Картина 1

МАРИНА СЕМЕНОВНА. (выключая радио) Опять?

ШАРАФУТДИНОВ. Чего опять? Поздоровайся, хоть сначала.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Ты хоть обздоровайся, у меня все одно денег нет. Вот как хочешь. Что хочешь с ним, то и делай. Пусть он и живет так у тебя.

ШАРАФУТДИНОВ. (строго) Ты чего, Марина Семеновна, ты чего разошлась? Какие деньги? Пока ничего такого…

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Ой, ой, ой!! Прям мы с утра пораньше поздороваться с Мариной Семеновной зашли! Делать нам больше нечего. Чего ж я дура совсем? Опять Ваньку моего за задницу, пьяного поймал? Опять штраф свой клянчить будешь? А то я не знаю. В третьем классе проходили, как свинью за нос водили. Тебе в прошлый раз уже было сказано - я его из твоей кутузки выручать не буду. Не бу-ду!! Сколько можно уже? Я с ним, считай, в разводе. Он сам по себе, я сама по себе. Пусть теперь сам штраф и платит. А где деньги возьмет – не моя проблема. У меня сын Гошка в техникум поступил, нам теперь самим деньги нужны. Нет у нас возможности пьяных отцов выручать, пусть сами выручаются. Так что, давай, соколик, разворачивай лыжи. Давай, давай!

ШАРАФУТДИНОВ. Иван, что – дома не ночевал?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Что значит - дома не ночевал?

ШАРАФУТДИНОВ. Раз ты так орешь на меня, выходит дома его не было ночью? Иначе, зачем кричать? Такой вывод делаю.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Да, нет, это понятно, что не ночевал. (задумалась) Я его до часу ночи прождала, потом плюнула, спать одна легла. Ну как спать, так – с боку на бок ворочаться. Считай, глаз не сомкнула. В пять утра снова на ногах. Сто дел уже переделала. Его нет. Я думала у тебя. Небось, опять пьяный нажрался и стал песни горлопанить. Артист заслуженный…

ШАРАФУТДИНОВ. Если б он петь принялся, ты б услышала. Он же громко.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Это да, орет он сильно. Услышала бы. Так, значит, за другой какой подвиг. Подрался или окна кому побил. Дурак же… Думала, ты его к себе в отделение… как обычно…

ШАРАФУТДИНОВ. Да не было его у меня. Не задерживал. И жалоб от населения не поступало. Вот так вот.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. А где ж он тогда?

ШАРАФУТДИНОВ. Вопрос. Может, с этим самым населением выпивал, да увлекся? Белобородов Витька, Маслов Андрей, Масимка по кличке «рыбак» – фамилии не помню, даже Горовой Захар Егорович… Вот на что, вроде бы солидный человек Егорыч, свой магазин имеет, а все равно с твоим Ванькой якшается, непонятно почему..

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Так они со школы друзья.

ШАРАФУТДИНОВ. Короче говоря, сподвижников много у Иван Палыча насчет этого дела.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Да всех бы их…(неразборчиво) друзей этих. Нет, нет, нет, тут что-то не так. (схватилась за сердце) Он же хоть и выпивающий алкоголик, но в меру. В смысле, хоть какой, а домой все равно приходит. Ну, если под твой арест не попадет. А так – случаев не было. Хоть полночь – заполночь, все равно, гаденыш, возвращается. На брюхе, а доползет. Не так тут что то. (пристально смотрит на Шарафутдинова) А ты чего? Говори. Ну-ка быстро говори!

ШАРАФУТДИНОВ. Что?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Ты чего приперся? Солнце только одним глазом моргнуло, а ты сразу здороваться? С какого интереса? Говори, чего надо?

ШАРАФУТДИНОВ. Да нет, я по другому делу. Я ж не с тобой, я с Иваном поговорить хотел. А он, видишь, в отсутствии.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Прямо спозаранку на переговоры потянуло? Чего не спалось?

ШАРАФУТДИНОВ. Да тут такая история… как бы это сказать …

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Давай уже, не тяни резину. Что с Ванькой случилось?

