От ав­то­ра

С ог­ромной ра­достью я уз­нал, что на рус­ском язы­ке из­да­ет­ся сбор­ник мо­их ра­бот, пе­реве­ден­ных в свое вре­мя на мно­гие язы­ки. Ког­да я на­ходил­ся в Мос­кве по приг­ла­шению МГУ име­ни М. В. Ло­моно­сова и чи­тал курс лек­ций на пси­холо­гичес­ком фа­куль­те­те, мне со­об­щи­ли об этом, но я не ожи­дал, что кни­га вый­дет так ско­ро. Чем, спра­шива­ет­ся, это мож­но объ­яс­нить?

Воз­можно, тем, что, как го­вори­ли мос­ков­ские кол­ле­ги, мои кон­цепции ка­ким-то об­ра­зом "соз­вучны рус­ской ду­ше". Что ж, в свою оче­редь на ме­ня ог­ромное вли­яние ока­зали со­чине­ния та­ких рус­ских пи­сате­лей, как Дос­то­ев­ский и Тол­стой (ко­торых я пос­то­ян­но ци­тирую в сво­их тру­дах). Не уди­витель­но по­это­му, что я убеж­ден в том, что стра­дание, ви­на и смерть — наз­ванные мною "тра­гичес­ким три­единс­твом че­лове­чес­ко­го су­щес­тво­вания" — ни в ко­ей ме­ре не ума­ля­ют смыс­ла жиз­ни, но, на­обо­рот, в прин­ци­пе всег­да мо­гут тран­сфор­ми­ровать­ся во что-то по­ложи­тель­ное.

Не­сом­ненно, что по­эт нес­равнен­но луч­ше и про­ще, чем уче­ный, до­несет до не­ис­ку­шен­но­го чи­тате­ля суть по­доб­ной по­сыл­ки; в кон­це кон­цов, она ад­ре­сова­на преж­де все­го сер­дцам, не­жели толь­ко умам; здесь на­ми ру­ково­дят на­ши сер­дца!

Ес­ли эта кни­га, за из­да­ние ко­торой я столь бла­года­рен, смо­жет хоть в ка­кой-то ме­ре быть по­лез­ной для рус­ско­языч­но­го чи­тате­ля, мое сер­дце на­пол­нится гор­достью и на скло­не дней моя жизнь обо­гатит­ся еще од­ним, но­вым смыс­лом. Или, го­воря сло­вами Р. У. Эмер­со­на: "Есть лишь од­на честь — честь ока­зать по­мощь, есть лишь од­на си­ла — си­ла прий­ти на по­мощь". Че­ловек пе­ред воп­ро­сом о смыс­ле

У каж­до­го вре­мени свои нев­ро­зы и каж­до­му вре­мени тре­бу­ет­ся своя пси­хоте­рапия.

Се­год­ня мы, по су­ти, име­ем де­ло уже с фрус­тра­ци­ей не сек­су­аль­ных пот­ребнос­тей, как во вре­мена Фрей­да, а с фрус­тра­ци­ей пот­ребнос­тей эк­зистен­ци­аль­ных. Се­год­няшний па­ци­ент уже не столь­ко стра­да­ет от чувс­тва не­пол­но­цен­ности, как во вре­мена Ад­ле­ра, сколь­ко от глу­бин­но­го чувс­тва ут­ра­ты смыс­ла, ко­торое со­еди­нено с ощу­щени­ем пус­то­ты, — по­это­му я и го­ворю об эк­зистен­ци­аль­ном ва­ку­уме Я бы хо­тел прос­то про­цити­ровать здесь па­ру фраз из пись­ма, ко­торое на­писал мне один аме­рикан­ский сту­дент: "Здесь, в Аме­рике, я со всех сто­рон ок­ру­жен мо­лоды­ми людь­ми мо­его воз­раста, ко­торые от­ча­ян­но пы­та­ют­ся най­ти смысл сво­его су­щес­тво­вания. Не­дав­но умер один из мо­их луч­ших дру­зей, ко­торо­му най­ти этот смысл не уда­лось". Мои лич­ные впе­чат­ле­ния от аме­рикан­ских уни­вер­си­тетов — а толь­ко в США я имел воз­можность чи­тать лек­ции и об­щать­ся та­ким об­ра­зом со сту­ден­та­ми в 129 уни­вер­си­тетах — под­твержда­ют реп­ре­зен­та­тив­ность при­веден­но­го от­рывка из пись­ма в той ме­ре, в ка­кой оно ка­са­ет­ся об­ще­го нас­тро­ения и ощу­щения жиз­ни, ко­торые вла­де­ют се­год­ня ака­деми­чес­кой мо­лодежью.

И не толь­ко они. Что ка­са­ет­ся по­коле­ния се­год­няшних взрос­лых, я ог­ра­ничусь лишь ссыл­кой на ре­зуль­тат ис­сле­дова­ния, про­веден­но­го Роль­фом фон Экарт­сбер­гом на вы­пус­кни­ках Гар­вард­ско­го уни­вер­си­тета. Че­рез 20 лет пос­ле окон­ча­ния мно­гие из них, нес­мотря на то, что за это вре­мя они не толь­ко сде­лали карь­еру, но и жи­ли внеш­не впол­не бла­гопо­луч­ной и счас­тли­вой жизнью, жа­лова­лись на неп­ре­одо­лимое ощу­щение пол­ной ут­ра­ты смыс­ла.

Все мно­жат­ся приз­на­ки то­го, что ощу­щение от­сутс­твия смыс­ла ста­новит­ся все бо­лее рас­простра­нен­ным яв­ле­ни­ем. Се­год­ня уже и кол­ле­ги чис­то пси­хо­ана­лити­чес­кой ори­ен­та­ции, и мар­ксис­ты от­ме­ча­ют это.

Что ка­са­ет­ся мар­ксист­ских кру­гов, сле­ду­ет наз­вать док­то­ра Вы­мета­ла, быв­ше­го в свое вре­мя ру­ково­дите­лем пси­хи­ат­ри­чес­кой кли­ники Оло­мо­уц­ко­го уни­вер­си­тета (ЧССР). Ссы­ла­ясь на дан­ные дру­гих ав­то­ров из Че­хос­ло­вакии и Гер­ман­ской Де­мок­ра­тичес­кой Рес­публи­ки, он прив­лек вни­мание к фак­ту на­личия в ком­му­нис­ти­чес­ких стра­нах эк­зистен­ци­аль­ной фрус­тра­ции и выд­ви­нул тре­бова­ние раз­ра­бот­ки для ее пре­одо­ления но­вых те­рапев­ти­чес­ких при­емов. На­конец, сто­ит упо­мянуть Клиц­ке, аме­рикан­ско­го уче­ного, ра­ботав­ше­го приг­ла­шен­ным про­фес­со­ром в од­ном из аф­ри­кан­ских уни­вер­си­тетов. В не­дав­но опуб­ли­кован­ной в "Жур­на­ле гу­манис­ти­чес­кой пси­холо­гии" ра­боте ("Сту­ден­ты в про­буж­да­ющей­ся Аф­ри­ке — ло­готе­рапия в Тан­за­нии") он ар­гу­мен­ти­рован­но по­казы­ва­ет, что эк­зистен­ци­аль­ный ва­ку­ум ста­новит­ся за­мет­ным и ощу­тимым яв­ле­ни­ем в стра­нах "треть­его ми­ра"-по мень­шей ме­ре или в осо­бен­ной сте­пени в кру­гах ака­деми­чес­кой мо­лоде­жи. По­доб­ны­ми дан­ны­ми мы так­же обя­заны Джо­зефу Л. Фил­бри­ку ("Крос­скуль­тур­ное ис­сле­дова­ние смыс­ла жиз­ни в рус­ле те­ории Фран­кла").

Ког­да ме­ня спра­шива­ют, как я объ­яс­няю се­бе при­чины, по­рож­да­ющие этот эк­зистен­ци­аль­ный ва­ку­ум, я обыч­но ис­поль­зую сле­ду­ющую крат­кую фор­му­лу: в от­ли­чие от жи­вот­ных ин­стинкты не дик­ту­ют че­лове­ку, что ему нуж­но, и в от­ли­чие от че­лове­ка вче­раш­не­го дня тра­диции не дик­ту­ют се­год­няшне­му че­лове­ку, что ему дол­жно. Не зная ни то­го, что ему нуж­но, ни то­го, что он дол­жен, че­ловек, по­хоже, ут­ра­тил яс­ное пред­став­ле­ние о том, че­го же он хо­чет. В ито­ге он ли­бо хо­чет то­го же, че­го и дру­гие (кон­формизм), ли­бо де­ла­ет то, что дру­гие хо­тят от не­го (то­тали­таризм).

