоило. Задержав дыхание, Алина вынырнула из воды.

В ночном небе безраздельно царствовала Алгора. Огромный сияющий диск, который заливал воздушный океан мягким серебристым светом. Разумеется, сама богиня выглядела иначе. Ночное светило было ее воплощением и одновременно домом. Собственный совершенный мир, освещающий по ночам этот, несовершенный.

В отличие от эгоистичного Фервора, Алгора была не одна. Вместе с ней, но, конечно, не так ярко, в небесах мерцали звезды. Яркие белые и едва различимые синие, кровавые красные и миролюбивые зеленые, исполненные важности золотые и скромные фиолетовые. Мириады подданных ночной богини. Говорят, каждая из них была когда‑то душой праведного человека. Души грешников сжигал Фервор в своем немеркнущем пламени. Достойных забирала Алгора и обращала их в звезду сообразно земным заслугам. Алина надеялась, что где‑то там уже приготовлено место для звездочки ее отца.

Царил почти полный штиль. Зеленоватые волны мерно покачивались. В такую погоду улей связи, как правило, парил над водной гладью. Обычное его состояние – полупогруженное. Под воду улей уходит только при сильной буре, а когда выпадает полный штиль, сильфы поднимают свое жилище над водой и старательно чистят корпус. Алина с надеждой огляделась по сторонам, но нигде не заметила мерцающих во тьме символов. Вообще ничего не заметила. Насколько хватало глаз, была только вода.