Кристиана. У меня такое чувство, что я застряла между плохим и хорошим, что это полуразрушенное здание в Вордвуде стоит на границе

У меня такое чувство, что я застряла между плохим и хорошим, что это полуразрушенное здание в Вордвуде стоит на границе, где Небеса встречаются с Адом.

Спирально закрученные нити голубовато‑золотистого света, вырывающиеся из безжизненного тела Саскии, освещают небо, как лучи прожекторов, отбрасывают мерцающие отблески на все вокруг. Огни вспыхивают в проволочной почве, горят на металлических низких стенах вокруг нас. Все это создает великолепное сияние, такое чудесное, что пейзаж может сравниться лишь с ландшафтом Волшебных Миров, которые мне приходилось видеть за границами Условного Мира. Но его яркая прелесть резко контрастирует с вирусом, проявляющим себя, например, в виде черных и скользких пиявок, воняющих серой, жженой проволокой и горячим металлом.

Это неправильно. Зачем нас окунули в этот удивительный свет, если вирус все равно сейчас убьет нас!

Эхом моего собственного отчаяния Саския плачет у меня в голове, это долгое болезненное рыдание. Она была втянута обратно в Вордвуд, когда от нее впервые стал исходить такой вот свет, – она снова обрела связь, пусть хоть на несколько кратких секунд, эту давно прерванную связь, которая когда‑то соединяла ее с огромной кладовой знаний Вордвуда и его кротким духом. Как будто она вернулась в первые месяцы своей жизни, когда в реальном мире она была еще новенькой, вновь прибывшей, зато одной лишь мыслью могла дотянуться до мудрости Вордвуда.

Ее вопль непроизволен. Она дает мне знать, что вовсе не хотела бы снова стать частью Вордвуда, – крик вырвался у нее инстинктивно, – она не смогла бы отрицать, что сожалеет о том, что прошло.

Наверное, это как вылупиться из кокона во второй раз: тебе так хочется остаться там, где тепло и безопасно, но в то же самое время ты жаждешь увидеть мир. Я еще помню это ощущение из тех времен, когда была младенцем мужского пола, по крайней мере частью этого младенца.

Но Саския говорит, что это больше напоминает то комфортное состояние, которое испытывает Кристи, когда работает над каким‑нибудь романом и наконец‑то видит, что у него собран весь необходимый материал. Не то чтобы он все знает, но он знает, где это достать, и эта уверенность дает ему силы начать писать. Пока Саския была связана с Вордвудом, она пользовалась неограниченным доступом почти ко всему, что ей нужно было знать о мире, и это, при всех неприятностях первых нескольких месяцев, помогло ей в конечном счете стать такой, какой она стала.

Итак, Саския возопила у меня в голове. Возник столб света – невероятно высокий, яркий и ужасный. Джексон лихорадочно вертит головой, отчаянно ища путь к спасению, но бежать некуда. И этот вирус – проникающий сквозь стены, пробирающийся к нам!

После секундного колебания я погружаю руки в свет, беру тело Саскии и прижимаю его к себе. Вот тогда‑то мне и становится ясно, что свет исходил не от самого тела, – он просто каким‑то образом проходил сквозь него, потому что он продолжает струиться, как раньше. Единственная разница: теперь Саския – или, по крайней мере, ее тело – не является его частью.

Я тихо покачиваю, баюкаю ее тело и стараюсь ни о чем не думать. Я знаю, что остановить пиявок не в моих силах, и все‑таки, чтобы добраться до Саскии, им сначала придется разделаться со мной.

Забавно. Я ожидала, что свет обожжет меня, но он оказался прохладным. И тело Саскии все еще прохладное. Кажется, оно ничего не весит – не более чем нежная мысль, чем мечта. Она затихла у меня в голове, она легка как перышко.

Я поворачиваюсь лицом к ближайшей из пиявок. Я всегда говорила: когда придет время, я встречу свою смерть, глядя ей прямо в лицо. Правда, я несколько удивлена, что оказалась действительно способной на это теперь, когда наступил тот самый миг.

«Прости, что втравила тебя во все это», – говорит Саския.

Я рада, что она опять проявляет себя.

«Все это очень странно, – говорю я ей. Еще бы! Разговаривать с ней, находящейся у меня в голове, когда ее тело – у меня на руках! – Но все же я рада, что мы встретились».

