Впечатляющий вымысел

Если Burke’s и преследовал цель изоляции от черни, то как раз в момент своего расцвета, когда с удовольствием публиковались любые нелепые сказки, состряпанные какой-нибудь семьей для удостоверения древности своих корней. Один историк подвел следующий итог получившейся книге: «Ужасные люди с ужасными именами совершают ужасные поступки в ужасных местах в ужасные времена».

Уайльд назвал Peerage «лучшей вещью во всей английской художественной литературе». Филдинги (или Фелдены), к примеру, прошли путь от простых селян до графов Донби благодаря выгодному браку в XVII веке. Впоследствии они поделились со всеми счастливой новостью о том, что на самом деле они были потомками императорского дома Габсбургов, подобно Рейнфельденам из Германии. К несчастью для Филдингов, в конце XIX века специалист по генеалогии Дж. Хорас Раунд посвятил себя разоблачению того, что он называл «злостными деяниями», «вопиющей узурпацией», «нахальным вымыслом» и «абсурдной фантазией» Burke’s Peerage. Раунд безжалостно продемонстрировал, что родство с Габсбургами было основано на «сплошных выдумках», вследствие чего теперь Филдинги называют себя в шутку «Пёхапсбурги»

Черчилли, среди чьих наследников в XX веко фигурирует принцесса Диана, а также сэр Уинстон Черчилль, улучшили свою родословную подобным же образом - и тоже попались на прицел Дж. X. Раунда. Не удовлетворенная своим происхождением от блестящего генерала XVIII века Джона Черчилля, семья почувствовала себя обязанной исследовать свои корни вглубь истории и связать их с личностью сэра Бартоломью до Черчилля, который, как рассказывалось, отстаивал в XII веке замок Бристоль для короля Стефана и погиб в битве за него. Раунд с ликованием цитировал «древние песни» о сэре Бартоломью, написанные на псевдосреднеанглийском: «Into the Battail for to fight / He then did make his way; / Ne was there founden any Wight, / So stout as might him stay»³. Раунд доказал, что эта дворянская родословная была вымыслом, поскольку замок Бристоль принадлежал не королю Стефану, а его врагам, и пришел к суровому выводу, что подлинная родословная Черчиллей «ничем особенным не отличалась».

И подобные сказки выуживают из Burke's уже давно. Фактически Burke’s ныне выглядит так, как будто его редактировал сам Дж. X. Раунд, О сэре Эдуарде Джордже Булвер-Литтоне, к примеру, говорится как об авторе «Последних дней Помпеи» «и других измышлений, например, относительно того, что BULWER является производным от „Bolver” - имени, присвоенного в битвах верховному богу скандинавской мифологии Одину». К тому же в наше время в Burke’s включены имена нескольких из невероятного количества незаконнорожденных детей аристократов. Когда я беседовал с Чарльзом Мосли, нынешним редактором Burke’s, он осторожно предположил, что на протяжении десяти поколений 40% дворянских семей столкнулись с явлением незаконной наследственности или «сомнительного отцовства», как мягко окрестили его биологи, Другими словами, само пэрство в действительности является фикцией.

Во время моего визита к лорду Бату разговор зашел об одном почтенном старце, обнаруженном несколько лет назад, но не в генеалогическом древе Тиниов, а в пещере на территории их семейных владений. «Чеддерский человек», умерший 9 000 лет назад - самый древний полный скелет человека, найденный на Британских островах. Ученые извлекли из него фрагмент ДНК и сравнили с образцами местных жителей, чтобы выяснить, возможна ли связь между ними. Результаты сравнения с клеткой, полученной от лорда Бата, казалось, его удовлетворили: различимой связи между ним и «чеддерским человеком» не обнаружилось. Но «в тюрьмах Ее Величества», прокомментировал он, «взяли ДНК нескольких самых отъявленных преступников, и моя совпала с одной из них». Несомненно, еще один потомок Эдуарда VII.

