Беседа первая. Модель свободы в мире квантовой физики

Д-р Лайтман. Д-р Сатиновер, скажите, какова точка зрения современной науки на тему свободы выбора?

Д-р Сатиновер. Современная наука в целом (я намеренно говорю «в целом», чтобы внести важную поправку в это определение) рассматривает совокупную реальность как реальность исключительно материальную. Материальная реальность представляется науке цельной, подобно сложной машине. Проиллюстрируем это на примере игрушечной железной дороги. Если мы повернем выключатель, миниатюрный поезд начнет кружить по рельсам, из трубы паровозика повалит белый дым и маленькие человечки заснуют по платформе. Так вот, вся эта модель – лишь машина.

Вы, конечно же, скажете, что ни у одного из элементов игрушечной железной дороги нет свободы выбора. Точно так же бо2льшая часть представителей современной науки скажет, что вся физическая вселенная абсолютно идентична детской модели и что каждое действие каждого элемента вселенной полностью обуславливается предыдущими событиями в этой вселенной. Ученые даже будут настаивать на том, что никаких других механизмов не существует. Реальность целиком состоит из «вселенной игрушечного поезда», и не существует инженера или изобретателя, который построил эту модель железной дороги.

Однако наряду с подобным воззрением существует такая отрасль современной науки, как квантовая механика. Эта дисциплина пришла к осознанию того, что вышеописанная теория неверна и что на самом деле в физической вселенной присутствует элемент абсолютной свободы, когда частицы отдельных атомов не ведут себя механически, а «выбирают» образ поведения. Я ставлю слово «выбор» в кавычки, так как наш язык ограничен и объясняет это не наилучшим образом. Настоящая проблема состоит в том, что наука ничего не может сказать о природе «того, кто совершает эти акты свободного выбора», а потому они предстают пред нами в таком виде, словно являются совершенно случайными.

Если человек должным образом понимает квантовую теорию, то передовые рубежи современной науки помогают ему осознать тот факт, что у людей есть возможность для подлинно свободного желания. Однако современная наука не может четко объяснить, где и как реализуется это свободное желание.

Д-р Лайтман. По вашим словам, помимо рамок привычной и доступной нам природы, у частиц имеется возможность для некоей «свободы выбора». Но к человеку это не относится, не так ли? Речь не идет о том, что обычный человек в своей повседневной жизни способен выбирать. Возможно, где-то там, в глубинах материи существуют дополнительные силы или вероятности, которыми управляет иная закономерность, не различаемая в рамках общепринятого детерминизма.

Д-р Сатиновер. Верно. Дифференциации эти очень тонки и запутаны. Лучшие научные умы дебатировали на их счет в течение последних восьмидесяти лет. По всей видимости, отдельные электроны, несмотря на свои ограничения, способны «делать свободный выбор» между несколькими траекториями. Электроны неспособны на многое, они не в силах писать замечательные книги, вступать в брак или выходить на войну, однако в рамках своих возможностей они, по-видимому, в определенной мере свободны.

Говоря «электрон делает выбор», я выражаюсь литературно. В действительности мы не знаем, кто или что делает выбор. Однако мы знаем, что поведение любой частицы материи во Вселенной делится на две составляющие: отчасти она ведет себя согласно постоянному закону, а отчасти ее поведение непостоянно и подвержено влиянию некоего фактора, не являющегося компонентом знакомой нам Вселенной.

Исходя из этого, можно было бы сказать, например, что образование нашей Вселенной тоже делится надвое: отчасти она является следствием предыдущих физических процессов, а отчасти была создана высшей силой. Наука не в силах это доказать. Она может утверждать лишь следующее: сегодня мы понимаем, что конкретные физические реакции материи не полностью обусловлены предшествовавшими им физическими реакциями.