За эти­ми дву­мя следс­тви­ями важ­но не про­пус­тить и не за­быть третье, а имен­но по­яв­ле­ние спе­цифи­чес­ких нев­ро­тичес­ких за­боле­ваний, ко­торые я обоз­на­чил как "но­оген­ные нев­ро­зы" Что ка­са­ет­ся час­то­ты встре­ча­емос­ти но­оген­ных нев­ро­зов, то на этот счет име­ют­ся дан­ные ста­тис­ти­чес­ких ис­сле­дова­ний Ни­ба­уэр и Лю­кас в Ве­не, Фрэн­ка М. Бак­ли в У­ор­честе­ре (Мас­са­чусетс, США), Вер­не­ра в Лон­до­не, Лан­ге­на и Воль­хар­да в Тю­бин­ге­не, Прил­ла в Вюр­цбур­ге, По­пель­ско­го в Поль­ше и Ни­ны Толл в Мид­лта­уне (Кон­некти­кут, США). Дан­ные тес­ти­рова­ний сог­ла­сован­но по­казы­ва­ют, что при­мер­но 20 % нев­ро­зов от­но­сят­ся к но­оген­ным.

Из ста­тис­ти­ки из­вес­тно, что сре­ди при­чин смер­тнос­ти у аме­рикан­ских сту­ден­тов вто­рое мес­то по час­то­те пос­ле до­рож­но-тран­спортных про­ис­шес­твий за­нима­ют са­мо­убий­ства. При этом чис­ло по­пыток са­мо­убий­ства (не за­кон­чивших­ся смер­тель­ным ис­хо­дом) в 15 раз боль­ше.

Мне со­об­щи­ли ин­те­рес­ные ста­тис­ти­чес­кие дан­ные, по­лучен­ные при оп­ро­се 60 сту­ден­тов Уни­вер­си­тета шта­та Ай­да­хо пос­ле по­доб­ных по­пыток са­мо­убий­ства. У них под­робней­шим об­ра­зом вы­яс­ня­лось все, что свя­зано с мо­тивом это­го пос­тупка, и вот что бы­ло об­на­руже­но: 85 про­цен­тов из них не ви­дели боль­ше в сво­ей жиз­ни ни­како­го смыс­ла; при этом 93 про­цен­та из них бы­ли фи­зичес­ки и пси­хичес­ки здо­ровы, жи­ли в хо­роших ма­тери­аль­ных ус­ло­ви­ях и в пол­ном сог­ла­сии со сво­ей семь­ей; они ак­тивно учас­тво­вали в об­щес­твен­ной жиз­ни и име­ли все ос­но­вания быть до­воль­ны­ми сво­ими ака­деми­чес­ки­ми ус­пе­хами.

Во вся­ком слу­чае, о не­удов­летво­рен­ных пот­ребнос­тях не мог­ло быть и ре­чи. Это тем бо­лее зас­тавля­ет нас за­дать се­бе воп­рос, ка­ковы ус­ло­вия, де­ла­ющие воз­можной по­пыт­ку са­мо­убий­ства, что дол­жно быть встро­ено в "condition humaine", что­бы ког­да-ни­будь при­вес­ти че­лове­ка к та­кому пос­тупку, как по­пыт­ка са­мо­убий­ства, нес­мотря на удов­летво­рение пов­седнев­ных пот­ребнос­тей. Пред­ста­вить се­бе это мож­но лишь в том слу­чае, ес­ли че­ловек как та­ковой — или ес­ли он им уже пе­рес­тал быть, это по край­ней ме­ре бы­ло из­на­чаль­но — до­бива­ет­ся то­го, что­бы най­ти в сво­ей жиз­ни смысл и осу­щес­твить его. Это и есть то, что в ло­готе­рапев­ти­чес­кой те­ории мо­тива­ции мы опи­сыва­ем по­няти­ем "стрем­ле­ние к смыс­лу" Как из­вес­тно, су­щес­тву­ет так на­зыва­емая — са­ма се­бя так на­зыва­ющая — "глу­бин­ная пси­холо­гия". Где же, од­на­ко, "вер­шинная пси­холо­гия" Ока­залось, что кон­цепция "стрем­ле­ния к смыс­лу" мо­жет быть ве­рифи­циро­вана и чис­то эм­пи­ричес­ки­ми ме­тода­ми. Сош­люсь лишь на ра­боты Крам­бо и Ма­холи­ка Рам­ки, в ко­торых я на­хожусь, не поз­во­ля­ют мне ос­та­новить­ся на всем этом под­робно. Я, од­на­ко, не мо­гу от­ка­зать се­бе в том, что­бы сос­лать­ся в дис­куссии на ре­зуль­та­ты ис­сле­дова­ний, ав­то­ры ко­торых не яв­ля­ют­ся мо­ими уче­ника­ми. Кто еще ста­нет сом­не­вать­ся в су­щес­тво­вании стрем­ле­ния к смыс­лу (под­чер­кнем: не боль­ше и не мень­ше, чем спе­цифи­чес­кой для че­лове­ка мо­тива­ции), взяв в ру­ки док­лад аме­рикан­ско­го Со­вета по воп­ро­сам об­ра­зова­ния, в ко­тором при­веде­ны дан­ные оп­ро­са 189733 сту­ден­тов в 360 уни­вер­си­тетах. Глав­ный ин­те­рес у 73,7 про­цен­та оп­ро­шен­ных вы­ража­ет­ся в це­ли "прий­ти к ми­ровоз­зре­нию, ко­торое сде­лало бы жизнь ос­мыслен­ной". Или возь­мем док­лад На­ци­ональ­но­го ин­сти­тута пси­хичес­ко­го здо­ровья: из 7948 сту­ден­тов в 48 ву­зах на­иболь­шее чис­ло (78 про­цен­тов) вы­рази­ли же­лание "най­ти в сво­ей жиз­ни смысл".

От­сю­да по­нят­но и про­рочес­тво Джо­зефа Ка­ца из Уни­вер­си­тета шта­та Нью-Й­орк, что сле­ду­ющая вол­на лю­дей, ко­торые воль­ют­ся в про­из­водс­тво, бу­дет ин­те­ресо­вать­ся лишь про­фес­си­ями, ко­торые при­носят не толь­ко день­ги, но и смысл.

Ко­неч­но, вся­кий боль­ной же­ла­ет в пер­вую оче­редь стать ког­да-ни­будь здо­ровым, а лю­бой бед­няк — ког­да-ни­будь раз­жить­ся день­га­ми. Од­на­ко столь же вер­но и то, что оба стре­мят­ся к это­му лишь за­тем, что­бы иметь воз­можность вес­ти та­кую жизнь, ка­кую они счи­та­ют ос­мыслен­ной, осу­щес­твить смысл сво­ей жиз­ни!

Как из­вес­тно, Мас­лоу ввел раз­ли­чение низ­ших и выс­ших пот­ребнос­тей, имея в ви­ду при этом, что удов­летво­рение низ­ших пот­ребнос­тей яв­ля­ет­ся не­об­хо­димым ус­ло­ви­ем для то­го, что­бы бы­ли удов­летво­рены и выс­шие. К выс­шим пот­ребнос­тям он при­чис­ля­ет и стрем­ле­ние к смыс­лу, на­зывая его да­же при этом "пер­вичным че­лове­чес­ким по­буж­де­ни­ем". Это све­лось, од­на­ко, к то­му, что че­ловек на­чина­ет ин­те­ресо­вать­ся смыс­лом жиз­ни лишь тог­да, ког­да жизнь у не­го ус­тро­ена ("сна­чала пи­ща, по­том мо­раль"). Это­му, од­на­ко, про­тиво­речит то, что мы — и не в пос­леднюю оче­редь мы, пси­хи­ат­ры, — име­ем воз­можность пос­то­ян­но наб­лю­дать в жиз­ни: Пот­ребность и воп­рос о смыс­ле жиз­ни воз­ни­ка­ет имен­но тог­да, ког­да че­лове­ку жи­вет­ся ху­же не­куда… Сви­детель­ством то­му яв­ля­ют­ся уми­ра­ющие лю­ди из чис­ла на­ших па­ци­ен­тов, а так­же уце­лев­шие быв­шие уз­ни­ки кон­цла­герей и ла­герей для во­ен­ноплен­ных.

Вмес­те с тем, ра­зуме­ет­ся, не толь­ко фрус­тра­ция низ­ших пот­ребнос­тей по­рож­да­ет воп­рос о смыс­ле, но и удов­летво­рение низ­ших пот­ребнос­тей, в час­тнос­ти, в "об­щес­тве изо­билия". Мы не оши­бем­ся, по­жалуй, ес­ли ус­мотрим в этом ка­жущем­ся про­тиво­речии под­твержде­ние на­шей ги­поте­зы, сог­ласно ко­торой стрем­ле­ние к смыс­лу пред­став­ля­ет со­бой мо­тив sui generis, ко­торый нес­во­дим к дру­гим пот­ребнос­тям и не вы­водим из них (как это уже уда­лось эм­пи­ричес­ки по­казать Крам­бо и Ма­холи­ку, а так­же Кра­тох­ви­лу и Пла­новой).

