Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 16. Боль исчезла, страх и растерянность пропали, их сменили опустошенность, апатия ОтрешенностьДРУГОЙ
Боль исчезла, страх и растерянность пропали, их сменили опустошенность, апатия… Отрешенность. Я будто отгородился от происходящего, осталась одна мысль: теперь все равно, наплевать на всех — на Зону, на военсталов, на Химика, Лесника, Пригоршню. Дрожь стихла, по телу растеклось тепло. Я оттянул футболку — вода смыла с кожи кровь, обнажившиеся шрамы набухли. Больше они не кровили, лишь пульсировали. Да, это не галлюцинации. Одно не могу понять: почему я так долго не замечал эти раны? Теперь я как Вивисектор. Химик говорил, он в растерянности, не понимает, где находится и что ему делать. Так и я. Не знаю, что делать. Что внутри меня? Или кто? Одно понятно: это другой. Чужак. А ведь Химик вспоминал в погребе старый ужастик с похожим названием. В Зоне есть много мутантов, полно всяких тварей, их истребляют, их исследуют… Но кто сказал, что люди изучили всех? Да что там изучили — откуда известно, что мы хотя бы видели все до одной формы жизни в Зоне? Сколько неведомых тварей хоронится по подвалам и дальним, скрытым полями аномалий, прячется в лесах? Сколько их живет на ЧАЭС? Какие мелкие гады могут обитать в руслах ручьев, в подлеске, в коре деревьев?.. В биологии есть такое понятие: паразит. Эти паразиты — полноправные обитатели нашей планеты, они ничем не хуже волков, летучих мышей, кузнечиков или мокриц. И так же, как волки или свиньи, они могут мутировать. Внутри меня поселился какой-то паразит Зоны. Мутант-симбионт. Мозговой слизень, влияющий на сознание. Я вздрогнул: мои ли это мысли? Может, слепок другого сознания сейчас поглощает мое? Паразит внедрился в мозг, как-то влияет на клетки, на нейронные связи, перестраивает их — я начинаю понимать аномалии, определяю их на расстоянии, вижу ауры. Я ментальным ударом раздавил сознание псевдоплоти, убил ее. И с людьми, возможно, тоже так могу? Но если он способен на такое, ему ничего не стоит изменить мою память. А память — это и есть я, моя личность. Он способен изменить меня. Сделать вторым Вивисектором. По спине пробежал холодок. Я сжал кулаки. На берегу пруда появился Химик, огляделся, помахал мне, обернувшись, сказал что-то. Следом к воде вышли Никита и Курортник, Лесник висел у них на плечах, еле-еле переставляя ноги. Химик захромал вдоль берега. Непослушными пальцами я заправил футболку, с трудом застегнул молнию, наглухо запечатав высокий ворот, поднялся. К пруду выскочил Лабус, застыл вполоборота, всматриваясь в сад. Убрал оружие за спину и побежал за остальными. Химик, доковыляв до беседки, оглядел меня и спросил: — Ты что, купался? — Случайно получилось, умыться хотел, поскользнулся, — сказал я. Он опустился на ступеньку, вытянул ноги. Закрыл глаза, точно так же, как я несколько минут назад. Лицо у него было усталым, под глазами мешки. Химик сглотнул, взялся за винтовку и начал ее разбирать. — Лихо ты сад прошел. Дорожку нам приметную оставил… я уж думал — все, сгинул лаборант. — Он поднял голову, прищурился. — Дерево ты запалил? Не ответив, я встал и быстро пошел навстречу Пригоршне с Курортником. Но не сделав и нескольких шагов, подумал: куда спешу, зачем? Помочь им… Для чего мне это? Я же решил на все наплевать… Я остановился, растерянно обернулся. Химик копался в винтовке, искоса поглядывая на меня со странным выражением. Чудные мысли в голове. Будто и не я, не мое сознание их породило, но кто-то другой, угнездившийся