«Нечто иное» оказывает влияние на материю, однако наука не знает, что представляет собой это «нечто», она не может исследовать данный фактор или хотя бы подтвердить его. Кто-нибудь мог бы сказать, что у электронов есть своего рода собственные «маленькие мозги», принимающие решения, однако я лично так не думаю. В этой точке познания человек волен верить в то, чего пожелает.

Когда квантовый объект вступает в связь с другим квантовым объектом – он запускает процесс. Именно их контакт вызывает начало процесса. Возможно, связь устанавливается с наблюдателем, в поле зрения которого попала данная частица, однако он не обязан быть наблюдателем. Он может являться другим анонимным объектом, выполняющим ту же функцию не хуже других. Настоящая тайна заключена не в вопросе о внешнем наблюдателе, а в том, что существует определенная свобода действий, завуалированная в материи. Свобода эта указывает на «нечто», лежащее вне материальной вселенной, и ни слова не говорит нам о сути этого «нечто».

Д-р Лайтман. Я не понимаю, почему мы не столкнулись с этой тайной раньше. Исследуя самого человека, его физиологию и психологию, мы не обнаруживали присутствия скрытой силы, составляющей часть картины и не позволяющей в точности понять, какие механизмы обуславливают и инициируют человеческое поведение. Странно, что нам пришлось дойти до этих сухих частиц, не содержащих ничего за исключением крупинки энергии. Наблюдая их, мы внезапно обнаруживаем, что не знаем, как они поведут себя через мгновение, не знаем, частица перед нами или волна, и так далее. Было бы логичнее, если бы мы открыли эти потаенные силы на уровне намного более высоком, относящемся к человеческому сознанию. Однако именно те физики, которые изучают безжизненные атомы, неожиданно выявляют наличие «скрытой жизни» внутри них.

Д-р Сатиновер. Думаю, это одна из самых больших шуток ХХ столетия. Ньютоновская физика открыла безжизненную Вселенную. Концепция мертвой материи, представляющей собой лишь машину, развилась вследствие физических, химических и биологических исследований, которые привели в итоге к взгляду на человека как на простой механизм. Вы совершенно правы: на повседневном уровне мы интуитивно чувствуем себя свободными существами, обладающими возможностью выбирать. Психологи основываются на том допущении, что их пациенты могут осуществлять свободный выбор. Если бы я видел в своих пациентах лишь машины, то отказался бы от работы психолога.

Вместе с тем краеугольный, логический и неумолимый постулат, действующий с 1600 года по ХХ столетие и лежащий в основе всех наук, состоит в том, что весь мир – машина. И все-таки жизнь людей не омрачена таким ощущением, а потому существует разрыв между научным мировоззрением и типичными жизненными представлениями. Современная медицина, современная психиатрия, а также все теории, описывающие работу мозга и разума, не оставляют места для допущения о том, что люди обладают свободным желанием.

Д-р Лайтман. Из ваших слов следует, что в физике мы тоже не хотели сталкиваться с немеханическими системами, однако открытия, последовавшие в результате экспериментов, заставили нас признать факт существования еще одной силы, нарушающей наши детерминистические ожидания. Верно?

Д-р Сатиновер. Именно так и случилось. Распознать это стало возможным лишь тогда, когда в области квантовой механики были проведены тщательные эксперименты на уровне малейших частиц. Первые результаты опытов потрясли ученых. К примеру, Эйнштейн, придерживавшийся того взгляда, что мир – это холодная машина, посчитал такое открытие невозможным и даже назвал его сумасшедшим. Возможность того, что внутри материи заложена некая свобода, заставила его выступить с известным заявлением: «Бог не играет со вселенной в кости». Причем Эйнштейн не имел в виду настоящего «Бога» и использовал это слово с полнейшей иронией. Смысл его слов заключался в том, что в материи невозможна свобода такого уровня, какой был показан экспериментами. Эйнштейн осознавал, что если свобода подобного уровня действительно кроется в материи, это означает конец науки. А потому он сказал, что нет науки, которая могла бы строиться на подобных предпосылках.

