Практический психолог в спорте

Г. Д. Горбунов

(Горбунов Г. Д. Практический психолог в спорте: Лекция. — СПб.: Изд-во СПбГАФК им. П. Ф. Лесгафта, 1995. (Печатается с сокращениями. — Примеч. сост.))

<…> Психологи, которые много работали в практике спорта, в порыве откровенности признаются, что эффект воздействия резко снижается или даже становится нулевым, когда по какой-либо причине интерес падает: либо усталость, либо посторонний интерес, либо смещение ценностных ориентации, либо просто занятость другим. Остается только схема. В беседах со спортсменами исчезает чувственная окраска логической аргументации, не всплывают в нужный момент так эффективно действующие примеры, нет той энергии, которую надо передавать другим, нет тех каналов, по которым негативное “забираешь” у спортсменов. Когда есть любовь, то голос по телефону даже за тысячи километров вызывает ответное чувство. А когда ее нет, то никакая близость общения не дает нужных эмоций.

Конечно, лучше всего, если психолог сам занимался этим видом спорта, пожил жизнью этого вида и достиг определенных успехов в нем, когда он этот вид спорта не просто знает, но и глубоко чувствует. Вплоть до того, что его внушения и беседы включают специфические, нередко жаргонные для этого вида спорта обороты речи.

Перенося сведения из социальной психологии в область спорта, можно утверждать, что важнейшим компонентом успешности практической деятельности психолога является умение ладить с людьми. Общение составляет основную форму работы психолога, в ходе которой, вступая в контакт с людьми, он должен так изменять их состояние, чтобы выигрывал результат деятельности (это вовсе не значит, что речь идет только о позитивных состояниях). И если психолог ладит с тренерами, врачом, массажистом, родителями и прочими, он имеет “поле” для положительного воздействия. Именно поэтому психологи, завершая академические дебаты о роли и месте психолога в спорте, оставляют в стороне свой витиеватый понятийный аппарат, очень просто говорят друг другу: если есть у психолога контакт с тренером и спортсменами — работа будет: нет контакта — делать ему в команде нечего. <…> Над психологом, больше чем над другим специалистом, висит стандартизированный стереотипный ореол. В одних случаях он ему помогает, в других же оказывает прямо противоположное действие — “А еще психолог!”, — “Так вы же психолог”, — “Ну и психолог нашелся!”, и т. д.

У психолога в команде много друзей, но и недоброжелатели могут быть. Это чаще всего те, кто чувствуют явную или скрытую ущемленность в присутствии профессионального психолога по типу: “Я и сам психолог не хуже его”. Этот ложный барьер нередко мешает уже достигшим успеха тренерам использовать работу психолога для очередного подъема. Как частные и ситуативные проявления отношений к психологу, его работе могут мешать эгоцентричность и ограниченность мышления врача команды либо ревностные чувства массажиста. Но эти причины чаще всего лежат на поверхности. Есть, однако, много других, которые прикрыты вуалью благовоспитанности при наличии объективно существующего соперничества. Конкурирующие отношения между тренерами, равно как и между спортсменами, могут скрыто делить команду на противоречивые, а нередко и враждебные группировки. Заметить, просчитать, прочувствовать эти связи — тонкая часть коммуникативной задачи психолога. На основе этих наблюдений уточняются участки и объекты его работы, делается выбор во взаимоисключающих случаях с учетом создания и сохранения благоприятного фона для работы. Здесь нет прямолинейных суждений и однозначных схем.

<…> Реализуя принцип всеобщей благожелательности, можно нажить в команде откровенных противников. Вплоть до того, что когда психолог слишком энергично жмет руки одного тренера, то в определенной ситуации в лице других тренеров, которые это видят, он может заполучить своих будущих оппонентов. И, безусловно, психолог не сможет работать с теми тренерами, с которыми у него сложатся конкурирующие отношения на любой основе (поездки, экипировка, премии и, тем более — слава!).