Мы встре­ча­ем­ся здесь с фе­номе­ном, ко­торый я счи­таю фун­да­мен­таль­ным для по­нима­ния че­лове­ка: с са­мот­ран­сцен­денци­ей че­лове­чес­ко­го су­щес­тво­вания! За этим по­няти­ем сто­ит тот факт, что че­лове­чес­кое бы­тие всег­да ори­ен­ти­рова­но вов­не на неч­то, что не яв­ля­ет­ся им са­мим, на что-то или на ко­го-то: на смысл, ко­торый не­об­хо­димо осу­щес­твить, или на дру­гого че­лове­ка, к ко­торо­му мы тя­нем­ся с лю­бовью. В слу­жении де­лу или люб­ви к дру­гому че­ловек осу­щест­вля­ет сам се­бя. Чем боль­ше он от­да­ет се­бя де­лу, чем боль­ше он от­да­ет се­бя сво­ему пар­тне­ру, тем в боль­шей сте­пени он яв­ля­ет­ся че­лове­ком и тем в боль­шей сте­пени он ста­новит­ся са­мим со­бой. Та­ким об­ра­зом, он, по су­ти, мо­жет ре­али­зовать се­бя лишь в той ме­ре, в ка­кой он за­быва­ет про се­бя, не об­ра­ща­ет на се­бя вни­мания.

Здесь не­об­хо­димо упо­мянуть один из 90 фак­тов, по­лучен­ных в эм­пи­ричес­ком ис­сле­дова­нии гос­по­жи Лю­кас, а имен­но: ока­залось, что сре­ди по­сети­телей Пра­тера — зна­мени­того вен­ско­го пар­ка от­ды­ха и раз­вле­чений — объ­ек­тивно из­ме­рен­ный уро­вень эк­зистен­ци­аль­ной фрус­тра­ции был су­щес­твен­но вы­ше, чем сред­ний уро­вень у на­селе­ния Ве­ны (ко­торый прак­ти­чес­ки не от­ли­ча­ет­ся от ана­логич­ных ре­зуль­та­тов, по­лучен­ных и опуб­ли­кован­ных аме­рикан­ски­ми и япон­ски­ми ав­то­рами). Дру­гими сло­вами, у че­лове­ка, ко­торый осо­бен­но до­бива­ет­ся нас­лажде­ний и раз­вле­чений, ока­зыва­ет­ся в ко­неч­ном сче­те фрус­три­рова­но его стрем­ле­ние к смыс­лу, или, го­воря сло­вами Мас­лоу, его "пер­вичные" зап­ро­сы.

Это каж­дый раз на­поми­на­ет мне один аме­рикан­ский анек­дот. Че­ловек встре­ча­ет на ули­це сво­его до­маш­не­го вра­ча, ко­торый справ­ля­ет­ся о его здо­ровье. Вы­яс­ня­ет­ся, что па­ци­ент стал в пос­леднее вре­мя ту­говат на ухо. "Вы, на­вер­ное, слиш­ком мно­го пь­ете, — от­ве­ча­ет ему врач. — Вам на­до бро­сать". Че­рез па­ру ме­сяцев они вновь встре­ча­ют­ся на ули­це, и врач, спе­ци­аль­но по­высив го­лос, спра­шива­ет па­ци­ен­та о его здо­ровье. "О, — от­ве­ча­ет тот, — не на­до го­ворить так гром­ко, я сно­ва прек­расно слы­шу". "Я ви­жу, вы бро­сили пить, — го­ворит врач. — От­лично, так и про­дол­жай­те". Но­вая встре­ча еще че­рез па­ру ме­сяцев: "Как по­жива­ете?" — "Прос­ти­те, что Вы ска­зали?" — "Я спра­шиваю, как Вы по­жива­ете?" На­конец, па­ци­ен­ту уда­ет­ся по­нять. "Вот, вы ви­дите, я опять стал ху­же слы­шать". — "Вы, на­вер­ное, опять на­чали пить?" "Ви­дите ли, — объ­яс­ня­ет ему па­ци­ент, — сна­чала я пил и стал пло­хо слы­шать, за­тем я бро­сил пить и стал сно­ва слы­шать луч­ше, но то, что я ус­лы­шал, бы­ло го­раз­до ху­же, чем вис­ки".

Мы мо­жем ут­вер­ждать сле­ду­ющее: ес­ли у че­лове­ка нет смыс­ла жиз­ни, осу­щест­вле­ние ко­торо­го сде­лало бы его счас­тли­вым, он пы­та­ет­ся до­бить­ся ощу­щения счастья в об­ход осу­щест­вле­нию смыс­ла, в час­тнос­ти с по­мощью хи­мичес­ких пре­пара­тов. На са­мом де­ле нор­маль­ное ощу­щение счастья не выс­ту­па­ет в ка­чес­тве це­ли, к ко­торой че­ловек стре­мит­ся, а пред­став­ля­ет со­бой ско­рее прос­то со­путс­тву­ющее яв­ле­ние, соп­ро­вож­да­ющее дос­ти­жение це­ли. Это со­путс­тву­ющее яв­ле­ние, этот "эф­фект" мо­жет быть, од­на­ко, "улов­лен", и при­нятие ал­ко­голя да­ет та­кую воз­можность. Б. А. Ма­ки, ди­рек­тор Цен­тра ре­аби­лита­ции ал­ко­голи­ков во­ен­но-мор­ских сил США, ут­вер­жда­ет: "Ра­ботая с ал­ко­голи­ком, мы очень час­то убеж­да­ем­ся, что жизнь, по-ви­димо­му, по­теря­ла для не­го смысл". Моя уче­ница в Меж­ду­народ­ном уни­вер­си­тете Со­еди­нен­ных Шта­тов в Сан-Ди­его в сво­их ис­сле­дова­ни­ях, ре­зуль­та­ты ко­торых сос­та­вили ее дис­серта­цию, по­лучи­ла дан­ные о том, что для 90 про­цен­тов ис­сле­дован­ных ею слу­ча­ев тя­жело­го хро­ничес­ко­го ал­ко­голиз­ма ха­рак­терно вы­ражен­ное ощу­щение ут­ра­ты смыс­ла. Тем са­мым ста­новит­ся и бо­лее по­нят­ным то, что Крам­бо с по­мощью груп­по­вой ло­готе­рапии ал­ко­голи­ков, нап­равлен­ной на сня­тие эк­зистен­ци­аль­ной фрус­тра­ции, уда­лось до­бить­ся боль­ше­го ус­пе­ха, чем в кон­троль­ных груп­пах, в ко­торых те­рапия ве­лась тра­дици­он­ны­ми об­щепри­няты­ми ме­тода­ми.

По­доб­ные ве­щи мы наб­лю­да­ем и в слу­ча­ях нар­ко­мании. Ес­ли ве­рить Стэн­ли Крип­пне­ру, 100 про­цен­тов слу­ча­ев нар­ко­маний свя­заны с ощу­щени­ем ут­ра­ты смыс­ла: на воп­рос, все ли пред­став­ля­ет­ся им бес­смыс­ленным, 100 про­цен­тов нар­ко­манов от­ве­чали ут­верди­тель­но. Моя дис­сертан­тка Бет­ти Лу Пе­дел­форд, а так­же Шин и Фех­тман, ис­сле­довав­шие эк­зистен­ци­аль­ную фрус­тра­цию, по­каза­ли, что у нар­ко­манов уро­вень ее бо­лее чем вдвое вы­ше, чем в кон­троль­ной груп­пе. И здесь по­нят­но, по­чему Фрей­зе­ру, воз­глав­ля­юще­му в Ка­лифор­нии центр ре­аби­лита­ции нар­ко­манов и при­менив­ше­му там ло­готе­рапию, уда­лось до­бить­ся 40-про­цен­тно­го из­ле­чения по срав­не­нию с 11 про­цен­та­ми в сред­нем при тра­дици­он­ных ме­тодах ле­чения.

На­конец, в этой свя­зи нель­зя не упо­мянуть дан­ные Блэ­ка и Грег­со­на из Но­вой Зе­лан­дии, сог­ласно ко­торым уро­вень эк­зистен­ци­аль­ной фрус­тра­ции у прес­тупни­ков су­щес­твен­но вы­ше сред­не­го. Со­от­ветс­твен­но, Бар­бе­ру, за­нимав­ше­муся ло­готе­рапи­ей с не­совер­шенно­лет­ни­ми прес­тупни­ками, по­мещен­ны­ми в его ка­лифор­ний­ский ре­аби­лита­ци­он­ный центр, уда­лось, сни­зить про­цент ре­циди­вов с обыч­ных 40 до 17. Рис­кнем те­перь сде­лать еще один шаг и рас­простра­нить на­ши со­об­ра­жения и рас­сужде­ния на мас­штаб всей пла­неты. Спро­сим се­бя, не нуж­на ли по­доб­ная пе­ре­ори­ен­та­ция так­же и в об­ласти ис­сле­дова­ний проб­лем ми­ра. По су­ти, эта об­ласть уже дав­но жес­тко за­вяза­на на проб­ле­мати­ку аг­рессив­ных по­тен­ци­алов, и ник­то по­ка еще не ос­ме­лил­ся вый­ти в че­лове­чес­кое из­ме­рение. А меж­ду про­чим, имен­но вой­дя в то из­ме­рение, где су­щес­тву­ют собс­твен­но че­лове­чес­кие про­яв­ле­ния — ту­да, где мы толь­ко и мо­жем встре­тить­ся с та­кими фе­номе­нами, как стрем­ле­ние к смыс­лу, — мож­но, по всей ви­димос­ти, ус­та­новить, что, в ко­неч­ном сче­те, имен­но фрус­тра­ция это­го стрем­ле­ния к смыс­лу, эк­зистен­ци­аль­ная фрус­тра­ция и рас­простра­ня­юще­еся все ши­ре ощу­щение бес­смыс­леннос­ти под­держи­ва­ют (под­черки­ва­ем: не у жи­вот­ных, а у че­лове­ка, на че­лове­чес­ком уров­не!) аг­рессив­ность, ес­ли во­об­ще не яв­ля­ют­ся ее при­чиной.