там. Нет, нельзя подчиняться ему. Пойду дальше с военста-лами, Химиком и Пригоршней, какими бы они ни были, плохими или хорошими, злыми или добрыми. Они помогли мне, я помогу им. Это будет… будет по-человечески. Сжав зубы, я поспешил к военсталам. Курортник, не останавливаясь, сбросил с плеча рюкзак Лесника. Я поднял его, просунул руки в лямки и пошел следом. — Пригоршня, давай за беседку, — сказал Курортник. — Химик, что с оружием? — Патрон бракованный попался, пуля в канале ствола застряла. Теперь порядок. — Сталкер встал. Лесника уложили на землю. Он был без сознания. — Лабус, это по твоей части. — И по моей, — вмешался Химик. — Сколько у нас времени? — Пять минут. Пусть он в себя придет, иначе мы надолго здесь зависнем. Курортник достал сигарету из пачки, помял пальцами и прикурил. Выпустив струю дыма, ладонью потер щеку, тряхнул головой. — Пригоршня, прогуляйся, осмотрись. Но близко к развалинам не подходи. Никита скинул рюкзак, перезарядил оружие и направился к аллее. — Подожди. — Я, тоже освободившись от рюкзака, двинулся следом. Курортник проводил меня взглядом, но промолчал. Присев на ступеньку под столбом, положил оружие рядом и уставился на мостки. Пригоршня шагал вдоль высоких кленов, мягко ступая по сгнившим листьям. Я на ходу посмотрел на небо. Сощурился от яркого солнца. Наверное, раньше здесь было очень красиво. Похоже на пансионат какой-то небольшой… Здесь отдыхали люди, наслаждались природой… — Лаборант, помоги, — позвал Химик. Я обернулся. Лесника уложили животом на плащ. Лабус скальпелем распорол свитер охотника, откинул крышку медицинского бокса и подставил ладони под бутылек со спиртом, который держал Химик. Тщательно вымыв руки, протер их тампоном, взял пинцет и начал извлекать осколки из спины раненого. — Мне полей. — Химик поставил бутылек на землю и сдвинул крышку контейнера с артефактами. В ячейках лежали клубок волчьей лозы, кровь камня, мамины бусы, выверт и лопухи зеленухи. Я взял склянку. — Давай скорей, — сталкер подставил ладони. — Все не выливай. — Тампоны готовь, — бросил Лабус. Химик вымыл руки, достал из медицинского бокса пузырек с перекисью, вскрыл пакеты с тампонами. — Лаборант, рукавицы найди. — Он отвернулся, стал помогать Лабусу. Спину Лесника залило алым, кровь сворачивалась, пузырилась. — Да-а… — Лабус швырнул пинцет в пустое отделение медбокса, растопырил окровавленные пальцы. — Повезло мужику. Семь осколков: два в плечо и пять в спину, а в голову ни одного. Везучий. И ты, Кирилл, ему должен, по гроб жизни обязан. Я кивнул. — Нашел? — спросил у меня Химик. — Чего сидишь? Я распечатал изорванный клапан дедова рюкзака, ослабил узел. Так, примус, портянки, коробка с патронами… ага, вот они, рукавицы. Взгляд уперся в цилиндр из прозрачного пластика, сплюснутый с одного конца. Внутри мягко светилась желеобразная масса. А это откуда у Лесника?! — Ну! — шикнул Химик. Я не глядя протянул ему рукавицы. Потом тронул пальцами цилиндр. Григорович называл эту штуку с желе «пуля-квант». Воспоминания нахлынули, как цунами. Я зажмурился. «Пуля», зарядник, лагерь на Янтаре, надувной модуль… Хаотичные образы переполнили сознание. Есть «пуля-квант», а есть зарядник, два этих элемента были необходимы Григоровичу, чтобы его установка заработала. Я дернулся, по спине побежал холодок, а память продолжала выдавать картинку за картинкой: Орлов и Отмель, скачет виляющий хвостом пес Арден. Отмель раздраженно выплевывает слово за словом: «…Установка Григоровича должна погасить всплески аномальной энергии. Потому что есть