Глава 29. В маленьком уединенном мире где-то посреди неизвестно где -- то есть,

В маленьком уединенном мире где-то посреди неизвестно где -- то есть,

никому неизвестно где это, потому что это место защищено огромным полем

невероятности, ключ от которого есть только у шестерых человек во всей

галактике -- шел дождь.

Лило как из ведра, и лило вот уже несколько часов. Над морем висел

туман, вода хлестала по деревьям, поросшая кустарником местность у моря вся

раскисла и превратилась в грязевую ванну.

Дождь плясал и барабанил по железной рифленой крыше небольшой хижины,

стоящей посреди этого пятачка поросшей кустарником местности. Он размыл

узкую неровную тропинку, которая вела от хижины к морю, и разбросал

сложенные там аккуратные кучки красивых раковин.

Внутри хижины шум колотившего по крыше дождя был оглушающим, но его

почти не замечал ее обитатель, внимание которого было занято совсем другим.

Это был высокий неуклюжий человек с жесткими соломенными волосами,

сырыми оттого, что крыша протекала. Одежда его была потрепанной, спина

сгорбленной, а глаза, хотя и были открыты, казались закрытыми.

Из обстановки в хижине было побитое кресло, ободранный стол, старый

тюфяк, несколько подушек и печка, маленькая, но горячая.

Еще там был слегка потрепанный кот, именно он и был в данный момент

центром внимания человека. Он склонил над котом свою сутулую спину.

-- Киса, киса, -- говорил он, -- мур-мур-мур... киска хочет рыбку?

Вкусная рыбка... хочешь, киска?

Похоже было, что у кота нет уверенности в данном вопросе. Он

снисходительно тронул лапой предлагаемую рыбу, отвернулся и увлекся пылинкой

на полу.

-- Киска не ест рыбка, киска будет тощая и сдохнет... я так думаю, --

сказал человек.

В голосе его зазвучало сомнение.

-- Мне кажется, что случится так, -- уточнил он, -- но разве я могу об

этом знать?

Он снова предложил коту рыбу.

-- Киска подумает, -- сказал он, -- есть рыбка или не есть рыбка.

Наверно, мне лучше не вмешиваться.

Он вздохнул.

-- Я думаю, что рыба хорошая, но точно также я думаю, что дождь мокрый,

а как я могу судить об этом?

Он положил рыбу на пол и уселся в кресло.

-- О, мне кажется, я вижу, что ты ешь ее, -- сказал он, когда кот,

наконец, исчерпал развлекательные возможности пыли и набросился на рыбу.

-- Мне нравится видеть, как ты ешь рыбу, -- сказал человек, -- потому

что мне кажется, что ты зачахнешь, если не будешь есть.

Он взял со стола лист бумаги и огрызок карандаша. Держа карандаш в

одной руке, а бумагу в другой, он поэкспериментировал со способами

приведения их во взаимодействие. Он положил карандаш под бумагу, потом на

бумагу, а затем рядом с бумагой. Он попробовал завернуть карандаш в бумагу,

потереть по ней сначала тупым концом карандаша, а потом острым. Карандаш

оставил след, и он обрадовался этому открытию, как радовался ему каждый

день. Он взял со стола другой лист бумаги. На нем был кроссворд. Он быстро

изучил его, вписал пару слов, после чего потерял интерес.

Он попробовал посидеть на собственном кулаке, и его заинтересовало

ощущение от суставов, упершихся в бедро.

-- Мне сказали, что рыбу привозят издалека, -- сказал он. -- Или мне

кажется, что мне это сказали? Когда прилетают люди... А когда в моем

сознании прилетают люди на шести черных кораблях, в твоем сознании они тоже

прилетают? Что ты видишь, киска?

Он посмотрел на кота, но кот был озабочен скорейшим поеданием рыбы, а

не подобными размышлениями.

-- А когда я слышу их вопросы, ты слышишь их вопросы? Что значат для

тебя их голоса? Может быть, ты думаешь, что они поют тебе песни?

Поразмыслив, он обнаружил изъян в этом предположении.

-- А может, они поют тебе песни, а я думаю, что они спрашивают меня о

чем-то?

Он снова помолчал. Иногда он молчал целыми днями, чтобы посмотреть, что

будет.

-- Как ты думаешь, они прилетали сегодня? -- спросил он. -- Я думаю,

что да. Вот грязь на полу, сигареты и виски на столе, вот рыба на тарелке

для тебя и память о них в моем сознании. Я понимаю, вряд ли это убедительное

доказательство, но ведь любое доказательство косвенно. И вот, посмотри, что

еще они мне оставили.

Он протянул к столу руку и взял с него несколько предметов.

-- Кроссворды, словари и калькулятор.

В течение часа он играл с калькулятором, кот спал, а дождь снаружи

продолжал лить. В конце концов, он отложил калькулятор.

-- Должно быть, я прав, когда думаю, что они задают мне вопросы, --

сказал он. -- С их стороны было бы очень странно проделывать такой путь и

привозить все эти вещи ради удовольствия петь тебе песни. Мне так кажется.

Кто знает, кто знает.

Он взял со стола сигарету, прикурил ее от лучинки из печки, глубоко

затянулся и откинулся на спинку кресла.

-- По-моему, я видел сегодня в небе еще один корабль, -- сказал он

наконец. -- Большой и белый. Никогда не видел большого белого, только шесть

черных. И шесть зеленых. И каких-то других, которые говорили, что они

прилетели издалека. А большого белого никогда. Возможно, в какие-то моменты

шесть маленьких черных выглядят как один большой белый. Возможно, я бы выпил

виски. Да, скорее всего, так.

Он встал и отыскал стакан, который валялся на полу рядом с тюфяком. Он

налил в него виски из бутылки и уселся обратно.

-- Возможно, ко мне прилетели еще какие-то люди, -- сказал он.

В сотне футов от хижины на землю под проливным дождем опустился

"Золотое сердце".

Открылся люк и из него, ежась и закрываясь от дождя, вышли три фигуры.

-- Там? -- крикнула Триллиан, пытаясь перекричать дождь.

-- Да, -- ответил Зарнивуп.

-- В этом сарае?

-- Да.

-- Дурдом, -- сказал Зафод.

-- Да ведь это дыра дырой, -- сказала Триллиан. -- Наверно, здесь

какая-то ошибка. Нельзя управлять Вселенной из сарая.

Они добежали до хижины и остановились у двери насквозь мокрые. Все

дрожа, они постучали.

Дверь открылась.

-- Здравствуйте, -- сказал человек.

-- Простите, -- сказал Зарнивуп, -- у меня есть основания полагать...

-- Ты правишь Вселенной? -- спросил Зафод.

Человек улыбнулся ему.

-- Стараюсь ничего такого не делать, -- ответил он. -- Вы промокли?

Зафод посмотрел на него изумленно.

-- Промокли? -- воскликнул он. -- А разве не видно?

-- Ну, это мне так видно, -- ответил человек, -- а вы можете

придерживаться совсем другой точки зрения по этому вопросу. Если вы думаете,

что в тепле вам будет лучше, то входите.

Они вошли в хижину и огляделись -- Зарнивуп с легким отвращением,

Триллиан с интересом, а Зафод с удовольствием.

-- Слушай... -- сказал Зафод, -- как тебя звать?

Человек смотрел на них с сомнением.

-- Не знаю. Почему вы думаете, что меня надо как-то звать? Очень

странно давать имя кучке смутных чувственных ощущений.

Он предложил Триллиан сесть в кресло. Сам он присел на краешек

подлокотника, Зарнивуп брезгливо оперся о стол, а Зафод улегся на тюфяк.

-- Круто! -- сказал Зафод. -- Средоточие власти!

Он пощекотал кота за ухом.

-- Послушайте, -- сказал Зарнивуп, -- я должен задать вам ряд вопросов.

