Исторические и современные формы демократии

Системы правления, предусматривающие участие в этом процессе значительного числа граждан, вначале возникли в Древней Греции и Древнем Риме около 500 г. до н. э., где сложилась классическая форма демократии. В Древних Афинах это была полисная демократия, возникшая на основе города-государства. Она осуществлялась в форме непосредственного общественного самоуправления, когда свободные граждане обсуждали, принимали решения и претворяли их в жизнь самостоятельно. Избранные должностные лица не имели больших полномочий, были полностью подотчетны народному собранию и подлежали быстрой ротации. Действовал принцип политического равенства, который позволял каждому гражданину реально участвовать в управлении городом-государством. Древнегреческая демократия была активистской и коллективистской. Она предусматривала полное подчинение отдельного лица гражданской общине, защиту прав полиса, а не прав человека. Полисная демократия обслуживала интересы очень узкой категории граждан, из которой исключались не только рабы, но и женщины и чужеземцы (метеки), даже в случае, если они долгое время жили в полисе.

В Древнем Риме система народного правления получила название «республики». На латыни «res» означает «дело», «publicus» – «общее», то есть нечто, принадлежащее народу. Первоначально право участия в управлении республикой принадлежало лишь патрициям, или аристократии. Однако в ходе развития общества и после ожесточенной борьбы простолюдины (плебс) добились для себя также такой возможности. Как и в Афинах, право политического участия предоставлялось только свободным мужчинам. В Древнем Риме была изобретена система разделения властей (власть консулов, власть сената, власть народных трибунов), сочетающая элементы монархии, аристократии и демократии. Это сделало народное правление здесь более устойчивым, чем в Афинах.

Зародившись поначалу в городе довольно скромных размеров, Римская республика путем аннексий и завоеваний распространилась далеко за его пределы и в результате стала править всей Италией и рядом других стран. Это породило коллизию, которая и привела в конечном итоге после 500-летней истории к гибели народовластия. Дело в том, что Рим никогда не мог в полной мере привести свои политические институты в соответствие с постоянно возрастающей численностью своих граждан и с фактом их географической удаленности от центра республики. Как следствие этого, все более увеличивающееся, а под конец подавляющее число граждан было практически лишено возможности участвовать в народных собраниях, местом проведения которых оставался римский Форум.

Следующий этап развития демократии – это республиканизм в средневековых городах Северной Италии (XI–XV вв.). Во Флоренции, Генуе, Венеции, Болонье, Падуе и ряде других городов сложилось устройство, напоминающее по форме то, которое существовало в Римской республике. К участию в работе органов власти городов-государств допускались первоначально только члены семейств аристократии. Но по прошествию времени горожане, стоявшие на низших ступенях социально-экономической иерархии, добились права на участие в управлении. Однако, в отличие от Рима и Афин, статус гражданина был сопряжен здесь с обладанием собственностью. В городах Северной Италии сложился средний класс, состоящий из купцов, ремесленников, банкиров. Он был не только многочисленным, но и хорошо организованным в гильдии, товарищества, церковные братства и т.п. Институциональная структура народовластия опиралась на власть городского Совета, подеста, избираемого на год и подотчетного Совету, а также Собрания горожан. Развитие республиканизма вызвало расцвет экономической и культурной жизни в Северной Италии. Однако, к несчастью для демократии, во второй половине XIV в. республики в некоторых крупнейших городах начали постепенно отступать под натиском извечных врагов народовластия: коррупции, олигархии, войн, территориальной экспансии, узурпации власти авторитарными правителями.

Параллельно с развитием республиканизма в Северной Италии шли процессы формирования системы народного представительства в Северной Европе. В 930 г. в Исландии сложился прообраз первого в мире национального парламента, так называемый альтинг, остававшийся источником законотворчества на протяжении более трех столетий. Эдуард I (1272–1307) под давлением знати и горожан узаконил парламент в Англии, который вырос из спорадически проводимых собраний сословий. В Швеции традиции народного участия в собраниях в XV в. породила предтечу современного парламента: король начал регулярно собирать представителей различных сословий шведского общества – аристократии, духовенства, бюргеров, простолюдинов.

В Нидерландах и Фландрии формированию представительных собраний содействовало развитие городского среднего класса, сосредоточившего в своих руках значительные экономические ресурсы. Правители, постоянно испытывавшие острую нужду в деньгах, не могли игнорировать этот социальный слой, а чтобы заручиться его поддержкой, им приходилось созывать собрания представителей городов и основных классов общества.