В прос­транс­тве собс­твен­но че­лове­чес­ких про­яв­ле­ний поп­росту не су­щес­тву­ет аг­рессии, ко­торая, при­сутс­твуя в оп­ре­делен­ном "ко­личес­тве", да­вит на кла­пан и зас­тавля­ет ме­ня, ее "бес­по­мощ­ную жер­тву", ис­кать гла­зами ка­кие-ни­будь объ­ек­ты, на ко­торые я мог бы ее нап­ра­вить. Как бы аг­рессия ни пре­об­ра­зовы­валась на би­оло­гичес­ком уров­не и ни уко­реня­лась на пси­холо­гичес­ком, на че­лове­чес­ком уров­не она у ме­ня ис­че­за­ет, она у ме­ня "про­рас­та­ет" (в ге­гелев­ском смыс­ле) во что-то сов­сем иное. На че­лове­чес­ком уров­не я не­нави­жу. А не­нависть в от­ли­чие от аг­рессии ин­тенци­ональ­но нап­равле­на на неч­то, что я не­нави­жу.

Не­нависть и лю­бовь — это че­лове­чес­кие про­яв­ле­ния, пос­коль­ку они ин­тенци­ональ­ны, пос­коль­ку че­ловек, не­нави­дящий что-ли­бо или лю­бящий ко­го-ли­бо, име­ет для это­го ос­но­вания. Речь идет имен­но об ос­но­вании, а не о при­чине — пси­холо­гичес­кой или би­оло­гичес­кой, — ко­торая "из-за его спи­ны" или "че­рез его го­лову" по­рож­да­ет аг­рессив­ность и сек­су­аль­ность. С би­оло­гичес­кой при­чиной мы стал­ки­ва­ем­ся, нап­ри­мер, в эк­спе­римен­те В. Р. Хес­са, ко­торо­му с по­мощью элек­тро­дов, вжив­ленных в под­корко­вые моз­го­вые цен­тры кош­ки, уда­валось вы­зывать у нее вспыш­ки ярос­ти.

Как нес­пра­вед­ли­вы бы­ли бы мы к бор­цам Соп­ро­тив­ле­ния про­тив на­ци­онал-со­ци­ализ­ма, ес­ли бы ста­ли рас­смат­ри­вать их как жертв собс­твен­ных "аг­рессив­ных по­тен­ци­алов", ко­торые лишь бо­лее или ме­нее слу­чай­но ока­зались нап­равле­ны про­тив Адоль­фа Гит­ле­ра. Объ­ек­том их борь­бы был не он, а имен­но на­ци­онал-со­ци­ализм как сис­те­ма. Они про­тивос­то­яли не че­лове­ку, а де­лу. И ведь, по су­ти, лишь тог­да, ког­да мы в сос­то­янии стать "де­ловы­ми" имен­но в этом смыс­ле, мы ста­новим­ся по-нас­то­яще­му че­ловеч­ны­ми, тог­да, ког­да эта нап­равлен­ность на де­ло да­ет нам си­лы не толь­ко жить, но и уме­реть ра­ди не­го.

До тех пор, по­ка ис­сле­дова­ния проб­лем ми­ра бу­дут за­нимать­ся лишь ин­тер­пре­таци­ей суб­че­лове­чес­ко­го фе­номе­на "аг­рессия" и не бу­дут ана­лизи­ровать че­лове­чес­кий фе­номен "не­нависть", они об­ре­чены на бес­пло­дие. Че­ловек не пе­рес­та­нет не­нави­деть, ес­ли ему вну­шить, что им вла­де­ют не­кие ме­ханиз­мы и им­пуль­сы. Этот фа­тализм свя­зан с не­пони­мани­ем то­го, что, ког­да я ве­ду се­бя аг­рессив­но, де­ло не в ме­ханиз­мах и им­пуль­сах, ко­торые мо­гут во мне быть, а в том, что лич­но я не­нави­жу и что на мне ле­жит не ви­на за это, а лишь от­ветс­твен­ность.

Сле­ду­ет ска­зать о яко­бы име­ющей­ся воз­можнос­ти ка­нали­зиро­вать и суб­ли­миро­вать "аг­рессив­ные по­тен­ци­алы". Мы, пси­холо­ги, мог­ли бы по­казать, как аг­рессив­ность, ко­торую яко­бы мож­но пе­рек­лю­чить на без­вред­ные объ­ек­ты — нап­ри­мер, на те­ле­эк­ран, — в дей­стви­тель­нос­ти лишь под­креп­ля­ет­ся этим и, по­доб­но реф­лексу, еще силь­нее зак­репля­ет­ся.

Со­ци­олог Кэ­ролин Вуд Ше­риф оп­ро­вер­гла бы­ту­ющее пред­став­ле­ние о том, что спор­тивные сос­тя­зания пред­став­ля­ют со­бой эр­зац-вой­ну без кро­воп­ро­лития. Наб­лю­дения за тре­мя груп­па­ми под­рос­тков в зак­ры­том лет­нем ла­гере по­каза­ли, что спор­тивные сос­тя­зания не сни­жа­ют, а, на­обо­рот, уси­лива­ют вза­им­ную аг­рессию. Од­на­ко, что са­мое ин­те­рес­ное, был один слу­чай, ког­да вза­им­ную аг­рессию оби­тате­лей ла­геря как ру­кой сня­ло. Ре­бят приш­лось мо­били­зовать для тран­спор­ти­ров­ки в ла­герь за­вяз­ших в гли­нис­той поч­ве те­лежек с про­доволь­стви­ем. От­давшись де­лу, хоть и труд­но­му, но ос­мыслен­но­му, они бук­валь­но "за­были" про свою аг­рессию.

Здесь я ско­рее ви­жу но­вый конс­трук­тивный под­ход к ис­сле­дова­нию проб­лем ми­ра, чем в бес­ко­неч­ном пе­реже­выва­нии те­мы "аг­рессив­ных по­тен­ци­алов", приз­ванном убе­дить че­лове­ка, что на­силие и вой­ны — это его судь­ба. На са­мом же де­ле по­хоже, что аг­рессив­ные им­пуль­сы раз­раста­ют­ся преж­де все­го там, где на­лицо эк­зистен­ци­аль­ный ва­ку­ум. Что вер­но по от­но­шению к прес­тупнос­ти, мо­жет быть при­мене­но и к сек­су­аль­нос­ти: лишь в эк­зистен­ци­аль­ном ва­ку­уме на­бира­ет си­лу сек­су­аль­ное ли­бидо. Эта ги­пер­тро­фия в ус­ло­ви­ях ва­ку­ума по­выша­ет го­тов­ность к нев­ро­тичес­ким сек­су­аль­ным ре­ак­ци­ям.

Ведь то, что бы­ло ска­зано вы­ше о счастье как по­боч­ном эф­фекте, столь же вер­но и по от­но­шению к сек­су­аль­но­му нас­лажде­нию: чем силь­нее че­ловек стре­мит­ся к нас­лажде­нию, тем силь­нее оно от не­го ус­коль­за­ет. Де­сяти­летия кли­ничес­ко­го опы­та да­ют мне сме­лость ут­вер­ждать, что на­руше­ния по­тен­ции и ор­газма в боль­шинс­тве слу­ча­ев сво­дят­ся имен­но к по­доб­ной схе­ме ре­аги­рова­ния. Дру­гими сло­вами, сек­су­аль­ность на­руша­ет­ся по ме­ре то­го, как уси­лива­ет­ся соз­на­тель­ная нап­равлен­ность и вни­мание к ней. Чем боль­ше вни­мание сме­ща­ет­ся с пар­тне­ра на сам по­ловой акт, тем боль­ший ущерб на­носит­ся по­лово­му ак­ту. В час­тнос­ти, это мы наб­лю­да­ем во всех тех слу­ча­ях, ког­да на­ши па­ци­ен­ты-муж­чи­ны в пер­вую оче­редь оза­боче­ны тем, что­бы про­демонс­три­ровать свою по­тен­цию или па­ци­ен­ты-жен­щи­ны за­ин­те­ресо­ваны преж­де все­го в том, что­бы до­казать са­мим се­бе, что они в сос­то­янии пе­режи­вать пол­но­цен­ный ор­газм и ни­чуть не фри­гид­ны. Мы ви­дим, что здесь опять целью ста­вит­ся то, что в нор­ме яв­ля­ет­ся лишь со­путс­тву­ющим эф­фектом и дол­жно им ос­та­вать­ся, ес­ли мы не хо­тим, что­бы оно бы­ло на­руше­но.

