Фрагмент из приложения к книге: Fromm E. Escape from Freedom. N. Y., 1941

Итак, субъективная функция характера человека заключается, во-первых, в побуждении его к действиям, необходи­мым для него с практической точки зрения, и, во-вторых, в обес­печении ему психологического удовольствия от его действий.

Если взглянуть на социальный характер с точки зрения его функции в социальном процессе, то мы должны будем начать с положения, высказанного в отношении функций индивидуального характера, т. е. с утверждения, что, приспосабливаясь к социаль­ным условиям, человек развивает в себе те черты, которые застав­ляют его желать действовать так, как он должен действовать. Если характер большинства людей данного общества, т. е. социаль­ный характер, приспособлен к объективным задачам, которые ин­дивид должен решать в этом обществе, то человеческая энергия направляется по путям, на которых она становится продуктивной силой, необходимой для функционирования этого общества. Обра­тимся еще раз к примеру с трудом. Современная индустриальная система требует от нас отдачи большей части нашей энергии тру­ду. Когда люди работают только в силу внешней необходимости, возникает противоречие между тем, что они должны делать, и тем, что они хотели бы делать, и это снижает их продуктивность. Од­нако в результате динамической адаптации характера к социаль­ным требованиям человеческая энергия оформляется таким обра­зом, что это приводит к действиям, соответствующим определенным экономическим необходимостям. То усердие, с которым современ­ный человек трудится, не требуя особого принуждения, вытекает из его внутреннего стремления к труду, которое мы попытались проанализировать с точки зрения его психологического смысла, т. е. вместо внешней власти человек создал себе внутреннюю — совесть и чувство долга, которые контролируют его гораздо успеш­нее, чем это могла бы сделать любая внешняя власть. Таким об­разом, социальный характер интериоризует внешние требования и тем самым использует энергию человека для решения задач данной экономической и социальной системы.

Как мы видим, коль скоро определенные потребности появляют­ся в структуре характера, любое поведение, отвечающее им, одно­временно доставляет удовлетворение как с психологической, так и с практической точек зрения. До тех пор, пока общество обес­печивает индивиду возможность получать эти два удовлетворения одновременно, мы имеем дело с ситуацией, где психологические силы укрепляют социальную структуру. Однако рано или поздно между ними происходит разрыв. Старая структура характера про­должает существовать, хотя уже образовались новые экономиче­ские условия, для которых традиционные черты характера больше не годятся. В этой ситуации люди либо действуют в соответствии со своей структурой характера, и тогда эти действия оказываются помехами в их экономических занятиях, либо они не могут найти такую внешнюю позицию, которая позволяла бы им действовать согласно их внутренней «природе». Иллюстрацией такого положе­ния дел служит структура характера пожилой части представителей среднего класса, особенно в странах с жесткой классовой стратификацией, как например в Германии. Традиционные досто­инства этих людей — умеренность, бережливость, предусмотритель­ность — утрачивают свое значение в современной деловой жизни по сравнению с такими новыми качествами, как инициатива, готов­ность рисковать, агрессивность и т. д. Даже если эти старые до­стоинства и представляют еще некоторую ценность, например, для мелкого лавочника, то возможности соответствующих им действий настолько сужены, что лишь немногим из нового поколения сред­него класса эти черты характера приносят «пользу» в их экономи­ческих делах. Благодаря своему воспитанию они развили в себе черты характера, которые были когда-то приспособлены к социаль­ной ситуации их класса, однако развитие экономики опережает развитие характера. Этот разрыв между экономической и психо­логической эволюциями приводит к ситуации, в которой психоло­гические потребности не могут больше удовлетворяться обычными экономическими действиями. Тем не менее эти потребности сущест­вуют и вынуждены искать своего удовлетворения другим путем. Узкоэгоистическое стремление к своему собственному успеху, ха­рактерное для низших слоев среднего класса, распространилось с индивидуального уровня на уровень жизни. Садистические им­пульсы, использовавшиеся в конкурентной борьбе частных пред­принимателей, частично переместились на социальную и полити­ческую сцену, усилившись при этом фрустрацией. И теперь, осво­божденные от любых ограничений, они искали удовлетворения в актах политических преследований и в войне. Таким образом, в сочетании с возмущением, вызванным фрустрирующими факторами всей ситуации, психологические силы вместо укрепления сущест­вующего социального порядка превратились в динамит, попавший в руки групп, которые хотели уничтожить традиционную полити­ческую и экономическую структуру демократического общества. Мы пока не упоминали о роли обучения в формировании соци­ального характера, но ввиду тога обстоятельства, что многие пси­хологи считают причиной развития характера именно способ вос­питания и приемы обучения детей, особенно в раннем возрасте, нам кажется уместным сделать некоторые замечания по этому по­воду. В первую очередь мы должны задаться вопросом — что такое образование? Его можно определять по-разному. С точки зрения социальных процессов оно может рассматриваться следующим об­разом. Социальная функция образования заключается в подготов­ке индивида к той роли, которую он впоследствии будет играть в обществе, т. е. эта функция состоит в том, чтобы формировать его характер, стремясь приблизить его к социальному так, чтобы желания индивида совпадали с требованиями его социальной роли. Система образования любого общества определяется этой функцией. Поэтому мы не можем объяснять структуру общества или струк­туру личности его членов, исходя из образования, а наоборот, сис­тему образования мы должны объяснять из требований, вытекающих из социальной и экономической структуры данного общества. Одна­ко методы образования крайне важны, поскольку они являются механизмами, посредством которых индивид приобретает требуемые качества. Эти методы, таким образом, могут быть рассмотрены как средства превращения социальных требований в личностные ка­чества. Хотя образовательный процесс не является причиной опре­деленного социального характера, он составляет один из механиз­мов его формирования. В этом смысле знание и понимание мето­дов образования являются важной частью целостного анализа функ­ционирования общества.