-- Хорошо, -- любезно ответил человек, -- можете спеть моему коту, если

желаете.

-- Ему это нравится? -- спросил Зафод.

-- Лучше спросить об этом его, -- ответил человек.

-- Он умеет говорить? -- спросил Зафод.

-- Я не помню, чтобы он разговаривал, -- ответил человек, -- но мне

верить не стоит.

Зарнивуп вынул из кармана какие-то бумаги.

-- Итак, -- сказал он, -- вы правите Вселенной, не так ли?

-- Откуда же мне знать? -- сказал человек.

Зарнивуп поставил галочку в своих заметках.

-- Давно ли вы этим занимаетесь?

-- Полагаю, это вопрос, касающийся прошлого? -- спросил человек.

Зарнивуп посмотрел на него озадаченно. Он ожидал совсем не этого.

-- Ну да, -- сказал он.

-- А откуда мне знать, -- сказал человек, -- что прошлое это не фикция,

смысл которой в том, чтобы объяснять противоречия между моими

непосредственными физическими ощущениями и моим душевным состоянием?

Зарнивуп вытаращил глаза. От его сырой одежды начал идти пар.

-- Вы на все вопросы так отвечаете? -- спросил он.

Человек ответил не задумываясь.

-- Я говорю то, что мне приходит в голову, когда мне кажется, что я

слышу, как люди что-то говорят. Это все, что я могу сказать.

Зафод весело рассмеялся.

-- Выпьем за это! -- сказал он и вытащил из кармана бутылку

джанкс-спирта.

Вскочив на ноги, он подал бутылку правителю Вселенной, который взял ее

с удовольствием.

-- Молодец, великий правитель! -- ухмыльнулся Зафод. -- Скажи ему все

как есть.

-- Нет, вы скажите, -- спросил Зарнивуп, -- ведь к вам приходят люди?

Прилетают на кораблях?

-- Мне кажется, да, -- ответил человек и передал бутылку Триллиан.

-- И они просят вас принять решение? Им нужны от вас решения,

касающиеся человеческих жизней, миров, экономик, войн, всего, что происходит

там, во Вселенной?

-- Там? -- спросил человек. -- Где там?

-- Там! -- сказал Зарнивуп, показывая на дверь.

-- Откуда вы знаете, что там что-то есть, -- вежливо спросил человек,

-- если дверь закрыта?

Дождь по-прежнему колотил по крыше. А в хижине было тепло.

-- Но вы же знаете, что там, снаружи, целая Вселенная! -- закричал

Зарнивуп. -- Вы не можете уклоняться от ответственности, заявляя, что ее не

существует!

Правитель Вселенной надолго задумался, а Зарнивуп стоял и трясся от

злости.

-- Вы очень уверены в своих фактах, -- сказал он наконец. -- Я бы не

доверял суждениям человека, который принимает существование Вселенной --

если она вообще существует -- на веру.

Зарнивуп не перестал дрожать, но сохранял молчание.

-- Я могу принимать решения, касающиеся только моей Вселенной, --

негромко продолжал человек. -- А моя Вселенная -- это мои глаза и мои уши.

Все остальное -- домыслы.

-- Но вы хотя бы верите во что-нибудь?

Человек пожал плечами и взял на руки кота.

-- Я не понимаю, о чем вы говорите, -- сказал он.

-- Вы не понимаете, что решения, которые вы принимаете в этом сарае,

влияют на жизни и судьбы миллионов людей? Это чудовищное заблуждение!

-- Не знаю. Я никогда не видел всех тех людей, о которых вы говорите.

Подозреваю, что и вы не видели. Они существуют только в словах, которые мы

слышим. Глупо говорить, что вы знаете, что происходит с другими людьми. Это

знают только они сами, если они существуют. И у них есть свои собственные

вселенные: свои глаза и свои уши.

Триллиан сказала:

-- Пожалуй, я выйду на минутку.

И вышла под дождь.

-- Вы верите в то, что существуют другие люди? -- продолжал добиваться

Зарнивуп.

-- У меня нет мнения на этот счет. Откуда мне знать?

-- Погляжу-ка, что там с Триллиан, -- сказал Зафод и выскользнул вон.

Оказавшись на улице, он сказал ей:

-- По-моему, что Вселенная в хороших руках, а как ты думаешь?

-- В очень хороших, -- подтвердила Триллиан.

И они пошли прочь под дождем.

А в хижине Зарнивуп все не унимался.

-- Разве вы не понимаете, что каждое ваше слово стоит человеческих

жизней?

Правитель Вселенной выжидал, сколько мог. Когда послышался слабый звук

запускаемых двигателей корабля, он заговорил, чтобы заглушить его:

-- Это не имеет ко мне никакого отношения, я не занимаюсь людьми.

Господь свидетель, я не жестокий человек.

-- Ага! -- взвизгнул Зарнивуп. -- Вы сказали "Господь". Значит, вы во

что-то верите!

-- В моего кота, -- ласково ответил человек, гладя животное, -- я зову

его Господь. Я хорошо к нему отношусь.

-- Ну ладно, -- сказал Зарнивуп, не отступаясь, -- а откуда вы знаете,

что он существует? Откуда вы знаете, что он понимает, как вы к нему

относитесь, или радуется тому, что считает вашим хорошим отношением?

-- Ниоткуда, -- ответил человек с улыбкой, -- я не имею об этом

понятия. Мне просто доставляет удовольствие вести себя определенным образом

по отношению к тому, что мне представляется котом. А вы разве ведете себя

как-то иначе? Прошу простить, мне кажется, я устал.

Зарнивуп издал крайне неудовлетворенный вздох и обвел взглядом хижину.

-- А где эти двое? -- спросил он вдруг.

-- Какие двое? -- спросил в ответ правитель Вселенной, откидываясь в

кресле и наливая виски в стакан.

-- Библброкс и девушка! Двое, которые были здесь!

-- Я никого не помню. Прошлое это фикция, смысл которой в том...

-- Да пошел ты! -- заорал Зарнивуп и выбежал на улицу.

Корабль исчез. Струи дождя по-прежнему месили грязь. На месте, где

стоял корабль, не осталось и следа. Он издал вопль, развернулся и бросился к

хижине. Дверь была заперта.

Правитель Вселенной задремал, сидя в кресле. Проснувшись, он снова

поиграл карандашом и бумагой и обрадовался, обнаружив, что одно оставляет

след на другом. Из-за двери непрерывно доносились различные звуки, но он не

знал, реальны они или нет. Потом он стал разговаривать со своим столом,

чтобы посмотреть, как тот будет реагировать, и говорил с ним неделю.

Глава 30

В ту ночь звезды на небе сияли с ослепительной яркостью и чистотой.

Форд и Артур шли уже так долго, что не смогли бы сказать, какое расстояние

они проделали. Наконец они остановились отдохнуть. Ночь была прохладной и

нежной, воздух свежим, а субэфирный сенсор мертвым.

Удивительная тишь стояла над миром, волшебный покой, смешанный с

мягкими лесными ароматами, негромкий стрекот насекомых и ясный свет звезд

успокаивали их взбудораженный рассудок. Даже Форд Префект, повидавший

столько миров, что не смог бы перечесть их за долгий летний день, поймал

себя на мысли, что, возможно, это самый прекрасный из всех. Весь день они

шли по сменяющим друг друга зеленым холмам и долинам, покрытым травами,

душистыми полевыми цветами и высокими деревьями в густой листве. Их грело

солнце, освежал ветерок, и Форд Префект все реже и реже поглядывал на свой

субэфирный сенсор и выражал все меньше и меньше раздражения от его

постоянного молчания. Он уже начал думать, что ему здесь нравится.