Тут все должно было бы и закончиться. На нас должен был наброситься вирус – и конец всей истории.

Но спустя некоторое время после того, как я взяла тело Саскии на руки, я чувствую, что свет как‑то меняется. Не могу объяснить, как именно. Дело не в температуре, не в яркости – скорее, в массе его, если можно так сказать. Он перестает быть нереальным, неощущаемым сиянием, начинает чувствоваться его физическое присутствие. Но если для меня он весит не больше перышка, то на все остальное оказывает гораздо большее давление.

Сверкающие волны золотисто‑голубого света, отходящие от столба, омывают меня и устремляются дальше. Все, чего бы они ни коснулись, обретает свои нормальные форму и цвет. Растительность из спутанной проволоки становится действительно растительностью, бледно‑зеленой и желтой. Камни из железа превращаются в настоящие камни, покрытые мхом. Джексон становится нормальным чернокожим человеком с темными курчавыми волосами. Его кожа обретает оттенок мокко.

А река света продолжает распространяться волна за волной. Сияющий прилив.

Свет окутывает пиявок и растворяет тела этих тварей, вызванных к жизни вирусом. А свет все продолжает распространяться. Развалины здания тоже обретают цвет – даже представить себе невозможно, сколько цвета сосредоточено в обыкновенном сером камне. Обычно никто на такие вещи внимания не обращает, но я сейчас еще как обращаю.

Я бережно кладу свою ношу на траву и встаю. Я уже собираюсь попросить Джексона помочь мне вынести Саскию из здания, когда все вдруг начинает дрожать, как исчезающий мираж, и через несколько секунд от здания и следа не остается. Да, именно так, оно словно уходит под землю, его как будто никогда и не было. Мы просто стоим на холме, на который вскарабкались, мне сейчас кажется, уже целую вечность назад. Мы видим, как свет заливает лес со всех сторон, оставляя после себя разноцветные пятна.

Все это напоминает фигуры какого‑то замысловатого гавота: холм начинает оседать, его вершина постепенно сглаживается, и мы наконец оказываемся на равнине, которая находится на той же высоте, что и вся остальная местность. Из земли вылезают деревья, так же плавно и естественно, как исчезло чуть раньше здание. Это похоже на замедленную документальную съемку, показывающую, как бутон раскрывается в цветок. Но деревья из ростка с двумя листиками вырастают в столетних гигантов за считаные секунды.

Я ощущаю некоторую слабость в ногах – такую, какая бывает, когда после долгого плавания на лодке вновь ступаешь на берег. В воздухе появляется лесной запах. Пахнет мхом, сыростью, землей. Этот запах напоминает мне, как я впервые пересекла границу Других Миров с Мамбо. Для девчонки‑сорванца все вокруг было так удивительно! Моя провожатая шариком катилась рядом со мной, помогая себе длинными паучьими руками. Тогда мы провели в лесу очень много времени. Мамбо назвала его Великим и объяснила мне, что он ближайший отзвук того, что называется Первоначальным Лесом, – огромного древнего леса, который Рейвен вызвал из темноты, когда творил этот мир.

Киберлес кажется мне похожим на тот лес. Здесь те же запахи и звуки. Разве что я чувствую подспудное течение чего‑то чужого. Это даже не смутное ощущение, это что‑то более низкого порядка, может быть цифровой пульс. Я понимаю: за все, что я испытываю сейчас, отвечает бинарный код. Но это не умаляет моего удивления перед огромным лесом, растущим вокруг нас.

«Что происходит?» – спрашивает Саския.

«Понятия не имею», – отвечаю я ей.

Я долго стою разинув рот, потом наконец поворачиваюсь к Джексону. Но прежде чем успеваю обратиться к нему, из‑под земли появляются виноградные лозы и оплетают наши ноги. Они опутывают Джексона и буквально привязывают его к ближайшему дереву. Он так и повисает, прикрученный к стволу. Его ступни – в паре ярдов от земли, и он даже не пытается освободиться. Должно быть, уже наше чудесное избавление от пиявок стало для него шоком, да и превращение развалин на холме в этот лес – тоже.