Эти положения остаются в силе и для семьи как одной из час­тей всего образовательного процесса. Как можно представить, что ребенок (по крайней мере нашей культуры), имея настолько огра­ниченный контакт с жизнью общества, тем не менее формируется им? Дело не только в том, что родители, если отвлечься от опре­деленных индивидуальных вариаций, применяют образовательные приемы, принятые в данном обществе, но также и в том, что они сами как личности представляют социальный характер своего об­щества или класса. Они передают ребенку то, что можно назвать психологической атмосферой или духом общества уже в силу того, что они являются представителями этого общества. Семья, таким образом, может рассматриваться в качестве психологического аген­та общества.

Выдвигая положение о том, что социальный характер определя­ется способом существования данного общества, я хочу напомнить читателю о проблеме динамической адаптации. Хотя и верно, что человек формируется, приспосабливаясь к требованиям экономиче­ских и социальных структур, но его адаптивные возможности не­безграничны. Существуют не только определенные психологические потребности, настойчиво требующие своего удовлетворения, но и некоторые неотъемлемые психологические качества, невозможность реализовать которые приводит к определенным реакциям. Что это за качества? Наиболее важным из них является тенденция к росту, развитию и реализации потенций, выработанных человеком в про­цессе истории, таких, например, как способность к творчеству, к критическому мышлению, способность утонченно чувствовать. Каж­дая из этих потенций имеет свою динамику. Раз появившись в процессе эволюции, они постоянно стремятся реализовываться. Эти тенденции могут подавляться и фрустрироваться, но такое подавление приводит к особым реакциям, в частности к формиро­ванию деструктивных и симбиотических импульсов. Общая тенден­ция к росту, которая является психологическим эквивалентом иден­тичной биологической тенденции, выражается, в частности, в стремлении к свободе и в ненависти к угнетению, так как свобода является необходимым условием любого развития. В свою очередь, стремление к свободе может подавляться и в конце концов даже исчезнуть из сознания индивида, но даже тогда оно продолжает существовать как потенциальность, что проявляется в сознательной или бессознательной ненависти, всегда вызываемой таким по­давлением.