Эта опас­ность воз­раста­ет, пос­коль­ку сек­су­аль­ность раз­раста­ет­ся в эк­зистен­ци­аль­ном ва­ку­уме в боль­ших мас­шта­бах. Ведь се­год­ня мы стал­ки­ва­ем­ся с сек­су­аль­ной ин­фля­ци­ей, ко­торая, как и лю­бая ин­фля­ция, в том чис­ле на де­неж­ном рын­ке, идет ру­ка об ру­ку с де­валь­ва­ци­ей. Сек­су­аль­ность обес­це­нива­ет­ся в той ме­ре, в ка­кой она обес­че­лове­чива­ет­ся. Ведь че­лове­чес­кая сек­су­аль­ность-это боль­ше, чем прос­то сек­су­аль­ность, и боль­шим, чем прос­то сек­су­аль­ность, она яв­ля­ет­ся в той сте­пени, в ка­кой она — на че­лове­чес­ком уров­не — выс­ту­па­ет но­сите­лем вне­сек­су­аль­ных, лич­нос­тных от­но­шений*.

За­бота о том, что­бы сек­су­аль­ные кон­такты бы­ли нап­равле­ны в рус­ло от­но­шения к пар­тне­ру, не сво­дяще­гося к чис­то сек­су­аль­но­му от­но­шению, что­бы они бра­ли на­чало на че­лове­чес­ком уров­не, бы­ла бы в са­мых кров­ных ин­те­ресах да­же тех, ко­торых, в ко­неч­ном сче­те, не вол­ну­ет ни­чего, кро­ме сек­су­аль­но­го удов­летво­рения и нас­лажде­ния. На че­лове­чес­ком же уров­не сек­су­аль­ность об­ла­да­ет еще од­ной фун­кци­ей. Она выс­ту­па­ет вы­раже­ни­ем лю­бов­но­го от­но­шения, "ин­карна­ци­ей", воп­ло­щени­ем та­кого фе­номе­на, как лю­бовь или же прос­то влюб­ленность. То, что лишь в этом слу­чае сек­су­аль­ность мо­жет дей­стви­тель­но при­носить счастье, по­казы­ва­ют ре­зуль­та­ты не­дав­не­го оп­ро­са, ор­га­низо­ван­но­го аме­рикан­ским жур­на­лом "Psychology Today": 20 000 от­ве­тов на воп­рос, что силь­нее все­го сти­мули­ру­ет по­тен­цию и ор­газм, выд­ви­нули на пер­вое мес­то как на­деж­ней­ший сти­муля­тор "ро­ман­тизм", то есть влюб­ленность в пар­тне­ра, ес­ли не боль­ше — лю­бовь к не­му.

Од­на­ко же­латель­ная с точ­ки зре­ния про­филак­ти­ки сек­су­аль­ных нев­ро­зов "пер­со­нифи­кация" сек­су­аль­нос­ти дол­жна быть нап­равле­на не толь­ко на лич­ность пар­тне­ра, но и в та­кой же сте­пени на собс­твен­ную лич­ность. Нор­маль­ное сек­су­аль­ное раз­ви­тие и соз­ре­вание че­лове­ка зак­лю­ча­ет­ся в воз­раста­ющей ин­тегра­ции сек­су­аль­нос­ти в це­лос­тную струк­ту­ру его лич­ности. От­сю­да явс­тву­ет, что лю­бая изо­ляция сек­су­аль­нос­ти, нап­ро­тив, про­тиво­речит ин­тегра­тив­ным тен­денци­ям и тем са­мым под­держи­ва­ет нев­ро­тизи­ру­ющие тен­денции. Де­зин­тегра­ция сек­су­аль­нос­ти, вы­рыва­ние ее из кон­тек­ста лич­нос­тных и меж­личнос­тных вне­сек­су­аль­ных от­но­шений оз­на­ча­ет, го­воря од­ним сло­вом, рег­ресс.

Од­на­ко в та­ких рег­рессив­ных тен­денци­ях на­ходит свой единс­твен­ный шанс, свой уни­каль­ный биз­нес ин­дус­трия сек­су­аль­ных раз­вле­чений. И на­чина­ет­ся та­нец вок­руг зо­лотой свиньи. Опас­ным здесь с точ­ки зре­ния про­филак­ти­ки сек­су­аль­ных нев­ро­зов яв­ля­ет­ся при­нуж­де­ние к сек­су­аль­но­му пот­ребле­нию, ис­хо­дящее от ин­дус­трии "прос­ве­щения". Мы, пси­хи­ат­ры, пос­то­ян­но ви­дим у на­ших па­ци­ен­тов, нас­коль­ко же они под дав­ле­ни­ем этой ин­дус­трии "прос­ве­щения", ма­нипу­лиру­ющей об­щес­твен­ным мне­ни­ем, чувс­тву­ют се­бя пря­мо-та­ки обя­зан­ны­ми стре­мить­ся к сек­су ра­ди не­го са­мого, раз­ви­вать ин­те­рес к сек­су­аль­нос­ти в ее де­пер­со­нали­зиро­ван­ном и де­гума­низи­рован­ном об­личье. Од­на­ко мы, пси­хи­ат­ры, зна­ем и то, нас­коль­ко силь­но все это ска­зыва­ет­ся как раз на ос­лабле­нии по­тен­ции и ор­газма. И то­го, кто ви­дит свое ис­це­ление в ра­фини­рован­ности "лю­бов­ной" тех­ни­ки, эта тех­ни­ка толь­ко ли­ша­ет ос­татков той спон­таннос­ти, той не­пос­редс­твен­ности, той са­мос­то­ятель­нос­ти, той ис­крен­ности, ко­торая яв­ля­ет­ся ус­ло­ви­ем и пред­по­сыл­кой нор­маль­но­го сек­су­аль­но­го фун­кци­они­рова­ния и в ко­торой как раз так нуж­да­ет­ся че­ловек, стра­да­ющий сек­су­аль­ным нев­ро­зом. Все это ни­ко­им об­ра­зом не оз­на­ча­ет обос­но­вания ка­ких-ли­бо та­бу или от­ри­цания сво­боды в сек­су­аль­ной жиз­ни. Од­на­ко сво­бода, ко­торую име­ют в ви­ду те, кто так мно­го о ней го­ворит, — это, в ко­неч­ном сче­те, сво­бода де­лать биз­нес с по­мощью так на­зыва­емо­го прос­ве­щения. Мы все про­тив ли­цеме­рия в воп­ро­сах сек­су­аль­ной жиз­ни, од­на­ко, мы дол­жны выс­ту­пить так­же про­тив то­го ли­цеме­рия, ко­торое тво­рит "сво­бода", имея в ви­ду день­ги.

Вер­немся те­перь к эк­зистен­ци­аль­но­му ва­ку­уму, к чувс­тву от­сутс­твия смыс­ла. Фрейд пи­сал в од­ном из сво­их пи­сем: "Ког­да че­ловек за­да­ет воп­рос о смыс­ле и цен­ности жиз­ни, он нез­до­ров, пос­коль­ку ни то­го, ни дру­гого объ­ек­тивно не су­щес­тву­ет; ру­чать­ся мож­но лишь за то, что у че­лове­ка есть за­пас не­удов­летво­рен­но­го ли­бидо". Я счи­таю спе­цифи­чес­ки че­лове­чес­ким про­яв­ле­ни­ем не толь­ко ста­вить воп­рос о смыс­ле жиз­ни, но и ста­вить под воп­рос су­щес­тво­вание это­го смыс­ла. В час­тнос­ти, при­виле­ги­ей мо­лодых лю­дей яв­ля­ет­ся де­монс­тра­ция сво­ей взрос­лости преж­де все­го тем, что они ста­вят под сом­не­ние смысл жиз­ни, и этой при­виле­ги­ей они бо­лее чем ак­тивно поль­зу­ют­ся.

Эй­нштейн как-то за­метил, что тот, кто ощу­ща­ет свою жизнь ли­шен­ной смыс­ла, не толь­ко нес­час­тлив, но и вряд ли жиз­неспо­собен. Дей­стви­тель­но, стрем­ле­ние к смыс­лу об­ла­да­ет тем, что в аме­рикан­ской пси­холо­гии по­лучи­ло наз­ва­ние "цен­ность для вы­жива­ния". Не пос­ледний из уро­ков, ко­торые мне уда­лось вы­нес­ти из Ос­венци­ма и Да-хау, сос­то­ял в том, что на­иболь­шие шан­сы вы­жить да­же в та­кой экс­тре­маль­ной си­ту­ации име­ли, я бы ска­зал, те, кто был нап­равлен в бу­дущее, на де­ло, ко­торое их жда­ло, на смысл, ко­торый они хо­тели ре­али­зовать. Поз­днее аме­рикан­ские пси­хи­ат­ры по­лучи­ли это­му под­твержде­ние на ма­тери­але во­ен­ноплен­ных, на­ходив­шихся в япон­ских, се­веро­корей­ских и се­веровь­ет­нам­ских ла­герях. Не дол­жно ли то, что яв­ля­ет­ся вер­ным по от­но­шению к от­дель­ным лю­дям, быть вер­но и по от­но­шению к че­лове­чес­тву в це­лом? И не дол­жны ли мы в рам­ках так на­зыва­емых ис­сле­дова­ний проб­лем ми­ра уде­лить вни­мание воп­ро­су: не зак­лю­ча­ет­ся ли единс­твен­ный шанс че­лове­чес­тва на вы­жива­ние в об­щей для всех за­даче, в од­ном об­щем стрем­ле­нии к од­но­му об­ще­му смыс­лу?

