Эскадрилья 69

Подполковник ВВС Израиля Иеремия Эгец

Все пошло не так еще с утра.

Опоздал Давид. Проклятый мальчишка, пацан, так и не повзрослевший за все время службы, он опять опоздал. В ВВС Израиля были довольно демократичные порядки: сама страна была маленькой, этакий прямоугольник пятьсот километров в длину, пятьдесят в ширину. До самого отдаленного уголка Израиля можно было добраться на машине за пару часов. А потому, если не объявлялось казарменное положение, летчики уходили на ночь домой, не оставались в казармах. Давид снимал комнату в Тель‑Аливе, он был из богатой семьи и мог позволить себе такую роскошь. На ночь он просто уезжал на своей проклятой «Ямахе» в город и большее количество ночей проводил отнюдь не дома. А потом появлялся на базе не вовремя, да еще и снулый, как полежавшая на жаре рыба. Всю первую половину дня он шлялся по базе как неприкаянный, пил литрами кофе и пытался прийти в себя. Только после обеда от него можно было чего‑то добиться. И это – офицер ВВС страны!

Вообще‑то подполковник давно бы выкинул его из эскадрильи, если бы не одно «но». Когда они проходили переподготовку на Раамы[1], из всей эскадрильи только Давид получил высший балл от инструкторов ВВС США. Со своей машиной он мог делать в воздухе все, что угодно, она буквально танцевала – и ведь это был не легкий «Кфир», на котором и сам подполковник кому угодно дал бы фору. Это был тяжелый двухдвигательный истребитель‑бомбардировщик, берущий до одиннадцати тонн боевой нагрузки, с очень мощными двигателями и хорошими скоростными характеристиками – но посредственной управляемостью. Сам подполковник знал, что такое настоящая управляемость. Еще желторотым пацаном он сражался на «Кфире» с летчиками сирийских ВВС, по какому‑то странному стечению обстоятельств в эфире говорящими на том же языке, на котором говорил его механик, совершивший алию[2]несколько лет назад. В тех жестоких боях над пустыней они сначала сражались на собственных «Кфирах» – машинах немного устаревших, но сделанных по схеме «утка» на базе французского «Миража» и имеющих потрясающую скорость разворота. Пересев из‑за потерь на F‑16, новые американские «летающие гробы», в первом же вылете их эскадрилья потеряла двоих. Да, подполковник знал, что такое маневренность, что такое хороший самолет и что такое хороший летчик. Потому‑то и терпел этого раздолбая Давида, воздушного кудесника из Хеврона. Но как‑то наказать все равно надо.

– Песах… – мрачно сказал он, смотря на мгновенно втянувшего голову в плечи штурмана‑оператора второго экипажа, – где твой пилот? Я не вижу его.

– Ну…

– Без «ну». Ты один сегодня летать будешь? А?

– Вообще‑то он звонил и говорил, что немного задержится.

– Немного? – подполковник глянул на часы, старые чешские летные часы «Прим Тигер», оставшиеся от отца. – Он уже два часа как должен сидеть здесь, в комнате инструктажа. Два часа – это, по‑твоему, немного? Сколько пролетит наш самолет с полной загрузкой за два часа?

– Так далеко, что без дозаправки грохнется! – лихо ответил кто‑то.

– Вот именно. Так далеко, что без дозаправки и в самом деле – того… Может, и наш Давид забыл дозаправиться? А?

– Скорее это он кого‑то крепко дозаправил ночью… – пошутил кто‑то и наткнулся на взгляд подполковника, яснее ясного говорящий, что ему не до шуток.

– Звони ему на сотовый. Я хочу видеть его здесь не далее чем через полчаса. Звони немедленно, Песах.

Истошный вой «Ямахи» – на ней стояли прямоточные глушители, издававшие примерно такие же звуки, какие издают грешники в аду, – возвестил всех о том, что виновник переполоха изволил‑таки прибыть на базу.

