Универсальные законы, управляющие возможностью

Наше схватывание детерминирующих условий развивается совсем иным образом. Мы скорее понимаем, чем знаем их. Они очевидны, и все же так глубоки, что мы никогда не можем исчерпать их значения. Они пронизывают собой весь опыт, формуя его с неизбежностью в соответствии со своими собственными законами. Кант справедливо считал время формой, в которой интуируется наше внутреннее состояние; он отвергал, как не имеющие отношения к делу, шутки, которые играют с опытом времени изменения состояния нашего сознания. Мы подвержены как иллюзиям, так и галлюцинациям, но это касается скорее существования, чем форм нашего опыта. Мираж в пустыне актуализируется последовательно во времени таким же образом, как восприятие реального оазиса. Психологический опыт отсутствия времени, или пребывания в настоящем моменте, может быть признан подлинным, хотя он не может быть измерен часами. Разделение внимания, посредством которого мы можем наблюдать свои собственные функции, есть также подлинное изменение нашего отношения к времени. Эти соображения подтверждают взгляд, что мы можем распространить применение детерминирующих условий за пределы обычных феноменов, но предупреждают, что их значимость не остается постоянной при переходе с одного уровня на другой.

Наша интуиция универсальной системы координат находится в ярком противоречии с непостоянством функциональных обобщений. Сама форма нашего языка, происхождение которого теряется в далеком прошлом, есть уже выражение законов системы координат. Мы думаем и говорим в формах, предписанных нашей интуицией пространства и времени, и неудивительно, что некоторые философы пришли к выводу, что они даны нам даже прежде, чем мы начинаем думать. Собственно говоря, это справедливо – если под "мыслью" мы подразумеваем процесс, посредством которого феномены соотносятся с фактами, но мы не должны ошибочно смешивать мысли о феноменах с самими феноменами. Именно в последних представлены законы системы координат, и именно потому эти законы, даже если они не сформулированы специально, являются частью общего наследства всего человечества. Они являются следствием нашего восприятия реальности из определенного страта сознания.

Первой задачей естественной философии должно быть формулирование законов системы координат, столь ясное и общее, сколь это возможно. Если мы не можем этого сделать и сразу пускаемся в последующие поиски регулярностей функции, мы воздвигаем почти непреодолимую преграду против приведения этих вторичных регулярностей в связную и полную структуру. Мы не можем обойтись без дисциплины прояснения, но наша цель не будет достигнута, если ясность будет обретена ценой потери применимости. Это происходит, например, когда формальная логика систематизируется посредством отделения изучения форм от изучения феноменов. Истинная логика должна принимать во внимание элемент неясности, всегда присутствующий в нашем опыте.[89]

Мы должны, следовательно, рассмотреть статус таких неясных предложений, как "пятно было более или менее желтым". Можно видеть, что в этом случае правило исключенной середины неприменимо, поскольку предложение может быть лишь более или менее истинным. Правило исключенного среднего действенно только для предложений о целых, и оно равносильно условию, что целое, будучи названным, будет рассматриваться как являющееся индивидуумом. Если мы более глубоко проникнем в опыт, мы обнаружим, что в конце концов мы сталкиваемся со сложными структурами со всей их неопределенностью и неполнотой. Мы, следовательно, можем ответить на вопрос, "существуют ли альтернативные логики", сказав, что есть столько логик, сколько есть фундаментальных категорий нашего опыта. Есть двучленная логика целостности и полярности, трехчленная логика триады и т.д.

Предложения ускользают от закона исключенного среднего не только из-за неясности, но также тогда, когда они относятся к неактуализированным окказиям. Если я скажу: "Сегодня будет дождь", истинность или ложность предложения проецируется в будущее. К вечеру предложение "сегодня был дождь" станет утверждением об актуализации, и потому будет или истинным, или ложным. Все, что может утверждаться в первом случае, это большая или меньшая вероятность того, что вечером второе утверждение будет истинным или ложным. Принимая справедливую точку зрения, что будущие окказии являются не в меньшей степени частью нашего опыта, чем настоящие и прошлые окказии, мы должны принять вероятность как часть системы координат феноменов. Таким образом мы находим, как согласовать теории условных и безусловных вероятностей.

Предположим, что в данный момент существует факт, что я подбросил сто монет, и что пятьдесят одна повернулись верхней стороной. Сейчас я совершаю действие бросания второй сотни, и опять получаю приблизительное равенство. Я намереваюсь подбросить третью сотню и ожидаю, что из общей суммы трех сотен очень близко к половине упадут верхней стороной. Регулярности такого рода не имеют ничего общего с поведением и существованием. Может быть придумано бесконечное разнообразие экспериментов, в которых законы вероятности проявятся подобным же образом. В этих экспериментах могут быть рассмотрены почти все страты существования, и могут использоваться почти все виды функциональной активности. Единственное условие, которое должно быть выполнено, это что должен действовать определенный паттерн вероятности, который не находится ни во времени, ни в пространстве, поскольку он не зависит от актуализации или неактуализации. Этот паттерн обнаруживает два ряда условий: один ряд детерминирует потенциальности ситуации, а другой – частоту,с которой определенная потенциальность актуализируется. Эти два ряда условий независимы как от существования, так и от поведения, и все же оба универсальны, поскольку никакая ситуация не детерминирована полностью безотносительно к ее потенциальностям и вероятностям их воплощения.