Я тоже не пытаюсь бороться, может быть, потому, что со мной лозы как‑то не находят, за что уцепиться. Мои стопы и лодыжки как будто смазаны жиром. И все же они продолжают виться вокруг них и пытаются ползти по моим ногам выше.

Я отступаю, придвигаясь поближе к телу Саскии, на которое они не покушаются. Они следуют за мной, еще несколько лоз появляются из‑под земли, но ни одна из них не может меня ухватить.

«Почему они не могут меня схватить?» – спрашиваю я у Саскии.

Не то чтобы я на это жаловалась. Участь Джексона, прикрученного к стволу, попавшего, как муха, в сети к пауку, вовсе меня не прельщает.

«Не знаю», – отвечает Саския.

«Может, это потому, что я ненастоящая?»

«А может, потому, что начала свою жизнь тенью?»

Никакой разницы, по‑моему. Я и до сих пор тень, как бы мне ни нравилось притворяться, что я живу собственной жизнью. Учитывая мое происхождение, как я могу когда‑нибудь стать чем‑нибудь, кроме тени?

Я держу свои мысли при себе. В последнее время мы с Саскией вообще не слишком в себе уверены, особенно когда разговор заходит о том, кто мы такие: животные, овощи, минералы… Или просто вымысел. Выбирай что хочешь.

Поэтому я просто отвечаю:

«Возможно».

К тому же мы обе не совсем понимаем, что происходит. Я, по крайней мере, точно. Мне приходилось бывать в некоторых странных местах Других Миров, но ни в одном, которое могло бы сравниться с этим. Как будто мы упали в какую‑то киберверсию кроличьей норы из «Алисы в Стране чудес», где здравый смысл больше не действует. Я уже жду, что объявится Чеширский Кот или армия игральных карт потащит нас на суд к Королеве. Но пока есть только лозы. Они все еще ползают у меня в ногах, и мне приходится отпихивать их. Они мне очень неприятны. И этот звук, с которым они трутся о грубую ткань моих джинсов.

Смотрю на висящего на дереве Джексона. Он не в состоянии разговаривать, потому что рот у него забит листьями, но его взгляд достаточно красноречив: Джексон в панике. Он напоминает мне Зеленых людей – лесных духов, которых я время от времени встречала в Великом Лесу. Это люди из корней и листьев, такие как Зеленый Рыцарь в своих деревянных доспехах, верхом на олене, или Джил‑в‑Лесах, с волосами, похожими на птичье гнездо, и в плаще из листьев. Только они рождаются из сока растений и свободно передвигаются, а не прикручены к стволам деревьев, как бедный Джексон.

Его глаза умоляют меня о помощи.

Я разрываюсь между желанием остаться с телом Саскии и порывом пойти посмотреть, не могу ли я для него что‑нибудь сделать. Пока что лозы не трогают ее тела, но я вовсе не уверена, что это надолго. Могу ли я пойти на риск потерять ее, пробуя выручить Джексона? В общем‑то, я ему ничего не должна. В конце концов, именно он втравил нас во все это!

Но он красив, а ради красивого мужчины я способна на многое.

«Мы не можем просто оставить его вот так висеть на дереве», – говорит Саския, когда я обращаюсь к ней за советом.

Как и следовало ожидать, у нее такое доброе сердце, что одна мысль о такой возможности наполняет его негодованием.

«А если лозы доберутся до твоего тела, пока я буду им заниматься?»

«Вряд ли…»

И вот я стою, повернувшись к Джексону. Теперь, когда мое первое удивление происшедшими изменениями прошло, я понимаю, что на всем вокруг еще лежит этот золотисто‑голубой отсвет, вероятно отбрасываемый столбом света. Я оборачиваюсь посмотреть на сам столб и вижу, что он тоже изменился.

Там появился человек! По крайней мере, световой столб принял очертания человека, но тот, разумеется, не может быть человеком, излучая такой свет.

Это может быть только… дух Вордвуда.

Не знаю, каким я ожидала его увидеть, но уж точно не таким. В образе ангела или монстра, потому что, по моему опыту пребывания в Других Мирах, именно такие обличья зачастую и принимают подобные существа. Самых разных очертаний и размеров, конечно, но они неизбежно стремятся вызывать страх, даже ужас. Поэтому я стараюсь избегать их. Большинство из них – огромные твари, которым нет никакого дела до ваших скромных нужд. Разве что мы встанем у них на пути – и тогда они не знают пощады.