– А вот и он. Давайте, подождем…

С этими словами подполковник встал около доски, на которой маркером был написан, но не до конца план боевой учебы на сегодня, и застыл в ожидании.

Виновник торжества появился на удивление быстро – Давид Абрамсон обожал скорость, он просто не мог передвигаться по поверхности этой планеты медленно, и когда он не летел на своем «Рааме» по воздуху или «Ямахе» на земле – он передвигался полушагом, полубегом, на удивление быстро лавируя между препятствиями и никогда никого не задевая. Не постучавшись, он ворвался в аудиторию, держа мотоциклетный шлем в руке, и его светлые, не по уставу длинные волосы были в совершеннейшем беспорядке.

– Извините… – начал он, протискиваясь на свое место.

– Капитан Абрамсон, ты[3]считаешь, что «извините» будет достаточно? Может, объяснишь, почему ты явился на службу с двухчасовым опозданием? Хотя бы своему штурману?

– Да он знает. А что у нас делает вертолет командующего?

– Какой вертолет командующего? – помрачнел подполковник. – Ты о чем?

– Ну, вертолет командующего. Я видел, как он приземлялся на дальней стоянке, я только в ворота въехал. Потому и торопился.

Подполковник достал носовой платок – каждое утро Рут заботливо клала ему выстиранный, больше двадцати лет каждый день она собирала его на службу. Вытер лицо, вспотевший лоб.

– Заниматься самоподготовкой. Я сейчас вернусь.

Конечно же, пилоты шестьдесят девятой эскадрильи ВВС Израиля, самого мощного ударного соединения региона, самоподготовкой заниматься не стали. Вместо этого они сгрудили стулья вокруг стула капитана Абрамсона и начали слушать одну из его многочисленных историй, относительно которых сразу и не понять было – правда это или нет. Правда или нет – но рассказывал Абрамсон красиво…

Подполковник пробежал по коридору, задержавшись только перед зеркалом. Вместо формы на нем был старый летный комбинезон, в котором он расхаживал по базе, лазал с механиками по самолетам, не боясь что‑то порвать или испачкать. Комбинезон был не в самом лучшем виде – но это была форма боевого летчика, занятого делом. Его эскадрилья нечасто участвовала в непосредственных боевых действиях, каждый вылет «Раама» обходился дорого, как по горючему, так и по моторесурсу, да и не было рядом таких целей, ради которых стоило поднимать в воздух их шестьдесят девятую. Последний раз они поднимались в воздух «по боевому», когда обеспечивали «Расплавленный свинец», а сейчас подполковник внутренне готовился к кое‑чему другому. Последний раз ему намекнули об этом в штабе ВВС в Тель‑Аливе – и с тех пор он вечерами сидел над картой, вычерчивая маршруты, пытаясь прикинуть, где их могут ждать комплексы ПВО, и отчетливо понимая, что все не предусмотришь и что для кого‑то из его парней это будет полет в один конец. Он гнал от себя эту мысль, но она никак не уходила.

Гости были уже на первом этаже, всех он знал. Увидев быстро спускающегося по лестнице Эгеца, вперед выступил командующий ВВС Израиля, генерал‑майор Амос Ядлин, бывший начальник военной разведки Израиля, боевой летчик, участвовавший в операции по уничтожению иракского атомного центра в Осираке.

– Да? – просто спросил его подполковник.

