Глава 34. Вивиана пыталась вызвать его белую сущность, но черная тигрица ужасно изголодалась

Вивиана пыталась вызвать его белую сущность, но черная тигрица ужасно изголодалась. Изголодалась по другому, покрытому чёрным мехом, животному своего вида, о чьи бока можно было бы потереться. Так одинока, так невыносимо одинока. Черный тигр не пытался выбраться тем путем, который избрала для белого Вивиана. Черная тигрица принюхивалась и нетерпеливо порыкивала, пока Домино шел к нам.

Он упал на колени возле меня, словно кто-то обрезал нити, которые его поддерживали. Он просто упал на колени около меня на белый кафельный пол. Его лицо было сплошной маской из гнева, страха и тоски.

Его голос прозвучал приглушённо.

— Ты — черная королева. Истинная.

Я протянула ему свою руку. Он потянулся ко мне.

— Родерик, останови его! — Завопила Вивиана.

Но было уже слишком поздно. Наши пальцы соприкоснулись, и черная тигрица издала рык, пролившийся из моего рта. Домино позволил мне прильнуть к нему всем телом. Он уставился на меня, и в этих глазах цвета пламени все еще были напуганы, рассержены, но под всем этим был проблеск чего-то получше.

— Ты пахнешь домом. — Прошептал он. Он опустил свое лицо, не чтобы поцеловать меня, а просто чтобы потереться щекой, своим ртом, носом, о мою щеку. Он втянул мой аромат черной тигрицы, как кошка, нюхающая кошачью мяту. За исключением того, что вместо кошачьей мяты была я, а аромат исходил от моего тела.

Я чувствовала, что черная тигрица хочет взять его. Был там и секс, но еще и желание заставить его перекинуться в тигра, но тигрица была довольна, даже счастлива, от одной только его близости. Думаю, я могла бы пресечь происходящее. Это казалось правильным до того момента, как сила белой королевы прошлась по всей комнате дуновением ветра из открытых адских врат. Энергия Вивианы врезалась в нас обоих. Это заставило белую тигрицу во мне зарычать и начать проявляться отчётливей.

— Нет, — это уже вопила я. Бела тигрица заколебалась. Я смерила взглядом лицо Домино. — Позволь мне напитаться тобой.

— Что? — Переспросил он.

Белая тигрица набросилась на черную, и они снова попытались разорвать меня в клочья. Я скорчилась и изо всех сил старалась не закричать в руках Домино. Я знала, стоит мне заорать, Эдуард и Олаф кинутся в эти двери.

— Моя Королева, плоть мою и суть мою предлагаю тебе в пищу. — Сказал Домино.

Я не поняла всего, что он говорил, но тигры перестали драться. Они пытались отдышаться и разглядывали его сквозь мои глаза. Черная тигрица зарычала низко и тихо, и этот рык пролился сквозь мои зубы.

У меня было несколько секунд, чтобы осознать, что среди тигров, когда они предлагают «пищу», они имеют в виду либо секс, либо плоть, либо оба этих аспекта сразу. Домино разрешил мне взять его жизнь. Черная тигрица поняла это, но она была солидарна со мной в этом вопросе. Как давно мы не видели себе подобного. Мы не хотели его есть. Мы хотели уберечь его. Мы хотели удержать его.

Вивиана направила новую волну силы в нас, но на сей раз черная тигрица и я были готовы. Мы обе были злы на нее. Злились, что она вмешивалась в это. Она не имела никакого права. Он был наш. Наш!

Злость превратилась в гнев, гнев был моим зверем, но у меня теперь было и другое ему применение. Гнев не способствовал моему перекидыванию в оборотня. Я призвала ту часть себя, которая была связана с вампирскими силами, которая была ardeur, и было мгновение, когда все могло бы кончиться сексом, но не секса я хотела. Я была зла и теперь могла удовлетворить свой гнев. Я попробовала на вкус гнев Домино ещё там, в казино. Я знала, он в нём есть. Все, что мне было нужно сделать, это направить свою ярость в него.

Я позволила гневу пролиться в него. Он закричал, запрокинув голову, и гнев в нем был настолько силен, настолько огромен. Его зверь начал подниматься от этого гнева. Я потянула его вниз в поцелуе и питалась через прикосновение его рта к моему, через крепкую, до синяков, хватку его рук на моих, через напряжении его тела рядом с моим. Я держала его, втягивала его гнев через его губы, его кожу, его тело. Я втягивала его ярость и позволяла ей слиться с той кипящей массой гнева, что была во мне.

