Ограниченность человеческого восприятия

Вполне вероятно, что одна из причин, в силу которых мы не можем найти ответы на свои глубочайшие вопросы, состоит в том, что мы не имеем в своем распоряжении необходимых инструментов. Наше восприятие ограниченно, и наша способность мышления имеет ограничения, которые ни один обычный человек не может преодолеть. Наши суждения имеют форму "да" или "нет", будут ли они более или менее компетентными или более или менее ясными. Сталкиваясь со сложными вопросами, мы вынуждены прибегать к искусственным упрощениям, которые, правда, дают нам возможность получать определенные ответы; но в процессе упрощения мы неизбежно отбрасываем то, что является наиболее важным фактором – конкретность ситуации как таковой.

В мире идей человек умеет считать до двух и иногда, в особенно благоприятных обстоятельствах, доходит до трех. Он не имеет ни малейшего понятия о том, что необходимо для создания более сложных сочетаний. Эти ограничения относятся не только к человеческой мысли, но также и к его чувствованиям и к его инстинктивным процессам. Его суждения чувства сводятся почти всегда к выбору между "нравится" и "не нравится", притяжению и отталкиванию, интересу и равнодушию. Его инстинктивные реакции обладают тем же дуализмом удовольствия или боли, активности и покоя, возбуждения и торможения.

С культом абсолюта тесно связано предположение, что ограничения, вытекающие фактически из структуры нашего человеческого организма и его психических функций, присущи большему миру, в котором мы, люди, составляем столь незначительную часть. Мы обычно воспринимаем себя и мир как моменты, возникающие последовательно во времени, и некритически принимаем эту темпоральную актуализацию за единственную реальность. Есть, однако, веские основания для заключения, что временная последовательность, которую мы воспринимаем при естественной работе наших чувств, никоим образом не является единственной; что, напротив, есть много различных линий времени, актуализирующихся параллельно. Более того, можно полагать, что эти различные временные ряды взаимодействуют друг с другом таким способом, который наши чувства не воспринимают. Если это предположение верно, то из этого следует, что большая часть реальности, присутствующей в любой данный момент, недоступна человеческому чувственному восприятию.

Мы говорим о прошлом как мертвом и ушедшем, а о будущем, как о еще не существующем. Поскольку имеющиеся в нашем распоряжении средства не дают нам возможности вновь вернуться в прошлое, мы предполагаем что никакое движение в этом направлении невозможно. Поскольку мы не можем опередить ход времени и проникнуть в будущее, прежде чем оно появится, мы предполагаем, что все существование подвержено тому же ограничению. Делая все время одно и то же недозволенное предположение, что наши чувства – это инструмент, адекватный для восприятия всего, что "реально" существует, мы хотим объяснить себе значение нашей жизни и наше отношение к Высшей силе исключительно в рамках того, что мы можем увидеть и потрогать. Такие предположения очень наивны, и мы можем без труда установить, что наши органы чувств, далекие от того, чтобы обеспечивать нам достаточные и эффективные средства восприятия реальности характерным образом искажают сообщения, которые мы получаем от внешнего мира, представляя нам, таким образом, картину неполную и в своеобразной перспективе, которая постоянно вводит нас в заблуждение.

Мы, люди, существуем на Земле лишь очень короткий промежуток времени. Сорок или пятьдесят лет, в течение которых мы можем эффективно работать, стремясь найти значение нашего существования и выполняя нашу задачу на Земле, должны были бы быть продлены десятикратно, чтобы мы могли реально надеяться постичь все, что доступно человеку. До некоторой степени краткость нашей личной жизни компенсируется коллективной памятью человечества, заложенной в книги, произведения искусства и другие формы записи. Но мы часто забываем, как мало может человек передать из своего личного опыта посредством письменного слова. Он может возбудить чувства, может передать абстрактное знание, и до некоторой степени может также передать другим то, как эти чувства и знания были пережиты, так что если они захотят, то смогут повторить его путь. Но более глубокое понимание, которое существенно, если мы хотим, чтобы человечество вошло в новую эпоху, не может быть передано и не может стать общим достоянием, потому что оно исходит единственно из собственного уникального опыта человека. Не понимая, как мало может быть передано через книги и произведения искусства, субъективно известные человеку, мы возлагаем неправомерные надежды на устное и письменное слово, лишая себя таким образом возможности употребить мудро ту короткую жизнь, которая нам дана, чтобы найти для себя ответы на свои вопросы.

Опыт среднего человека также тесно ограничен и локализован в пространстве. Он мало что знает за пределами того небольшого участка земной поверхности, на котором ему посчастливилось жить. Весь его опыт соотносим с телом определенного размера, в то время как в нем и вокруг него совершаются события на шкалах, в миллионы – и даже миллионы миллионов раз меньше и больше, чем его обманчивое "здесь и теперь". Хотя путем научных исследований он может обрести знание о существовании этих событий, но он совершенно не способен принимать их в расчет при оценке значимости своего собственного существования. В том, что это так, может убедиться каждый, кто даст себе труд ответить на вопрос, способен ли он допустить, чтобы на его действия каким-либо образом влияли потребности или возможный опыт отдельной клетки его собственного тела, или может ли он представить себе, что он значим для звезды.