Хотя ночь была прохладной, они спали крепко и спокойно на свежем

воздухе и проснулись спустя несколько часов с первой росой, чувствуя себя

отдохнувшими и голодными. В "Миллиуэйз" Форд напихал в свою сумку маленьких

булочек, и они позавтракали ими, после чего тронулись в дальнейший путь.

До сих пор они шли наугад, но теперь уверенно направились на восток,

решив, что если они собрались исследовать этот мир, то им следует иметь

более или менее отчетливое представление о том, куда они идут и откуда.

Незадолго до полудня они обнаружили первый признак того, что планета,

на которой они оказались, не была необитаемой: лицо, глядящее на них из чащи

деревьев. Едва они успели заметить его, как оно тут же исчезло, оставив у

них впечатление, что это был гуманоид, смотрящий на них с любопытством, но

без тревоги. Полчаса спустя они снова увидели такое же лицо, а через десять

минут после этого еще одно.

Еще через минуту они вышли на широкую поляну и остановились в

замешательстве.

Перед ними посреди поляны стояло около двадцати мужчин и женщин. Они

стояли молча и спокойно глядели на Форда и Артура. Рядом с некоторыми

женщинами копошились маленькие дети, а позади них виднелись их беспорядочно

расположенные небольшие жилища из веток и глины.

Форд и Артур ждали, что будет. Самые высокие из мужчин были ростом чуть

больше пяти футов, все были несколько сутулы, у них были длинноватые руки,

низковатые лбы и ясные и живые глаза, пристально глядящие на незнакомцев.

Увидев, что у них нет оружия, и они не делают движений в их сторону,

Форд и Артур немного расслабились.

Обе стороны молча смотрели друг на друга, не двигаясь с места. Туземцы,

по-видимому, были озадачены появлением посторонних, и хотя они не

демонстрировали никаких признаков агрессии, столь же явно не изъявляли и

желания пообщаться.

Около двух минут ничего не происходило.

Через две минуты Форд решил, что пора бы уже чему-нибудь произойти.

-- Здравствуйте, -- сказал он.

Женщины привлекли детей немного поближе к себе.

Мужчины едва ли сделали сколько-нибудь различимое движение, но все же

по их поведению было ясно, что приветствие не приветствовалось. Не то чтобы

оно вызвало какое-либо заметное неудовольствие, оно просто не

приветствовалось.

Один из мужчин, стоявший несколько впереди всей группы и, вероятно,

бывший их предводителем, сделал шаг вперед. Его лицо было спокойным, почти

безмятежным.

-- Уггу-гурр рры-ры гррыгг буруру, -- сказал он негромко.

Артур опешил. Он уже настолько привык получать мгновенный и

несознаваемый перевод всего, что слышал, от сидящей у него в ухе вавилонской

рыбки, что забыл и думать о ней, и теперь вспомнил потому, что она, похоже,

перестала работать. Смутные призраки смысла мелькали в глубине его сознания,

но не оставляли возможности ухватить их. Он предположил, и как оказалось,

верно, что у этих людей выработались пока лишь рудиментарные языковые

навыки, и поэтому вавилонская рыбка не в силах тут чем-либо помочь. Он

взглянул на Форда, чей опыт в таких делах был неизмеримо больше.

-- По-моему, -- сказал Форд уголком рта, -- он спрашивает, не могли бы

мы обойти их деревню стороной.

Туземец тут же продемонстрировал жестом нечто похожее на подтверждение.

-- Ру-гугх урхгы, гры ррурх (ыхы) рыбры у, -- продолжал абориген.

-- Насколько я понял, суть такова, -- сказал Форд, -- мы можем

продолжать наше путешествие и идти куда пожелаем, но если мы обойдем их

деревню кругом, а не пройдем через нее, то они будут очень рады.

-- Ну и что мы будем делать?

-- Я думаю, обрадуем их, -- ответил Форд.

Медленно и осторожно они прошли по краю поляны. Туземцам это, по всей

видимости, понравилось, они слегка покивали и вернулись к своим делам.

Форд и Артур продолжили путь по лесу. Отойдя от поляны на несколько

сотен ярдов, они вдруг увидели небольшую кучку фруктов, лежащую у них на

пути -- ягоды, необычайно похожие на малину и ежевику, и сочные плоды с

зеленой кожицей, необычайно похожие на груши.

До сих пор они не трогали ягод и фруктов, которые им попадались, хотя

кусты и деревья были увешаны ими.

-- Посмотрим на это так, -- говорил Форд Префект, -- фрукты и ягоды на

незнакомой планете помогут тебе либо выжить, либо умереть. Поэтому начинать

экспериментировать с ними нужно не раньше, чем встанешь перед вопросом "умру

ли я, если не сделаю этого". Иначе можно и загнуться. Секрет здорового

автостопа: ешь джанк-фуд.

Они посмотрели на лежавшие перед ними плоды с подозрением. Те выглядели

так аппетитно, что у них чуть не закружилась голова от голода.

-- Посмотрим на это так, -- начал Форд, -- э-э...

-- Ну? -- понукнул Артур.

-- Я пытаюсь посмотреть на это так, чтобы вышло, что нам следует их

съесть, -- сказал Форд.

Пробивающиеся через листья солнечные лучи играли на кожице похожих на

груши объектов. Объекты, похожие на малину и клубнику, выглядели сочнее и

спелее всех ягод, которые Артур видел в жизни, даже в рекламе мороженого.

-- А почему бы нам не съесть их, а потом об этом подумать? -- спросил

он.

-- Может, именно этого от нас и хотят.

-- Ладно, посмотрим на это так...

-- Хорошее начало.

-- Их здесь положили, чтобы мы съели. Это или хорошо, или плохо, нас

хотят или накормить, или отравить. Если это отрава, и мы ее не съедим, они

изведут нас как-нибудь иначе. Если мы не станем это есть, то будем в убытке

в любом случае.

-- Мне нравится ход твоей мысли, -- сказал Форд. -- Ешь.

Артур, поколебавшись, взял грушеподобный фрукт.

-- Меня всегда забавляла та история об эдемском саде, -- сказал Форд.

-- А?

-- Эдемский сад. Дерево. Яблоко. Не помнишь?

-- Помню, конечно.

-- Ваш Бог ставит яблоню посреди сада и говорит: делайте что хотите,

только не ешьте яблок. И надо же, как только они съедают яблоко, он тут как

тут, выскакивает из-за куста и кричит "ага, попались!". Если бы даже они его

не ели, все было бы точно так же.

-- Почему?

-- Потому что существа с таким менталитетом, что кладут на улице шляпу,

а под ней кирпич, от своего не отступятся. Рано или поздно они тебя все

равно достанут.

-- О чем ты, я не понимаю?

-- Ладно, забудь, ешь фрукт.

-- Ты знаешь, это место и вправду похоже на эдемский сад.

-- Ешь фрукт!

-- И ключевая фраза та же самая.

Артур откусил кусочек от того, что было похоже на грушу.

-- Это груша, -- сказал он.

Через несколько секунд, когда они все съели, Форд Префект обернулся и

крикнул:

-- Спасибо, большое спасибо. Вы очень любезны.

И они пошли дальше.

На протяжении последующих пятидесяти миль своего путешествия на восток

они то и дело находили на своем пути кучки фруктов. И хотя они раз или два

видели мелькнувших среди деревьев аборигенов, непосредственных контактов

больше не было. Они решили, что им нравится раса людей, которые ясно дают

понять, что будут благодарны, если их просто оставят в покое.

Через пятьдесят миль пути фрукты и ягоды кончились, потому что началось

море.

Не испытывая недостатка во времени, они построили плот и переплыли это

море. Оно было достаточно спокойным и имело около шестидесяти миль в ширину.

Плавание было приятным, они высадились на земле ничуть не менее прекрасной,

чем та, от которой они отплыли.

