Производительность сельского хозяйства в аридной зоне: кульминация затяжной болезни

В эпоху монгольского владычества произошло коренное изменение экономических и социальных механизмов большинства центральных областей аридной зоны и некоторых соседних районов. Об этом следует помнить, приступая к анализу монгольских государственных образований. Нам мало известно о том, что произошло дальше, но можно рискнуть предположить, какие достижения имели наибольшее значение. Выше я говорил о том, насколько опасным фактором является засушливый климат для производства и организации аграрного общества, и о кочевом скотоводстве как о форме экономического производства, дополнявшей земледелие в аридной зоне. В эпоху позднего Средневековья шаткость аграрной экономики и конкуренция со стороны кочевого скотоводства достигли кульминации. Здесь нам потребуется проследить эволюцию, лишь пунктирно намеченную в предыдущих главах, и попытаться понять, каким образом она приобрела подобные черты именно в данную эпоху, что обусловило и сами монгольские завоевания, и общую экономическую ситуацию на тот момент. Сначала мы попробуем определить масштаб и компоненты долгосрочного спада аграрной экономики в центре аридной зоны и показать возможные причины того, почему именно в это время сочетание указанных факторов достигло апогея. Затем мы проследим долговременный подъем кочевой скотоводческой экономики и попробуем определить его влияние на аграрное общество по мере того, как стадии его развития накладывались на стадии аграрного упадка. Наконец, мы сможем выдвинуть предположения о соотношении между сочетанием слабости аграрного общества и силы кочевников в позднем Средневековье и тенденциями к замедлению экономического роста во всей Ойкумене.

Человечество часто демонстрировало удивительную способность к разрушению. И нигде этот феномен не проявился так явно, как в аридной зоне в аграрную эпоху – кроме, пожалуй, современной нам техногенной эпохи с ее огромными человеческими потерями. Сельское хозяйство и весь аграрный комплекс в аридной зоне сформировались под влиянием определенных местных особенностей. Но сам факт их возникновения, опустошив ресурсы региона и нарушив его экологическое равновесие столь внушительным технологическим прогрессом, превратился в злой рок для своих создателей. Скорее всего, к моменту принятия населением ислама было уже слишком поздно пытаться избежать последствий, даже если бы новая религия располагала неким волшебным рецептом, способным предотвратить катастрофу.

В аридной зоне, особенно в регионе между Нилом и Амударьей и в Магрибе, многие районы, теперь пригодные только под пастбища, некогда были плодородными пахотными землями. Много тысяч лет назад здесь выпадало больше дождей, и какое‑то время спад в сельском хозяйстве приписывали постепенному изменению климата. Но за последние две тысячи лет – период, когда сельское хозяйство пережило и величайший подъем, и глубочайший спад, – количество осадков в регионе снизилось незначительно. Следовательно, проблема возникла вследствие более краткосрочных причин, чем постепенное изменение климата.

Большинство засушливых районов, разумеется, не страдает от острой нехватки воды; проблема в том, что вода сконцентрирована в нескольких местах или выпадает в виде осадков в течение весьма ограниченного времени года; то, что не использовано для полива, уходит впустую. Таким образом, потенциально существует достаточное количество воды; все дело в том, чтобы не потерять ее, а перенаправить или сохранить в нужном месте в течение нужного времени. Есть разные способы накопления воды в засушливых районах, расположенных далеко от водоемов, – искусственные каналы, наземные или подземные, или хранилища для сбора сезонных осадков; но все они требуют постоянного ухода и предприимчивости, иногда весьма значительной, при ликвидации повреждений и других неполадок. Более опосредованный метод сохранения годовых осадков в почве – наличие растительной массы. Но деревья важны и для другого ресурса. Если деревья вырубить, сжечь или помешать им расти, почва будет быстро эродировать, пока не погибнет весь плодородный слой; а без большого количества влаги естественная растительность восстанавливается плохо, и значит, медленно идет восстановление плодородного слоя почвы.

^{Монгольские лучники. Средневековая персидская миниатюра}

Соответственно, в засушливых зонах ведение сельскохозяйственных работ в большей степени, чем где бы то ни было, опирается на последовательность хорошо скоординированных действий человека. Постоянная обработка земли без должных мер предосторожности может постепенно разрушить ее. А перерыв в возделывании может принести вред вместо пользы. Сельское хозяйство здесь зависит от расчистки естественного покрытия и от орошения; в обоих случаях требуется огромная осторожность во избежание потерь, даже если хозяйство стабильно и ведется в умеренных масштабах. В обоих случаях земля не всегда возвращается к своему первоначальному состоянию после периода покоя; после возобновления обработки часто выясняется, что естественные ресурсы участка оскудели. Неправильное орошение может привести к заболачиванию и – чаще всего – засолению почвы и особенно грунтовых вод. Засоление можно остановить и даже ликвидировать за счет больших вложений; но эрозию остановить труднее. Когда рост происходит отрывочно и в редких местах, утрата естественного растительного покрова быстро приводит к сильной эрозии почвы. В обоих случаях неправильные действия человека могут создать порочный круг деградации, прерывающейся кратковременными спорадическими контрмерами, которые лишь усугубляют упадок.