Я питалась гневом Домино, и с этим гневом пришло понимание. Я ощутила отрывки того, что стало причиной его гнева. Я видела его ребенком, одинокого в чужой семье, плачущего. Я видела, как другие дети высмеивают его глаза и волосы. Я видела, как Вивиана спасла его, но даже тут он был недостаточно белым. Он был частью группы, и не был. Он был похож на других, но был другим. Всегда он оставался не совсем дома.

Он прекратил сопротивляться и, когда всё закончилось, просто плакал в моих объятиях. Я держала его, и черная тигрица устроилась поближе к поверхности, чтобы мы могли держать его вместе.

Я видела, что Бернардо стоит над нами, неуверенный, действительно ли со мной все в порядке. Я заговорила, отвечая на неуверенность на его лице.

— Я в порядке, Бернардо.

— Твои глаза, — заговорил он, — они светятся коричневым и черным, как у вампира.

Я поцеловала Домино в лоб и проверила правдивость его слов. Я могла попробовать пульс Домино, как леденец на языке. У меня было желание погрузить зубы в его плоть и увидеть, как кругом брызнет красная сладость. Нельзя быть живым вампиром, но я приблизилась к этому состоянию вплотную.

Я не просто ощутила кровь и пищу. Я ощутила других тигров. Не того, что лежал в моих объятиях. Я почувствовала их всех. Я повернула голову, и в тот миг, когда наши с Вивианой взгляды встретились, я ощутила, что она боится. Ее страх привлёк как вампира внутри меня, так и моих зверей. Страх означал пищу. Если тебя кто-то боится, ты можешь им управлять, или можешь просто его убить.

Я позвала Криспина ко мне. Не используя силу тигра, а так, как вампир призывает животное своего зова.

— Криспин, подойди ко мне.

Вивиана попыталась удержать его рукой.

— Отпусти его, или я проверю, скольких тигров смогу призвать сегодня.

— Ты не посмеешь украсть животное зова другого Мастера вампиров.

— Ты имеешь в виду, как ты только что не пыталась украсть человека-слугу другого Мастера вампиров. — Я села, и Домино обвился вокруг меня абсолютно покорно, совершенно довольный.

Она не отпускала его, так что я потянулась к ней своей силой, как вампир. Вампир, который мог призывать тигров. Она отпустила Криспина, и прижала руку, будто его кожа обожгла её.

Сила Вивианы пролилась, но не к нам. Рик встал рядом с ней, и открылась дальняя дверь, в которую вошло множество белых тигров, чтобы встать подле своей королевы. Но меня это не волновало. Криспин взял мою руку. Я сидела там, его рука была в моей, Домино обвил мою талию руками; и это было почти великолепно, как обернуться в любимый плед в конце долгого рабочего дня. Я знала, что ardeur мог вызывать дружбу, а не только влюбленность. В этот момент это было даже чем-то большим. Это было чувство принадлежности, ощущение родного дома.

Тут я почувствовала отличающуюся энергию в этом море белой тигриной силы. Я почувствовала нечто новое. Нечто уникальное. Я не знала, что это было, пока голубой тигр не вышел из тени внутри меня и не двинулся вперед.

Тигрица во мне была действительно голубой с темными полосами цвета настоящего кобальта, почти черными, но не совсем. Она была истинно голубого окраса, и она учуяла нечто, что принадлежало ей.

Парень вышел вперёд с растерянным взглядом на юном лице, потому что он был юн. Достаточно молод, для того, чтобы вынудить меня выплыть на поверхность сознания. Достаточно молод, для того, чтобы я поняла, что то, что я сделала только что с Домино, может сломить этого парня.

Я уставилась на парня с короткими темно-синими волосами, прекрасно соответствующими образу тигрицы во мне. Я смотрела ему в глаза, которые переливались двумя оттенками синего, будто глаза Криспина скрестили с глазами Жан-Клода, и знала, что он был тигром моего зова.

— Сколько тебе лет? — Спросила я.

— Шестнадцать, — ответил он.

— Вот дерьмо, — не сдержалась я.