Жизнь была, если характеризовать ее в двух словах, смехотворно легка, и

они могли, по крайней мере, поначалу, справляться с проблемами бесцельности

и одиночества, просто игнорируя их. Если бы они слишком истосковались по

обществу, они знали, где его найти, но в данный момент они были рады, что

голгафринчане остались в сотнях миль от них.

И все же Форд Префект снова зачастил поглядывать на субэфирный сенсор.

Только раз он смог поймать сигнал, и то такой слабый и далекий, что он

привел его в большее отчаяние, чем дотоле ненарушаемая тишина.

По какой-то прихоти они решили повернуть на север и через несколько

недель пути вышли еще к одному морю. Они снова построили плот и переплыли

его. На этот раз плавание было не таким спокойным и стало холоднее. Артур

заподозрил у Форда Префекта мазохистскую жилку -- казалось, что возрастающая

тяжесть пути дает ему какое-то чувство цели, недостижимое иначе. Он

неустанно шагал вперед.

Двигаясь на север, они пришли в страну высоких гор, от крутизны и

красоты которых захватывало дыхание. Бескрайние зубчатые цепи покрытых

снегом вершин наполняли их восторгом. Холод начинал пронизывать их до

костей.

Они кутались в звериные шкуры, добытые Фордом Префектом при помощи

приема, который он перенял когда-то у пары пралитских монахов-расстриг,

владевших психосерфинговым курортом в горах Хуньяна.

В Галактике полно пралитских монахов-расстриг, очень предприимчивых и

шустрых, так как методы психического контроля, разработанные орденом как

форма духовного послушания, просто поразительны, и невероятное количество

монахов покидает орден сразу после прохождения духовного послушания и

непосредственно перед принятием невозвратного обета провести остаток жизни

запертыми в тесных железных ящиках.

Со стороны прием Форда выглядел так: он стоял на месте и улыбался.

Через какое-то время из леса появлялось животное -- например, олень --

и осторожно его разглядывало. Форд продолжал ему улыбаться, его глаза сияли

добротой, казалось, что он излучал глубочайшую вселенскую любовь,

стремящуюся объять все сущее. Удивительный покой нисходил на окружающий мир,

тихо и безмятежно расходясь во все стороны от этого преобразившегося

человека. Медленно, шаг за шагом олень подходил к нему, и почти тыкался

носом, когда Форд Префект хватал его и сворачивал шею.

-- Контроль феромонов, -- объяснял он. -- Нужно всего лишь знать, как

генерировать нужный запах.

Глава 31

Через несколько дней после высадки в горной стране они вышли на

побережье, простиравшееся перед ними с монументальным величием по диагонали

с юго-запада на северо-восток. Глубокие ущелья и взмывающие к небу ледяные

вершины -- это были фьорды.

Два дня они взбирались и карабкались по скалам и ледникам, проникнутые

священным трепетом перед окружающей их красотой.

-- Артур! -- закричал вдруг однажды Форд.

Это было на второй день, ближе к вечеру. Артур сидел на высокой скале и

смотрел, как волны с грохотом разбиваются о крутые утесы.

-- Артур! -- снова позвал Форд.

Артур посмотрел туда, откуда ветром доносило голос Форда.

Форд ушел изучать ледник, и, пойдя на голос, Артур нашел его сидящим на

корточках у сплошной стены из голубого льда. Он бросил на Артура

возбужденный и взволнованный взгляд.

-- Смотри, -- сказал он, -- смотри!

Артур посмотрел. Он увидел сплошную стену из голубого льда.

-- Ну да, -- сказал он, -- ледник. Я его уже видел.

-- Нет, -- сказал Форд, -- ты смотрел, но не видел. Смотри!

Форд показал вглубь, вовнутрь льда.

Артур присмотрелся, но не увидел ничего, кроме смутных теней.

-- Отойди подальше, -- велел Форд, -- и посмотри снова.

Артур отошел и посмотрел еще.

-- Нет, -- сказал он и пожал плечами. -- Что я там должен увидеть?

И вдруг увидел.

-- Видишь?

Да, он видел.

Его рот начал было говорить, но мозг решил, что сказать пока что

нечего, и закрыл его. Затем его мозг вступил в борьбу с задачей о том, что

видят глаза, но при этом он ослабил контроль надо ртом и тот тут же снова

раскрылся. Подбирая челюсть, мозг утратил контроль над левой рукой, которая

отправилась в бесцельные блуждания. Секунду-другую мозг пытался ловить левую

руку, не отпуская при этом рот, и одновременно думать о том, что было во

льду, и, наверное, из-за этого ноги отказали, и Артур с облегчением упал на

землю.

Причиной такого нервного расстройства была паутина теней во льду, на

глубине около восемнадцати дюймов от поверхности. При взгляде под

определенным углом они складывались в отчетливую надпись из букв незнакомого

алфавита высотой около трех футов. А еще, для тех, кто, как Артур, не умел

читать по-магратейски, над буквами парил во льду контур лица.

Лицо было старым, худощавым и утонченным, усталым, но не злым.

Это было лицо человека, получившего приз за проектирование побережья,

на котором, как им стало отчетливо ясно, они сейчас стояли.

Глава 32

Тонкий визг наполнил воздух. Он взвился и заметался среди деревьев,

распугав белок. Несколько птиц с отвращением снялись с мест и улетели прочь.

Звук судорожно заплясал по поляне. Он подвывал, скрежетал и совершал

раздражающие действия общего характера.

Капитан, однако же, рассматривал одинокого волынщика со снисхождением.

Мало что могло нарушить его спокойствие. Более того, с тех пор, как он

оправился от потери своей роскошной ванны во время той неприятности в болоте

много месяцев назад, он начал находить свою новую жизнь необыкновенно

приятной. В огромном валуне, лежавшем посреди поляны, выдолбили полость, и

он целыми днями нежился в ней, а обслуга подливала ему воды. Вода, правда,

была не особо теплой, поскольку они еще не придумали способа ее нагревать.

Ну, ничего, это придет, а тем временем поисковые партии обшаривали вдоль и

поперек всю местность в поисках горячего источника, желательно на

симпатичной зеленой опушке, и, если в идеальном случае, то рядом с

месторождением мыла. Когда кто-то предположил, что месторождений мыла не

бывает, капитан позволил себе высказать мнение о том, что, возможно, никто

их как следует не искал, что и было с неохотой подтверждено.

Нет, жизнь была безусловно приятна, и лучше всего в ней было то, что

когда найдут горячий источник вкупе с зеленой опушкой, и когда пробьет час и

разнесется эхом в горах весть о том, что открыта мыльная шахта, дающая

пятьсот кусков мыла в день, она станет еще приятнее. Очень важно, чтобы было

чего ждать от будущего.

Волынка вопила, выла, скрипела, ревела и пищала, всЈ усиливая и без

того немалое удовольствие, которое капитан испытывал от мысли о том, что

скоро она замолчит. Этого он тоже ожидал от будущего.

Что у нас еще есть приятного, спросил он себя. В общем, немало:

красно-золотые деревья -- признак приближающейся осени, мирное вжиканье

ножниц в нескольких футах от его ванны, где пара парикмахеров упражнялась на

дремлющем арт-директоре и его ассистенте, солнечные блики на шести сияющих

телефонах, стоящих в ряд на краю его выдолбленной в камне ванны.

Единственная вещь, которая радует больше, чем не звонящий постоянно (а

точнее, совсем не звонящий) телефон, это шесть не звонящих постоянно (а

точнее, совсем не звонящих) телефонов.

А приятнее всего был довольный говор сотен людей, медленно собирающихся

на поляне, чтобы поприсутствовать на послеобеденном заседании комиссии.

Капитан игриво ткнул своего резинового утенка пальцем в клювик.

Послеобеденные заседания были у него самыми любимыми.