задача создать непробиваемый энергетический периметр вокруг станции. Нейтрализовав часть аномалий, установка проложит тем самым коридоры в Зоне, откроет проходы. Зону можно будет как бы расчленить на части, окруженные безопасными коридорами, и тогда попытаться…» Меня толкнули в плечо. — Очнись, Кирилл! Привидение увидел? — Лабус еще раз двинул локтем. Ладони он держал на весу, рукава были засучены. — Полей спиртом. Химик, натянув рукавицы, разделил кровь камня на несколько маленьких частей. Обернул листьями зелену-хи, обмотал стеблями волчьей лозы. — Сколько еще? — Из беседки выглянул Курортник. — Пара минут, — отозвался Химик. — Лаборант, давай скорей. Я бросил «пулю-квант» в рюкзак, схватил бутылек со спиртом. Лабус, смыв кровь, взял рулон медицинского пластыря и отделил край липкой ленты. — Готов. — Готов, — подтвердил и Химик. — Начали. Сталкер приложил один сверток к ране. Лесник дернулся и застонал. Химик надавил коленом ему на поясницу. Лабус прижал артефакт двумя полосками крест-накрест. Операция повторилась несколько раз, легкие царапины Костя обработал спиртом и заклеил. Достал из бокса одноразовый шприц. — Постой, — сказал Химик, снимая рукавицы. — Что это у тебя? — Обычный стимулятор. Химик завел глаза к небу, пошевелил губами. Потом покачал головой: — Давай обойдемся. Не нужно. Я не знаю реакции. Кровь камня пришлось делить на семь мелких частей, ее действие быстро прекратится. Тогда и вколешь свою аптеку. Лабус пожал плечами и спрятал шприц. Взял пинцет и скальпель, быстро протер их и полил остатками спирта. Проворчал, что на ближайшей стоянке надо прокалить инструмент на огне, и захлопнул бокс. Из разведки вернулся Никита. Они с Курортником засели в беседке и начали что-то тихо обсуждать. Из сада донесся слабый вой псевдособак, потом знакомый рык псевдогиганта. Все подняли головы и некоторое время вслушивались. Курортник с Пригоршней выскочили из беседки. Командир сказал нам, чтоб заканчивали, и побежал к воде по мосткам. Химик с Лабусом усадили деда. Тот приоткрыл глаза, что-то прошептал неразборчиво. — Бинтуем. — Костя разорвал упаковку индивидуального пакета. — Кирилл, придержи его. Я перебрался за спину Лесника, ухватил его за локти, развел руки в стороны. Никита не получил указаний от Курортника и мялся на месте в двух шагах от нас. Химик и Лабус ловко накладывали бинт, передавая друг другу рулон. Сначала наложили крестообразную повязку, затем Костя вскрыл еще один пакет. Они стали обматывать деду торс, спускаясь к пояснице. — Бла… благодарю, — прохрипел Лесник. — Тихо, батя, — сказал Химик. — Молчи. Главное, не отключайся, слышишь? Сейчас легче станет. Тебе бы отлежаться пару дней… — Все. Пакуемся, — произнес Лабус. Поддерживая Лесника, я наблюдал, как военстал собирает аптечку, а Химик складывает артефакты. На все про все ушло чуть больше минуты. Снова донесся вой псевдособак, уже громче. Подбежал Курортник: — Готовы? — Да, — ответил Лабус. — Двигаем. С севера обойдем церквушку. Черт, плохо все. В деревне собаки… Плохо. Чего им надо? Там такой обед валяется, мы же псевдогиганта для них завалили. — Может, второй их не подпускает, — предположил Химик. — Да в него столько свинца всадили! — Курортник сплюнул, оглянулся на пруд. — Так и третий мог появиться. У Янтаря этих тварей хватает. По-моему, они любят возле воды пастись,— заметил Костя. — Все, поднимаемся. Химик порылся в рюкзаке Лесника, достал широкую байковую рубаху. Я помог напялить ее на охотника, затем мы накинули на него плащ. — Химик, ты бывал здесь раньше с