Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Противоречит ли нидерландский закон об эвтаназии международным договорам об охране права на жизнь?⇐ ПредыдущаяСтр 39 из 39
Нидерландские власти придерживаются того мнения, что этот закон не противоречит международно-правовому обязательству охранять право на жизнь от посягательств на это право со стороны властей или граждан. Это обязательство изложено, в частности, в ст. 6 Пакта ООН о гражданских и политических правах и в ст. 2 Европейской конвенции о правах человека. В основе этих положений лежит уважение феномена жизни. Эти договоры отказывают властям и другим институтам и лицам в праве лишать кого-либо жизни против его воли (за исключением известных чрезвычайных ситуаций). Эти положения не ориентированы на сохранение состояния неизлечимых и невыносимых страданий. Они представляют индивидууму защиту от посягательств на его право на жизнь. Ни из текста, ни из предыстории закона не следует наличия неправомерного нарушения этого права. Государства — участники договоров обладают большой степенью свободы для обеспечения охраны жизни в рамках своих собственных правовых систем — таково общепринятое понимание указанных сформулированных в общих выражениях положений. Универсальный запрет применения эвтаназии и оказания помощи при самоубийстве не может быть, таким образом, осуществлен исходя из этих договоров, однако охранный аспект этого закона должен выдерживать проверку на выполнение нормы "уважение жизни". Закон использует эту норму как исходный пункт. Применение эвтаназии по собственной просьбе пациента не представляет собой какой-либо формы преднамеренного лишения жизни в том смысле, как об этом говорится в вышеуказанных статьях договоров. Закон об эвтаназии не противоречит международным договорам и изложенным в них фундаментальным правам человека. Нидерландское правительство самым активным образом поддерживает эти права, но в рамках этой поддержки оно не считает, что индивидуум не имеет возможности принять собственное решение о том, стоит ли свою жизнь продолжать или нет. Самоубийство в Нидерландах, в противоположность некоторым другим странам, также не наказуемо". Завершим этот скорбный сюжет еще одним вопросом, который задает Ю. А. Дмитриев: можно ли защитить права человека после его смерти?1 Мы бы поставили проблему еще в более широком смысле: обладает ли человек правами и после физиологической смерти? Напомним, что Всеобщая исламская декларация прав человека в первой же статье "Право на жизнь" (во второй ее части) предписывает: "После смерти, как и при жизни, 1 См.: Дмитриев Ю. А. Можно ли защитить права человека после его смерти? // Право и политика. 2001. № 6. 460 Часть VI. Антропология права и современная цивилизация неприкосновенным остается священный характер тела человека. Верующие должны следить за тем, чтобы с телом скончавшегося человека обходились с должной торжественностью". Нет нужды приводить вопиющие факты надругательства над памятью усопшего и чувствами его родственников, в которое превращается нередко так называемый погребальный обряд — эти факты, увы, может привести каждый. Мало кто даже из юристов знает о существовании Федерального закона 1996 г. "О погребении и похоронном деле" (который, правда, не устанавливает обязанности государства предать земле останки покойного, а перекладывает ее на "специализированные службы по вопросам похоронного дела"). Между тем право на достойное погребение в соответствии с традициями, волей покойного или его родственников свято соблюдалось в обычном праве всех времен и народов. Коль скоро законодатель счел возможным вмешаться в святая святых бытия человека, граждане вправе ожидать если не помощи государства, то хотя бы установления более жесткой ответственности, вплоть до уголовной, за нарушение достоинства личности при погребении, например, установив эту ответственность по аналогии с таким уголовно наказуемым деянием, как развратные действия. Пока что ст. 244 УК РФ устанавливает ответственность только за надругательство над телами умерших и местами их захоронения. (В этой связи возникает вопрос об оценке, как правовой, так и моральной, действий властей в отношении тел погибших моряков атомной подводной лодки "Курск", когда морской обычай отдавать морю тела погибших моряков вступил в острое противоречие с необходимостью установления причин катастрофы и желанием воздать необходимые почести мученикам.) Современная правовая доктрина прекращает правоспособность граждан моментом смерти1, и это логично, так же как и логично ограничивать дееспособность граждани- 1 См.: Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малъко. М., 1997. С. 484.