Не он один смотрел на собирающуюся толпу. На дереве на краю поляны

сидел Форд Префект, вернувшийся недавно из дальних странствий. После

шестимесячного путешествия он был поджар и бодр, глаза его блестели. На нем

была куртка из меха северного оленя, лицо его было загорелым, а борода

густой, как у кантри-рокера.

Он и Артур Дент наблюдали за голгафринчанами уже почти неделю, и вот

Форд решил немного подразнить гусей.

Поляна была уже полна. Сотни мужчин и женщин прохаживались, болтали,

ели фрукты, играли в карты и, в общем, вели себя довольно беззаботно. Их

тренировочные костюмы были грязными, а кое у кого разорваны, но у всех были

безупречные прически. Форд с удивлением заметил, что многие набили костюмы

листвой, и, прищурившись, подумал и решил, что они сделали это для тепла

перед наступлением зимы. Ведь не могли же они ни с того ни с сего увлечься

ботаникой.

Его размышления прервал голос капитана, перекрывший шум толпы.

-- Итак, -- сказал он, -- я бы хотел призвать собрание хоть к какому-то

порядку, если это возможно. Никто не возражает? -- он добродушно улыбнулся.

-- Через минуточку. Когда вы все будете готовы.

Разговоры постепенно угасли, и на поляне стало тихо, если не считать

волынщика, который, по-видимому, пребывал в каком-то своем собственном диком

и необитаемом музыкальном мире. Несколько стоявших рядом с ним людей

швырнули ему по листику. Если в этом и был какой-то смысл, то он пока

совершенно ускользал от Форда Префекта.

Вокруг капитана собралась небольшая группа людей, и один из них явно

собирался начать говорить. Для этого он встал, прочистил горло и воззрился в

пространство, как бы сообщая толпе, что он присоединится к ней чуть позже.

Толпа, конечно же, устремила свои взоры на него.

Наступила секундная тишина, которую Форд счел отличным моментом для

своего драматического выхода. Оратор раскрыл рот.

Форд спрыгнул с дерева и сказал:

-- Привет.

Все обернулись к нему.

-- А, дорогуша! -- воскликнул капитан. -- У вас есть спички? Или

зажигалка? Или что-нибудь в этом роде?

-- Нет, -- ответил Форд несколько обескуражено.

Он не был готов к такому приему, но решил не отклоняться от своей темы.

-- Спичек нет, -- продолжал он, -- но зато у меня есть для вас

новости...

-- Жаль, -- сказал капитан. -- А то у нас кончились. Я уже несколько

недель не принимал горячей ванны.

Форд не дал сбить себя с толку.

-- У меня есть новости, -- повторил он, -- об открытии, которое может

вас заинтересовать.

-- А оно занесено в повестку? -- строго спросил человек, которому Форд

не дал сказать речь.

Форд улыбнулся широкой улыбкой кантри-рокера.

-- Да ну, бросьте, -- сказал он.

-- Я извиняюсь, -- сказал человек надменно, -- но как консультант по

вопросам управления с многолетним опытом, я настаиваю на важности соблюдения

регламента.

Форд оглядел толпу.

-- Смотрите, он сумасшедший, -- сказал он. -- Это же доисторическая

планета.

-- Обращайтесь к председателю! -- гавкнул консультант по вопросам

управления.

-- Я хочу обратиться ко всем, -- возразил Форд.

Консультант по вопросам управления решил, что ситуация требует проявить

вспыльчивость.

-- Нет, нужно обращаться к председателю, -- сказал он вспыльчиво.

-- Почему я не могу обратиться ко всем? -- спросил Форд.

-- Очевидно, вы не имеете представления, -- сказал консультант по

вопросам управления, не оставляя своей вспыльчивости в пользу старого

доброго высокомерия, -- о современных методах ведения бизнеса.

-- А вы не имеете представления о том, где находитесь, -- сказал Форд.

Какая-то девушка с пронзительным голосом вскочила на ноги и пустила его

в ход.

-- Вы оба, заткнитесь, -- сказала она, -- я хочу поставить резолюцию на

обсуждение.

-- Вы хотите сказать, выставить резолюцию на всеобщее обозрение, --

хихикнул парикмахер.

-- Я требую порядка! -- затявкал консультант по вопросам управления.

-- Ну, хорошо, -- сказал Форд, -- посмотрим, как вы здесь управляетесь.

И он уселся на землю, решив проверить, как долго он сможет владеть

собой.

Капитан издал какой-то примирительный фыркающий звук.

-- Я бы хотел призвать к порядку, -- сказал он любезно. -- Итак,

пятьсот семьдесят третье заседание комиссии по колонизации

Финтельвудельвикса...

Десять секунд, подумал Форд, вскакивая на ноги.

-- Что за бессмыслица! -- воскликнул он. -- Пятьсот семьдесят три

заседания, а вы все еще даже не научились добывать огонь!

-- Если бы вы потрудились изучить повестку... -- сказала девушка с

пронзительным голосом.

-- Спросить у всех повестку, -- радостно засвиристел парикмахер.

-- Спасибо, мне понятна ваша точка зрения, -- проворчал Форд.

--...то... вы бы... увидели... -- твердо продолжала девушка, -- что мы

сегодня заслушиваем отчет парикмахерской подкомиссии по разработке огня.

-- Ой... а-а... -- сказал парикмахер, на лице которого возникло

глуповатое выражение, которое во всей галактике считается многозначительным.

-- А можно во вторник?

-- Отлично, -- сказал Форд, поворачиваясь к нему, -- а что вы сделали?

Что собираетесь делать? Какие у вас мысли по поводу добычи огня?

-- Ну, я не знаю, -- сказал парикмахер. -- Мне дали всего лишь две

палочки...

-- И что же вы сделали с ними?

Парикмахер нервно порылся в кармане куртки и подал Форд плоды своих

трудов.

Форд поднял их, чтобы видели все.

-- Щипцы для завивки, -- объявил он.

Раздались аплодисменты.

-- Ну, ничего, -- сказал Форд, -- Москва не сразу сгорела.

Толпа совершенно не поняла, о чем он говорит, но ей все равно

понравилось. Она снова зааплодировала.

-- Ну конечно, совершенно очевидно, что вы очень наивны, -- сказала

девушка. -- Если бы вы занимались маркетингом столько же, сколько я, то вы

бы знали, что перед тем как заниматься разработкой нового продукта,

необходимо провести тщательные исследования. Мы должны выяснить, чего люди

хотят от огня, какое у них к нему отношение, каким им видится имидж огня.

Толпа затаила дыхание. Она ждала от Форда чего-нибудь забавного.

-- Да засуньте вы его себе... в нос, -- сказал он.

-- Вот именно это нам необходимо знать, -- уверенно подхватила девушка.

-- Нужен ли людям огонь, который можно принимать назально?

-- Вам нужен? -- спросил Форд у толпы.

-- Да! -- закричали одни.

-- Нет! -- радостно откликнулись другие.

Они и сами этого не знали, им просто казалось, что все происходящее --

это так прикольно!

-- А колесо? -- напомнил капитан. -- Что там у нас с колесом? Такой

интересный проект, по-моему.

-- Ах, да, -- сказала девушка-маркетолог, -- тут у нас небольшое

затруднение.

-- Затруднение? -- воскликнул Форд, -- У вас затруднение? Что вы хотите

этим сказать? Это самый простой механизм во всей Вселенной!

Девушка-маркетолог посмотрела на него озлобленно.

-- Ну что ж, господин Знайка, -- сказала она, -- если вы такой умный,

скажите нам, какого оно должно быть цвета?

Толпа неистовствовала. Еще одно очко в нашу пользу, думала она.

Форд пожал плечами и снова опустился на землю.

-- Зарквон всемогущий! -- вздохнул он. -- Неужели никто из вас так

ничего и не сделал?