Однако ранняя представительная система была еще крайне несовершенной и не может отождествляться с представительной демократией. Даже в странах, дальше других продвинувшихся в развитии этих учреждений, существовало вопиющее неравенство, создававшее непреодолимые барьеры для народовластия. К тому же парламенты зачастую никак не могли выступать в качестве равноправного партнера монарха. Это случилось лишь столетия спустя, когда контроль над правительством перешел от короля к парламенту либо место короля занял президент. Представители «народа» далеко не в полной мере представляли весь народ. Даже в такой свободной стране, как Англия, в 1832 г. знаменитые избирательные реформы предоставили гражданские права только 5%, в 1886 – 28%, и лишь в 1921 г. – 74% жителей страны.

Таким образом, вплоть до XIX в мы не можем говорить о формировании современной демократии. Родиной новой демократии стали США, в которых в 20-е годы XIX в., впервые больше половины взрослого мужского населения получили право участвовать в президентских и парламентских выборах. Именно с этого момента начинается глобальный процесс перехода к демократии, охвативший в наше время всю планету.

Чем же отличается современная демократия от классической? Прежде всего она является формой правления, действующей в масштабах крупных национальных государств, а не городов-государств, или городов-республик.

Она является представительной системой, а не прямым самоуправлением сообщества граждан. Свой суверенитет граждане делегируют избираемым ими представителям, строго подотчетным избирателям. Одновременно граждане могут непосредственно участвовать в принятии политических решений, участвуя в национальных и локальных референдумах.

Современная демократия становится инклюзивной, то есть включающей в себя, а не эксклюзивной, как было прежде. Пассивное и активное избирательное право является доступным практически для всего взрослого населения и не обусловлено имущественным цензом. Широко действующими становятся принципы политического и правого равенства.

Демократия в развитых индустриальных государствах является конституционной. Демократические правительства действуют строго в рамках правового закона, который защищает права человека, права меньшинств, задает определенные рамки (а не предписания) для свободной деятельности граждан, групп интересов, организаций, политических партий, сдерживает правительство от любых посягательств на свободу граждан и ассоциаций.

Формы современной демократии зависят от формы правления, избирательной и партийной систем (см. подробнее Темы 10–12).

В зависимости от формы правления выделяются президентские, парламентские, президентско-парламентские и парламентско-президентские демократические системы.

В зависимости от типа избирательной системы выделяют мажоритаристские демократии и демократии с пропорциональной системой голосования.

В зависимости от типа партийной системы выделяются многопартийные, двухпартийные и коалиционно-мажоритаристские демократии.

Различные сочетания этих форм влияет на эффективность и стабильность демократии. Например, наиболее жизнеспособными являются комбинации президентского или парламентского правления с мажоритарной избирательной системой и двухпартийностью. Наименее же стабильным является сочетание президентской формы правления с пропорциональной избирательной системой и многопартийностью.

4. Сравнительный анализ моделей демократии

По мнению профессора Кембриджского университета К. Гоулда, существуют две базовые онтологии демократии: индивидуализм и холизм. Индивидуализм отстаивает первенство единичного над целым, личности над обществом, государством, нацией. Он берет свое начало в философских воззрениях киников и киренаиков, развивается в концепциях «разумного эгоизма» в эпоху Возрождения, получает завершенное оформление в доктринах либеральных философов XVII-XIX вв.

Холизм (греч. holos – целый), наоборот, настаивает на приоритете целого над единичным, общества или группы над личностью. Он восходит своими корнями к учению Платона, который писал, что «все, что возникло, возникает ради всего в целом…Бытие это возникает не ради тебя, а, наоборот, ты – ради него. Ведь любой… делает все ради целого, а не целое ради части…».

На основе двух базисных онтологий – индивидуализма и холизма или их сочетания – выделяются определенные модели демократии. Индивидуализм лежит в основе либеральных моделей демократии. Либерализм рассматривает индивидов в качестве основных действующих лиц общества. Он абстрагируется от частных характеристик и анализирует личности только с точки зрения их универсальных человеческих свойств. На основании этого либеральный индивидуализм рассматривает всех людей как равных в их главных правах и свободах, независимых друг от друга субъектов. Каждый человек понимается как суверенная личность, стремящаяся к удовлетворению собственных интересов и достижению счастья. С точки зрения либерализма, демократия – это такая форма государственного устройства, при которой граждане управляют собой через свободно избранных представителей, получающих власть исключительно с согласия управляемых. Это – система процедур и правил, обеспечивающих защиту индивидов от деспотизма правительства, власть которого ограничена законом, сложным механизмом разделения властей, системой сдержек и противовесов и т.п.

Можно выделить следующие характерные черты либеральной модели демократии, практическое воплощение которых в конце XVIII – XIX в. в Англии и США стало крупным шагом вперед на пути эмансипации человека, утверждения его основополагающих прав и свобод.