Вспом­ним, с че­го мы на­чали. У каж­до­го вре­мени свои нев­ро­зы — и каж­до­му вре­мени тре­бу­ет­ся своя пси­хоте­рапия. Те­перь нам из­вес­тно боль­ше: лишь ре­гума­низи­рован­ная пси­хоте­рапия спо­соб­на по­нять при­меты вре­мени — и от­ве­тить на зап­ро­сы вре­мени. Лишь ре­гума­низи­рован­ная пси­хоте­рапия мо­жет спра­вить­ся с де­пер­со­нали­зиру­ющи­ми и де­гума­низи­ру­ющи­ми тен­денци­ями, пов­се­мес­тно бе­рущи­ми верх. Так мо­жем ли мы дать се­год­няшне­му эк­зистен­ци­аль­но фрус­три­рован­но­му че­лове­ку смысл? Ведь мы дол­жны ра­довать­ся уже, ес­ли его у се­год­няшне­го че­лове­ка не от­ни­ма­ют, внед­ряя в его соз­на­ние ре­дук­ци­онист­ские схе­мы. Дос­ти­жим ли смысл? Воз­можно ли вновь ожи­вить уте­рян­ные тра­диции или да­же ут­ра­чен­ные ин­стинкты? Или же был прав Но­валис, за­метив­ший од­нажды, что воз­вра­та к на­ив­ности уже нет, что лес­тни­ца, по ко­торой мы под­ни­мались, упа­ла?

По­пыт­ка дать че­лове­ку смысл све­лась бы к мо­рали­зиро­ванию. А мо­раль в ста­ром смыс­ле сло­ва уже до­жива­ет свой век. Че­рез ка­кое-то вре­мя мы уже не бу­дем мо­рали­зиро­вать, мы он­то­логи­зиру­ем мо­раль. Доб­ро и зло бу­дут оп­ре­делять­ся не как неч­то, что мы дол­жны де­лать или со­от­ветс­твен­но де­лать нель­зя; доб­ром бу­дет пред­став­лять­ся то, что спо­собс­тву­ет осу­щест­вле­нию че­лове­ком воз­ло­жен­но­го на не­го и тре­бу­емо­го от не­го смыс­ла, а злом мы бу­дем счи­тать то, что пре­пятс­тву­ет это­му осу­щест­вле­нию.

Смысл нель­зя дать, его нуж­но най­ти. Про­цесс на­хож­де­ния смыс­ла по­добен вос­при­ятию геш­таль­та. Уже ос­но­вате­ли геш­таль­тпси­холо­гии Ле­вин и Вер­тгей­мер го­вори­ли о по­буди­тель­ном ха­рак­те­ре, при­сущем каж­дой от­дель­ной си­ту­ации, в ко­торой мы стал­ки­ва­ем­ся с дей­стви­тель­ностью. Вер­тгей­мер за­шел да­же так да­леко, что при­писал со­дер­жа­щему­ся в каж­дой си­ту­ации тре­бова­нию объ­ек­тивный ха­рак­тер. Адор­но, впро­чем, так­же яс­но го­ворит: "По­нятие смыс­ла вклю­ча­ет в се­бя объ­ек­тивность, нес­во­димую к де­ятель­нос­ти".

От­ли­ча­ет на­хож­де­ние смыс­ла от вос­при­ятия геш­таль­та, на мой взгляд, сле­ду­ющее: в от­ли­чие от вос­при­ятия прос­то фи­гуры, ко­торая бро­са­ет­ся нам в гла­за на "фо­не", при вос­при­ятии смыс­ла речь идет об об­на­руже­нии воз­можнос­ти на фо­не дей­стви­тель­нос­ти. И эта воз­можность всег­да единс­твен­на. Она пре­ходя­ща. Од­на­ко лишь воз­можность яв­ля­ет­ся пре­ходя­щей. Ес­ли она уже осу­щест­вле­на, ес­ли смысл ре­али­зован, то это уже раз и нав­сегда.

Смысл дол­жен быть най­ден, но не мо­жет быть соз­дан. Соз­дать мож­но ли­бо субъ­ек­тивный смысл, прос­тое ощу­щение смыс­ла, ли­бо бес­смыс­ли­цу. Тем са­мым по­нят­но и то, что че­ловек, ко­торый уже не в сос­то­янии най­ти в сво­ей жиз­ни смысл, рав­но как и вы­думать его, убе­гая от чувс­тва ут­ра­ты смыс­ла, соз­да­ет ли­бо бес­смыс­ли­цу, ли­бо субъ­ек­тивный смысл. Ес­ли пер­вое про­ис­хо­дит на сце­не (те­атр аб­сурда!), то пос­леднее — в хмель­ных гре­зах, в осо­бен­ности выз­ванных с по­мощью ЛСД. В этом слу­чае, од­на­ко, это соп­ря­жено с рис­ком прой­ти в жиз­ни ми­мо ис­тинно­го смыс­ла, ис­тинно­го де­ла во внеш­нем ми­ре (в про­тиво­полож­ность су­губо субъ­ек­тивно­му ощу­щению смыс­ла в се­бе са­мом). Это на­поми­на­ет мне по­допыт­ных жи­вот­ных, ко­торым ка­лифор­ний­ские ис­сле­дова­тели вжив­ля­ли элек­тро­ды в ги­пота­ламус. Ког­да элек­три­чес­кая цепь за­мыка­лась, жи­вот­ные ис­пы­тыва­ли удов­летво­рение ли­бо по­лово­го вле­чения, ли­бо пи­щевой пот­ребнос­ти. В кон­це кон­цов, они на­учи­лись са­ми за­мыкать цепь и иг­но­риро­вали те­перь ре­аль­но­го по­лово­го пар­тне­ра и ре­аль­ную пи­щу, ко­торая им пред­ла­галась.

Смысл не толь­ко дол­жен, но и мо­жет быть най­ден, и в по­ис­ках смыс­ла че­лове­ка нап­равля­ет его со­весть. Од­ним сло­вом, со­весть-это ор­ган смыс­ла. Ее мож­но оп­ре­делить как спо­соб­ность об­на­ружить тот единс­твен­ный и уни­каль­ный смысл, ко­торый кро­ет­ся в лю­бой си­ту­ации.

Со­весть при­над­ле­жит к чис­лу спе­цифи­чес­ки че­лове­чес­ких про­яв­ле­ний, и да­же бо­лее чем спе­цифи­чес­ки че­лове­чес­ких, ибо она яв­ля­ет­ся не­отъ­ем­ле­мой сос­тавной частью ус­ло­вий че­лове­чес­ко­го су­щес­тво­вания, и ра­бота ее под­чи­нена ос­новной от­ли­читель­ной ха­рак­те­рис­ти­ке че­лове­чес­ко­го су­щес­тво­вания — его ко­неч­ности. Со­весть, од­на­ко, мо­жет и де­зори­ен­ти­ровать че­лове­ка. Бо­лее то­го, до пос­ледне­го мгно­вения, до пос­ледне­го вздо­ха че­ловек не зна­ет, дей­стви­тель­но ли он осу­щес­твил смысл сво­ей жиз­ни или лишь ве­рит в то, что этот смысл осу­щест­влен. Пос­ле Пе­тера Вус­та в на­шем соз­на­нии сли­лись "не­из­вес­тность и риск". Пусть да­же со­весть дер­жит че­лове­ка в не­из­вес­тнос­ти от­но­ситель­но то­го, пос­тиг ли он смысл сво­ей жиз­ни, та­кая "не­из­вес­тность" не ос­во­бож­да­ет его от "рис­ка" по­вино­вать­ся сво­ей со­вес­ти или, по край­ней ме­ре, прис­лу­шивать­ся к ее го­лосу.

С упо­мяну­той "не­из­вес­тностью" свя­зан, од­на­ко, не толь­ко этот "риск", но и сми­рение. То, что мы да­же на на­шем смер­тном од­ре не уз­на­ем, не ве­ла ли нас на­ша со­весть — ор­ган смыс­ла — по лож­но­му пу­ти, оз­на­ча­ет так­же и то, что од­но­му че­лове­ку не да­но знать, был ли прав дру­гой, пос­ту­пая по сво­ей со­вес­ти. Ис­ти­на мо­жет быть лишь од­на, од­на­ко ник­то не мо­жет пох­вастать­ся зна­ни­ем, что этой ис­ти­ной об­ла­да­ет имен­но он и ник­то дру­гой. Сми­рение оз­на­ча­ет так­же тер­пи­мость, од­на­ко тер­пи­мость не тож­дес­твен­на без­разли­чию; ведь что­бы ува­жать иные ве­рова­ния, от­нюдь не тре­бу­ет­ся иден­ти­фици­ровать се­бя с ни­ми.