– Да, – ответил генерал Ядлин, – да…

Одним из неоспоримых преимуществ израильской армии была простота взаимоотношений, причем не только между офицерами, но и между офицерами и солдатами. Здесь генерал мог знать в лицо и по имени отдельного солдата, а солдат мог обращаться к нему на ты и что‑то обсуждать. Здесь при подготовке операций собирались все офицеры и без церемоний высказывали свои мнения на то, как лучше осуществить ту или иную задуманную операцию, и никто не вел себя по принципу «ты начальник – я дурак». Здесь взяли все лучшее от американской армии, которая помогала ЦАХАЛу с самого его становления, и от советской – потому что в Израиле было много евреев, совершивших алию из Советского Союза и служивших в Советской армии. Например, из тех офицеров, что прибыли с генералом Ядлином, один отслужил в ВВС США, один – в советских ВВС, причем он имел реальный боевой опыт, два срока проведя в Афганистане. Третий был уволен из Советской армии в чине подполковника после пролета Руста и являлся на момент отставки старшим оперативным офицером одной из приграничных дивизий войск ПВО СССР. Сейчас он докладывал оперативную обстановку в зоне проведения операции, получившей годовое название «Гнев Господа». На столе лежали карты и спутниковые снимки региона и отдельно – целей для удара.

– Прежде чем приступать конкретно к обозначенным целям и состоянию их ПВО, позволю себе дать вводную информацию о состоянии ПВО Ирана и используемых им вооружениях. Система ПВО Ирана в оперативном значении делится на армейскую и стратегическую, причем стратегическая, интересная нам в максимальной степени, имеет только одну задачу – противовоздушное прикрытие основных центров производства оружия массового поражения. Формально ПВО подчинена ВВС армии, ей командует заместитель командующего ВВС армии – командующий ПВО в звании генерал‑полковника. В целом Иран воспринял советскую схему построения ПВО страны – существуют главный оперативный штаб ПВО с основным залом боевого управления в Тегеране и зональные центры ПВО. Наиболее важные, стратегические объекты прикрывают собственные части ПВО, имеющие отдельный штаб с залом боевого управления и прямым выходом на главный оперативный штаб. Мы считаем, что в случае атаки главного оперативного штаба, система сможет управляться с оперативных, зональных и объектовых штабов, уничтожение главного штаба не приведет к потере управляемости всей системы.

Основной центр ПВО, как я уже сказал, расположен в Тегеране, дальше идут четыре оперативных района, оперативные районы делятся на шестнадцать оперативных групп ПВО как зональных, так и объектовых. В одиннадцатом году завершено внедрение в полном объеме системы автоматизированного боевого управления применения частей ВВС и ПВО. Всего ПВО Ирана на данный момент состоит из 22 радиолокационных постов, 26 зенитных ракетных дивизионов, 10 зенитных ракетно‑артиллерийских дивизионов и 7 зенитных артиллерийских дивизионов[4]. Мы считаем, что как минимум два зенитно‑ракетных дивизиона, прикрывающих Тегеран и находящийся в нем центр ядерных исследований, а также объект в Бушере с одним введенным в эксплуатацию и двумя строящимися атомными реакторами, имеют на вооружении зенитно‑ракетные комплексы типа С‑300 ПМУ‑2, проданные Россией нелегально при посредничестве одного из словацких специализированных предприятий. Кроме того, мы считаем, что на 2015–2016 годы запланирована сделка по продаже еще как минимум двух полных дивизионов С‑300 ПМУ‑2, а также идут переговоры о продаже в 2017–2020 годах от четырех до шести дивизионов зенитно‑ракетного комплекса С‑400. Мы считаем наиболее опасным для атакующих самолетов Бушерский узел ПВО, как наиболее мощный и насыщенный самыми разными средствами поражения, в том числе комплексами С‑300. По дальности действия С‑300 перекрывают Персидский залив в этом месте на всю его ширину.

Помимо этого на вооружении Ирана состоят как минимум два полных батальонных комплекта ЗРК типа HQ‑9 производства Китая и как минимум три полных батальонных комплекта ЗРК типа Iran‑300 производства Ирана. Все эти комплексы способны вести огонь как ракетами собственного производства, так и закупленными в России ракетами серии Р‑300. Военные аналитики главного штаба оценивают боевые возможности китайского и иранского ракетных комплексов дальнего действия примерно в семьдесят процентов от российского.