ШАРАФУТДИНОВ. Да не видел я твоего Ваньку! Я только памятник ему видел.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Кого ты видел?

ШАРАФУТДИНОВ. Не кого, а чего. Памятник я ему видел.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Ты чё, сам пьяный что ли?

ШАРАФУТДИНОВ. Слышала сегодня ночью, на площади гул стоял?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Да вроде бы жужжало там что то. Я значения не придала. Трактор, может, работал или там что.

ШАРАФУТДИНОВ. Ну, почти. Грузовик здоровый приехал и кран подъемный. Темно уже порядком было. И что то они там краном сгружают, что то там устанавливают – посреди клумбы на площади, там где Ленин раньше стоял. Часа, наверное, два возились. А то и больше. Я подошел, как положено, представился, поинтересовался – что такое? Почему ночью? Они мне бумажку в зубы - там подпись, печать, все как следует. Так что, мол, иди не мешайся – они мне говорят. Не твое дело и все.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Кто они то?

ШАРАФУТДИНОВ. А я знаю? Мужичок какой то лысый, который за главного и работяги в количестве четырех человек. Ну и на кране еще один… Да не в этом дело то!

МАРИНА СЕМЕНОВНА. А в чем?

ШАРАФУТДИНОВ. Они, когда закончили… Дай водички попить.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Потом попьешь.

ШАРАФУТДИНОВ. Вот, значит, они уехали, я смотрю – стоит посреди площади такая хреновина высокая (показывает рукой), какой то пленкой черной покрытая. Я не утерпел, конечно, подошел да сдернул её… Дай воды попить.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Говори!! Сдернул ты эту пленку и дальше?

ШАРАФУТДИНОВ. А там Ванька твой. В полный рост на постаменте стоит. В виде памятника. В руке метла, на голове кепка и надпись – «Мухину Ивану Павловичу с благодарностью»

МАРИНА СЕМЕНОВНА. От кого?

ШАРАФУТДИНОВ. От кого – не написано.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Памятник, значит. Ты не врешь?

ШАРАФУТДИНОВ. Такое не соврешь. На вот посмотри, я этот монумент на телефон сфотографировал. (достает телефон и показывает фото Марине Семеновне) Вот, видишь. Не больно светло, но разглядеть можно.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. (изучив снимок) Это что ж выходит? (вдруг закричала) Ванька! Ванюшка! Родненький ты мой! Да за что ж мне горе такое! Да на кого ж ты нас с сыночком бросил, солнце ты наше ясное…

ШАРАФУТДИНОВ. (Оправившись от испуга) Ты чего заголосила то? С ума сошла?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Так выходит, что он умер. Раз памятник ему поставили. Живым то людям памятники не ставят. (опять затянула, хотя уже не так громко) Ва-а –ня! Родненький ты мой…

ШАРАФУТДИНОВ. Погоди пока выть-то Погоди ну… И когда ж он, по твоему, помер?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Выходит, вчера…

ШАРАФУТДИНОВ. Днем ты его видела?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Днем видела. А как же – обедать приходил. А потом пошел кусты подстригать возле медпункта. Тоже его территория. В магазин к Захару когда ходила, он еще там был. Работал.

ШАРАФУТДИНОВ. Значит, раньше шести вечера, он помереть никак не мог. Правильно? Если по теории вероятности рассуждать.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Ну да. Не мог.

ШАРАФУТДИНОВ. И если он даже потом богу душу отдал, то кто ж это успел за пару часов ему памятник двухметровый изготовить и на площади воткнуть! Причем, прошу заметить, втайне от жены. Ну, кто?

МАРИНА СЕМЕНОВНА. Не знаю.

ШАРАФУТДИНОВ. Вот и я не знаю. Темная история.

МАРИНА СЕМЕНОВНА. (как то очень неуверенно, негромко, но по прежнему жалобно) Ванюша! Где ж ты хороший мой… Куда ж ты подевался? Все прощу, объявись только…