Фромм Э. Бегствоот свободы. М.,1995. С. 36-37

«Родовая жизнь как у человека, так и у животных физически состоит в том, что человек (как и животное) живет неорганической природой, и чем универсальнее человек по сравнению с животным, тем универ­сальнее сфера той неорганической природы, которой он живет...

...Практическое созидание предметного мира, переработка не­органической природы есть самоутверждение человека как созна­тельного родового существа, т.е. такого существа, которое относит­ся к роду как к своей собственной сущности, или к самому себе как к родовому существу. Животное, правда, тоже производит. Оно строит себе гнездо или жилище, как это делают пчела, бобр, муравей и т.д. Но животное производит лишь то, в чем непосредственно нуж­дается оно само или его детеныш; оно производит односторонне, тогда как человек производит универсально; оно производит лишь под властью непосредственной физической потребности, между тем как человек производит даже будучи свободен от физической по­требности, и в истинном смысле слова только тогда и произ­водит, когда он свободен от нее [выделено мной. — М. Р.]; животное производит только самого себя, тогда как человек воспро­изводит всю природу; продукт животного непосредственным обра­зом связан с его физическим организмом, тогда как человек свобод­но противостоит своему продукту. Животное формирует материю только сообразно мерке и потребности того вида, к которому оно принадлежит, тогда как человек умеет производить по меркам любо­го вида и всюду он умеет прилагать к предмету соответствующую мерку; в силу этого человек формирует материю также и по зако­нам красоты.

Поэтому именно в переработке предметного мира человек впер­вые действительно утверждает себя как родовое существо. Это про­изводство есть его деятельная родовая жизнь. Благодаря этому про­изводству природа оказывается его (человека) произведением и его действительностью. Предмет труда есть поэтому опредмечивание родовой жизни человека: человек удваивает себя уже не только интеллектуально, как это имеет место в сознании, но и реально, дея­тельно, и созерцает самого себя в созданном им мире»⁸³. Итак, Маркс сформулировал свое видение человеческой природы. Суть человека в том, что он объективирует себя вовне. Следователь­но, труд, понятый как деятельность по опредмечиванию, есть имма-

⁸³ Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года//Маркс К. Социо­логия. М„ 2000. С. 231-234.

нентное свойство человека, отличающее его от животного. И эта мысль получит у Маркса и Энгельса дальнейшее развитие. Но в при­веденном выше отрывке заложена еще однз идея, которая, на мои взгляд, не получила столь же полной реализации при выстраивании концепции исторического процесса. Это «формирование материи также и по законам красоты». Вот это-то «также и» сразу же ука­зывает на подчиненный характер этой идеи. А может быть, именно это и есть основное свойство человека? Деятельность не инстинктив­ная, а осознанная. Достижение не только удовлетворения своих не­посредственных физических потребностей, но и стремление преоб­разовать мир «по образу и подобию»?⁸⁴

Любопытно, что аналогичный взгляд на особенность человека по сравнению с другими живыми существами был практически одно­временно с Марксом сформулирован очень далеким от марксизма философом славянофилом А. С. Хомяковым:

«...Человек свободен, он не связан законами почвы, климата, возвы­шенностей или углублений шара.

Взгляните на землеописание. Все в гармонии, и только племена людей составляют какую-то резкую противоположность с окружаю­щей их природою. Белый медведь передвигает свою неуклюжую сипу только по льдинам полюса, и прыжок полосатого тигра заклю­чен в границах тропических стран, — но человек этих законов не знает... Человек, очевидно, не дает заключать себя в разряды и гра­фы, на которых основано разделение новой физической географии»⁸⁵.

А теперь для сопоставления приведем слова мыслителя рубежа XIX-XX вв., не очень искушенного в проблемах философии в силу специ­фики своего медицинского образования и профессиональной деятель­ности, но очень много сделавшего для обогащения наших представ­лений о человеке. Итак, Фрейд:

«...труд как путь к счастью мало ценится людьми. Они не прибегают к нему так охотно, как к другим возможностям удовлетворения. Подав­ляющее большинство людей работают только под дарением нужды, и самые тяжкие социальные проблемы проистекают из этой природ­ной неприязни людей к труду [выделено мной. — М. Р.]»⁸⁶.

*⁴ У нас нет возможности в рамках краткого учебного пособия развить эту мысль, поэтому отсылаю заинтересованного читателя к книге Вс. Вильчека. в которой дается подробная и аргументированная критика проблемы антропогенеза

в концепции Маркса.