Таким образом, при военно‑воздушной операции перед нами будет стоять задача подавить как минимум семь современных дивизионов ракет дальнего действия, не считая стационарных комплексов SA‑5, также прикрывающих объект в Бушере. Для подавления системы ПВО такого уровня нам придется выделить как минимум две полные эскадрильи только на эту задачу.

Помимо этого на вооружении Ирана стоят как минимум тридцать мобильных ЗРК типа Тор‑М1, к ним имеется до тысячи двухсот ракет типа 9М331. Эти ракетные комплексы ближнего и среднего радиуса действия призваны стать основными центрами противодействия в случае массированной атаки крылатыми ракетами типа «Томагавк».

Помимо этого на вооружении ПВО Ирана имеется от двенадцати до шестнадцати полных дивизионов ЗРК Хок/усовершенствованный Хок лицензионного производства Китая, от восьми до десяти дивизионов SA‑2 Guideline, также китайского производства, по несколько пусковых установок ЗРК «Рапира», «Тайгеркэт», SA‑6 «Gainful» – ЗРК «Квадрат» и FM‑80, лицензионный французский «Кроталь» производства Китая. В составе сухопутных сил имеется как минимум одна тысяча переносных зенитно‑ракетных комплексов, в том числе до пятидесяти – типа «Стингер».

Зенитная артиллерия включает в себя более тысячи огневых установок, в том числе сто современных типа Skyguard, автоматизированно управляющихся с радарных постов. Кроме того, на вооружении ПВО Ирана состоят семьдесят пять комплексов типа «Зевс‑4»[5], около трехсот «Зевс‑2», пятьдесят «Бофорсов», восемьдесят устаревших советских ЗСУ 57‑2, сто девяносто С‑60. На вооружение приняты также ЗУ собственной разработки: стомиллиметровая советская КС‑19, переделанная под магазинное питание, шестиствольная ЗУ‑23‑6 и восьмиствольная ЗУ‑23‑8, по мощи огня не уступающие системе «Вулкан‑фаланкс», шестиствольная зенитная установка производства Северной Кореи, питающаяся тридцатимиллиметровыми снарядами от советской боевой машины пехоты и управляемая собственным радаром.

Силы ВВС Ирана в основном сконцентрированы у западной границы страны, базируются на аэродромы Чах Бахар, Бендер Аббас, Абу Мусса, Шираз, Бушер, Харг, Ахаджари, Ахваз, Хоремшахр, Дезфул, Керманшах, Исфахан, Хомадан, Мехрабад, Тегеран‑Махабад. Из них особо опасны те, на которых базируются «Фалкрамы» и F‑14, – это Тегеран‑Мехрабад, Бушер, Шираз, Исфахан. Наличные силы истребительной и противовоздушной авиации Ирана составляют сорок истребителей типа «Фалкрам»[6], все из которых прошли модернизацию с участием российских специалистов, а десять из них оснащены системой дозаправки в воздухе, около двадцати боеспособных F‑14, прошедших капитальный ремонт и модернизацию, установлены российские двигатели и авионика, вместо ракет типа «Феникс» установлены иранские «Сиджил» с дальностью действия шестьдесят километров и, возможно, российские АА‑10 «Аламо». К менее ценным относятся около сорока боеспособных F‑4 «Фантом», прошедших модернизацию радарного оборудования, – установлена русская РЛС «Жук» и не менее пятидесяти F‑5, включая местные разработки на его базе – Шафах, Саег и Азарахш. Все эти самолеты оснащены РЛС русского производства, частично – российскими или прошедшими капитальный ремонт в России двигателями и способны нести ракеты типа АА‑10 «Аламо» и АА‑11 «Арчер», а также их китайские аналоги. Разведка полагает, что боевая ценность этих машин составляет от шестидесяти до восьмидесяти процентов ценности Фалкрама в зависимости от модификации.