1. Индивидуализм в понимании народа. В важнейшем вопросе демократии – что такое народ? – теория либеральной демократии занимает позицию признания личности первичным и главным источником власти. Поэтому народ рассматривается как совокупность свободных и самостоятельных личностей, делегирующих свой суверенитет своим представителям, которых они избирают в органы власти посредством свободных и честных выборов.

2. Правовое государство. Приоритет прав и свобод человека над законами и интересами государства (нации). Права личности закрепляются в конституции, неукоснительное соблюдение которых контролирует независимый суд.

3. Негативное понимание свободы как отсутствия принуждения и ограничений. «Целью древних, – говорил видный теоретик либерализма Бенжамин Констан, – было разделение общественной власти между всеми гражданами страны. Это-то они и называли свободой. Цель наших современников – безопасность частной сферы; и они называют свободой гарантии, создаваемые общественными институтами в этих целях».

4. Парламентаризм, преобладание представительных форм политической власти. Как писал Джон Актон, урок афинской демократии «учит, что правление всего народа, будучи правлением самого многочисленного и могущественного класса, есть зло такого же порядка, что и неограниченная монархия, и нуждается, почти по тем же самым причинам, в институтах, которые бы защищали его от самого себя и утверждали бы постоянную власть закона, ограждая его от произвольных переворотов во мнениях».

5. Разделение властей как необходимое условие эффективного контроля граждан над государством, предотвращения злоупотреблений властью. Как отмечал Шарль-Луи Монтескье, общество в состоянии проконтролировать лишь ту власть, которая раздроблена и отдельные части которой противопоставлены друг другу.

6. Ограничение власти большинства над меньшинством. Либеральная демократия не является диктатурой большинства. Права последнего ограничены законодательными нормами и институциональными учреждениями. Известный американский политический деятель, один из отцов-основателей Америки, А.Гамильтон подчеркивал, что демократия – это всегда нахождение баланса между интересами большинства и меньшинства. «Отдайте всю власть большинству, и оно станет подавлять и угнетать меньшинство; дайте всю власть меньшинству – и оно будет делать то же самое: подавлять и угнетать большинство. Поэтому эффективной демократия будет только в том случае, если ни большинство, ни меньшинство не получат всей полноты власти». Большинство вправе принимать только те решения, которые не ущемляют фундаментальные права меньшинств. Меньшинство обязано подчиняться большинству лишь в строго определенных вопросах, за пределами которых оно полностью свободно. Меньшинство вправе иметь свое мнение и отстаивать его в рамках закона, невзирая на принятые большинством решения.

7. Минимальное государство. Компетенции и сферы деятельности государства ограничены преимущественно охраной общественного порядка, безопасности и прав граждан, социального мира и т.д., его невмешательство в дела гражданского общества, в экономику, социальную сферу, духовно-нравственные процессы.

8. Функциональная бюрократия. Обязательным условием либеральной демократии является наличие определенного типа чиновничества, который М. Вебер называл «функциональной бюрократией». Она ограничена в своей деятельности законами и инструкциями, рекрутируется и продвигается по иерархической лестнице в строгом соответствии с компетентностью и профессиональными заслугами и ответственна перед избранными должностными лицами и народом.

Вместе с тем классическая либеральная демократия страдает некоторыми серьезными недостатками, связанными с абстрактным пониманием сущности человеческой природы, чрезмерным акцентированием внимания на формально правовых моментах принятия политических решений, социально-классовой ограниченностью, формальностью и, как следствие, декларативностью демократии для бедных, недооценкой значения групповой идентификации в политике, низведением государства до роли «ночного сторожа».

Преодолеть недостатки либерального государства и осуществить подлинное народовластие пытаются различные концепции и реальные модели коллективистской демократии. Свобода, согласно радикальным коллективистским версиям народовластия, является свободой целого актуализировать свой потенциал через действия индивидов. Другими словами, свобода каждого отдельного человека крайне ограничена и зависит от того, какой вклад она вносит в реализацию потенциала целого: развитие государства, строительство коммунизма, выполнение планов пятилетки, подавление контрреволюции и т.п.

Наиболее ярко выразил и обосновал важнейшие принципы коллективистского типа демократии Ж.-Ж. Руссо. Развивая в XVIII в. идеи холизма дальше, он сформулировал идею народа как некоей единой целостности, обладающей неразделимой «общей волей», или душой. Руссо ставил перед собой цель найти такую форму ассоциации, которая защищала бы общей мощью личность и добродетели каждого члена сообщества и в которой каждый, объединяя себя со всеми, по прежнему подчинялся бы только самому себе и оставался свободным. Это возможно, по мнению Руссо, там, где граждане добровольно признают себя вверенными «общей воле», где они патриотично настроены и творят просвещенный народный суд.

