Научное и вненаучное познание. Специфика научного познания

С эпохи Просвещения научное познание и его результаты приобретали все большее влияние в мире по сравнению с до- и вненаучными знаниями. У некоторых адептов науки сформировалось убеждение, что научные знания должны со временем вытеснить из общественного сознания ненаучные представления как пустые или вредные предрассудки.

К ненаучным представлениям должны, в принципе, относиться все представления, не соответствующие критериям научности. Таковыми являются, например, обыденные, мифологические, религиозные и, возможно, философские познания.

Однако в XX в. возникло и постепенно утвердилось ясное понимание того, что вненаучное познание не только неискоренимо, но, более того, оно совершенно необходимо как предпосылка научного познания.

Одним из первых это осознал Э. Гуссерль. Он говорил о кризисе европейского человечества, науки и философии, который возник из-за пренебрежения учеными «жизненным миром», данным в непосредственном опыте до и вне научного познания. Однако именно «жизненный мир» для ученого есть «почва, поле его деятельности, в котором только и имеют смысл его проблемы и способы мышления» ¹.

Представители Венского кружка на третьем этапе эволюции философии науки (см. § 3) пытались четко отделить научные знания как достоверные от ненаучных знаний как недостоверных посредством принципа верификации, но их попытка потерпела неудачу. В противовес им К. Поппер предложил решать проблему демаркации, т. е. разграничения научных и ненаучных знаний, на основе принципа фальсификации. При этом, согласно Попперу, различение научных и ненаучных знаний не должно одновременно означать их оценки в качестве истинных или ложных.

В нынешней, постпозитивистской, философии науки получило признание положение о невозможности строгого разграничения научного и ненаучного познания. Один из наиболее радикальных представителей современной философии науки П. Фейерабенд утверждает, что науку как идеологию научной элиты нужно лишить доминирующего положения в обществе и уравнять ее с религией, мифом, магией.

Вряд ли научное познание может быть однозначно и безоговорочно отграничено от ненаучного познания. Перечисленные ниже черты могут быть в той или иной мере свойственны не только науч-

————

¹ Гуссерль Э. Философия как строгая наука. — Новочеркасск, 1994, — С. 123

ному, но и другим видам познания. Хотя совокупность этих признаков в большей мере характерна именно для научного познания, как его понимают в настоящее время.

— Научное познание подразумевает получение практически полезных, в конечном счете, знаний, позволяющих управлять природными и социальными процессами на основе знания их законов и с целью удовлетворения человеческих потребностей. «Знание — сила».

— Научное познание должно согласовываться с опытом и предполагает возможность опытной проверки понятий и теорий, их подтверждения или опровержения фактами (см.: принципы верификации и фальсификации).

— Научное познание требует строгости, эмпирической обоснованности, логической связности и непротиворечивости хода исследования и формулирования его результатов.

— Научное познание организуется методически, т.е. ведется с определенной целью и согласно определенному плану, осознанному методу действий.

— Научное знание представляет собой развивающуюся систему, которая стремится к внутренней упорядоченности, согласованности, связности, логической непротиворечивости. Система периодически может испытывать основательные потрясения, крушения, но после кризиса вновь формируется системно упорядоченное знание, хотя упорядоченное уже на новых принципах (см.: научные революции, § 19).

— Научное знание преимущественно выражается в понятийной форме и постигается посредством рассудка в отличие от религиозных или поэтических представлений, выражаемых в образной, иносказательной форме и постигаемых при помощи эмоций, иррациональной интуиции.

— Научное познание стремится к объективности, т.е. к выражению действительного соотношения вещей, независимого от человеческого сознания.

— Научное познание стремится к выявлению необходимых каузальных связей в мире. Знание и использование каузальных связей приходит на смену магическим формулам заклинания духов и моления богам.

— Научное знание полностью открыто для критики. Этим оно отличается, например, от теологического знания, которое основывается на догматах, закрытых для сомнения и критики.

— Научное познание является рефлексивным или рефлектирующим, т.е. оно осознает и контролирует само себя, свою рациональную и эмпирическую обоснованность и состоятельность. Этим оно отличается, например, от мифологического познания, для которого характерно доверчивое, некритическое восприятие каких-либо повествований.

— Научное познание позволяет прогнозировать ход событий, целенаправленно вызывать или упреждать их.