Как будто в ответ на его вопрос с дальнего края поляны внезапно

раздался шум и крики. Толпа просто не могла поверить, что сегодня будет так

много развлечений. Из леса строевым шагом вышел отряд числом около

двенадцати человек, одетых в лохмотья формы третьего Голгафринчского полка.

У половины в руках все еще были килобацы, остальные держали в руках копья,

которыми они постоянно задевали друг друга при ходьбе. Они были загорелыми,

румяными, смертельно уставшими и по уши в грязи. Отряд остановился и встал

смирно, стройно стукнув каблуками. Один из пришедших упал и уже не

шевелился.

-- Господин капитан! -- закричал Номер Два, бывший у них командиром. --

Разрешите доложить!

-- Да, прекрасно, Номер Два, с возвращением вас и все такое. Вы нашли

горячие источники? -- кисло спросил капитан.

-- Нет, сэр!

-- Я так и знал.

Номер Два прошагал через толпу и взял на караул перед ванной.

-- Мы открыли другой континент!

-- Когда?

-- Он лежит за морем... -- сказал Номер Два, прищурившись с важным

видом, -- на востоке!

-- М-м.

Номер Два повернулся лицом к толпе и поднял оружие над головой. Сейчас

будет круто, подумала толпа.

-- Мы объявили ему войну!

Вся поляна разразилась безудержным ликованием -- это превосходило все

ожидания.

-- Минутку, -- заорал Форд Префект, -- подождите минутку!

Он вскочил на ноги и потребовал тишины. Через пару минут он получил ее,

по крайней мере, это была самая лучшая тишина, на которую он мог

рассчитывать при сложившихся обстоятельствах. Обстоятельства заключались в

том, что волынщик начал спонтанно сочинять национальный гимн.

-- Здесь обязательно нужен этот волынщик? -- осведомился Форд.

-- О, да, -- ответил капитан, -- мы выдали ему грант.

Форд хотел было открыть дебаты по этому вопросу, но тут же понял,

насколько безумна эта идея. Вместо этого он взял булыжник, взвесил его в

руке, швырнул в волынщика и обратился к Номеру Два.

-- Вы объявили войну? -- спросил он.

-- Да! -- Номер Два высокомерно посмотрел на Форда Префекта.

-- Соседнему континенту?

-- Да! Тотальная война! Война ради прекращения всех войн!

-- Но там же еще нет жителей!

О-па, интересно, подумала толпа, хороший оборот.

Взгляд Номера Два невозмутимо реял в воздухе. В этом отношении его

глаза напоминали двух комаров, которые целенаправленно реют в трех дюймах от

вашего носа, и их невозможно отогнать ни руками, ни мухобойкой, ни свернутой

газетой.

-- Я знаю, -- сказал он. -- Но они когда-нибудь появятся! Мы оставили

им бессрочный ультиматум.

-- Что?

-- И уничтожили несколько военных объектов.

Капитан высунулся из ванны.

-- Военных объектов, Номер Два? -- спросил он.

На секунду глаза съехали.

-- Да, сэр, то есть... потенциальных военных объектов. Э-э... деревьев.

Момент неопределенности миновал -- его взгляд снова завис над зрителями

как занесенный кнут.

-- А еще, -- выкрикнул он, -- мы допросили газель!

Он молодцевато перекинул свой килобац за плечо и зашагал сквозь толпу,

эмоции которой уже переросли в экстатическое безумие. Не успел он сделать и

нескольких шагов, как его подхватили на руки и понесли с чествованиями

вокруг поляны.

Форд сидел и равнодушно стукал камнем о камень.

-- Ну, а что еще вы сделали? -- осведомился он, когда восторги стихли.

-- Мы основали культуру, -- ответила девушка-маркетолог.

-- Неужели, правда? -- Форд изобразил удивление.

-- Правда. Один из наших кинопродюсеров снимает великолепный

документальный фильм о туземных пещерных людях, обитающих в этой местности.

-- Они не пещерные люди.

-- Они выглядят как пещерные люди.

-- Разве они живут в пещерах?

-- Ну-у...

-- Они живут в хижинах.

-- А может, у них в пещерах ремонт, -- крикнул какой-то остряк из

толпы.

Форд гневно посмотрел в его сторону.

-- Очень смешно, -- сказал он. -- А вы заметили, что они вымирают?

На обратном пути Форд и Артур видели пару покинутых деревень и

многочисленные тела аборигенов в лесу, куда они уползли, чтобы умереть. Те,

которые еще были живы, выглядели больными и апатичными, как будто страдали

от некого недуга, скорее душевного, чем телесного. В движениях их была

вялость и бесконечная тоска. У них отняли будущее.

-- Вымирают! -- повторил Форд. -- Вы понимаете, что это значит?

-- Э-э... мы не должны предлагать им застраховать свою жизнь? -- снова

крикнул шутник.

Форд не обратил на него внимания и обратился ко всем собравшимся.

-- Поймите же вы, -- сказал он, -- что они начали вымирать только после

того, как здесь появились мы!

-- Кстати, да, это прекрасно показано в фильме, -- заметила

девушка-маркетолог, -- и придает ему ту самую неуловимую интонацию, которая

отличает действительно классное документальное кино. Этот продюсер настоящий

мастер своего дела.

-- Кто бы сомневался, -- буркнул Форд.

-- Мне кажется, -- сказала девушка, обращаясь к капитану, который начал

клевать носом, -- что теперь он будет нападать на вас, капитан.

-- Ах, в самом деле? -- очнулся тот, вздрогнув. -- Это очень мило.

-- Я уверена, что у него к вам серьезные претензии: бремя

ответственности, единоличное правление...

Минуту-другую капитан задумчиво хмыкал и бормотал себе под нос.

-- Ну, мне эти претензии не кажутся слишком серьезными, -- сказал он,

наконец. -- Ведь ты не один, если у тебя есть резиновый утенок.

И он поднял утенка над головой. Толпа оценила его и одобрила.

Все это время консультант по вопросам управления сидел, не проронив ни

звука, подперев пальцами виски, что должно было показать, что он ждет, и

если понадобится, будет ждать хоть весь день. Тут он решил, что вряд ли

стоит ждать целый день, лучше просто сделать вид, что ничего из того, что

произошло за последние полчаса, не было.

Он встал и сухо произнес:

-- Предлагаю перейти к вопросу финансовой политики.

-- Финансовой политики! -- завопил Форд Префект. -- Финансовой

политики?

Консультант по вопросам управления посмотрел на него взглядом,

повторить который смогла бы только двоякодышащая рыба.

-- Да, финансовой политики, -- повторил он. -- Я сказал именно это.

-- Да откуда у вас деньги, -- застонал Форд, -- если никто из вас

ничего не производит? Они же не растут на деревьях!

-- Может быть, вы позволите мне продолжить?

Форд уныло кивнул.

-- Благодарю вас. С тех пор как месяц назад мы решили использовать в

качестве законного платЈжного средства лист, мы все, разумеется, стали

необычайно богаты.

Форд с недоверием уставился на толпу, которая при этом замечании

одобряюще загудела и начала жадно щупать кипы листьев, которыми были набиты

их костюмы.

-- Но при этом, -- продолжал консультант по вопросам управления, -- мы

столкнулись с небольшой проблемой в лице высокого уровня наличия листьев,

который, на мой взгляд, является причиной того, что текущий курс составляет

примерно три лиственных леса за один орешек с нашего корабля.

По толпе пробежал встревоженный ропот. Консультант по вопросам

управления успокаивающе помахал рукой.

-- Поэтому в целях устранения проблемы, -- продолжал он, -- и

эффективной ревальвации листа мы намерены провести массированную кампанию по

обезлиствлению, и... м-м, сжечь все леса. Я думаю, вы согласитесь с тем, что

при сложившихся обстоятельствах это является целесообразной мерой.