Глава 15. Эвтаназия на его совершеннолетием, а в отдельных случаях по решению суда и другими условиями (душевная болезнь, исполнение вступившего в законную силу приговора суда и т. д.). Но вот такая категория, как правосубъектность, т. е. возможность и способность лица быть субъектом права, вряд ли укладывается в жесткую логику "нет человека — нет проблемы". Срочная и бессрочная охрана гражданским законодательством ряда имущественных и неимущественных прав граждан после их смерти, таких, как исполнение завещательной воли умершего, охрана авторских прав и т. п., должна, по нашему убеждению, распространяться и на права, обеспечивающие индивидуализацию личности (право на честь, достоинство, деловую репутацию), ее автономию (право на неприкосновенность частной жизни) — еще одно перспективное направление исследований как антропологии права, так и конституционного и гражданского права. При этом представляется, что проблема посмертных прав личности должна решаться совместными усилиями юристов, философов, медиков1. Итак, мы завершили свой обзор личностных прав человека в том виде, в каком они сформулированы на пороге нового века и нового тысячелетия. Согласимся: эти права предстают сегодня совсем в ином виде, чем, скажем, два-три десятилетия назад. Решать новые проблемы, связанные с этими правами, традиционными подходами позитивного права представляется малопродуктивным. Следовательно, современное право должно искать ответ на них в тесном сотрудничестве с антропологами, медиками, биологами, философами, ведь сегодня как никогда проблемы права тесно переплелись с вопросами морали и справедливости, свободы и ответствен- 1 Для более углубленного изучения проблемы рекомендуем: Вигаев И. В. Проблема личного бессмертия. Новосибирск, 1990; Калиновский П. Переход: Последняя болезнь, смерть и после. М., 1991; Моуди Р. Жизнь после жизни. М., 1990; Рязанцев С. Указ. соч. 462 Часть VI. Антропология права и современная цивилизация ности человека1. Запрет противоречащих традиционной морали проявлений иной морали, ханжеское игнорирование новых проблем бытия человека в самых интимных его сферах лишь задержали развитие права, заставили искать иные, неправовые, пути их решения. Следует ли продолжать идти по этому пути? Думается, настало время переходить от разговоров о биоэтике к разработке норм биоправа. 1 Рекомендуем публикации: Инглхарт Р. Постмодерн: Меняющиеся ценности и изменяющиеся общества // Полис. 1997. № 4; Шацкий Е. Протолиберализм: Автономия личности и гражданское общество // Полис. 1997. № 5—6. Заключение Вклад антропологии права в "перспективное право" Чем больше углубляешься в проблематику современной антропологии права, тем больше убеждаешься, что проблематика эта расширяется на наших глазах: все больше сфер жизни современного человека требуют переосмысления с точки зрения как их правового регулирования, так и поиска новых способов решения конфликтов человека с реальностью. Еще десять лет назад не стояли с такой остротой проблемы "виртуализации" бытия человека через Интернет и новые информационные технологии; генетически модифицированных продуктов питания; защиты от климатических катаклизмов в связи с "парниковым эффектом" и т. д. Возможно, если возникнет потребность во втором издании данной работы, мы коснемся и этих проблем, а сейчас попытаемся кратко определить, в чем может состоять вклад антропологии права в развитие права в обозримой перспективе. Но сначала оглянемся назад. В первых разделах мы имели возможность убедиться, что нормативность различных обществ имеет разные выражения: одни отдают предпочтение Закону, другие - - судебному прецеденту, творящему право, третьи -- обычаю. Право присутствует повсюду, но в разной "дозировке" и в различной форме. Мы убедились также, что сейчас мы вновь ставим себе те же вопросы, что ставили перед собой далекие предки: право и справедливость, право и мораль... Изменились "лишь" понятия справедливости и морали. Мы не случайно уделили столько внимания и историческим аспектам эволюции правового бытия человека, ибо история правового развития человека дала нам возможность, с одной стороны, проследить зарождение автономной личности в условиях, когда, казалось бы, все обстоятельства складывались в пользу его поглощения социумом, в кото- Заключение Заключение
ром протекала жизнь человека; с другой стороны, увидеть, что автономность личности по отношению к другим общественным структурам чаще всего не становилась самоцелью, а была лишь естественным условием раскрытия личных способностей в максимально возможной полноте. Задумаемся на миг над такой закономерностью: почему на самых передовых позициях духовного, культурного и материального прогресса оказались страны, не очень-то наделенные природными богатствами, особо благоприятным климатом, мирными соседями и т. д.? Не в силу ли того, что человеку в них были достаточно рано обеспечены, в том числе (и прежде всего) средствами права, личные и личностные права, возможность свободного и безопасного предпринимательства, владения, пользования и распоряжения собственностью, передачи ее по наследству, возможность избирать и контролировать своих представителей в органах власти, исповедовать те ценности, которые казались гражданину наиболее адекватно отражающими его происхождение, статус и традиции предков при уважении ценностей "другого"? Недавно наткнулся на ворчливую сентенцию очень ценимого и уважаемого мною О. В. Мартышина: "Жизнь всякого мало-мальски организованного общества и государства предполагает согласование прав и интересов на основе их взаимного ограничения, отвечающего потребности сосуществования, а вовсе не утверждение приоритетов. Ставить свое право выше права части или всего общества — признак необузданного эгоизма и индивидуализма. Это антиобщественная позиция. Сторонники ее не задумываются над тем, на какую почву падает это семя в условиях глубочайшего кризиса, потрясшего Россию. <...