Лесником? — спросил Курортник. -Да. — Тогда ты первый, за тобой пацан. — Командир протянул мне патронташ и двустволку. — Рюкзак Лесника тоже твой. Справишься? Я кивнул, взял оружие. — Для всех: направление — запад. За усадьбой ложбина, в полукилометре церковь, за ней выгоревшее село. Обойдем церковь по опушке, пересечем проселок… — Я знаю это место, — вставил Химик. — …оттуда по прямой на север, в двух километрах Янтарь. — Курортник обвел всех взглядом. — Мы с Никитой тащим Лесника. Лабус замыкает. Проверить и подготовить оружие к бою. Через минуту выступаем.
* * *
Следуя за Химиком, я все никак не мог нормально пристроить на плече ружье. Перехвачу ремень — приклад по ноге саданет, перевешу стволами вниз — тоже цепляются. Пробовал класть на плечо — рука занята, постоянно напряжена и устает быстро. — Ремень перекинь через голову, — посоветовал Курортник. Я так и сделал — стало легче, но оружию за спиной мешал рюкзак, а ремень резал шею. Зато руки свободны. С ружьем я управлюсь не так ловко, как остальные, если стрелять придется. Я начал понимать, что не все так просто, как в книгах и кино показывают, что умение нужно не только для того, чтобы обращаться с оружием, но даже чтобы правильно его носить. Химик иногда оглядывался, стараясь подобрать нужный темп и не отрываться от группы. Он прихрамывал — ноту себе не перебинтовывал, не лечил на стоянке, дедом занимался. Пригоршня и Курортник, поддерживая Лесника, сопели у меня за спиной. Каково это — тащить раненого человека? Мне с рюкзаком и ружьем тяжело, а им… Мужская работа — есть чему поучиться. Терпению хотя бы. Когда все закончится, когда выберусь из Зоны, буду поступать в институт. Пойду по стопам Григоровича, погружусь с головой в науку, в исследования Зоны. Вернусь — и тогда по-настоящему смогу отблагодарить Лабуса, Пригоршню, Химика… Пусть он со странностями, но он сталкер, настоящий мужик, спец по аномалиям, одиночка. Курортник… Я мало что понял из его рассказа про Давыдова, но видел: горько ему, душа болит за погибших товарищей, казнит себя… Потому он такой злой. А Леснику обязательно надо рассказать про его болезнь — может, успеет вылечиться. Я сбился с шага, вдруг сообразив, какие человеческие мысли крутятся сейчас в моей голове. Незаметно для других потрогал грудь, живот… Стянутый суровой нитью извилистый разрез никуда не делся, и тот, кто проник в меня, этот странный обитатель Зоны, до сих пор во мне. Хотя сейчас я не ощущаю его влияния на свою психику, может, сумел перебороть, подавить это влияние? Или он просто затаился на время, осваиваясь в новом психическом пространстве… Слева тянулись развалины усадьбы. Стены в копоти, проломленные или прогоревшие крыши. Видимо, здесь не раз бушевал пожар — сталкеры, что ли, баловались или что-то другое… Да чего я гадаю, какая мне разница. Химик стал углубляться в лес. Вой собак слабел — наверное, стая заняла новую территорию, добила второго псевдогиганта и теперь пирует. Солнце достигло зенита. Воздух бодрил, дышалось легко и свободно, щеки горели на морозце, на них выступил румянец. Химик остановился и бросил через плечо: — Надо посмотреть, что у дороги. — Давай, — разрешил Курортник. Я призывно посмотрел на командира, и он добавил: — Лаборанта возьми. — Ну, идем, лаборант. Рюкзак только оставь. Я избавился от ноши, перехватил ружье за цевье, пригнулся и побежал за сталкером. Догнав, пристроился за спиной. Мы шли минут пять. Когда между деревьями впереди показался просвет, Химик вдруг встал как вкопанный, потом развернулся ко мне: — Надо