Умение определить и реализовать на практике оптимальную для общения с каждым социальную дистанцию — немаловажное достоинство практического психолога. С одним тренером психолог на следующий день знакомства переходит на “ты”, с другим, своим ровесником, после нескольких лет работы остается на “вы”. Этому не всегда можно найти сколько-нибудь стройное логическое объяснение, в нем немало от чувственности и интуиции. Да и нужно ли пытаться найти правильное объяснение каждому конкретному случаю? Важно правильно действовать. Да и в случае ошибки в выборе социальной дистанции гораздо важней это почувствовать, чем объяснить.

Важным достоинством практического психолога является умение дозировать общение со спортсменами. Безусловно ошибается тот психолог, который считает, что чем больше он общается со спортсменами, чем больше проводит с ними времени — тем лучше для дела.

Спортсмены должны чувствовать потребность в общении с психологом и удовлетворять ее по мере надобности. Как всякая иная потребность, потребность в общении с психологом от напряжения приходит к насыщению и заменяется напряжением очередной потребности. Чрезмерно длительное общение со спортсменами может ликвидировать фазу напряжения этой потребности, вести к пресыщению — врагу общения даже с близкими людьми. Назойливость всегда вредна, а в данном случае в особенности.

Как правило, психолог находится в сложной ситуации в команде, когда его личность и образ жизни должны быть примером того, чему он учит спортсменов. В новой команде ему надо завоевать авторитет, добиться определенной веры в себя, без чего его работа бессмысленна. Но когда он этого добился, от него ждут определенного характера действий, поступков, переживаний и отношений, понятных и принимаемых спортсменами и тренером.

Важнейший раздел работы психолога — обучение спортсменов и тренеров саморегуляции — должен подтверждаться всем поведением самого психолога. Какие бы примеры психолог не использовал в своих беседах в этом плане, они останутся либо пустым звуком, либо предметом для юмора, если в своей жизни психолог демонстрирует обратное.

Практика психологии спорта за последние годы отчетливо показывает, что современные понятия о профессионализме психолога требуют от него не только глубины теоретических знаний и четкости навыков владения методами изучения человека, но и, главным образом, его возможности тактично, умело и своевременно выдавать спортсмену, тренеру эффективно воздействующую, полезную информацию. Для этого психолог-практик обязан овладеть методами воздействия.

Спорту нужен психолог, который может, длительно находясь на учебно-тренировочных сборах, сжиться со спортсменами, организуя коллектив и настроение в нем: воспитывая значимые для спорта свойства личности, создавать нужные психические состояния: решая многочисленные задачи воздействия на спортсменов, проводить сеансы гипноза, внушенного отдыха, гетеротренинга, группового психотренинга и пр., а также использовать элементы нейро-лингвистического программирования; обучать спортсменов саморегуляции; ненавязчиво проводить со спортсменами беседы о тренировках и соревнованиях (а также об учебе, работе, любви, музыке, кино, театре, книгах и т. д.); улаживать конфликты, снимать последствия монотонии, травм, секундировать в соревнованиях, организовывать отдых спортсменов, создавать и поддерживать традиции коллектива и делать массу других, казалось бы, странных для психолога дел, но вполне естественных для педагога и любого другого человека, который хочет помочь спортсмену в его трудной спортивной жизни. И это все в плюс к тому, что может сделать психолог как психодиагност, систематически организуя исследование и обследование спортсменов, контролируя их состояния, отношения, установки и пр.

В дополнение к сказанному можно дать еще перечень некоторых правил в деятельности практического психолога спорта, определяющих ее успешность, но в любом случае он не будет завершенным.

1. Участвует в процессе подготовки спортсменов в тренировке и в соревнованиях, но не претендует на лавры в случае успеха. Скромность и место в тени — его удел.

2. Все делает только с согласия тренера.

3. Изучает спортсменов далеко не только с помощью их самооценок и специального инструментария, но в первую очередь наблюдая их в тренировочных занятиях и в соревнованиях, в работе и на отдыхе — везде, где можно увидеть психологические особенности без специального тестирования.

4. Ведет политику неприсоединения в конфликтных ситуациях в тренерской среде, в то же время участвуя в разрешении противоречивых ситуаций.

5. Является буфером в напряженных ситуациях между тренером и спортсменом.

6. Проявляет предельную корректность, выдавая тренеру психологическую характеристику спортсмена. Высказывает свое мнение, однако не настаивает, и окончательное заключение о возможностях спортсмена отдает на откуп тренеру.

