Проверка уроков

Круги, спирали, бесконечности, танцы… Десятки страниц… А ведь мы только начали. Какой сильный этот первый курс! Второй и третий только раскачиваются.

Четвертый работает вовсю, это моя профессура.

Т. У.: «Вчера очередной раз перечитала отдельные куски у Уилбера и Матисса, и возникло такое ощущение целостности мира, его единства… И разве удивительно, что все каналы познания ведут в конечном итоге в этот самый центр?»

С. М.: «Ой, как мне понравились работы! Пошла искать ваш дневник с прошлого курса. Больше всего понравились засохшие розы. Очень хорошо передана форма и душа, поэзия увядания, эдакая декадентская нежность».

Т. У.: «Точно, у меня именно слово «декадентский» вертелось. Такая изломанность в этих засохших кустовых розах и изысканность линий при этом. Меня сейчас особенно сухие цветы завораживают… этап прощания с иллюзиями, верно…»

И все в таком духе.

Старенькие ревнуют меня к новеньким: я уделяю им меньше внимания. На самом деле внимание делится поровну, просто стареньким я реже пишу – они прекрасно общаются между собой, а новенькие друг друга еще не знают. Робко открывают чужой дневник, смотрят пока лишь на те работы, которые я отправляю на выставку. Все, кстати! Новенькие пока адресуются ко мне, ждут моей реакции. Некоторые до поздней ночи не ложатся спать, горит зеленая кнопка «в сети». Я отвечаю всем и каждому.

«Представьте себе, что мы изучаем ноты, но только в линиях и формах; представьте себе, что мы сейчас проходим тот путь, который в детстве вам не удалось пройти самостоятельно.

Некоторые растерялись: что это за линии под музыку – каляки‑маляки, двадцать метров бумаги коту под хвост… Я же умею рисовать домик, и ребенку своему могу показать, как он рисуется. Зачем я со всем этим связалась?

Наберитесь терпения.

Вы спрашиваете, зачем нужно это нудное упражнение с растяжкой от белого к черному. Возьмите мягкий карандаш и от самого светлого тона штриховым движением с короткими паузами наращивайте темноту. Сколько оттенков серого вы получите?

Проведите рукой по клавишам пианино, если оно у вас есть, справа налево. Вот вам и путь – от верхов до басов. Это та же самая бело‑черная растяжка.

Я не фанат Баухауза, зря вы так решили. Однако педагогическая система Баухауза возвращает к первоэлементам, именно к тому, с чего начинают дети, пока их не остановят. Я пытаюсь помочь вам не срисовывать, а проникнуть во внутреннюю жизнь вещей. Если не помогу, то не наврежу – точно.

Чтобы очистить сознание от штампов и стереотипов, нам необходимо творчески пройти те этапы, которые мы не смогли пройти в нужном возрасте.

Может, есть и другие пути, но я их не знаю».

«После этих зигзагов под музыку я поняла, что во мне скукожен и зажат и закрыт на сто замков сундук с сокровищами».

«Вчера рисовала вместе с дочкой. Все‑таки, когда она меня не отвлекала, было проще. Очень важно уметь услышать, несмотря на внешние раздражители. Слышать, как муравей по травинке ползет. Пока нет этого навыка, мешает буквально все: часы, шум за окном.

Когда у меня получалось сосредоточиться на внутреннем, круги выходили ровнее и рисовалось проще.

Еще очень интересные ощущения в плане доверия себе, своему телу, своей руке. Если доверяешь, то результат ложится на душу. Если пыталась рисовать «от головы», получалось искусственно, вымученно.

Свободное движение, свободный танец – это мне знакомо. Но высвободить вот так руку в рисовании практически не приходилось. Очень интересный, дополняющий опыт. Открываются новые грани. Еще очень интересная параллель со звучанием. Когда училась звучать, хотелось попробовать все: от самого низкого звука до самого высокого, от самого тихого до самого громкого. Помню, как лежала и пела. И внутри себя находилась, где рождался звук, и как бы слушала себя со стороны. Сейчас тоже хочется попробовать всё – все формы, все размеры. Чем и планирую сегодня заняться».

«Как же давно я не рисовала углем! Забыла, какое это удовольствие. Больше всего мне нравится остающаяся от линий «пыльца», похожая на зимнюю поземку. Уголь оказался по‑настоящему живым в руках. Провела линию – а за ней тянется «пыльный» след, ах.