> Права и законные интересы граждан должны быть гарантированы государством (это очевидно), но не в ущерб интересам других людей, объединений и всего общества. Приоритет прав личности -- общественно опасный тезис"1. 1 Мартышин О. В. Теория государства и права в постсоветское десятилетие: Некоторые итоги // Право и политика. 2000. № 7. С. 9. Озабоченность перспективой разгула анархизма в кризисной ситуации в России можно понять, но вот согласиться с тем, что гражданин должен знать свое место и не высовываться со всякими там приоритетами своих прав — вряд ли. Как человек широкого кругозора, О. В. Мартышин, видимо, не может не знать того, что утверждение приоритета прав и свобод человека перед правами коллективными, будь то нация, государство, международное сообщество, -- явление универсальное и необратимое. Отрицать это хотя бы применительно к России -- значит сталкивать ее опять на обочину исторического развития. Лично у меня вызвало невеселые размышления чтение результатов исследования российских и французских социологов права о представлениях о праве и законе у французских и русских школьников: если для французских подростков закон — это прежде всего мера дозволенного, у российских - - каталог запретов; если в ответах русских доминирует интерпретация власти как "силы", в ответах французов -- как системы управления, администрации1 и т. д. Надо ли и дальше консервировать приоритет общественного (читай: государственного) над личным? Хотят это признать или нет "государственники" всяких оттенков, но право рубежа веков и тысячелетий — это прежде всего "право человека". Это, пожалуй, самое перспективное направление современного права. Нам всем предстоит научиться "мыслить право по-другому": "Право, более тесно связанное с моралью, менее императивное, более гибкое и менее объемное"2 — с таким мнением нельзя не согласиться. В летней школе по юридической антропологии в Звенигороде мой тезис о том, что государство должно отражать социологическое многообразие составляющих его частей, не вызвал никаких возражений, как не вызывает их и другой тезис: "Современные общества, в большей степе- 1 См.: Курилъски-Ожевен Ш., Арутюнян М. Ю., Здравосмыслова О. М. 2 Rouland N. Aux confins du droit. P., 1991. P. 29. Заключение Заключение
ни, чем традиционные, являются сегментарными обществами, в которых каждый сегмент (страта, группа, корпорация) обладает способностью к правовой секреции"1. Все более усложняющаяся система позитивного права вызывает поиск более ясных и эффективных процедур решения общественных конфликтов, адаптированных к различным слоям населения. Примечательно, что российские законодатели (давайте хоть раз их похвалим!) интуитивно ли, сознательно ли принимают наряду с законами, адресованными всему обществу, также и законы, отражающие специфические интересы отдельных категорий: законы о реабилитации жертв политических репрессий, о беженцах, о вынужденных переселенцах и т. д. — значит, они "улавливают" общественные потребности в таких законах. Антропология права может оказать в этом направлении неоценимую услугу по выявлению и осмыслению этих потребностей и переводе их на язык права — в теме, посвященной вызовам современной цивилизации, мы постарались пояснить эту мысль конкретными примерами. Наконец, last but not least, яркий пример работы права на перспективу дает современное международное право, облекающее свои конвенции и пакты в краткие и четко сформулированные нормы, нередко нормы "на вырост", на "подтягивание" государств к уровням мировых стандартов. Международное право дает также важный с методологической точки зрения образец правового плюрализма, сочетая элементы различных правовых систем, вводя в нормативный оборот утвердившиеся правовые обычаи. Создав органы контроля за выполнением государствами своих обязательств по соблюдению прав человека, что само по себе является революцией в правопонимании, международное право вызвало к жизни еще один феномен: направляя заявления в органы международного контроля, гражданин прямо или косвенно становится субъектом пра- восозидания, побуждая мировое сообщество и отдельные государства вносить коррективы в существующий правовой массив. Можно ли было это представить еще несколько десятилетий назад? Масштабность проблем, стоящих перед современным человеком, дает и антропологии права (юридической антропологии) шанс стать одной из ведущих отраслей права XXI в. В этом смысл работы антропологии права на перспективу. 1 Ковлер А. И. Ценностные и стратегические перспективы правового плюрализма // Человек и право. М., 1999. С. 110. Date: 2015-05-04; view: 448; Нарушение авторских прав |