— Результаты научного познания и ход их достижения должны быть воспроизводимыми, чтобы заслуживать признание научного сообщества. Если полученные кем-то результаты никто не может воспроизвести в своих опытах, расчетах, рассуждениях, то они не вызывают доверия. Чья-то личная вера в правильность своих утверждений не является научным доказательством.

— Результаты научного познания не претендуют на абсолютную истинность, как, например, религиозные «истины», якобы вечные и неизменные. Научные знания предполагают возможность их изменения, усовершенствования или радикального пересмотра.

Завершая данный перечень признаков, характеризующих научное познание, следует еще раз заострить внимание на том, что по отдельности эти признаки могут быть в той или иной мере присущи и ненаучным способам познания. Поэтому необходима корректность в применении указанных критериев.

5..Проблема начала науки. Протонаука в структуре традиционных цивилизаций.

Существование науки имеет исторический характер, т.е. она изменяется, развивается, становится не такой, какова она была прежде. Если принимать за эталон науку в определенный момент ее исторического существования, то знания, способы их выработки и социализации, имевшиеся прежде и возникающие впоследствии, оказываются не соответствующими «эталону» и могут представляться ненаучными и отвергаться.

Неисторическое восприятие науки вредно для ее функционирования и развития, оно способствует косности, догматизму. Поэтому имеется необходимость в специальном изучении развития науки. История науки в качестве особой дисциплины сформировалась во второй половине XIX в.

Вопрос о моменте возникновения науки является проблемным, на этот счет высказываются разные мнения. Можно сказать, что наука зарождается одновременно с возникновением человека, поскольку он способен приобретать опыт, творчески перерабатывать его и с его помощью приобретать власть над природными явлениями. Но можно

————

¹ Лоренц К. Агрессия (так называемое «зло»). — М, 1994. — Гл. 12.

утверждать, что наука возникла вместе с греческой философией два с половиной тысячелетия назад, или вместе с естествознанием четыре столетия назад, или с началом противопоставления «позитивного» мышления метафизике менее двух веков назад.

Однозначное определение момента возникновения науки затруднительно потому, прежде всего, что понятие о науке является комплексным, многоаспектным (см.: § 1). Оно не позволяет провести совершенно отчетливую границу между наукой и не-наукой (см.: § 4). К тому же понятие о науке, научности, учености исторически изменчиво. Оно может варьироваться также в различных типах культуры.

Таким образом, комплексность, историческая и культурная вариативность понятия науки не позволяют однозначно зафиксировать момент ее возникновения.

Наука, являясь порождением той или иной цивилизации как социальной матрицы, может иметь различные особенности когнитивной структуры, целей и способов познания, способов коммуникации между учеными. Так, например, в одних цивилизациях система знаний является «закрытой», т.е. представляется, что истинное знание уже существует, оно изложено в каком-либо «священном писании» и нуждается лишь в правильном понимании, истолковании, передаче и защите от искажений. В других цивилизациях система знаний «открыта» для переосмысления, критики и дальнейшего роста, а разно- или инакомыслие воспринимается не как ересь или провинность, но как нормальное явление.

О. Шпенглер полагал, что даже числовые понятия у всякой культуры свои и своя математика: «Есть множество миров чисел, так как есть множество культур. Мы обнаруживаем индийский, арабский, античный, западный тип математического мышления и вместе тип числа, каждый по самой сути своей представляющий нечто самобытное и единственное... Таким образом, существует более чем одна математика». Изучая особенности той или иной математики, считал Шпенглер, можно понять и специфику соответствующей культуры. Числа символизируют идеальные формы, лежащие в основе отдельных культур. И точно так же «не существует абсолютной физики, а только отдельные, всплывающие и исчезающие физики в пределах отдельных культур». Из античного (аполлонического) восприятия природы возникла статика тел, физика близкого расстояния, из арабского (магического) — алхимия, а из новоевропейского (фаустовского) — динамика безграничного пространства, физика далей. В интерпретации Шпенглера, «аполлоническая теория есть спокойное созерцание, магическая — умолчанное знание о... “благодатных средствах” алхимии, фаустовская теория с самого момента своего появления — рабочая гипотеза» ¹.

————

¹ Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой истории. — М., 1993. — С. 208, 572–573.