Основные положения руссоистской концепции демократии сводятся к следующим.

1. Коллективизм в трактовке народа. Источником власти является народ как единое однородное целое, обладающее общей волей еще до ее осознания и публичного выражения. Общая воля (общий интерес) рассматривается как неоспоримая, надындивидуальная и внутренне непротиворечивая субстанция, предполагающая существование a priori всеобщего блага.

2. Принцип идентитарности. Народ образуется путем добровольного слияния изолированных, атомизированных индивидов в единое целое – государство. Поэтому нет никаких различий между управляющими и управляемыми. Воля народа и действия его руководителей идентичны.

2. «Организмический» подход к пониманию государства. Формирование народа означает полное отчуждение «каждого из членов ассоциации со всеми правами в пользу своей общины» (государства). С этого момента права становятся человеку не нужны, так как целое – государство, – подобно любому другому живому организму, и без того заинтересовано в благополучии своих членов, которые, в свою очередь, обязаны думать о благе государства.

3. Коллективистское понимание свободы. Свобода рассматривается в античном смысле, как возможность активного и равноправного участия гражданина в делах своего государства. Индивидуализм, разделение общества на «частное» и «публичное» разрушительно для человека и самого общества. Идеальный гражданин, по Руссо, – не индивидуалист, а активный член общества.

4. Имущественное равенство. Оно рассматривается в качестве предпосылки общности интересов и единой воли народа. Правда, Руссо выступал не за полную ликвидацию частной собственности, а лишь за ограничение и выравнивание ее размеров.

5. Отсутствие противоречий внутри народа. Внутри него не существует устойчивого большинства и меньшинства, а потому нет необходимости в защите последнего. Имущественное равенство устраняет почву для появления частных интересов, конфликтов между индивидами и государством. а, следовательно, исключает возможность появления политической оппозиции и протеста граждан против власти.

6. Абсолютная неограниченность власти народа как целого. «Если кто-либо откажется подчиниться общей воле, – писал Руссо, – то он будет к этому принужден всем организмом, а это означает не что иное, как то, что его силой принудят быть свободным». Столь жесткое суждение покоится на вере в априори существующую гомогенную волю народа и всеобщее благо.

7. Неотчуждаемый народный суверенитет. Народ как коллективное существо может быть представлен только самим собой, а не избранными представителями. Именно потому Руссо утверждал, что «английский народ был свободен только на протяжении одного дня, того дня, когда он избирал свой парламент. После этого народ вновь живет в рабстве, он – ничто». Следовательно, народ, если он желает быть свободным, не должен добровольно подпадать под ярмо процедур принятия решений, основанных на парламентаризме и разделении властей. «Любой закон, который народ сам «лично» не утверждал, ничто, пустое место, он – не закон», – говорил Руссо. Общая гомогенная воля народа выражается непосредственно на собраниях и референдумах. Она определяет законы и деятельность правительства, функции которого сводятся лишь к исполнению и техническому обслуживанию решений народа.

Несмотря на акцентирование внимания на суверенитете народа, на практике идеи коллективистской демократии неизбежно оборачиваются авторитарными или тоталитарными формами правления. Тоталитаристская направленность концепции демократии Руссо получила дальнейшее развитие в марксизме и, особенно, в теории и практике «социалистической демократии», согласно которой волю народа лучше всех понимает и выражает коммунистическая партия, ее руководящие органы и вождь. В свое время Прудон писал, что якобинская идея проста: «Дайте нам право жизни и смерти на вашу личность и ваше добро, и мы сделаем вас свободными». Приводит эта идея всегда к одному и тому же результату: подавлению всякой индивидуальной свободы, новому деспотизму, часто более жестокому и кровавому, чем прежний.

Таким образом, радикальные коллективистские модели народовластия, по сути дела, являются антидемократическими, превращающими народ в объект политики. Оказалось, что власть народа не может быть реальной без гарантий индивидуальных прав и свобод личности. Так называемая «общая воля» представляет собой фикцию, оправдывающую политическое господство одного лица или группы в том случае, если она определяется кем-то априори, без равноправного участия отдельных свободных личностей и групп.

Осознавая недостатки либеральной и радикальной коллективистской моделей народовластия, Дьюи, Дарендорф, Даль, Ласки, Трумэн и ряд других теоретиков разработали в ХХ в. концепцию плюралистической демократии. В противоположность абстрактному индивидуализму изолированных субъектов в либеральной теории, плюралистическая школа фокусирует внимание на агрегировании индивидуальных интересов в групповые и их представительстве в структурах власти.