^ss Хомяков А. С. «Семирамида»: И[следование1 и(стины] исторических]

и[дей]//Соч.:В2т. М., 1994. Т. 1.С.21.

^Kfl Фрейд 3. Недовольство культурой//Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура.

М., 1992. С. 80 прим.

Итак, Маркс утверждает, что труд в природе человека, а Фрейд настаивает на «природной неприязни людей к труду». Конечно, с точки зрения формальной логики, здесь нет большого противоречия. Мы вполне можем предположить, что в природе человека то, что вызыва­ет у него самого неприязнь. Но как-то уж очень не хочется так думать. А раз этот ответ не вызывает, используя выражение Шиллера, «чув­ство радости для сердца» (хотя — заметим в скобках — вполне согла­суется с библейской интерпретацией антропогенеза), то поищем дру­гой. И найдем его у Маркса — в его концепции отчуждения.

Маркс, анализируя современное ему капиталистическое общество, показывает, что в этом обществе имманентно присущая человеку объективация себя вовне превращается в отчуждение. Тем самым Маркс обнаруживает специфику человека на данной стадии развития обще­ства, вскрывая самое серьезное из противоречий капитализма — его антигуманность, в прямом смысле этого слова, как несоответствие истинной сущности человека:

«...труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не разверты­вает свободно свою физическую природу и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свой дух. Поэтому рабочий только вне труда чувствует себя самим собой, а в процессе труда он чувствует себя оторванным от самого себя. У себя он тогда, когда он не работает; а когда он работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный; это — принуди­тельный труд. Это не удовлетворение потребности в труде, а толь­ко средство для удовлетворения других потребностей, нежели по­требность в труде. Отчужденность труда ясно сказывается в том, что, как только прекращается физическое или иное принуждение к тру­ду, от труда бегут, как от чумы....

...В результате получается такое положение, что человек (рабо­чий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае еще расположась у себя в жилище, украшая себя и т.д., — а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь жи­вотным. То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному...

...Поэтому отчужденный труд, отнимая у человека предмет его производства, тем самым отнимает его родовую жизнь, его действи­тельную родовую предметность, а то преимущество, которое чело­век имеет перед животным, превращается для него в нечто отрица­тельное, поскольку у человека отбирают его неорганическое тело, природу»⁸⁷.

В шутку людей можно разделить на две категории: на тех, кто живет, чтобы работать, и на тех, кто работает, чтобы жить. Мы ви­дим, что у Маркса первое — это естественное состояние человека, соответствующее его природе, а второе — неестественное, искажен­ное эксплуататорским обществом. К заслугам Маркса можно отнести выявление конкретно-исторической специфики человека определен­ной общественной формации. То, что у Фрейда выступает как при­родное свойство человека, у Маркса имеет социальный, конкретно-исторический характер и рассматривается как то, что подвержено изменению.

Э. Фромм специально исследовал концепцию человека у Маркса и пришел к следующему выводу:

«Цепь Маркса состояла в духовной эмансипации человека, в осво­бождении его от уз экономической зависимости, в восстановлении его личной целостности, которая должна была помочь ему отыскать пути к единению с природой и другими людьми. Философия Марк­са на нерелигиозном языке означала новый радикальный шаг вперед по пути пророческого мессианства, нацеленного на полное осуще­ствление индивидуализма, то есть той цепи, которой руководствова­лось все западное общественное мышление со времен Возрождения и Реформации и до середины XIX в.»⁸⁸.

Мы ни в коей мере не собираемся оспаривать благородство уст­ремлений Маркса. Но вернемся к исторической теории, сконструиро­ванной Марксом и Энгельсом в «Немецкой идеологии». Итак, имен­но «телесная организация» людей заставляет их производить. Обратим внимание на то, что здесь уже появляется специфицированный чело­веку признак — производство жизненных средств.

«Способ, каким люди производят необходимые им жизненные сред­ства, зависит прежде всего от свойств самих жизненных средств, на­ходимых ими в готовом виде и подлежащих воспроизведению.

Этот способ производства надо рассматривать не только с той стороны, что он является воспроизводством физического существо­вания индивидов. В еще большей степени это — определенный спо­соб деятельности данных индивидов, определенный вид их жизнеде­ятельности, их определенный образ жизни. Какова жизнедеятель­ность индивидов, таковы и они сами. То, что они собой представляют., совпадает, следовательно, с их производством — совпадает как с тем, что они производят, так и с тем, как они производят. Что представ­ляют собой индивиды — это зависит, следовательно, от материальных