поговорить. Я кивнул. В принципе я увязался за ним с той же целью. Сталкер молча ждал, пока я начну. А я не знал с чего. — Долго в гляделки будем играть? — Он присел на корточки у куста. Я тоже сел, поставил ружье между колен. Химик произнес: — Я не сказал тебе спасибо. За яму и Вивисектора. Сдох бы я там, точно. — Да… ладно. — Но что-то не так, я вижу. Ты какой-то странный стал. — Химик прищурился. — В артефактах сечешь, а в яме тогда сидел — дурак дураком. И когда шли к усадьбе, я видел, как ты подмечаешь, что и где висит. Чувствуешь, да? И Леснику помог у ограды. Когда он столько успел заметить, пока остальные ушами хлопали, даже Курортник? С винтовкой ведь возился, заело у него там патрон, потом Лесником был занят… — И потом еще раз я не сказал спасибо — псевдогиганта не засек, тогда ты меня во второй раз спас, — неожиданно добавил Химик. — С формальностями разобрались, теперь давай начистоту… Он привстал, поглядел в просвет между деревьями, вслушиваясь. Я вытянул шею — вроде тихо. Сталкер снова сел. — Что с тобой сделал Вивисектор? Я ответил почти сразу: — Не знаю. Химик, похоже, уловил мое короткое замешательство. Но не стал давить, лишь спросил: — Что помнишь? — Рожу противную. Мерзкую. — Я сморщился. — Как лежу на твердом — ни слова сказать не могу, ни пошевелиться. — Я замолчал, по спине вновь побежал холодок, как тогда. Будто я снова увидел узкое серое лицо в разрезах, склонившееся надо мной. — И это все? — Вроде да.. — Ладно. — Он выпрямился. — Идем дальше дорогу смотреть. Обогнув кусты, мы вышли к ложбине и забрались в молодой ельник. На пологом холме стояли останки церквушки. Даже с большого расстояния видно было дыру в куполе. Креста на вершине нет, зато под куполом в проеме висит колокол. Химик посмотрел в сторону опушки. Между деревьями светлела просека, где раньше был проселок, теперь поросший высокими кустами. Было тихо. — Дуй за остальными, я здесь подожду. Скажи Курортнику, что чисто на дороге. Церковь не изменилась, все как было. Я молча развернулся и побежал в лес. На душе стало как-то лучше после разговора со сталкером. Хотя видно, что Химик не такой простой, как Лабус с Никитой… Я опять подумал: он ближе к Курортнику нравом, но только у военстала больше развито чувство ответственности за других, а Химик — себе на уме. Но при этом он не предатель и не трус, не дрянь человек, просто даже если сталкер помогает кому-то — то обдуманно и учитывая свою выгоду. Откуда такие мысли? Это я их думаю или мозговой слизень в моей голове? Что это — обычные рассуждения или подобие телепатии, глубокое проникновение в характер другого человека? Да нет, какая телепатия, что за ерунда… Но ведь видел я человеческие ауры, видел! Смешанные чувства и противоречивые мысли разрывали меня на части. Нужно спешить, нужно на Янтарь скорее. Курортник сказал, что связи с лагерем нет больше двух суток. Что же там произошло? До Янтаря теперь недалеко, там ключ ко всему: к моему прошлому, ко всем этим диким событиям. Скоро все выяснится. Меня встретил Курортник, я передал то, что сказал Химик, и военстал кивнул: — Веди. Лабус, Пригоршня, подъем. Лесник выглядел лучше. На щеках проступил румянец, взгляд стал живой, хотя без поддержки дед идти все равно пока не мог. Когда я вывел компанию к Химику, Курортник с Пригоршней усадили старика под елкой. Командир приказал оставаться на месте и отправился с Химиком на разведку вдоль опушки. Лабус занялся Лесником, прощупал пульс, оттянул веки — старик заворчал, и Костя отметил, что брюзжание — верный знак: дело к поправке. Никита попросил у него бинокль и долго разглядывал церковь на холме. Лабус рассказал пошлый анекдот про Семецкого и химеру. Мне он не показался особо смешным, но Пригоршня от смеха чуть не выронил бинокль, а Лесник укоризненно пробормотал: — Ох… Ну нельзя ж так… Плохо раненого человека смешить. Заплатки отскочат, потом кровь не остановишь… Вернулись Курортник и Химик, командир смерил всех суровым взглядом. Лабус пояснил, в чем причина веселья, — Курортник скупо улыбнулся. — Так, шутки отставить. Химик, нога как? — Хромаю. — Сталкер нагнулся, помассировал колено. — Перебинтовывайся. Пятиминутный привал. Химик уселся на землю, стянул рюкзак. Лабус достал медбокс и кинул сталкеру бинт. — Все слушайте. — Курортник сделал паузу. — Проселок чистый, нехоженый. Есть вероятность, что опять столкнемся с псевдогигантами. Лабус, что у тебя с патронами? — Два короба и пять магазинов, цинк россыпью. — Держи. — Курортник вынул из подсумка два прозрачных снаряженных магазина. — Если опять ввяжемся, вся нагрузка на тебя. Химик? Сталкер ответил, занимаясь повязкой: — Один полный. Еще есть три пустых и граната. Курортник скинул рюкзак, распаковав, выудил из отделения несколько пачек с патронами и бросил на землю. — Пригоршня. — Я. — Снаряди Химику. И вот еще пара пачек на всякий случай. Никита взял упаковки. — А у тебя-то как с патронами? — спросил его Курортник. — Цинк в рюкзаке, а магазины я еще в беседке все забил. Жаль, для подствольника нет ничего, а так порядок… Химик отложил бинт, извлек из кармашков жилетки три пустых магазина и отдал Пригоршне. — У тебя? — обратился ко мне Курортник. Занятый своими мыслями, я вопросительно уставился на него. За меня ответил Лесник: — Десять с согласованной картечью, красная гильза, в патронташе и шесть с пулями — черная оболочка. И еще коробка на пятьдесят с пулями в рюкзаке. — Хорошо, плюс гранаты. Никита, дай Химику пару наступательных, а мы с Лабусом скинемся «эфка-ми». — Курортник снова полез в подсумок. — Лесник, ты как? — Лучше. Константин анекдот рассказал, легшее стало. Лабус важно покивал и сказал: — Было как-то дело, псевдоплоть и контролер нашли двустволку. Контролер крутит в ручонках оружие — приклад осмотрел, курки стал щупать. Псевдоплоть своими глазенками выпученными в стволы заглянула и как замурлычет. Контролер дернулся, двустволка как выстрелит. Дымище… Псевдоплоти башку оторвало. Туша лежит на земле, клешни дергаются, тело судорога бьет. Контролер стоит, трет уши: «Ну, свинья, тебе смешно, а мне знаешь как уши заложило!» — Отставить разговоры, — велел Курортник. — Идем следующим порядком: я веду, за мной Лабус. Химик и Пригоршня, помогаете Леснику. Ты, — Курортник указал на меня оружием, — замыкающий. Пересыпь из пачки с десяток патронов в карманы и свободные ячейки забей в патронташе. — Ага, — кивнул я. Лабус достал крупные белые таблетки и раздал всем по две штуки. — От радиации, — пояснил он. — Водой запивать не рекомендую, меня, если запью, мутит сильно. Я быстро проглотил таблетки, но горечь успела осесть на языке — пожевав губами, сплюнул. Химик в это время, окинув взглядом Никиту, сказал: — Пригоршня, значит… Не слыхал раньше. — А я о тебе слыхал. — Надеюсь, плохое? Пригоршня нейтрально хмыкнул, а Химик продолжал: — У меня хоть кликуха понятная, я с артефактами химичу. А ты-то почему Пригоршня? Никита выпрямился, потянулся. — Расскажу, если доживем. — Ну, надеюсь, доживем. — Закончив с перевязкой ноги, Химик тоже встал. И тут с холма долетел раскатистый звон колокола.
|