Кроме того, на вооружении авиации Корпуса стражей исламской революции находится неустановленное число F‑5 и около тридцати F‑7 – лицензионных китайских Миг‑21.

Данный авиапарк может производить дозаправку в воздухе с двух самолетов типа Ил‑78 и четырех – типа Б‑707. Иран также владеет двумя самолетами АВАКС на базе Ил‑76 – устаревшим и находящимся в плохом состоянии «Багдад‑1», полученным от Хусейна, и более современным, закупленным в России радаром типа А‑50 – он называется Аднан. По некоторым данным, «Багдад‑1» потерпел катастрофу, но был либо полностью восстановлен, либо заменен аналогичным самолетом на базе Ил‑76, закупленным либо у России, либо у Китая. Также ВВС Ирана владеют как минимум двумя легкими самолетами АВАКС типа Иран‑140, базирующимися на базе пассажирских лайнеров типа Ан‑140. Электронная начинка закуплена в Бразилии.

Подполковник Эгец попытался прикинуть расчет сил и средств, необходимых для того, чтобы пробить столь плотную и насыщенную систему ПВО побережья, особенно ее бушерский позиционный район. Получалось, что для гарантированного подавления нужно не менее четырех полных эскадрилий, включая те, что будут нести противорадиолокационные ракеты, и те, которые будут прикрывать ударную группу от истребителей ПВО Ирана. Гораздо лучше, если будет возможность вывести из строя заранее часть радаров и самолеты АВАКС. Если АВАКСы поднимутся в воздух – это приведет к значительным потерям в ударной группе и серьезно облегчит выполнение задачи иранским летчикам ПВО. Это нужно будет делать силами диверсионных групп – спецназа или внутренних противников режима. Кроме того – в зависимости от поставленных задач по уничтожению наземных объектов. Здесь не справиться одной их эскадрилье, несмотря даже на возможности их F‑15. Они просто не смогут поднять все средства поражения, учитывая, что цели нужно будет поражать высокоточными ракетами «воздух – земля».

Про то, какого количества самолетов они недосчитаются в ходе этого блица, – не хотелось даже и думать.

– Теперь относительно целей. Их несколько. Основные – это подземный атомный комплекс в Натанце, военного назначения, центры ядерных технологий в Тегеране и Исфахане, ракетный центр в Тебризе, объекты в Кередже, в городе Йезд, под Казвином, в Бонабе, Фасе, Дарркховине. Вторая группа целей – это заводы по производству ракет и компонентов ракет, в том числе места их базирования – основной куст таких производств и баз расположен в Северном Иране. Третья группа целей – это заводы по производству химического и бактериологического оружия. Все это мы должны разгромить за один удар, быстро и эффективно.

Последние слова подполковнику не понравились. Очень.

– У меня вопрос, – сказал он, – что значит разгромить за один удар? Вы имеете в виду, что со всем списком целей нужно будет покончить за один раз, при этом еще и прорвав плотную стену противовоздушной обороны?

– Именно, – ответил за полковника генерал Ядлин, – именно это мы и намерены сделать. Как считаешь, сможем?

– Нет, – категорически ответил Эгец.

– Почему? – прищурился генерал.

– Потому что это не детские игры. Господи, это даже не Ирак в девяносто первом. Здесь как минимум семь полных дивизионов ракет ПВО среднего радиуса действия. Мобильных ракетных систем! Сколько из них уцелеет при первом ударе? Мои птицы при полной загрузке не отличаются особой верткостью и уйти от ракет не смогут. Нужно будет подавить ракетные позиции, уничтожить аэродромы и желательно технику на них, нужно будет уничтожить АВАКСы и только после этого приступать к бомбежкам целей. И все это вы хотите провернуть за один налет?!

– Точно! – Генерал чему‑то улыбался.