7. Никогда не распространяет доверенную ему информацию и не замыкает различные мнения между собой. Располагая к откровенности, никогда не высказывает своего мнения о коллегах тренера.

8. Опытных тренеров не поучает и не просвещает, а ненавязчиво информирует в вопросах психологии спорта.

Безусловно, представленное в этом разделе далеко не исчерпывает всех определяющих успешность деятельности психолога-педагога. Это лишь наиболее общие и значимые из них.

[Содержание работы практического психолога в команде]

Содержание работы психологов в спорте отличается великим разнообразием. Каждый психолог в своей работе фактически реализует свою личность. Психолог с академическим образованием и строго научным складом мышления занимается больше психодиагностикой. У него все заранее спланировано и осуществляется в полном соответствии с установленными психологическими закономерностями. И как его антипод — сензитивный интуитивист — больше надеется на тонкость своего восприятия и чувства при оценке психических явлений и на импровизацию в процессе воздействия на спортсменов.

Нельзя сказать, что из этого лучше для спорта, что хуже — всему свое время и место. А если учесть, что истина чаще всего бывает посредине, то многочисленные смешанные варианты больше всего устраивают практиков спорта. Но каков бы ни был характер деятельности психолога в команде, какие бы конкретные задачи он не решал, поначалу перед ним всегда стоит одна общая задача — доказать результатами изначально, в процессе и до конца своей деятельности нужность и полезность пребывания в команде.

Те психологи, которые проработали в командах достаточно долго, знают, что решение именно этой задачи стимулирует, напрягает и утомляет больше всего. Некоторые психологи, так сказать, набирают очки в правильном прогнозе и рекомендациях тренеру относительно его возможностей в предстоящих соревнованиях. Известно, что прогноз в спорте дело неблагодарное и рискованное. Тем и привлекателен спорт по сравнению с другими зрелищами, что результат здесь чаще всего непредсказуем. А психолог предсказывает, правда, не категорично, а вероятностно, что вовсе не делает его советы менее значимыми и ответственными. Если тренер это понимает, он не будет чрезмерно строг к ошибкам психолога, которые неизбежны по самой сути спорта. Тренер, умеющий оценить возросшую вероятность правильного прогноза и верного решения благодаря советам психолога, будет снисходителен и к его ошибкам.

Другой психолог вовсе не занимается прогнозами, а исключительно психическими состояниями спортсменов. Он считает своей главной задачей подвести спортсмена к ответственным тренировкам или соревнованиям в наилучшей кондиции.

Третий и этим занимается мало. Он считает, что должен обучить спортсмена определенному характеру действий и мыслей в те или иные моменты тренировки и соревнований. Он обучает их приемам саморегуляции не вообще, а в связи с конкретной задачей деятельности, например приемам организации внимания в тот или иной момент игры.

Есть психологи-специалисты по нормализации конфликтных отношений как между спортсменами, так и между спортсменами и тренерами. Есть психологи, главной задачей считающие создание в команде общего жизнерадостного оптимистичного настроения. Значительную часть своего времени они тратят на своеобразное эстрадно-комедийное поведение в общении со спортсменом, когда шутками, анекдотами, улыбками они сбрасывают напряжение, создает благоприятный фон для работы и отдыха. Есть психологи, которые часами выслушивают спортсмена, сопереживают, незаметно образовывают и просвещают, определяя нужный характер действий и отношений, оценивают события до уровня “снятия грехов”. Есть психологи, которые вмешиваются в организацию всей жизни спортсменов, их распорядок дня, соотношение различных мероприятий в режиме, культуру быта, организацию культурно-массовых мероприятий и пр.