В то время еще сохранялись значительные лесные массивы, оставшиеся от более влажной эпохи, но при вырубке они уже не могли восстановиться в первоначальном объеме. В любом случае расчистка земли для расширяющегося земледелия была одной из основных причин, которые в долгосрочной перспективе вели к сокращению сельскохозяйственного потенциала: то есть чем выше аграрное процветание в более ранний период, тем ниже будет его уровень в более позднее время; и чем больше земель было распахано раньше, тем меньше остается новых территорий для возделывания. Но были и более непосредственные причины, обострившие затяжную болезнь.

Разрушительные войны прерывали нормальный сельскохозяйственный цикл, особенно когда связанное с ними опустошение заставляло выживших деревенских жителей переезжать в другие места. Система землевладения также могла стать причиной плохого управления, если она не поощряла местную инициативу (либо разделяя владения между многочисленными наследниками, как того требовал шариат, либо поддерживая заочное землевладение, частое явление в исламском обществе, где центрами жизни были города). Юридические препятствия чаще всего могли быть устранены и устранялись легко. С момента появления городов больше всего местную инициативу подавляла устойчивая тенденция к тотальной эксплуатации крестьян привилегированными сословиями. Когда все продукты сверх уровня минимального жизнеобеспечения отбирали, для местной инициативы не оставалось ни капитала, ни стимула. Исключения составляли периоды сильной государственной власти, которой на руку были такие мероприятия, или спорадических действий относительно просвещенных частных землевладельцев. Последовательность в таких действиях отсутствовала. Между тем, поскольку земля приносила меньше доходов, пастбища становились выгоднее пахоты; а мелкие, пасущиеся ближе к дому животные вытеснили более крупных (коров сменили овцы), и наконец, козы вытеснили овец. Козы были способны находить корм в самых трудных условиях, но при этом они уничтожали все мелкие растения, в том числе и побеги деревьев: поэтому появление коз на определенной территории ставило крест на остатках леса и делало землю еще менее плодородной.

Вероятно, разрушение почвы началось на локальном уровне вскоре после формирования самого аграрного общества и было сильнее там, где это общество существовало дольше. В некоторых частях Южного Ирака, где некогда процветали шумеры, оно могло начаться еще в конце шумерского периода. По мере повышения уровня и масштабов ирригации, территории, охваченные этим недугом, пусть очень медленно, но расширялись. В Ираке, несмотря на гораздо раньше начавшуюся эрозию почвы, в постосевой период, в эпохи древних греков, парфян и Сасанидов, было реализовано огромное количество ирригационных проектов. Возможно, в тот же период появилось наибольшее количество ирригационных сооружений и в других областях между Нилом и Амударьей. Но именно в Ираке вложения в сельское хозяйство были самыми высокими, а последовавший спад – самым глубоким. Как уже отмечалось, политические, агрономические и геологические факторы (засоление и заиливание, вырубка лесов и эрозия, а также, вероятно, изменение уклона земли (приводившее к сокращению области естественного орошения); и возможно, незначительные изменения количества осадков в верховьях рек) все более осложняли орошение Савада уже с конца эпохи Сасанидов. Похоже, к концу периода высокого халифата, вопреки хорошо организованным усилиям мусульманских правителей, производительность сельского хозяйства в Ираке, как, вероятно, во всех остальных областях, неуклонно снижалась. С каждым нарушением земледельческого цикла, которые после краха халифата случались слишком часто, восстановить плодородие почв становилось все труднее. А как только сформировалась высокоцентрализованная социальная и экономическая структура области с ядром‑городом, стало сложно восстановить механизмы орошения даже на гораздо более скромном уровне при помощи локальной инициативы – такой, какая имела место в самом начале; милитаризация, отчасти возникшая в результате разрушения ирригационной системы, только осложнила ситуацию.

Все это самым серьезным образом повлияло на Ирак, регион, обладавший наиболее развитыми системами орошения. Здесь разрушение почвы имело одно очень значимое последствие: оно подорвало финансовую основу для какой бы то ни было бюрократической структуры наподобие сасанидской или халифата. С учетом того, что данная структура помогала поддерживать высокий уровень вложений в ирригацию в других регионах, спад в Ираке имел самые широкие последствия. Однако, наряду с огромными вложениями и таким же масштабным упадком, признаки ухудшения наблюдалось и в других районах между Нилом и Амударьей. Вырубка лесов, засоление и кочевники, несомненно, способствовали упадку во многих областях аридной зоны, слишком затрудняя обновление сельского хозяйства по сравнению с периодом его зарождения. От того, будет ли существовать центральное правительство, напрямую зависело развитие эрозии плодородных почв в течение нескольких последующих веков. А новых земель, призванных компенсировать недостаток плодородных участков, оставалось все меньше.