С «бесконечностью» то же: хотелось экспрессии и наполненности. Начинала с внешней стороны, а потом рука вела меня вглубь».

«Включала музыку, слушала, совершала непонятные движения в воздухе руками (сразу вспомнился этап увлечения духовными практиками)… и захотелось достать русские – настоящие, исконные – руны, прочувствовать их рисунок… но это другая история уже. И вот наконец решилась».

«На кафеле особо не размахнешься, так как уголь начинает бумагу рвать (икеевская тонкая все‑таки). Но был задор! Сначала чувствовала, что рука напряжена. Как только осознавала это, отпускала ее, и становилось так легко водить углем по бумаге!»

«Я уже двенадцать лет как закончила художественную школу. Но мне все время снится один сон с похожим сюжетом: я вдруг понимаю, что я не закончила ее, что мне нужно вернуться еще учиться или сдавать экзамен. И вот я прихожу в свою художественную школу и сажусь за мольберт рисовать. После окончания школы мне этот сон снился часто и сама художка тоже. Со временем он стал сниться мне примерно раз в полгода‑год. В этом году я уже видела этот сон. И вот наконец я вернулась туда, куда мне действительно надо было попасть, – на этот семинар».

«Мне очень хотелось каких‑то идеальных условий. Но сегодня решила, что ждать больше нет сил и надо просто брать и делать».

«Стала рисовать круги. Когда мыла руки, с удивлением обнаружила, что рисовала правой, а не левой. Когда дышишь, действительно получается совсем по‑другому, как бы само собой».

«Мне кажется, что это я раб угля. А надо, чтоб наоборот? Я за равноправие и дружбу. В общем, душа не выдержала, и я с утра опять приложилась к углю.

Кстати, я раньше всегда очень дотошно старалась выполнять правила и указания (синдром отличницы вам не знаком?), а тут меня прям потянуло попробовать и так и эдак. Наверно, я насмотрелась на сына, ну и книги Елены разбудили во мне меня как ребенка.

Я люблю танцевать, но никогда не задумывалась о том, что движение можно перенести на бумагу.

Когда взяла уголь в руки и включила музыку, то все само по себе поскакало, и я вообще про все забыла.

Фраза этого дня: людьми движет не цель, а жажда познания».

«Не закончился и первый урок, а у меня полное ощущение, что я отлично рисую, леплю, творю, причем без тени иронии и самодовольства, ощущаю это как данность… Эх, радоваться и не морочить себе голову! Вот что хочется приобрести для себя на этом семинаре.

Тут многие из нас оказались как бы «для детей». На самом‑то деле в глубине души мы знаем, что это для нас, но не позволяем себе признаться в этом. Но надо сказать, что и прямое воздействие на нашу детвору – тоже огромное».

«Интересно, что в рисунках заметна энергия, а я последние несколько лет все время жалуюсь на упадок сил. Теперь понимаю, что силы‑то есть, просто я им выхода не давала, не занималась тем, чем хочется. Недавно начала учиться петь; оказалось, что у меня голос есть – если не зажимать. Стала вдруг видеть во всем параллели – в танце, рисунке, пении. Сегодня на уроке моя учительница пела, а я прямо видела, как это отображается в рисунке, какие она красивые кренделя выводит голосом. Все – тело, голос, рука – инструменты, и все идет через дыхание и расслабление‑сосредоточение.

Еще хотела написать про побочный, но очень приятный и важный результат этого семинара. Обычно у меня проблема уложить днем Буню при бодрствующем Виле, потому что он скачет, грохочет и кричит, а вчера вдруг наступила тишина, минут на двадцать. Я, лежа в другой комнате с малышом, мысленно приготовилась к худшему, потому что, как известно, ребенок затих – жди крупного урона хозяйству. И тут является Виля и сообщает: «Мама, я что‑то нарисовал!» И ведет меня в другую комнату, где он – сам! – вытащил из рулона большой лист, сам достал уголь и сам нарисовал несколько картинок, про которые безо всяких моих вопросов рассказал, что «вот это пароход, а это (дорисовывая по ходу рассказа) море…» Раньше такого не бывало никогда».

«Как здорово, когда можно с кем‑то объединяться. Я поняла, чего мне не хватает для раскрепощения: именно компании – безумной, творческой и озорной».