Хотя плюралистическая модель демократии в целом не выходит за рамки индивидуалистической онтологии, она может быть охарактеризована и как смешанная. С одной стороны, первичным субъектам политики, как и в классическом либерализме, рассматривается индивид, преследующий свои самостоятельные цели в качестве рационально действующего актора. С другой стороны, основным субъектом политики выступает группа интересов как центральный элемент политической системы, конституирующий жизнь общества. Плюралистическая школа, подобно классическому либерализму, рассматривает народовластие как систему, защищающую свободу личности против неограниченной власти правительства. Эта защита обеспечивается за счет представительства различных групповых интересов, проведения регулярных выборов, законодательного закрепления прав меньшинства и оппозиции.

Демократия интерпретируется сторонниками плюралистической концепции как система правления, которая посредничает в соревновании многочисленных групп интересов, чтобы поддерживать социальное равновесие в обществе. Назначение демократии – предоставлять гражданам возможность объединяться, открыто выражать свои интересы, находить с помощью компромиссов их равновесие, выражаемое в политических решениях. Групповые интересы представляются в политическом процессе или политическими партиями, или избирательными блоками, или группами давления, опирающимися на особые экономические, профессиональные, региональные, этно-конфессиональные и иные основания.

Теория плюралистической демократии настаивает на том, что система народовластия защищает свободу выбора индивидов путем сохранения политических альтернатив. Демократическая политическая структура враждебна гегемонии какой-либо одной группы или партии. Во многих версиях этой теории проводится разграничение власти народа и управления народом (Дарендорф, Даль). В демократических государствах, как и в диктаторских и олигархических системах, реальное управление обществом находится в руках организованного меньшинства. Однако фундаментальное отличие демократии заключается в том, что организованное меньшинство (правящая элита) не может прийти к власти в обход воли неорганизованного большинства и не конкурируя с другими элитами.

По определению российских политологов В.Пугачева и А.Соловьева, плюралистическая демократия – это система правления, позволяющая многообразным общественным группам свободно выражать свои интересы и находить в конкурентной борьбе отражающие их баланс компромиссные решения. Можно выделить следующие характерные черты современных теорий плюралистической демократии.

1. Плюралистическое понимание народа. Если группа интересов является центральным элементом демократической политической системы, то народ следует рассматривать как сложное, внутренне противоречивое образование, состоящее из разнообразных групп, преследующих в политике свои особые интересы.

2. Общая воля – результат конфликтного взаимодействия различных групп и их компромиссов. Общая воля не существует априори, до артикуляции различных интересов и мнений политических акторов, а формируется в ходе «примирения», уравнивания многообразных интересов.

3. Демократия как соперничество и баланс групповых интересов. Сущность демократии выражается не во власти стабильного большинства, а в правлении многочисленных групп меньшинств. Реальное большинство изменчиво и не монолитно, поскольку оно всякий раз складывается на основе компромисса из разнообразных групп, каждая из которых находится в меньшинстве по отношению к остальным группам. В результате устанавливается определенный баланс, равновесие интересов.

4. Система социальных сдержек и противовесов. В отличие от либерализма сдержки и противовесы распространяются не только на политические институты (разделение властей), но и на социальную сферу, где ими выступают группы-соперники, не позволяющие друг другу монополизировать власть.

5. Социальное государство. Государство не ограничивается ролью «ночного сторожа», а рассматривается как институт, ответственный за нормальное функционирование всей общественной системы и поддерживающий в обществе социальную справедливость. Государство играет также роль арбитра, гарантирующего соблюдение правил игры в соперничестве групповых интересов и не допускающего монополизации власти.

6. Диффузия власти. Власть распылена между разнообразными центрами принятия решений: государственными структурами, партиями, группами интересов и т.д.

7. Ценностно-нормативный консенсус. Наличие в обществе согласия в отношении фундаментальных демократических ценностей, норм и правил принятия политических решений.

8. Демократическая организация самих групп интересов как условие адекватного представительства интересов составляющих их граждан в отношениях с другими группами и со структурами публичной власти.

Критические позиции по отношению к либеральной и плюралистической концепциям занимает так называемая партиципаторная теория демократии. Название этого термина происходит от английского глагола «to participate» – участвовать. Британский политический ученый Джон Лукас в книге «Демократия участия» (1975) настаивает на том, что народовластие предполагает определенную процедуру принятия решений и предусматривает:

• чтобы сам народ (а не квалифицированные профессионалы от его имени) участвовал в принятии политических решений (актор);

• чтобы они вырабатывались путем дискуссий, критики, достижения компромиссов, а не келейно (способ);

• чтобы обязательно учитывались интересы различных групп общества и отдельных граждан, а не только правящей верхушки (атмосфера).