Я не утверждаю, что они все такие. Если честно, то самые ужасные больше всего похожи просто на природные явления, так что вряд ли мы вправе применять к ним наши морально‑этические критерии. Это все равно что критиковать торнадо или зиму за то, что они такие, какие есть. Но это не значит, что надо относиться к ним с меньшей осторожностью. Я не могу понять бурю, но ни за что не выйду в бурю прогуляться.

Но я отклоняюсь от сути. А суть‑то в том, что дух Вордвуда решил явить себя нам в стереоскопическом образе мужчины‑библиотекаря – знаете, такой старый холостяк – худой, немного сутулый, волосы, висящие спутанными прядями, белая рубашка, твидовые пиджак и брюки, очки в проволочной оправе. Я бы и улыбнулась, но дело‑то в том, что, как бы он ни выглядел в данный момент, он состоит из голубовато‑золотистого света. Он – могущественный дух.

Я вдруг задумываюсь: интересно, он и правда так выглядит или это всего лишь маска, как этот лес вокруг нас – только маска бинарного кода? А если это маска, то зачем он ее надел? Сомневаюсь, что для того, чтобы мы чувствовали себя увереннее, потому что он даже внимания на нас не обращает. Он сосредоточен на Джексоне, прикрученном к дереву.

– Итак, – говорит дух, – одного, по крайней мере, мы заполучили.

Я озираюсь, пытаясь понять, сопровождает ли духа еще кто‑нибудь, но, кроме корней и лиан, не вижу ничего. Похоже, он один. Должно быть, это царственное «мы».

Джексон отвечает на эти слова стеклянным взглядом – это все, на что он способен сейчас, когда его рот забит листьями. Но дух, похоже, не слишком озабочен реакцией своего пленника. И он вовсе не собирается обращать внимание на то, что здесь есть еще и я, в полудюжине ярдов, и у моих ног лежит тело Саскии, а душа ее – у меня в голове.

Может быть, это к лучшему, что он не обращает на нас внимания. Но, к сожалению, я не могу все так оставить. У нас есть вопросы, требующие ответов, а этот хилый библиотекарь, состоящий из света, – единственный, от кого я могу эти ответы получить. Учитывая то, что произошло с Джексоном, я, конечно, предпочла бы остаться в тени. Но не думаю, что это выход. Если мы хотим все‑таки вернуть Саскии ее тело и выбраться отсюда.

Я делаю глубокий вдох, чтобы набраться храбрости.

Одно я знаю об этих духах: если хочешь, чтобы тебя приняли всерьез, с ними надо держаться на равных. Если только они не являются символами какой‑нибудь религии. Тогда лучше избрать роль верного последователя: преклонить колени, потупиться и тому подобное. Но здесь не тот случай. Я люблю книги, но благоговения перед ними не испытываю.

– Эй! – обращаюсь я к духу. – Эй, вы, сияющий!

Хорошо, что я никогда не была застенчивой. Хотя Саския, возможно, вела бы себя осторожнее и умнее.

«Кристиана! – предупреждает Саския у меня в голове. – Не зли его!»

«Не волнуйся, – отвечаю я, – я знаю, что делаю».

Дух поворачивается ко мне. Еще некоторое количество корней и лоз выскакивает из‑под земли и бросается мне на ноги. Этим везет не больше, чем прежним, но они автоматически продолжают работать в хватательном режиме.

– Интересно, – говорит дух.

Надеюсь, он не начнет говорить о себе в третьем лице. Ненавижу, когда они так делают, хотя тогда можно узнать их имена.

– Еще как интересно! – отвечаю я. – Сидишь дома, занимаешься своими делами и вдруг – раз – оказываешься невесть где.

– Вы имели в виду ваше присутствие здесь?

– Да, признаться, я с удовольствием присутствовала бы где‑нибудь в другом месте. Не могли бы вы указать мне кратчайший путь отсюда?

– А почему вы думаете, что я вас отпущу?

Я одариваю его самой шаловливой из своих улыбок и даю легкий пинок кустам под ногами.

– А почему вы думаете, что сможете меня остановить? – спрашиваю я.

