Народная полшпика, всегда социальная, должна стать преимущественно моральной

66. С тех пор, как начался великий современный кризис, в главных политических столкновениях народ являлся и еще теперь является простым вспомогательным элементом. Участвуя в борьбе, народ надеется, конечно, добиться некоторого улучшения своего общего положения; но это улучшение, очевидно, не может быть согласовано со взглядами и целью, действительно ему присущими. Все обычные споры оставались по существу ограниченными различными высшими или средними классами, ибо предметом их было преимущественно обладание властью. Народ же долгое время не мог непосредственно интересоваться такими конфликтами, так как природа нашей цивилизации, очевидно, не позволяет пролетариям надеяться и даже желать сколько–нибудь значительного участия в политической власти в собственном смысле этого слова. Поэтому, добившись всех социальных результатов, каких они могли ожидать при временном переходе политического господства от духовенства и феодальной аристократии к метафизикам и легистам, они теперь все более и более безразлично относятся к бесплодному продолжению этой все более и более жалкой борьбы, отныне почти сведенной к пустому личному соперничеству Каковы бы ни были по вседневные усилия метафизической агитации втянуть их в эти пустые споры, соблазняя их тем, что называют политическими правами, — народ, в особенности во Франции, инстинктивно понял уже, насколько было бы призрачным или ребячески несерьезным обладание такой привилегией, которая даже при ее нынешней степени распространения не внушает обыкновенно никакого истинного интереса большинству из тех, которые исключительно ею пользуются Народ, по существу, может интересоваться только фактическим применением власти, в чьих бы руках она ни находилась, а не ее специальным завоеванием. Как только политические или, вернее, отныне социальные, вопросы будут обыкновенно относиться к форме, в которой власть должна быть осуществлена, дабы лучше достигнуть своего общего назначения, затрагивающего у современных народов пролетарские массы, тотчас же придется признать, что наблюдаемое теперь презрение отнюдь не ведет к опасному безразличию, до этого момента народное мнение останется чуждо этим спорам, которые с точки зрения здравомыслящих людей, увеличивая непрочность всех властей, стремятся специально задержать необходимый переворот. Одним словом, народ естественно расположен желать, чтобы тщетное и бурное обсуждение прав было, наконец, заменено плодотворной и спасительной оценкой различных основных обязанностей, как общих, так и частных. Таков сам собой выдвигающийся принцип тесного соотношения, которое, будучи рано или поздно понято, неминуемо соединит народный инстинкт с социальной деятельностью положительной философии, ибо это великое превращение, очевидно, равноценно обоснованному выше самыми высокими умозрительными соображениями переходу современной политической агитации в простое философское движение; первый и главный результат последнего будет, действительно, состоять в прочном построении всеобщей морали действия, предписывающей каждому деятелю, личному или коллективному, наиболее соответствующие основной гармонии правила поведения. Чем больше будут размышлять об этом естественном отношении, тем полнее будет признано, что эта решительная перемена, которую могло произвести только положительное мышление, может теперь находить опору лишь у народа в собственном значении слова, единственно расположенного хорошо ее понять и глубоко ею заинтересоваться. Предрассудки и страсти, свойственные высшим или средним классам, сообща препятствуют им первыми понять в достаточной степени всю важность этой новой политической задачи, ибо обыкновенно они должны больше интересоваться преимуществами, сопряженными с обладанием властью, чем опасностями, вытекающими из неправильного осуществления последней. Если народ теперь относится и должен впредь относиться безразлично к непосредственному обладанию политической властью, то он никогда не может отказываться от необходимой доли постоянного участия в моральной власти; это — единственная власть, истинно доступная всем, обеспечивающая без всякой опасности для всеобщего порядка и, напротив, его наибольшую повседневную выгоду; она уполномочивает каждого во имя общей основной доктрины надлежащим образом призывать сильнейших мира к исполнению их различных основных обязанностей. Правда, предрассудки, присущие переходной или революционной эпохе, должны были также иметь некоторый успех среди наших пролетариев; они, в самом деле, поддерживают здесь прискорбные иллюзии о бесконечном значении собственно политических мер, они мешают оценивать, насколько справедливое удовлетворение великих народных интересов зависит теперь более от воззрений и нравов, чем от самих учреждений, истинное преобразование которых, в настоящее время невозможное, требует прежде всего духовной реорганизации. Но можно утверждать, что это спасительное образование положительной школе будет гораздо легче проводить в народные умы, чем распространять среди всех других классов, как потому, что отрицательная метафизика не могла там достаточно укорениться, так, в особенности, в силу постоянного давления социальных потребностей, присущих их необходимому положению. Эти потребности, по существу, относятся к двум основным условиям внутреннему и внешнему, — тесно связанным по своей природе, речь, на самом деле, идет о надлежащем обеспечении всем сначала права на нормальное воспитание, затем — на правильный труд; такова в сущности истинная социальная программа пролетариев. Действительной популярностью может пользоваться только та политика, которая необходимо будет стремиться к достижению этой двоякой цели. А таков, очевидно, сам собой складывающийся характер социальной доктрины, исповедуемой новою философскою школой. Наши предыдущие соображения избавляют нас здесь по этому вопросу от всяких новых разъяснений, которые, сверх того, являются предметом столь часто упоминаемого в этом "Слове" труда. Важно только добавить по этому поводу, что необходимое сосредоточение наших мыслей и нашей деятельности на реальной жизни человечества, устраняя всякие напрасные мечтания, будет в особенности стремиться сильно укреплять моральную и политическую связь народа в собственном смысле слова с истинной новой философией. Своим верным инстинктом он в самом деле скоро почувствует в этом новый сильный мотив направлять практическую общественную деятельность преимущественно к мудрому беспрерывному улучшению своего собственного общего положения. Нелепые надежды, присущие старой философии, очень часто внушали, напротив, презрительное пренебрежение или полное равнодушие к такому прогрессу, так как он естественно должен был казаться недостойным серьезного внимания рядом с этой вечной перспективой само собой наступающего бесконечного воздаяния за всякие страдания.

Date: 2015-05-19; view: 393; Нарушение авторских прав