– Это безумие. Для этого нужно будет применить все ВВС страны – и то за один раз не справимся. Более того – я не исключаю такого развития событий, что к концу операции ВВС Израиля из‑за тяжелых потерь будут просто небоеспособны. Американцам хорошо, у них двенадцать полных эскадрилий истребителей‑бомбардировщиков только на авианосцах, и они производят самолеты… кстати, я не вижу никого из американцев…

– Их не будет, – отрезал генерал‑майор Ядлин.

– То есть?

– Ты понял. Американцев не будет. Американцы не участвуют.

Подполковник не поверил своим ушам:

– То есть мы должны справиться с Ираном только теми силами, какие у нас есть, и только за один вылет?

– Точно. Именно это мы и должны сделать, Иеремия, и ты это сможешь сделать, как никто другой в ВВС.

– Я не волшебник. Не хватит сил.

– Для Фебы хватило…

– Не стоит сравнивать. Там был ограниченный позиционный район. Да, сильно укрепленный, да, там была достигнута максимальная концентрация средств ПВО из всех случаев, с которыми я когда‑либо сталкивался. Но все же это была ограниченная территория, и только одна цель. Здесь нам предстоит иметь дело с целой страной, которая только и готовится к этому. Кроме того, я был молодым безбашенным психом на Кфире – мы все, черт возьми, были молодыми психами, которым все равно когда умереть – завтра или сегодня. Сейчас я повзрослел. Надеюсь, что и поумнел. Очень на это надеюсь.

– Они готовятся к удару от США. От нас они удара не ждут.

– И какая разница?! Кстати – американцы дадут нам разрешение на пролет над территорией Ирака и над Заливом? Или нам придется скрываться и от них тоже?

– Нет. Они закроют глаза – но это все. Даже целеуказания они нам выдавать не будут.

– Это радует.

В кабинете повисло молчание, подполковник смотрел во все глаза на офицеров, надеясь уловить хотя бы намек на то, что это все шутка. Он даже вспомнил, когда его день рождения – мелькнула мысль, что это какой‑то дикий розыгрыш. Но нет, день рождения подполковника Эгеца был в ноябре.

– А нужно ли нам лететь через Залив? – вдруг спросил Ядлин.

– Что ты имеешь в виду?

– Знаешь… – Ядлин снова улыбнулся, – когда я думаю об американцах, мне на ум всегда приходит определение – «слон в посудной лавке». Они так и не выводят до конца свой контингент из Ирака, оставляя там непонятно для чего его авиационную составляющую. У них постоянно в Персидском заливе крейсирует авианосная группа, и как минимум еще одна находится в Средиземном море. Их аналитики то и дело заговаривают о том, что надо наконец разобраться с Ираном. И когда я смотрю на спутниковые снимки, я вижу там только одно. Иран отгородился от американцев в Ираке и Заливе щитом. Но ведь щит может защитить только с одной стороны, не так ли?

Щит может защитить только с одной стороны…

– Какова моя задача?

– Ты теперь оперативный координатор и начальник временного штаба операции «Гнев Господа». Как минимум – полковник, а то и генерал. При необходимости тебе будут предоставлены все ресурсы, какими располагает государство Израиль. Эта комната теперь – оперативный штаб, и все, что здесь говорится, – здесь же и должно умирать. Тебе в помощь я оставляю одного из офицеров, он большой специалист по системам ПВО и поможет тебе в разработке плана операции.

Тот офицер, что докладывал о состоянии иранской системы ПВО, молча привстал со своего стула…

– Поскольку он не представился – представлю его я. Мы его зовем Миша, и он не любит долгих разговоров. Он специалист по системам ПВО, его учили в Советском Союзе, и он имеет большой практический опыт. ПВО Ирана строится по советским тактическим схемам и во многом состоит из советских компонентов. Думаю, вдвоем вы больше добьетесь, чем ты в одиночку.

– Сколько времени мне дается на разработку первичного плана?

– Скажем так… Через неделю я снова буду в этих местах.

* * *

Date: 2015-05-19; view: 486; Нарушение авторских прав