Я чувствую, как Саския вибрирует у меня в голове, она ждет, что сейчас он разозлится и устроит нам что‑нибудь ужасное. Должна признаться, что я и сама этого жду. Но я твердо знаю одно. В мире куча разных духов, один могущественнее другого, и часто самые безобидные с виду бывают самыми страшными. Никто не знает их всех. Так что и духу, который в данный момент лучится тут передо мной, не повредит быть осторожным. Я могу оказаться всего лишь тем, чем в действительности и являюсь, – выросшей тенью семилетнего мальчика. Но ведь он‑то этого не знает. И значит, я могу оказаться каким‑нибудь древним духом, принявшим обличье молодой женщины.

По внешности не угадаешь.

Дух изучает меня. Потом его взгляд падает на тело Саскии.

– Я знаю эту женщину, – говорит он.

– Это неудивительно, – отвечаю я, – она родом из здешних мест. Но как раз сейчас у нее «никого нет дома».

Дух кивает:

– Она где‑то близко. В Сети, если не непосредственно на этом сайте.

Близок локоть, да не укусишь. Потом, чуть‑чуть поразмыслив, я прихожу к выводу, что он только что подтвердил, что мы на сайте «Вордвуд». Знаю, знаю. Не такой уж это и сюрприз, мы и сами это давно уже поняли. Но все же неплохо получить подтверждение. Теперь вопрос в том, является ли «Вордвуд» частью Других Миров или чем‑то совершенно особым. И как нам отсюда выбраться?

Но, судя по его вниманию к Саскии, я понимаю, что можно взяться за дело и с другого конца.

– Вам приходилось когда‑нибудь видеть такое? – спрашиваю я его. – Духа нет, а тело тем не менее живет?

Он как‑то не очень уверенно качает головой, и это заставляет меня несколько пересмотреть свое к нему отношение. Возможно, он не такой уж древний дух. Может быть, его существование началось вместе с началом существования «Вордвуда». Может быть, он плавал, как плавают некоторые духи, ожидая, где можно будет укорениться, за что зацепиться. Помню, Мамбо рассказывала мне о таких вещах, но как‑то не очень понятно, а меня тогда, признаться, это мало интересовало.

– Я обнаружила ее в стеклянном гробу, – говорю я. – Тогда здесь… – я обвожу рукой окрестности, – все было по‑другому.

Взгляд духа опять обращается на висящего Джексона.

– Мы… я… был болен, – говорит дух. – Я многого не помню из того, что происходило в последнее время.

Я смотрю на него с сочувствием.

– Но вот что забавно, – продолжаю я, видя, что он продолжать не собирается. – Вы появились именно тогда, когда я разбила гроб. То есть появился столб света, который стал вами.

– Я действительно не помню.

– Как будто вынуть ее из гроба значило… – Я запинаюсь. Я уже хотела было сказать: «освободить вас», но заменяю эту фразу на другую: – ускорить ваше выздоровление.

«Ну, ты и наглая! – говорит Саския. – Ты правда думаешь, что он тебе спасибо скажет?»

«Я не припомню, когда в последний раз слышала это слово».

Дух опять внимательно меня изучает, он смотрит на меня с некоторой опаской.

– Да, мне показалось, было какое‑то вмешательство извне, – наконец говорит он, – в самом конце.

Я экспансивно раскрываю ему объятия:

– Ага! Так это были мы.

Он продолжает изучать меня.

– Знаете, я не могу сказать «на здоровье», пока вы не скажете «спасибо», – замечаю я.

– Значит, вам от меня что‑то нужно, – говорит он.

Я мотаю головой:

– Не для себя. Для нее…

Он закрывает глаза, уходит в себя. И только когда снова начинает говорить, до меня доходит, что, наверное, он просто просматривал какие‑то тексты на своем сайте.

– Вам нужен камень души, – говорит он, снова открывая глаза, – чтобы она могла вернуться в свое тело.

«Никогда не слышала о таком», – говорит Саския.

«Я тоже», – отвечаю я.

– Камень души, – повторяю я вслух.

Он кивает.

– Что это такое?

– Он выглядит как обычный камешек, отполированный речным течением или океанским приливом, но стоит положить его в рот тому, чья душа покинула тело, – и душа возвращается. Их очень трудно достать.