Мы жи­вем в век рас­простра­ня­юще­гося все ши­ре чувс­тва смыс­ло­ут­ра­ты. В та­кой век вос­пи­тание дол­жно быть нап­равле­но на то, что­бы не толь­ко пе­реда­вать зна­ния, но и от­та­чивать со­весть так, что­бы че­лове­ку хва­тило чут­кости рас­слы­шать тре­бова­ние, со­дер­жа­ще­еся в каж­дой от­дель­ной си­ту­ации. В век, ког­да де­сять за­пове­дей, по-ви­димо­му, уже по­теря­ли для мно­гих свою си­лу, че­ловек дол­жен быть при­готов­лен к то­му, что­бы вос­при­нять 10000 за­пове­дей, зак­лю­чен­ных в 10000 си­ту­аций, с ко­торы­ми его стал­ки­ва­ет жизнь. Тог­да не толь­ко са­ма эта жизнь бу­дет ка­зать­ся ему ос­мыслен­ной (а ос­мыслен­ной — зна­чит за­пол­ненной де­лами), но и сам он при­об­ре­тет им­му­нитет про­тив кон­формиз­ма и то­тали­тариз­ма — этих двух следс­твий эк­зистен­ци­аль­но­го ва­ку­ума. Ведь толь­ко бодрству­ющая со­весть да­ет че­лове­ку спо­соб­ность соп­ро­тив­лять­ся, не под­да­вать­ся кон­формиз­му и не скло­нять­ся пе­ред то­тали­тариз­мом.

Так или ина­че, вос­пи­тание боль­ше чем ког­да-ли­бо ста­новит­ся вос­пи­тани­ем от­ветс­твен­ности. А быть от­ветс­твен­ным — зна­чит быть се­лек­тивным, быть из­би­ратель­ным. Мы жи­вем в "об­щес­тве изо­билия", средс­тва мас­со­вой ин­форма­ции за­лива­ют нас по­тока­ми сти­муля­ции, и мы жи­вем в век про­тиво­зача­точ­ных средств. Ес­ли мы не хо­тим уто­нуть в этом по­токе, пог­ру­зить­ся в то­таль­ный про­мис­ку­итет, то мы дол­жны на­учить­ся раз­ли­чать, что су­щес­твен­но, а что нет, что име­ет смысл, а что нет, за что от­ве­чать, а за что нет.

Смысл — это вся­кий раз так­же и кон­крет­ный смысл кон­крет­ной си­ту­ации. Это всег­да "тре­бова­ние мо­мен­та", ко­торое, од­на­ко, всег­да ад­ре­сова­но кон­крет­но­му че­лове­ку. И как не­пов­то­рима каж­дая от­дель­ная си­ту­ация, так же уни­кален и каж­дый от­дель­ный че­ловек.

Каж­дый день и каж­дый час пред­ла­га­ют но­вый смысл, и каж­до­го че­лове­ка ожи­да­ет дру­гой смысл. Смысл есть для каж­до­го, и для каж­до­го су­щес­тву­ет свой осо­бый смысл.

Из все­го это­го вы­тека­ет, что смысл, о ко­тором идет речь, дол­жен ме­нять­ся как от си­ту­ации к си­ту­ации, так и от че­лове­ка к че­лове­ку. Од­на­ко смысл вез­де­сущ. Нет та­кой си­ту­ации, в ко­торой нам бы не бы­ла пре­дос­тавле­на жизнью воз­можность най­ти смысл, и нет та­кого че­лове­ка, для ко­торо­го жизнь не дер­жа­ла бы на­гото­ве ка­кое-ни­будь де­ло. Воз­можность осу­щес­твить смысл всег­да уни­каль­на, и че­ловек, ко­торый мо­жет ее ре­али­зовать, всег­да не­пов­то­рим. В ло­готе­рапев­ти­чес­кой ли­тера­туре име­ют­ся пуб­ли­кации Бра­уна, Кас­ци­ани, Крам­бо, Дан­сарта, Дур­ла­ка, Кра­тох­ви­ла, Лю­кас, Лан­сфор­да, Мэй­со­на, Мей­ера, Мэр­фи, Пла­новой, По­пель­ско­го, Рич­монда, Ро­бер­тса, Ру-ха, Сэл­ли, Сми­та, Яр­не­ла и Ян­га, из ко­торых сле­ду­ет, что воз­можность най­ти в жиз­ни смысл не за­висит от по­ла, от ин­теллек­та, от уров­ня об­ра­зова­ния, от то­го, ре­лиги­оз­ны мы или нет* и ес­ли да, то ка­кую ве­ру ис­по­веду­ем. Пе­речис­ленны­ми ав­то­рами бы­ло так­же по­каза­но, что на­хож­де­ние смыс­ла не за­висит от ха­рак­те­ра че­лове­ка и от сре­ды.

Ни один пси­хи­атр и ни один пси­хоте­рапевт — в том чис­ле ло­готе­рапевт — не мо­жет ука­зать боль­но­му, в чем зак­лю­ча­ет­ся смысл. Он впра­ве, од­на­ко, ут­вер­ждать, что жизнь име­ет смысл и да­же, бо­лее то­го, что она сох­ра­ня­ет этот смысл в лю­бых ус­ло­ви­ях и при лю­бых об­сто­ятель­ствах бла­года­ря воз­можнос­ти най­ти смысл да­же в стра­дании. Фе­номе­ноло­гичес­кий ана­лиз не­ис­ка­жен­но­го не­пос­редс­твен­но­го пе­режи­вания, ко­торое мы мо­жем наб­лю­дать у прос­то­го "че­лове­ка с ули­цы", пе­реве­дя его за­тем на язык на­уч­ной тер­ми­ноло­гии, по­мога­ет уви­деть, что че­ловек не толь­ко ищет смысл в си­лу сво­его стрем­ле­ния к смыс­лу, но и на­ходит его, а имен­но тре­мя пу­тями. Во-пер­вых, он мо­жет ус­мотреть смысл в дей­ствии, в соз­да­нии че­го-ли­бо. По­мимо это­го, он ви­дит смысл в том, что­бы пе­режи­вать что-то, он ви­дит смысл в том, что­бы ко­го-то лю­бить. Но да­же в без­на­деж­ной си­ту­ации, пе­ред ко­торой он бес­по­мощен, он при из­вес­тных ус­ло­ви­ях спо­собен ви­деть смысл. Де­ло в по­зиции и ус­та­нов­ке, с ко­торой он встре­ча­ет свою судь­бу, ко­торой он не в сос­то­янии из­бе­жать или из­ме­нить. Лишь по­зиция и ус­та­нов­ка да­ют ему воз­можность про­демонс­три­ровать то, на что спо­собен один лишь че­ловек: прев­ра­щение, пре­об­ра­жение стра­дания в дос­ти­жение на че­лове­чес­ком уров­не. Один сту­дент-ме­дик из Со­еди­нен­ных Шта­тов пи­сал мне: "Не­дав­но умер один из луч­ших мо­их дру­зей, по­тому что он не смог най­ти в жиз­ни смысл. Сей­час я знаю, что, ес­ли бы он был жив, я смог бы, по­жалуй, по­мочь ему средс­тва­ми ло­готе­рапии. Его уже нет, но са­ма его смерть бу­дет те­перь всег­да по­буж­дать ме­ня ока­зывать по­мощь всем тем, кто в ней нуж­да­ет­ся. Я ду­маю, что не мо­жет быть бо­лее глу­бин­но­го мо­тива. Нес­мотря на мое го­ре, выз­ванное смертью дру­га, нес­мотря на мое чувс­тво ви­ны в этой смер­ти, его су­щес­тво­вание — и его "уже- не­сущес­тво­вание" на­пол­не­но смыс­лом. Ес­ли мне ког­да-ни­будь дос­та­нет си­лы ра­ботать вра­чом и эта от­ветс­твен­ность бу­дет мне по пле­чу, зна­чит, он умер не нап­расно. Боль­ше все­го на све­те я хо­чу од­но­го: не до­пус­тить, что­бы эта тра­гедия слу­чилась еще раз-слу­чилась с дру­гим".

В жиз­ни не су­щес­тву­ет си­ту­аций, ко­торые бы­ли бы дей­стви­тель­но ли­шены смыс­ла. Это мож­но объ­яс­нить тем, что пред­став­ля­ющи­еся нам не­гатив­ны­ми сто­роны че­лове­чес­ко­го су­щес­тво­вания — в час­тнос­ти, тра­гичес­кая три­ада, вклю­ча­ющая в се­бя стра­дание, ви­ну и смерть, — так­же мо­гут быть пре­об­ра­зова­ны в неч­то по­зитив­ное, в дос­ти­жение, ес­ли по­дой­ти к ним с пра­виль­ной по­зиции и с адек­ватной ус­та­нов­кой.