Уже этого неполного перечня стиля работы достаточно, чтобы увидеть в психологе и ученого, и педагога, и пастора. О последнем следует сказать особо. Хотим мы того или не хотим, но по объективной сути деятельности работа психолога в команде во многом сродни с деятельностью пастора. Кому как не психологу можно довериться, исповедаться, “поплакаться в жилетку”. У кого искать утешение, если руководитель требует, тренер заставляет, товарищи конкурируют, а мама с папой (или жена, подруга) часто далеко. А психолог, пользующийся доверием у спортсменов, для них отдушина, ему можно исповедаться, признаться в своих слабостях, выговориться, а иногда и натурально выплакаться в его присутствии, Ведь психолог занимается душой спортсмена, а душевный мир это не просто восприятие или память, мышление или воля. Душе нужна душевность с ее гармонией, красотой, верой, надеждой, наконец, любовью. И если психолог хоть в чем-то оказывается способным быть близким по духу спортсмену, он будет им полезен. Одно общение с ним может как-то заполнять вакуум, возникающий от жесткого спортивного режима, снимать сгустки монотонии, сглаживать тревогу, помогать философски переносить тяготы спортивной жизни.

[Критерии полезности работы психолога в команде]

Разнообразие форм работы психолога в спорте делает его самого многоликим специалистом. Конечно, его личностный имидж остается относительно стабильным, но профессионально, в зависимости от ситуации может принимать прямо противоположные характеристики. Скажем, когда он утешает и успокаивает и, наоборот, когда совершает действия, направленные на вскрытие глубинных энергетических ресурсов, на их максимальное проявление.

Каждый спортсмен, зная психолога, может избрать себе в помощь одну или несколько сторон его деятельности. Например, один ходит только на сеансы внушенного отдыха или гипноза и считает ненужным терять время на длительные разговоры с психологом. Другой же, наоборот, может не ходить на сеансы, но любит посидеть в комнате психолога, ведя с ним бесконечные разговоры на самые различные темы. Есть спортсмены, которые любят тестироваться. Они удовлетворяют свой интерес к самопознанию, сравнивая данные тестов с тем, что они, казалось бы, уже хорошо знали о себе.

Сложившееся впечатление о психологе и соответствующий ему образ (имидж. — Примеч. сост.) может помогать или мешать психологу в его работе. Однажды психолог, не один год работавший с командой, решил дополнить свой инструментарий воздействия массажем. Но наткнулся на категорическое возражение тренера, который резонно считал, что это может нарушить уже сложившийся благоприятный стереотип восприятия в команде образа психолога.

В другом случае психолога, занимающегося в основном регуляцией состояний, попросили помочь научным сотрудникам проводить психологическое тестирование. Узнав об этом, один из спортсменов сказал: “Лучше не включайтесь в это дело, мы не того от вас ждем!”

<…> Нередко практического психолога спрашивают, каков объективный критерий полезности его работы. Особенно любят задавать этот вопрос академические психологи, заранее смакуя растерянность практика при ответе, что, вот де, мол, измерять нам некогда, цифр у нас мало, что многое, так сказать, делаем на глазок, приблизительно, в том числе и результат работы. <…> Так часто оценивается и работа практического психолога.

Если спортсмены продолжают добровольно общаться с психологом, ходят на его сеансы, приглашают на сборы и т. д., в общем, как эксперты оценивают: нравится — значит, нужен! Это и есть ответ на вопрос о критериях полезности практического психолога.

Но быть полезным, нравиться — это лишь первый этап работы практического психолога. Второй — когда от его работы отказываются. Стереотип установок заставляет внутренне сжаться психолога, когда после многих месяцев и иногда лет психолог сталкивается с отказом от его услуг. Например, приходит он по привычке проводить сеанс внушения предсоревновательных установок и слышит от спортсмена сказанные с улыбкой, полунагловатые, полуюмористичные слова: “А вы мне сегодня не нужны!” — Как это так? — “А вот так, я совершенно уверен в себе и точно знаю, что все будет о’кей”. В итоге — блестящий результат на соревнованиях! Но ведь в том-то и радость психолога, что два-три года работы с тревожно-мнительной эмоционально нестабильной личностью данного спортсмена и дали этот результат и непосредственно в соревнованиях, и в отказе от помощи как проявление самостоятельности спортсмена. Ведь родитель, воспитавший самостоятельного человека, такого, который сумел отказаться от дальнейшей помощи и уверенно пошел по жизни, — такой родитель несомненно правильней и лучше того, который поддерживает качающегося великовозрастного бездельника до седых волос.

Date: 2015-05-09; view: 887; Нарушение авторских прав