– А вы не знаете, как мне достать такой?

Он кивает:

– Вам нужно разыскать рассветную тропу Тайной Дороги и идти на восток через Утренние Холмы. Это долгий путь, но не сворачивайте с тропы, и в конце концов на севере вы увидите вершины Брисмандарианских гор. Вы вовремя доберетесь до тропки, которая отходит от дороги, – не знаю, обозначена ли она как‑то, возможно, и нет. Но когда вы найдете ее, она выведет вас сначала к холмам, а потом и к горам. Придя туда, найдете разрушенную гоблинскую башню. Она скрывается где‑то среди не самых высоких вершин. Под ней – вход в драконью пещеру, где…

– Ой, хватит! – перебиваю я. У меня такое впечатление, будто я читаю анонс на запыленной обложке какого‑нибудь романа‑квеста. – Из какой книжки фэнтези вы это взяли? Давайте опустим всю эту муру. Скажите мне прямо: что за камень души? Он существует на самом деле? И если да, то как мне достать такой?

«Кристиана… – вступает Саския. До сих пор она позволяла мне говорить что хочу, но, видимо, ей не нравится, когда я наглею. – Так не пойдет. Ты только разозлишь его».

«Ну и что? Он тоже, знаешь ли, не особенно миндальничает со мной».

«Ну пожалуйста!»

Похоже, дух как‑то занервничал, что опять заставило меня задать себе вопрос, так ли он могуществен. Или, по крайней мере, такого ли он преклонного возраста. У него появился взгляд, какой бывает у подростков, когда речь заходит о том, в чем они не сильны, а перед этим они сильно воображали.

– Так сказано в книге, – говорит он.

Я тяжело вздыхаю и спрашиваю, стараясь подавить раздражение в голосе:

– В какой книге?

Он довольно долго колеблется и наконец отвечает:

– «Ее славные запасы» Кэтлин Мидгир.

– Это роман?

Он кивает.

– Значит, в действительности вы ничего об этом не знаете.

Он качает головой.

– И совсем не можете помочь нам в деле с возвращением души в тело.

– Мне очень жаль.

У него действительно очень расстроенный вид.

– Но вы можете, по крайней мере, показать нам, как отсюда выйти? – спрашиваю я.

– Я не покидаю сайт.

Он говорит «не покидаю», но я слышу в этом – «не могу покинуть». Это наводит меня на мысль, что дух Вордвуда – это genius loci – дух довольно ограниченного пространства. Он скорее привязан к своему месту, чем чувствует ответственность за него. Тот, кто чувствует ответственность, может иногда уходить. Просто ему приходится время от времени возвращаться – обходить, так сказать, свои владения. Привязанный же отойти не может. Поэтому он и посылает кого‑нибудь вроде Саскии на разведку в мир. И тут мне приходит мысль: а действительно ли он не узнаёт ее? Может быть, он не хочет нам помочь, потому что у него совсем другие планы на Саскию?

Но открывать ему своих мыслей я не хочу.

– Никаких зацепок? – спрашиваю я. – Ни малейшего намека?

– Я бы посоветовал уходить тем же путем, каким и пришли.

Здорово!

– А теперь мне пора, – говорит он. – У меня дела.

Но он не трогается с места. То ли не может – столб света, из которого он возник, может существовать лишь там, где он стоит, а луч не в силах отделиться от источника, который его испускает, – то ли идти ему некуда, но он не хочет, чтобы мы об этом знали.

Я снова вспоминаю о царском «мы», которое он начал было использовать в речи, но вовремя одернул себя. И его внешний вид, и вообще все поведение. Строит из себя крупную фигуру, а производит впечатление неопытного и слабого существа.

А что, если он блефует еще больше, чем я?

– Вы – не дух Вордвуда, – вдруг громко говорю я.

Я просто бросаю пробный шар, пытаясь выяснить реакцию. У него опять появляется тот самый взгляд – загнанный. Он хочет протестовать и в то же время чувствует, что крыть ему нечем.

Тоже мне игрок!

– Так кто же вы? – спрашиваю я.

«О боже мой! – восклицает Саския у меня в голове. – Наверное, ты права. Он, должно быть, еще один конструкт, только его работа заключается в ежедневном поддержании сайта».

То, что он говорит дальше, только подтверждает наши подозрения.