Тем временем к нам присоединился дворецкий лорда Бата, Катберт Баррет. На нем был удобный кардиган вместо ливреи, и держался он с хозяином на равной ноге. Оказалось, что Баррет тоже сдавал анализ на сравнение с «чеддерским человеком». Результаты показали, что его ДНК как раз и принадлежала к одной из самых древних линий, известных в Европе. Это заставило меня вспомнить высказывание одного из прежних критиков Burke's, который однажды написал:

«Люди, говорящие о старинных родах, порой забывают очевидный факт, что каждый род настолько же стар, как и любой другой... Единственная разница в том, что „древний" род знает (или хотя бы думает, что знает), кем были их предки в свое время»,

ДИНАСТИЧЕСКИЕ СКАЗКИ

Но даже если аристократия оказалась вымыслом, то вымыслом действенным. И хотя кровные связи, такие как теоретическое совпадение генов Уинстона Черчилля с генами Джона Черчилля всего лишь на 1256-ю часть, не имели биологического значения, роль мифа об аристократии тем не менее нельзя игнорировать. Он внушил этим людям, что богаты они от природы, а власть им дана по справедливости. Он заставил их поверить, как сказал незадолго до Первой мировой войны лорд Керзон \ что «цивилизация обязана своим существованием аристократии». Но одного мифа, вероятно, было недостаточно, чтобы сохранять за аристократами власть, поэтому они дополняли его практически, передавая каждому следующему поколению «безукоризненные связи, обеспечивая заблаговременный выход в жизнь», чтобы двигаться вперед, опи~ раясь на доброе имя.

Семьи богачей по-прежнему придерживаются этого рецепта, хотя уже не в таких масштабах и не с таким успехом, как прежде. Подобно английским парам, те семьи, которым удается удержать власть и богатство на протяжении поколений, зачастую добиваются этого, работая над внутренним содержанием и внешним обликом семьи: Ротшильды имеют имидж банкиров и знатоков высокого искусства, утонченных вин и блох; Рокфеллеры вошли в образ филантропов. Содержание может измениться со временем и найти новое русло, Кеннеди, к примеру, завоевали репутацию политиков, крепко держащих жизнь за задницу. Буши же приобрели известность как аристократы из Новой Англии, воспитанные с отношением к жизни как к постоянной борьбе. «Династии всегда двигались в противоположных направлениях», пишет обозреватель The New York Times Морин Дауд,

«Буши пытались деанглизироваться и отделаться от своей счастливой сорочки, в то время как Кеннеди пытались англизироваться и влезть в нее. Честолюбивые авантюристы хотели казаться застенчивыми представителями „белой кости”, и наоборот».

Случайно оба рода оказались последователями рот- шильдовской политики, отправив своих детей в отдаленные столицы для создания взаимосвязанных центров власти. Но Буши сделали это удачнее: губернатор штата Флорида Джеб Буш был как раз в нужном месте, чтобы протянуть руку помощи губернатору штата Техас Джорджу У. Бушу на президентских выборах 2000 года.

Семейный имидж, подобно групповому запаху колонии домашних мышей, помогает осознать свою коллективную принадлежность. Общий интерес вроде стремления Рокфеллеров найти наилучшие средства, чтобы накормить мир и остановить болезни, тоже может служить удобным поводом периодически собираться вместе и оставаться частью семьи. Семья - это в некотором смысле добровольное родство. Отдельные дети и внуки уходят, меняют имена, делают все, что в их власти, чтобы избавиться от семейной репутации и жить самостоятельно.

Психолог Джоанн Бронфман общалась с одной наследницей, которая пошла на стерилизацию ради того, чтобы не быть просто очередным звеном в цепи. «Проблема была в том, - говорила она, - что я ощущала этот потомственный долг своей маткой».

Другие, такие как девятый герцог Мальборо, охотно включают себя в семейный миф. Принимаемым в семью родственникам (например, Консуэле Вандербильт) приходится выбирать: либо сопротивляться мифу своей новой семьи, либо принять его, либо поискать какую-то золотую середину, чтобы не затеряться без остатка в генетических узорах.

Семьи с более глубоким пониманием стратегии сознают произвольность природы родства. Они сохраняют себя, дополняя кровное родство неким более свободным чувством, чуть ли не племенным ощущением идентичности, общей преданности семейному преданию.

«Никогда не существовало семей по кровному родству - только по духовной близости, - говорит Джей Хьюз, юрист и сотрудник трастового фонда, который зарабатывает себе на жизнь, рассказывая богатым семьям о том, что нужно делать, чтобы не остаться у разбитого корыта. - Что есть семья? Два

Лишь небольшое число состоятельных семей практикуют). близкородственное скрещивание в таких масштабах, как домашние мыши или Ротшильды. Но, как написал Нельсон Олдрич, «лучший способ охарактеризовать семьи потомственной финансовой аристократии -- назвать их семья* ми кузенов». Ливингстоны, Джеи, Бикманы, Асторы вступали в браки друг с другом на протяжении поколений. Франклин Рузвельт, дальний родственник Асторов, был не только двоюродным братом Тедди Рузвельта по рождению, но и его племянником благодаря браку.