Есть основания предполагать, как уже говорилось, что стрем­ление к справедливости и истине является неотъемлемой чертой человеческой природы, хотя оно может подавляться и искажать­ся, так же как и стремление к свободе. Однако, предполагая это, мы,попадаем в опасное теоретическое поле. Здесь легко оказать­ся под властью известных религиозных и философских объяснений этих тенденций, т. е. объяснить их либо верой в то, что человек создан по образу и подобию божьему, либо, что эти потенциаль­ности существуют благодаря действию особого естественного зако­на. Мы, однако, не можем основывать наши доводы на таких объ­яснениях. По нашему мнению, единственным способом объяснения этих стремлений человека к справедливости и истине является анализ всей человеческой истории, как социальной, так и индиви­дуальной. В ней мы обнаруживаем, что для каждого бесправного идеи справедливости и истины — важнейшее средство в борьбе за свою свободу и развитие. Наряду с тем, что большая часть чело­вечества на протяжении его истории была вынуждена защищать себя от более сильных групп, которые подавляли и эксплуатирова­ли ее, каждый индивид и в детстве проходит через период бесси­лия. Мы, таким образом, приходим к следующему: характер не зафиксирован в биологической природе человека, его развитие определяется основными условиями жизни, но вместе с тем чело­веческая природа имеет свою собственную динамику, которая яв­ляется активным фактором социальной эволюции. Пусть мы и не в состоянии пока объяснить в психологических понятиях, что из себя представляет эта динамика, но все же мы должны признать ее существование. Пытаясь избежать ошибок биологических и ме­тафизических концепций, нам следует опасаться столь же серьез­ной ошибки — социологического релятивизма, который представляет человека не более, чем марионеткой, управляемой нитками социаль­ных обстоятельств. Неотъемлемые права человека на свободу и счастье заложены в присущих ему качествах: стремлении жить, развиваться, реализовать потенциальности, развившиеся в нем в процессе исторической эволюции.

Шпрангер (Spranger) Эдуард (27 ию­ня1882 — 17 сентября 1963) — не­мецкий философ-идеалист, психолог и педагог. Профессор в Лейпциге (с 1912) и Берлине (1920—1946). В 1944 г. подвергся аресту и заключе­нию в Моабитскую тюрьму. Ректор Берлинского университета (1945). Профессор в Тюбингене (с 1946). В работах Шпрангера получила даль­нейшую разработку и реализацию вос­ходящая к В. Дильтею программа по­строения особой, так называемой «описательной психологии», или «психологии как науки о духе». В противовес внешнему «рассудочному» объяснению естествознания именно в понимании или «интуитивном по­стижении» внутренней (телеологи­ческой) связи душевной жизни челове­ка видели В. Дильтей и Э. Шпрангер специфический метод гуманитарных наук, своеобразной методологией которых и должна была стать «пони­мающая психология». В своем основном сочинении — «Фор­мы жизни» (Lebensformen. Halle — Saale, 1914) Шпрангер выделил шесть основных идеальных типов людей со-

ответственно различиям в их ценност­ной ориентации. Эти основные типы людей трактуются Шпрангером как универсалии человеческой природы, независимые от места и времени, без учета конкретных исторических и со­циальных условий, т. е. абстрактно-метафизически.

Соч.: Psychologie des Jugendaltes. Lpz., 1924; Kultur and Erziehung, 4 aufl., Lpz, 1928; Die Magie der Seele, 2 Aufl., Tubingen, 1949; Kulturfragen der Gegenwart, 3 Aufl., Hdlb., 1961; Hdlb, 1962. В русском переводе: Эроти­ка и сексуальность (2-я гл. из «Психоло­гии юношеского возраста»). — В кн.: Педология юности. М., 1930; Две психологии (1-я глава из книги «Фор­мы жизни»). — В кн.: Хрестоматия по истории психологии (под ред. П. Я. Гальперина и А. Н. Ждан). М., 1980.

Лит.: Выготский Л. С. Основные течения современной психологии. — В кн.: Избранные психологические произведения. М., 1956; Ярошев-с к и й М. Г. История психологии. 2-е изд. М., 1978.

Э. Шпрангер ОСНОВНЫЕ ИДЕАЛЬНЫЕ ТИПЫ ИНДИВИ­ДУАЛЬНОСТИ¹