– Может быть, это так и есть, – говорит он. – Может, я и не дух этого места. Может быть, я лишь часть духа.

– Какая часть?

– Когда сайт еще действовал и к нам поступали заказы и вопросы, я был одним из тех, кто разыскивал нужную информацию.

«Он что‑то вроде макроса», – говорит Саския.

«Это что еще за зверь?»

«Это маленькая программа, которая может взять на себя какую‑нибудь функцию, чтобы тебе не приходилось снова и снова этим заниматься».

– Значит, вы – что‑то вроде макроса, – произношу я вслух, пробую его на это слово.

У него оскорбленный вид.

– Я гораздо больше. Меня можно называть Либрариусом, господином библиотекарем «Вордвуда». Я его администратор, я отвечаю за новые поступления и связи. Без моего опыта и моей работы этот сайт никогда не имел бы никакого сообщения с мириадами территорий за его границами. Это был бы просто карманный мир – да, жилище Великого, это правда, но он существовал бы в нем один. Некому было бы заботиться о нем. Некому было бы поддерживать неизменным этот поток внимания, который необходим для поддержки его жизнедеятельности.

– Жизнедеятельности? Вы хотите сказать, что он питается имейлами?

Либрариус энергично трясет головой:

– Нет. Но, как и другие божества, он требует внимания. Без него он зачахнет и умрет.

Теперь я понимаю. Знаю я этих духов, возомнивших себя богами. Они настолько сами верят в это, что это становится реальностью. Им действительно становятся необходимы молитвы подданных, чтобы жить. В случае с духом Вордвуда, вероятно, все имейлы, приходящие на сайт, считаются молитвами и поддерживают божество. Прибавляют ему сил. Без них, да еще пораженный вирусом, он может умереть.

– Он сильно пострадал от вируса, – говорю я.

Либрариус кивает:

– Мне удалось убрать с сайта его остатки, но Великий все еще не оправился.

– Можно нам его увидеть? – спрашиваю я.

– Вообще‑то, при обычных обстоятельствах я сказал бы «нет», – отвечает Либрариус. – При обычных обстоятельствах все, что вы видите, – это и было бы Великим, ибо он – мера всего, и он – во всем. Но сейчас…

Он что‑то такое делает руками, какие‑то ритуальные движения в воздухе, а может быть, просто нажимает на невидимые нам кнопки или клавиши. Окружающий нас мир снова меняется, но на сей раз очень быстро – как по щелчку пальцами. Никаких постепенных переходов от леса к тому месту, где мы уже находимся. Мы просто уже здесь.

«О боже…» – вырывается у Саскии.

Да, это не шуточки!

Мы в библиотеке, в помещении, заполненном книжными стеллажами, – оно такое огромное, что конца и края не видно, в какую сторону ни посмотри. Все освещено приглушенным голубовато‑золотистым светом, который я уже привыкла связывать с Вордвудом, но источника света не вижу. Книжные полки громоздятся друг на друга, пока не исчезают наверху, во мгле. До верхних можно добраться только с помощью стремянок на колесиках, таких высоких, что мне трудно даже представить себе, что кто‑то способен забраться на какую‑нибудь из них, и это притом, что я не боюсь высоты. На полу – ковровое покрытие с восточным рисунком. Если этот ковер ручной работы, то, вероятно, его ткала столетиями целая армия ковровщиц.

Я поворачиваюсь к Либрариусу. Теперь он – из плоти и крови. Нежный свет касается его, как всего остального, но сам он больше не состоит из света. Тело Саскии по‑прежнему лежит у моих ног. Я бросаю взгляд туда, где к дереву был привязан Джексон. Теперь вместо дерева – стул с кожаной обивкой. Руки и ноги Джексона так прикручены к этому стулу, что встать он не может. Рот больше не набит листьями, но Джексон ничего не говорит. Он просто сидит на стуле, испуганный, но, судя по всему, и разозленный. Еще бы!

– Где же дух? – спрашиваю я Либрариуса.

– Сюда, – показывает он.

И он пускается в путь по одному из коридоров между книжными полками, чуть помедлив, когда заметил, что я не последовала за ним немедленно.

– В чем дело? – спрашивает он.

– Я не хочу оставлять свою подругу здесь.