Поскольку многие из перечисленных выше принципов не воплощаются в полной мере в жизнь в западных странах, их политическая система должна быть радикально реформирована, через расширение политического участия граждан на всех уровнях общества. Американский политолог Энтони Бирч предлагает сопоставить преимущества и недостатки демократического участия граждан в тесной связи с его ролью в функционировании политической системы.

Он выделяет следующие преимущества широкой партиципации:

1. Высокая степень информированности граждан, вовлеченных в процесс политического участия, как на локальном, так и на национальном уровне, укрепляет обратные связи и повышает эффективность функционирования политической системы в целом. В этом смысле любая демократическая система имеет преимущество над диктаторской, полагающейся лишь на прямые связи, а любая демократия с развитой партиципацией граждан имеет преимущество над демократией с незначительно развитым политическим участием. Это связано с реальным «наличием открытых каналов коммуникации, посредством которых и рядовые граждане, и свободно избранные представители могут доносить соответствующую информацию до структур, принимающих политические решения».

2. Существование разветвленной сети гражданского участия содействует легитимизации и повышению стабильности политической системы. «Если людям предоставляется возможность играть определенную роль в отборе должностных лиц, высказывать и распространять свои мнения об общественных проблемах, оказывать давление на структуры принимающие решения, они с большей вероятностью признают легитимными даже те решения правительства, которые им не по душе, чем в случае, когда они лишены этих возможностей».

Существуют также и «системные» аргументы против партиципаторной демократии. Они сводятся к следующему:

1. Широкое демократическое участие может привести к доминированию в политической системе групп с четкой идеологической ориентацией и партиципаторной мотивацией над теми, кто лишен подобных склонностей или не обладает достаточным свободным временем, чтобы заниматься политикой.

2. Избранным политикам и назначенным должностным лицам легче договариваться и достигать компромиссов, нежели рядовым гражданам, в случае их допуска к непосредственному принятию политических решений.

3. Массовое политическое участие спонтанно возникающих групп может свести на нет те решения, которые были разработаны демократическими структурами, ответственными за их принятие и реализацию.

Следует отметить, что либералы и «плюралисты» отнюдь не являются противниками политического участия в управлении и принятии политических решений. Спор между ними и приверженцами партиципаторной демократии касается только вопросов масштаба и эффективности такого участия. Интенсивность и эффективность его находятся в обратно пропорциональной зависимости от числа участников и размеров территории, подлежащей управлению. По мере возрастания этих показателей эффективность неизбежно падает. Это объективный закон, который просто необходимо принимать к сведению. Отсюда следует вывод, что непосредственное политическое участие граждан наиболее эффективно на микро-уровне социума. Оно хорошо зарекомендовало себя в форме активности граждан в деятельности профсоюзов, неправительственных организаций, местного самоуправления и т.п. На макро-уровне общества более плодотворной является деятельность профессиональных политических элит, которые должны в обязательном порядке контролироваться снизу, опираться на созданную на нижних этажах общественного здания инфраструктуру народовластия.

Концепция партиципаторной демократии, так же как и плюралистическая модель, относится к смешанному варианту онтологии. Некоторые авторы в рамках этого направления испытывают определенные симпатии к коллективистской парадигме принятия решений, в то время как другая часть сохраняет верность индивидуалистическим традициям.

5. Преимущества и недостатки демократии

В современной политической мысли существуют два подхода к обоснованию демократии как наилучшей системы правления: ценностный и рационально-утилитарный. Ценностные обоснования рассматривают демократию как ценность саму по себе, как политический строй, который в наибольшей степени воплощает в себе важнейшие гуманистические ценности: свободу, равенство, справедливость и т.п. В рамках ценностного подхода обычно приводятся следующие аргументы в пользу демократии.

1. Демократия гарантирует гражданам основополагающие политические права и свободы, которые недемократическая система предоставить не может: право на политическое участие, высказывать свои взгляды по политическим вопросам, в том числе право на критику правительства, право рассматривать альтернативные варианты, право на свободное волеизъявление на выборах и честный подсчет голосов и т. д.

2. Демократия предоставляет гражданам более широкий диапазон личных прав и свобод, чем любая иная политическая система, например, право на личную неприкосновенность, на защиту чести и достоинства, на справедливый, независимый и публичный суд, свободное выражение мнений, свобода передвижения и др.

3. Только демократическое правление предоставляет личности максимальную возможность осуществить свободу самоопределения, то есть жить по законам, которые личность выбирает для себя сама посредством сложного процесса согласования своих интересов с интересами других людей.