И все же де­ло до­ходит до эк­зистен­ци­аль­но­го ва­ку­ума. И это — в сер­дце об­щес­тва изо­билия, ко­торое ни од­ну из ба­зовых, по Мас­лоу, пот­ребнос­тей не ос­тавля­ет не­удов­летво­рен­ной. Это про­ис­хо­дит имен­но от­то­го, что оно толь­ко удов­летво­ря­ет пот­ребность, но не ре­али­зу­ет стрем­ле­ние к смыс­лу. "Мне 22 го­да, — пи­сал мне один аме­рикан­ский сту­дент, — у ме­ня есть уче­ная сте­пень, у ме­ня ши­кар­ный ав­то­мобиль, я пол­ностью не­зави­сим в фи­нан­со­вом от­но­шении, и в от­но­шении сек­са и лич­но­го прес­ти­жа я рас­по­лагаю боль­ши­ми воз­можнос­тя­ми, чем я в сос­то­янии ре­али­зовать. Единс­твен­ный воп­рос, ко­торый я се­бе за­даю, — это ка­кой во всем этом смысл".

Об­щес­тво изо­билия по­рож­да­ет и изо­билие сво­бод­но­го вре­мени, ко­торое хоть, по идее, и пре­дос­тавля­ет воз­можность для ос­мыслен­ной ор­га­низа­ции жиз­ни, в дей­стви­тель­нос­ти же лишь еще силь­нее спо­собс­тву­ет про­яв­ле­нию эк­зистен­ци­аль­но­го ва­ку­ума. Мы, пси­хи­ат­ры, име­ем воз­можность наб­лю­дать это на при­мере так на­зыва­емых "вос­крес­ных нев­ро­зов". И этот из­бы­ток сво­бод­но­го вре­мени, по всей ви­димос­ти, уве­личи­ва­ет­ся. Ин­сти­тут де­мос­ко­пии в Ал­лен­сба­хе был вы­нуж­ден кон­ста­тиро­вать, что ес­ли в 1952 го­ду вре­мя в вос­кре­сенье тя­нулось слиш­ком мед­ленно для 26 про­цен­тов оп­ро­шен­ных, то се­год­ня уже для 37 про­цен­тов. Тем са­мым по­нят­но и ска­зан­ное Джер­ри Ман­де­лем: "Тех­ни­ка из­ба­вила нас от то­го, что­бы мо­били­зовы­вать все на­ши спо­соб­ности на борь­бу за су­щес­тво­вание. Мы соз­да­ли го­сударс­тво все­об­ще­го обес­пе­чения, ко­торое га­ран­ти­ру­ет каж­до­му сох­ра­нение жиз­ни без лич­ных уси­лий с его сто­роны. Ес­ли од­нажды дой­дет до то­го, что бла­года­ря тех­ни­ке 15 про­цен­тов аме­рикан­ских ра­бочих фак­ти­чес­ки смо­гут об­слу­живать пот­ребнос­ти це­лой на­ции, пе­ред на­ми вста­нут две проб­ле­мы: кто дол­жен при­над­ле­жать к этим 15 про­цен­там ра­бота­ющих и что бу­дут де­лать ос­таль­ные со сво­им сво­бод­ным вре­менем — и с по­терей смыс­ла их жиз­ни? Мо­жет быть, ло­готе­рапия смо­жет ска­зать Аме­рике сле­ду­юще­го сто­летия боль­ше, чем она уже да­ла Аме­рике это­го сто­летия".

К со­жале­нию, здесь и се­год­ня проб­ле­ма выг­ля­дит ина­че. Не­ред­ко из­бы­ток сво­бод­но­го вре­мени яв­ля­ет­ся следс­тви­ем без­ра­боти­цы. Уже в 1933 го­ду я опи­сал кар­ти­ну бо­лез­ни при "нев­ро­зе без­ра­боти­цы". При от­сутс­твии ра­боты жизнь ка­жет­ся лю­дям бес­смыс­ленной, а са­ми они счи­та­ют се­бя бес­по­лез­ны­ми. Их уг­не­та­ет не без­ра­боти­ца как та­ковая, а ощу­щение смыс­ло­ут­ра­ты. Че­ловек жи­вет не еди­ным по­соби­ем по без­ра­боти­це.

В от­ли­чие от трид­ца­тых го­дов се­год­няшний эко­номи­чес­кий кри­зис выз­ван кри­зисом энер­ге­тичес­ким: мы с ужа­сом об­на­ружи­ли, что ис­точни­ки энер­гии не яв­ля­ют­ся не­ис­черпа­емы­ми. Я на­де­юсь, что ме­ня не соч­тут лег­ко­мыс­ленным, ес­ли я рис­кну здесь ут­вер­ждать, что энер­ге­тичес­кий кри­зис и со­путс­тву­ющее ему умень­ше­ние рос­та про­мыш­леннос­ти есть единс­твен­ный серь­ез­ный шанс для на­шего фрус­три­рован­но­го стрем­ле­ния к смыс­лу. У нас есть шанс ос­мыслить са­мих се­бя. В век об­щес­тва изо­билия боль­шинс­тво лю­дей име­ют дос­та­точ­но средств для жиз­ни, од­на­ко мно­гим лю­дям со­вер­шенно не­из­вес­тно, ра­ди че­го им жить. Те­перь же впол­не воз­можным ста­новит­ся сме­щение ак­центов от средств к жиз­ни да жиз­ненные це­ли, на смысл жиз­ни. И в от­ли­чие от ис­точни­ков энер­гии этот смысл не­ис­черпа­ем, вез­де­сущ. Ка­кое, од­на­ко, мы име­ем пра­во ут­вер­ждать, что жизнь ни­ког­да и ни для ко­го не пе­рес­та­ет иметь смысл? Ос­но­вани­ем для это­го слу­жит то, что че­ловек в сос­то­янии да­же без­вы­ход­ную си­ту­ацию прев­ра­тить в по­беду, ес­ли рас­смат­ри­вать ее под че­лове­чес­ким уг­лом зре­ния. По­это­му да­же стра­дание зак­лю­ча­ет в се­бе воз­можность смыс­ла. Са­мо со­бой ра­зуме­ет­ся, что речь здесь идет толь­ко о си­ту­аци­ях, ко­торые нель­зя ус­тра­нить, нель­зя из­бе­жать и нель­зя из­ме­нить, о стра­дании, ко­торое не мо­жет быть ус­тра­нено. Как врач, я, ко­неч­но, имею в ви­ду преж­де все­го не­из­ле­чимые бо­лез­ни, не­опе­риру­емые ра­ковые опу­холи.

Осу­щест­вляя смысл, че­ловек ре­али­зу­ет сам се­бя. Осу­щест­вляя же смысл, зак­лю­чен­ный в стра­дании, мы ре­али­зу­ем са­мое че­лове­чес­кое в че­лове­ке. Мы об­ре­та­ем зре­лость, мы рас­тем, мы пе­рерас­та­ем са­мих се­бя. Имен­но там, где мы бес­по­мощ­ны и ли­шены на­деж­ды, бу­дучи не в сос­то­янии из­ме­нить си­ту­ацию, — имен­но гам мы приз­ва­ны, ощу­ща­ем не­об­хо­димость из­ме­нить­ся са­мим. И ник­то не опи­сал это точ­нее, чем И­егу­да Бэ­кон, ко­торый по­пал в Ос­венцим еще ре­бен­ком и пос­ле ос­во­бож­де­ния стра­дал от на­вяз­чи­вых пред­став­ле­ний: "Я ви­дел по­хоро­ны с пыш­ным гро­бом и му­зыкой — и на­чинал сме­ять­ся: не бе­зум­цы ли — ус­тра­ивать та­кое из-за од­но­го-единс­твен­но­го по­кой­ни­ка? Ес­ли я шел на кон­церт или в те­атр, я обя­затель­но дол­жен был вы­чис­лить, сколь­ко пот­ре­бова­лось бы вре­мени, что­бы от­ра­вить га­зом всех лю­дей, ко­торые там соб­ра­лись, и сколь­ко одеж­ды, сколь­ко зо­лотых зу­бов, сколь­ко меш­ков во­лос по­лучи­лось бы при этом". И да­лее И­егу­да Бэ­кон спра­шива­ет се­бя, в чем мог зак­лю­чать­ся смысл тех лет, ко­торые он про­вел в Ос­венци­ме: "Под­рос­тком я ду­мал, что рас­ска­жу ми­ру, что я ви­дел в Ос­венци­ме, в на­деж­де, что мир ста­нет од­нажды дру­гим. Од­на­ко мир не стал дру­гим, и мир не хо­тел слы­шать об Ос­венци­ме. Лишь го­раз­до поз­же я дей­стви­тель­но по­нял, в чем смысл стра­дания. Стра­дание име­ет смысл, ес­ли ты сам ста­новишь­ся дру­гим".