Секунду-другую толпа колебалась, но потом кто-то указал на то, как

сильно такая мера поднимет ценность листьев в их карманах, после чего все

радостно зашумели и устроили овацию консультанту по вопросам управления.

Бывшие в толпе бухгалтеры с предвкушением подумали о выгодах наступающей

осени.

Тогда Форд Префект сообщил им:

-- Вы все сумасшедшие.

Еще он предположил:

-- Вы окончательно спятили.

Также он высказал мнение:

-- Вы куча безмозглых психов.

Общественное мнение начало настраиваться против него. То, что началось

как отличное развлечение, превратилось теперь, на взгляд толпы, в заурядную

ругань, и поскольку эта ругань была направлена в основном на них, она их тут

же утомила.

Почувствовав, что ветер изменился, девушка-маркетолог набросилась на

него.

-- Я думаю, будет уместно поинтересоваться, -- спросила она, -- а что

вы делали все это время? Вы и ваш друг, два охотника вмешиваться в чужие

дела, куда-то пропали в первый же день.

-- Мы путешествовали, -- ответил Форд. -- Пытались узнать что-нибудь об

этой планете.

-- Хм, -- сказала девушка с насмешкой, -- на мой взгляд, это совершенно

непродуктивно.

-- Разве? А у нас-то для вас новости, дорогуша! Мы открыли будущее этой

планеты.

Форд подождал, какой эффект произведет его заявление. Не произвело

никакого. Люди не поняли, о чем он говорит.

Он продолжал:

-- Теперь не имеет ни малейшего значения, что вы тут будете творить. Вы

можете выжечь леса и все что угодно, никакой разницы. Ваша будущая история

уже свершилась. У вас есть два миллиона лет, и это всЈ! После этого ваш

народ погибнет, исчезнет, и слава богу. Запомните мои слова, два миллиона

лет!

По толпе пробежал раздраженный ропот. С какой стати такие богатые люди

как они должны слушать подобную ерунду? Дать этому типу пару листьев и пусть

уходит!

Но они зря беспокоились. Форд развернулся и направился прочь.

Остановившись на секунду, он посмотрел на Номера Два, который уже палил из

своего килобаца по деревьям, и покачал головой. Потом он обернулся и сказал:

-- Два миллиона лет! -- и расхохотался.

-- Что ж, -- сказал капитан с умиротворенной улыбкой, -- значит, у нас

еще есть время посидеть в ванне. Кто-нибудь, подайте мне мою губку, она

упала на землю.

Глава 33

Примерно в миле пути оттуда в лесу сидел Артур Дент и занимался

каким-то делом. Он был так увлечен, что не слышал, как подошел Форд Префект.

Занятие у него было весьма любопытное и вот что оно собой представляло:

на широком ровном валуне он нацарапал большой квадрат, разделенный на сто

шестьдесят девять клеток -- тринадцать в длину и тринадцать в ширину. Потом

он набрал кучу небольших плоских камешков и нацарапал на каждом по букве.

Рядом с валуном с угрюмым видом сидели два выживших аборигена, которых

Артур Дент пытался ознакомить со странной концепцией, воплощенной в этих

камнях.

Успехов пока не было. Одни камешки туземцы пытались съесть, другие

закопать, а все остальные выбросить. Наконец Артур воодушевил одного из них

положить пару камешков на нацарапанную им сетку, что, впрочем, не дотягивало

до результата, которого он смог добиться днем ранее. Казалось, что

стремительное падение морального духа этих существ повлекло за собой

снижение их умственных способностей.

Пытаясь подвигнуть их на большее, Артур сам выложил несколько букв на

доску, а затем принялся убеждать аборигенов последовать его примеру.

Все безуспешно.

Форд наблюдал за ними, стоя у соседнего дерева.

-- Нет, -- сказал Артур аборигену, который сгреб буквы в порыве

глубокого уныния, -- буква "ф" -- это десять очков, и она утраивается,

поэтому... послушай, я объяснял тебе правила... нет, нет, подожди, брось эту

челюстную кость... ладно, начнем сначала. На этот раз постарайся

сосредоточиться.

Форд оперся о дерево локтем и подпер голову ладонью.

-- Что ты делаешь, Артур? -- тихо спросил он.

Артур, вздрогнув, посмотрел на него. Он вдруг понял, что все это

выглядит как-то глупо. Но ведь он прекрасно помнил, что в детстве овладел

это игрой без малейших трудностей. Тогда все было иначе, или скорее, будет

иначе.

-- Пытаюсь научить пещерных людей играть в скрэббл, -- сказал он.

-- Они не пещерные люди, -- возразил Форд.

-- Они выглядят как пещерные люди.

Форд решил не обращать внимания.

-- Понятно, -- сказал он.

-- Нелегкая это работа, -- устало сказал Артур, -- они знают одно

только слово "хрюк", да и его не могут написать.

Он вздохнул и прислонился спиной к камню.

-- А для чего ты это делаешь? -- спросил Форд.

-- Но должны же мы помочь им эволюционировать! Развиваться! -- гневно

воскликнул Артур. Он надеялся, что усталый вздох, а затем гнев хоть как-то

помогут преодолеть всепоглощающее чувство стыда за глупость ситуации,

которое он испытывал. Но они не помогли. Он вскочил на ноги.

-- Ты можешь представить себе, каким может стать мир, если он возьмет

начало от этих... кретинов, с которыми мы прилетели? -- спросил он.

-- Представить? -- Форд удивленно поднял брови. -- Тут и представлять

себе нечего. Мы же его видели.

-- Но... -- Артур безнадежно всплеснул руками.

-- Мы его видели, -- повторил Форд. -- Спасения нет.

Артур пнул по камню.

-- Ты рассказал им о том, что мы узнали? -- спросил он.

-- М-м-м? -- сказал Форд, думая о своем.

-- Про Норвегию, -- сказал Артур, -- и автограф Слартибартфаста в

леднике. Ты им рассказал?

-- А смысл? -- спросил Форд. -- Что это может для них значить?

-- Что значить? -- воскликнул Артур. -- Как что значить? Ты прекрасно

знаешь, что это значит. Это значит, что эта планета -- Земля! Это мой дом! Я

здесь родился!

-- Родился? -- спросил Форд.

-- Ну, рожусь.

-- Да, через два миллиона лет. Почему бы тебе не сказать им об этом?

Пойди и скажи: Простите, я бы хотел сообщить, что через два миллиона лет я

рожусь неподалеку отсюда. Посмотришь, что они тебе ответят. Наверно, загонят

тебя на дерево и подожгут его.

Артур проглотил все с несчастным видом.

-- Посмотри правде в глаза, -- сказал Форд. -- Твои предки -- это те

ушлепки за лесом, а не эти несчастные существа.

Он подошел к человекообразным, равнодушно перебирающим камешки с

буквами, и сказал, покачав головой:

-- Забирай свой скрэббл, Артур. Он не спасет род человеческий, ибо эти

создания не станут человеческим родом. Род человеческий сидит сейчас вокруг

камня по ту сторону горы и снимает документальное кино о себе самом.

Лицо Артура сморщилось.

-- Но ведь можно же хоть что-то сделать, -- сказал он.

Он содрогнулся от жуткого чувства безысходного отчаяния: вот он здесь,

на Земле, на планете, которая сначала потеряла в ужасной и нелепой

катастрофе свое будущее, а теперь, судя по всему, лишится еще и прошлого.

-- Нет, -- сказал Форд, -- ничего сделать нельзя. Мы не изменим историю

Земли. Ты же понимаешь, что это история Земли. Нравится тебе это или нет, но

голгафринчане твои предки. Через два миллиона лет их уничтожат вогоны.

Пойми, история никогда не меняется, она составляется из кусочков, как пазл.

Забавная штука, жизнь, правда?