Д-р Лайтман. Но почему это должно стать концом науки? Ведь путь научного исследования всегда обязывал нас двигаться вперед, сменяя подходы. Отчего сегодня слышны многочисленные голоса ученых, утверждающих, что наука подошла к своему концу?

Д-р Сатиновер. Во-первых, Эйнштейн ошибался, полагая, что это станет «концом науки». Ошибался он и в том, что квантовая механика неверна. Своими исследованиями квантовая механика подчеркнула тот факт, что существует предел научного познания. Ученые, специализировавшиеся в области квантовой теории, достигли границы исследований и забросили ее, а некоторые использовали полученные знания в целях создания технологий баснословной для материального мира мощности. Однако это уже тема отдельной беседы.

Думаю, что для вашей профессиональной области более важен именно тот факт, что квантовая теория выявляет границу научного познания и одновременно указывает на существование «чего-то иного» по ту сторону этой границы. Как я заметил, многие упускают данный момент, пытаясь совместить квантовую теорию с каббалой. Квантовая механика однозначно разъясняет, что наука способна дойти до этого рубежа и доказать его существование, однако ничего не может сказать о том, что находится с другой стороны. Туда власть науки не распространяется, в этой точке она признает свою ограниченность и расписывается в собственном бессилии.

Д-р Лайтман. Восприятие реальности вытекает из ее изучения. В наших органах чувств ее ви2дение соответствует тому, как мы сейчас устроены. Будучи устроены по иной технологии разума и души, приводящей к иному анализу того, что нам раскрывается, – мы, возможно, сумели бы проникнуть внутрь. Иными словами, для наших текущих свойств, это, может быть, и в самом деле предел, за которым лежит непознанное. Но вместе с тем такая ограниченность характерна лишь для нас самих. Есть ли шанс каким-то образом изменить наши свойства и «проскользнуть внутрь»?

Задам тот же вопрос с другого ракурса. Возможно, все непознанные характеристики движения квантовых частиц проистекают из того факта, что мы заперты в рамках категорий времени, движения и пространства? Смогли бы мы по-иному увидеть весь процесс, если бы каким-то образом освободились от этой ограниченности? Открылось бы нам неизведанное, если бы мы усовершенствовали собственные свойства?

Д-р Сатиновер. В начале беседы я намеренно отставил в сторону свои личные суждения и мысли о мире, о духовности и о каббале. Во всем этом я не специалист. Я стараюсь высказываться как посланник научного мира и скромно воздерживаюсь от утверждений о том, «на что способна или неспособна наука». Возможно, люди наделены духовным потенциалом, позволяющим им пересечь эту границу. Как простой человек, я стремлюсь сделать это вследствие сильного эмоционального влечения и думаю, что все люди будут стремиться к тому же. Может быть, каббала – и есть та научная методика, которая позволит претворить в жизнь наши устремления.

Вместе с тем необходимо, чтобы знакомые нам естественные науки придерживались скромности и осознавали свои ограничения. Наука может подвести человека к пограничной черте, но не в силах перевести через нее. Иначе говоря, ученый, изучающий квантовую теорию не может использовать ее в качестве методики перехода того рубежа, который благодаря ей открывается.

Д-р Лайтман. Что касается утверждения о том, что перед нами лежат неисчислимые возможности, – разве ученый-наблюдатель не является тем, кто делает между ними выбор?

Д-р Сатиновер. Мы не знаем. Когда квантовая теория обнаруживает, что частицы избирают определенную траекторию, мы не знаем, чем обусловлен этот выбор. Согласно научной точке зрения, об этом ничего нельзя утверждать. Тут царит полная тайна, и мудрость состоит в том, чтобы признать эту загадочность, не делая вид, будто у нас есть на нее ответ. Осознание истинного положения дел способно подтолкнуть мыслящего человека к пониманию того, что существует «нечто вовне». Такое понимание не объясняет, о чем идет речь, но благодаря ему человек может задуматься на эту тему.