После заката централизованной власти халифата отсутствие сильной политической власти и постоянные войны во многих районах между Нилом и Амударьей не способствовали бережному обращению с земельными ресурсами. Процесс эрозии, начавшийся почти с зарождением самой цивилизации в Аридной зоне и уже достигший, по‑видимому, критической точки после активной эксплуатации в постосевой период (до появления ислама), стал доминировать над степенью интенсивности и скоростью расширения масштабов сельского хозяйства. Без новых идей и методов этот процесс можно было только замедлить, но не остановить. Любые ошибки только ускоряли его, и к началу позднего Средневековья они случались все чаще. Плохо понимая суть основополагающих факторов, члены правительств как минимум осознавали, насколько важно поддерживать сельское хозяйство и обеспечивать крестьянам разумный доход; но их советы приносили сравнительно мало пользы. Несмотря на отдельные героические попытки – в частности, при самих монголах – в течение всего Средневековья и в более поздние времена власти оказались, по сути, беспомощны в борьбе с такой сложной и долгосрочной проблемой. То тут, то там площади плодородных земель постепенно сокращались, и, как следствие (если не считать вклада растущего скотоводческого сектора), экономика в целом не росла, а сокращалась.

Спад в сельском хозяйстве обычно сопровождался разрастанием скотоводства на территориях, прежде использовавшихся под земледелие. Иногда, когда в тот или иной район приходили новые группы кочевников, скотоводы попросту выгоняли земледельцев. В некоторых случаях им удавалось захватить районы, временно опустошенные в ходе военных действий, при неохотном или вынужденном содействии военных правителей, зависевших от поддержки кочевых племен. Иногда складывается ощущение, что разрастание скотоводства объясняется, скорее, уходом земледельцев из‑за невыгодности сельского хозяйства, несмотря на все усилия сборщиков налогов. В Средние века главной заботой мусульманских правителей было сохранить землю для возделывания. Но, каким бы ни был переход от одного вида хозяйственной деятельности к другому, несомненно, скотоводы не теряли своих пастбищ только там, где в сложившихся условиях скотоводство было выгоднее земледелия. Как только номады захватывали небольшой кусок земли, разумеется, перспективы земледелия в этом районе ухудшались даже при улучшении других условий, поскольку выпас овец и особенно коз вел к разрушению верхнего слоя почвы и эрозии еще быстрее, чем чрезмерная сельскохозяйственная эксплуатация, даже при применяемой земледельцами практики севооборота. (Мы можем сравнить произошедшее гораздо позднее изгнание населения из некоторых районов Испании ради разведения овец, хотя в Испании это занятие было коммерческим и символизировало новую эпоху в истории, а не незначительную перемену в эксплуатации ресурсов общества аграрного типа.)

^{Ильхан Газан изучает Коран. Средневековая персидская миниатюра}

Упадок сельского хозяйства в разных местах принимал разные формы. Необходимо вспомнить, что определенный спад в Сирии стал результатом окончания искусственной локальной экспансии; любой новый спад в исследуемый нами период был независимым следствием и должен оцениваться самостоятельно. Упадок в Магрибе, вероятно, достиг максимальной глубины уже в раннем Средневековье после прихода туда кочевников на верблюдах. Точно так же упадок в Джазире и Центральной Анатолии начался в раннем Средневековье, после того как туда пришли тюркские племена, в позднем Средневековье номадизация здесь только усиливалась. О Хорасане нам известно гораздо меньше, но в рассматриваемый период там тоже, по‑видимому, происходило сокращение темпов развития сельского хозяйства. На юге Испании ухудшение совпало (как минимум в нескольких регионах) с вывозом или изгнанием мусульман. У Египта было намного меньше причин для ускорения долгосрочного спада, но номадизация началась даже там, причиной чего было неэффективное военизированное управление. Можно сказать, что система айанов‑эмиров, а затем распространение деспотической модели правления повлияли в той или иной степени на все части исламского мира, даже на те, где экономическая основа подобного политического правления не была эффективной. Конечно, самые важные компоненты аграрного спада в центре аридной зоны различались для каждого региона; тем не менее можно предположить, что спад – по крайней мере в некоторых районах – углубился в результате общей рецессии в Ойкумене; что, в свою очередь, могло отчасти являться результатом экономических достижений исламского мира.