Даже если в богатой семье не заключаются близкородственные браки, то все равно можно наблюдать ас- сортативное спаривание. Биологи определяют это как «склонность определенного типа мужчин вступать в связь с определенным типом женщин», и далеко не случайно это является характерной особенностью человечества в целом. Вопреки распространенному мнению о том, что противоположности сходятся, брак обычно заключается между очень похожими по интеллектуальному развитию, цвету волос, социально-экономическому положению и даже (любовь довольно странная штука) размеру мочки уха людьми.

Кроме того, богатые обычно женятся на богатых. Основное внимание в вопросе воспитания ребенка, кажется, действительно уделяется ассортативному выбору партнера. Для ограждения своих детей от неподобающих знакомств их отдают в соответствующие детские сады и лучшие танцевальные студии.

³ Более всего знаменита небольшой ролью в триллере Хичкока «Психо» (р. 1927).

замка Стрэтфордна-Эйвоне. Оле Георг, сочинивший музыку для телесериала «Спасатели Малибу», теперь тоже лорд замка Шелдоун в графстве Суссекс.

Люди до сих пор используют брак ради того, чтобы стать ближе к пэрам, хотя уже не так жадно, как в лучшие деньки Позолоченного Века, когда американские бароны-разбойники добились общественного положения, выдав пятьсот своих дочерей замуж за оказавшихся на мели потомков европейской аристократии, их совокупное приданое (без поправки на инфляцию) оценивается в 220 миллионов долларов. Направление процесса, правда, с тех пор слегка изменилось. Актриса Джеми Ли Кертис, к примеру, замужем за Кристофером Гаден-Гестом, пятым бароном Гаден-Гестом из Салинга, Однако это не просто обыкновенное соединение титулованного европейского аристократа и. голливудской звезды, а союз, в котором барон более известен в качестве актера благодаря роли гитариста Найджела Тафнела в фильме «Spinal Тар» и впечатляющему исполнению роли неотесанного детектива-любовника из Северной Каролины Харлана Пеппера в фильме «Победители шоу». Между тем сама Кертис - голливудская аристократка во втором поколении, чье двойное имя призвано напоминать, что ее родители Джанет Ли³ и Тони Кертис. (В Голливуде, как и на Кадогаи-сквер, происхождение имеет значение.) К тому же Кертис удается роль Консуэлы Вандер

духовно близких друг другу человека. Любая семья начинается с двух имен. И самая важная составляющая всех великих семей - это их способность постичь то, что они состоят в духовном родстве».

После трех или четырех поколений даже самые могущественные семьи разбиваются на кланы, продолжает Хьюз, и «некоторые или даже все эти кланы воссоединяются в роде», если позволяют обстоятельства.

Семья Лейрд Нортон из Сиэтла оказывается подходящим примером. Они сделали деньги в лесной промышленности 150 лет назад. «Уже родились на свет дети седьмого поколения», - говорит Питер Эванс, глава семьи, и делится планами сохранять «финансовую независимость и интеллектуальное здравомыслие» еще как минимум семь поколений. «Достижение поставленных целей в течение 150 лет меняет ваше поведение», - полагает Эванс. Финансовой основой семьи является компания с портфелем акций «наследственных предприятий» (в основном в сфере производства строительных материалов), годовой доход которой составляет 1,3 миллиарда долларов. Даже в Сиэтле Laird Norton Company малоизвестна, и «это хорошо», по мнению Эванса. С другой стороны, семье приходится усердно трудиться, чтобы быть уверенными, что приблизительно 350 ее членов осознают свою принадлежность сообществу. Ежегодно проводятся семейные встречи, причем компания компенсирует все дорожные расходы любому представителю семьи, владеющему частью ее акций. Духовная близость является самым важным: новоявленным родственникам и даже разведенным супругам позволено владеть акциями, хотя они лишены права продать их кому-то, не принадлежащему к роду. Сам Эванс вошел в состав семьи благодаря браку. Во время семейных встреч дети посещают что-то вроде лагеря, а взрослые устраивают курсы, на которых обмениваются опытом «по интересам», начиная от перестройки дома и заканчивая санскритом. Они называют это «Университетом Лейр- да Нортона». Званс приветствует вступление четырнадцатилетних подростков в семью на формальной церемонии посвящения, «напоминающей им о том, кто они, каковы должны быть их надежды, чувства и мечты», а затем они «прославляют богатство семьи, подарившее нам такое разнообразие людей и интересов». Существует также обратная церемония, выражающая признательность старшим, которые хранят предания и воспитывают младших.

«Хотел бы я точно знать, на чем все это держится, - говорит Эванс. - Я думаю, ответ прост: нам нравится быть частью чего-то большего, чем мы сами».