4. Демократия предоставляет максимальную возможность для моральной ответственности, для тщательного изучения всех вариантов принятия решения, их последствий и осуществления выбора в соответствии с моральными принципами.

5. Демократия содействует социализации личности в большей степени, чем всякая иная форма организации общества, например, она обеспечивает условия, при которых наиболее полное развитие получают такие человеческие свойства и качества, как честность, порядочность, ответственность, самостоятельность, гражданственность, терпимость, склонность к диалогу и компромиссу и т. д.

6. Только демократия способна обеспечить относительно высокий уровень политического равенства, например, равенства избирательных прав, равенства прав на создание партий и других независимых ассоциаций, на участие в них, на информацию и т.д., без чего невозможна реализация всего комплекса прав и свобод человека.

7. Вышеперечисленные преимущества дают основания считать, что демократический режим является более справедливым и с большим уважением относится к фундаментальным интересам человека, чем недемократический.

Ценностный подход подвергается критике прежде всего за его аппелирование к демократически мыслящему человеку, действительно стремящемуся к свободе и политическому равенству. Однако в современном мире очень многие люди, если не большинство, отдают предпочтение не свободе (которая нередко воспринимается ими даже как антиценность), а материальному благополучию, безопасности, порядку. Поэтому они вкладывают неполитический, социальный смысл и в наиболее почитаемые ценности равенства и справедливости, связывая их с обеспечением равенства жизненных возможностей или воздаянием по заслугам, к чему реальная демократия имеет весьма слабое отношение. Все это ставит под сомнение ценностную группу аргументов в пользу демократии.

Рационально-утилитарный подход не отрицает определенной значимости ценностных обоснований демократии, но при этом оттесняет их на второй план. Данный подход трактует демократию прежде всего как наиболее рациональный, полезный для граждан способ организации политической системы, позволяющий им артикулировать и гармонично сочетать свои интересы. Наиболее последовательно рационально-утилитарная группа аргументов выражается в системных обоснованиях демократии. Их суть сводится к следующему.

1. Демократия способствует тому, чтобы не допустить правления диктаторов, обуздать власть, гарантировать защиту граждан от государственного произвола. Проблема того, как избежать диктаторского правления, остается в политике одной из самых фундаментальных. На протяжении всей истории зафиксировано немало случаев жестокого и аморального лидерства. Число жертв деспотизма сопоставимо по масштабам с жертвами эпидемий, голода и войн. Так, в период с 1900 по 1987 гг. около 170 млн. людей были убиты по политическим причинам, не связанным с войной. При этом тоталитарные государства умертвили около 140 млн. человек. В странах с авторитарным режимом было убито около 30 млн. человек. В демократических государствах за этот период погибло около 2 млн. человек, прежде всего в результате военных ударов по гражданским объектам.

2.Распространение демократии способствует укреплению мира, поскольку демократические государства не воюют друг с другом. В период с 1945 по 1989 гг. произошло 34 международных вооруженных конфликта, но при этом не было ни одного, который возник бы между демократическими странами. Это справедливо и по отношению к предшествующему периоду. Американский ученый Р. Дж. Раммел исследовал 353 пары враждовавших сторон в период с 1816 по 1991 гг. Демократическое государство воевало с недемократическим государством в 155 случаях. Диктаторское государство воевало с диктаторским государством в 198 случаях. Раммел не нашел ни одного примера, когда демократическое государство вступало в войну с другим демократическим государством.

3. Демократия обеспечивает более высокий уровень экономического развития и более высокие темпы экономического роста. Так, например, статистически бесспорна взаимосвязь демократии и экономического развития. В 1994 г. из 25 стран, относимых по классификации Мирового банка к числу высокоразви­тых (по критерию ВВП на душу населения), 22, то есть 88%, отно­сились к числу стабильных демократий (за исключением Сингапура, который хотя и продвинулся значительно по пути демократизации, но к стабильным демократиям отнесен быть не может, Кувейта и ОАЭ). И наоборот, в числе 51 наименее экономически развитой, беднейшей страны, по классификации Мирового банка, 49, то есть примерно 96%, относились к недемократическим, автори­тарным режимам и лишь две страны (Индия и Шри-Ланка) имели опыт де­мократического развития, да и тот был существенно отягощен межэтни­ческими и межконфессиональными столкновениями, задаваемыми жесткостью социальной стратификации, ограничениями на политическое участие, терроризмом и иными авторитаристскими тенденциями. Наконец, в числе 57 стран, относимых, по классификации Мирового банка, к средне экономически развитым, среднедоходным, 23 можно было отнести к стабильным демократиям, еще 25 – к недемократическим режимам и 9 – к странам, совершающим переход от недемократии к демократии.