Он поднял букву "ф" и швырнул ее в росший поодаль куст бирючины, где

она попала в сидевшего там молодого кролика. Кролик в ужасе метнулся прочь и

мчался до тех пор, пока не налетел на лису, которая съела его, подавилась

его костью и сдохла на берегу реки, а позже ее смыло волной.

В скором времени Форд Префект подавил свое самолюбие и завязал

отношения с одной девушкой, бывшей на Голгафринче сотрудником отдела кадров,

и сильно горевал, когда она скоропостижно скончалась, напившись воды из

пруда, в котором плавала дохлая лиса. Изо всей этой истории можно извлечь

только одну мораль: никогда не швыряйте букву "ф" в куст бирючины, но, к

несчастью, бывают случаи, когда этого не избежать.

Подобно большинству по-настоящему критических моментов в жизни эта

цепочка событий прошла совершенно незаметно для Форда Префекта и Артура

Дента. Они с грустью смотрели, как один из аборигенов мрачно разбрасывал

вокруг себя камешки с буквами.

-- Бедный пещерный человек, -- сказал Артур.

-- Они не...

-- Что?

-- Ничего, забудь.

Несчастное создание тоскливо взвыло и грохнуло камнем о камень.

-- Наверно, для них это просто пустая трата времени, -- сказал Артур.

-- У, у, угугры, -- проворчал туземец и снова грохнул камнем.

-- Их обошли в развитии дезинфекторы телефонов.

-- Хру, гыр-гыр, гру! -- настаивал туземец, продолжая колотить по

камню.

-- Чего он все колотит по камню? -- удивился Артур.

-- По-моему, он хочет, чтобы ты снова поиграл с ним в скрэббл, --

сказал Форд. -- Он показывает на буквы.

-- Наверно опять выложил слово "скяопквцдвшцвс", бедняга. Я ему уже сто

раз говорил, что в слове "скяопквцдвшцвс" только одно "п".

Туземец стукнул камнем еще раз.

Они заглянули ему через плечо.

Глаза их вылезли на лоб.

Посреди разбросанной кучи букв восемь были выложены ровной и четкой

линией.

Они образовывали фразу из двух слов.

Это были слова "Сорок два".

-- Грхуух гу гу, -- пояснил туземец. Затем он сердито смахнул буквы и

отправился валяться под деревом вместе со своим соплеменником.

Форд и Артур уставились сначала на него, а потом друг на друга.

-- Это было то, что я думаю? -- спросили они один у другого.

-- Да, -- ответили оба.

-- Сорок два, -- сказал Артур.

-- Сорок два, -- сказал Форд.

Артур бросился к аборигенам.

-- Что вы хотите сказать нам? -- заорал он. -- Что это означает?

Один туземец повернулся на один бок и дрыгнул ногами в воздухе, потом

перевернулся на другой и заснул. Второй запрыгнул на дерево и принялся

бросаться конскими каштанами в Форда Префекта. Что бы они ни хотели сказать,

они уже это сказали.

-- Ты же сам знаешь, что это означает, -- сказал Форд.

-- Не уверен.

-- Сорок два -- это число, которое Глубокомысленный дал в качестве

Главного Ответа.

-- Да. А Земля -- это компьютер, который Глубокомысленный разработал и

построил для вычисления Вопроса на Главный Ответ.

-- Да, если верить тому, что нам рассказали.

-- И органическая жизнь была частью матрицы компьютера.

-- Можно так сказать.

-- Нужно так сказать. Это значит, что эти туземцы, эти человекообразные

являются составной частью программы этого компьютера, а мы с голгафринчанами

-- нет.

-- Но пещерные люди вымирают, и голгафринчане явно намерены занять их

место.

-- Именно. Понимаешь, что это означает?

-- Что?

-- Лажа, -- сказал Форд Префект.

Артур посмотрел вокруг.

-- Да, планета попала ни за что, ни про что, -- сказал он.

Форд пораскинул мозгами.

-- И все-таки, что-то из этого должно выйти, -- сказал он наконец, --

ведь Марвин говорил, что видел Вопрос, записанный у тебя в энцефалограмме.

-- Но...

-- Возможно, он неверен. Или верен, но искажен. В любом случае, если мы

сможем его извлечь, это даст нам ключ. Вот только как нам его извлечь?

Они хмуро замолчали. Артур сел на землю и начал срывать травинки, но

вскоре понял, что это занятие не в состоянии увлечь его достаточно глубоко.

Трава не внушала веры, в деревьях не было смысла, гряда холмов уходила в

никуда, будущее казалось узким туннелем, по которому надо ползти на

карачках.

Форд возился со своим субэфирным сенсором. Тот молчал. Форд вздохнул и

сунул его в сумку.

Артур взял букву из своего самодельного скрэббла. Это была "а". Он

вздохнул и бросил ее на землю. Она упала рядом с буквой "п". Получилось

"па". Он наугад положил рядом еще пару букв. Это оказались "ж" и "о". По

странному совпадению получившееся слово идеально выразило настроение Артура

в данный момент. Он удивленно посмотрел на него. Все вышло само собой, по

чистой случайности. Его мозг медленно включился на первую передачу.

-- Слушай, Форд, -- сказал он, -- если этот Вопрос заложен в моей

энцефалограмме, но неизвестен мне на сознательном уровне, значит, он должен

быть где-то в моем подсознании.

-- Да, наверно.

-- Мне кажется, есть способ извлечь эту подсознательную конструкцию.

-- Да?

-- Да. Надо ввести какой-то случайный элемент, на формирование которого

влияет эта конструкция.

-- Например?

-- Например, доставать буквы от скрэббла из мешка с закрытыми глазами.

Форд вскочил на ноги и воскликнул:

-- Блестяще!

Он достал из сумки полотенце и, ловко завязав пару узлов, сделал из

него мешок.

-- Совершенно безумная затея, -- сказал он, -- полная чушь. Но мы так и

поступим, потому что это блестящая чушь. Давай, давай!

Солнце почтительно зашло за тучу, и из нее упало несколько грустных

дождинок.

Они собрали все буквы, сложили их в мешок и перемешали.

-- Отлично, -- сказал Форд. -- Закрывай глаза. Доставай по одной.

Давай, давай, давай!

Артур закрыл глаза и сунул руку в полотенце с камешками. Он порылся в

них, вытащил по очереди три штуки и подал Форду. Форд положил их на землю

один за другим.

-- "Ч", -- сказал Форд, -- "т" и "о"... Что!

Он захлопал глазами.

-- Кажется, работает! -- сказал он.

Артур подал ему еще три буквы.

-- "П", "о", "л"... Чтопол. А может, не работает, -- сказал Форд.

-- Вот еще три.

-- "У", "ч", "и"... Чтопол учи... Нет, получается бессмыслица.

Артур вынул из мешка еще три камня. Форд положил их в строку.

-- "Т", "с", "я". Чтопол учится... Что получится! -- завопил Форд. --

Работает! Невероятно, это сработало!

-- Держи еще.

Артур лихорадочно метал камни из мешка, как будто боялся не успеть.

-- Е-с-л-и, -- тарахтел Форд, -- у-м-н-о-ж-и-т-ь... Что получится, если

умножить... ш-е-с-т-ь-н-а... Что получится, если умножить шесть на...

д-е-в-я-т-ь... шесть на девять... -- Он перевел дыхание. -- Давай дальше,

что там еще?

-- Это всЈ, -- сказал Артур, -- больше нет.

Он прислонился спиной к камню с растерянным видом.

Он снова сунул руку в полотенце и пошарил там, но ничего не нашел.

-- Ты хочешь сказать, что это он и есть? -- произнес Форд.

-- Он и есть.

-- Шестью девять? Сорок два?

-- Он самый. Не больше, не меньше.

Глава 34

Солнце вышло из-за тучи и радостно осветило их своими лучами. Запела

какая-то птица