Сколько-нибудь дискутабельной еще могла быть тема взаи­мосвязи экономического роста и уровня демократической свободы. Здесь также налицо корреляция, но не такая прямая. Действи­тель­но, есть немало примеров, когда страны, подавляющие политиче­ские свободы, добиваются высоких темпов экономического роста. Однако они достигают этого преимущественно в краткосрочном аспекте, иногда – в среднесроч­ном, но никогда – в долгосрочном. Более того, по мере экономического развития они неизбежно развивают демократические институты. Это проис­ходит, например, в быстро развивающихся странах Юго-Восточной Азии (Южная Корея, Тайвань, Сингапур, Таиланд, Филип­пины, Малайзия).

Гуманизм и социально-экономическая эффективность демократической системы объясняются ее четырьмя дополнительными преимуществами.

4. Свойственный современной демократии политический и иделогический плюрализм, множественность центров власти и влияния обеспечивает многообразие социальных и духовных альтернатив, что тем самым расширяет диапазон политического выбора и повышает вероятность нахождения оптимальных путей развития общества.

5. Стимулируемое демократией политическое участие обеспечивает артикуляцию взглядов и позиций представителей самых различных групп общества, что содействует наиболее полному учету и согласованию их интересов и позволяет избежать политических ошибок еще на стадии подготовки политических решений.

6. Наличие политической оппозиции дает возможность всесторонне анализировать проекты политических решений, находить их слабые стороны и предлагать альтернативы.

7. Периодическая конкурентная смена парламента и правительства содействует своевременному исправлению допущенных ошибок и гибкой коррекции политического курса в соответствии с изменяющейся ситуацией.

Разумеется, и демократия, как любая другая политическая система, не свободна от серьезных недостатков, которые на деле являются продолжением ее достоинств. Обычно обращают внимание на следующие слабости демократии.

1. Угроза дестабилизации политической системы, вытекающая из самого принципа выборности.

2. Политическая конкуренция может обернуться конфликтогенностью, конфронтацией, открытыми столкновениями и, следовательно, дестабилизацией обстановки в обществе.

3. Опасность тирании большинства, уверенного в своей «правоте» и подавляющего волю тех, кто остался в меньшинстве.

4. Возможный непрофессионализм должностных лиц, избранных некомпетентным большинством.

Однако подобные недостатки характерны для тех, как правило, молодых, демократических стран, в которых отсутствуют необходимые предпосылки демократии или, по крайней мере, демократия еще не консолидирована (см. подробнее Тему 8). В этом случае они могут играть роль дополнительных факторов, вследствие которых демократии оказываются неэффективными и терпят крах. В странах устоявшейся, консолидированной демократии эти недостатки носят характер потенциальных угроз, которые в значительной степени ослабляются преимуществами демократической системы.

Основным реальным недостатком всех современных демократий является замедленная скорость принятия политических решений. Демократическая процедура требует бесконечных согласований и договоренностей между различными субъектами политики. Для всего этого необходимо время и иные ресурсы. В этом слабость и одновременно сила, жизнеспособность демократии. Высокая цена политического решения – обратная сторона такого преимущества демократии, как минимизация риска ошибки в принятии решения.

В свою очередь, общий недостаток всех недемократических политических систем состоит в том, что политический курс вырабатывается одним человеком или очень ограниченным кругом лиц, неподконтрольных гражданам. Это позволяет наладить достаточно быстрый и оперативный процесс принятия решений, но одновременно резко увеличивает вероятность того, что многие из таких решений будут ошибочными, экономически и социально неэффективными.

Таким образом, чем меньше субъектов политики участвует в подготовке, обсуждении и принятии решения, тем ниже цена решения и выше риск ошибки; и наоборот, чем больше субъектов политики вовлечено в процесс принятия решения, тем его цена становится более высокой, а риск ошибки – более низким (см. рис.5). Определенный баланс цены решений и риска ошибок обеспечивают институты представительной демократии: парламент, местные легислатуры, депутатские фракции и различные каналы представительства групп интересов в правительственных структурах.

Итак, никакой, даже самый развитый демократический строй не лишен определенных недостатков. Тем не менее, демократия – самая эффективная и гуманная система правления из всех до сих пор известных. У. Черчилль как-то сказал о демократии, что это «ужасная форма правления, но остальные еще хуже». Во всяком случае, ущерб, причиняемый демократией основным правам и интересам граждан, значительно меньше, чем ущерб, причиняемый любым недемократическим режимом.

6. Материалы для практических занятий

Date: 2015-06-08; view: 1155; Нарушение авторских прав