Он кивает и производит руками какие‑то манипуляции в воздухе. Тело Саскии и стул вместе с Джексоном поднимаются на несколько дюймов над ковром. Я делаю пробный шаг и отмечаю, что тело Саскии медленно, но неуклонно движется за мной.

Либрариус отворачивается и продолжает путь. На этот раз я безропотно следую за ним. Саския плывет рядом со мной, а Джексон со стулом – чуть позади.

«Он не просто слуга, – говорит Саския, имея в виду библиотекаря. – У него есть доступ к энергии».

«Это его собственная энергия или энергия духа?»

«Разве это важно?»

«Да наверное, нет».

После нескольких поворотов в лабиринте коридоров мы попадаем в некое пещерообразное помещение. Рассеянный свет не дает возможности реально оценить ее размеры. Я только понимаю, что мы на берегу. Реки? Озера? Может быть, даже океана. Трудно сказать. Вода убегает от нас, теряется в тени.

Слева от нас к берегу тянутся книжные шкафы. Справа – обломок скалы, который выдается прямо в воду. Чуть позже я понимаю, что это не скала. Это огромное туловище, и его нижняя часть и ноги погружены в воду. Джексон тихо покашливает сзади, когда до него доходит. У меня у самой перехватывает дыхание, но я стараюсь этого не показывать.

Я храбро подхожу к телу.

«Кристиана!» – предостерегает Саския у меня в голове.

Она всегда предостерегает меня от чего‑нибудь, но что, по ее мнению, я собираюсь делать сейчас?

«Я просто хочу получше рассмотреть», – говорю я ей.

Я подхожу к голове этого странного существа, и Либрариус не отстает от меня. Размеры просто невообразимы! Одна голова – величиной с автобус.

Я готова умереть от страха, когда открывается один глаз и смотрит на меня.

Аарон

С того самого момента, как Джорди, скрыв под тонким слоем вежливости свою враждебность, впустил их в подвал, Аарон не мог отвести глаз от стены. Сквозь это мерцание ему были видны Другие Миры. Настоящие Другие Миры. Даже после того, что им довелось увидеть в квартире Джексона, все это казалось слишком невероятным, чтобы быть реальностью. И тем не менее это существовало. Такое удивительное и в то же время такое обыкновенное, будничное. Как будто в нижнем этаже каждого дома в Ньюфорде открывался портал в Другой Мир.

Аарон даже улыбнулся этой мысли.

Может, так и было. И в его собственном доме – тоже. Он не мог об этом знать. Он спускался вниз всего несколько раз, и то не ниже кладовки. А там, дальше, могло быть что угодно.

Аарон пристально смотрел на портал все время, пока они с Сюзи вводили присутствующих в курс дела. В основном, правда, говорили Сюзи и Кристи. Но когда речь зашла о том, что делать дальше, Аарону все же удалось отвлечься от портала. Он был удивлен, что Кристи, оказывается, не только защищает Сюзи, но и разрешает им обоим участвовать в походе в Другие Миры.

Учитывая, какие отношения долгое время были у них с Кристи, более того – учитывая, что именно на нем, Аароне, лежала ответственность за исчезновение Саскии, он решил, что со стороны Кристи это, безусловно, поступок. Он вовсе не был уверен, что на его месте поступил бы так же. До встречи с Сюзи – точно нет. Она, непонятно, каким образом, заставила его увидеть себя и весь мир в каком‑то ином свете.

Когда решение отправляться было принято, все взяли свои вещи и пошли к порталу.

Аарон вдруг понял, что у них с Сюзи ничего нет: ни одежды, ни еды, ни воды. Ничего.

Он уже собирался спросить Сюзи, не смущает ли ее такая их неподготовленность, но тут к ним подошла Холли с каким‑то пакетом в руках. Она протянула пакет Сюзи.

– Что это? – спросил Аарон.

Холли пожала плечами:

– Просто я думала дождаться последнего момента и уговорить Кристи взять меня с собой, поэтому кое‑что собрала. Для вас ничего нет, но Сюзи подойдет кое‑что из моей одежды. Тут еще несколько бутылок воды, аптечка, спички и кое‑что поесть.

– А вы уверены, что сами не хотите пойти? – спросила Сюзи.

Холли покачала головой:

– После того как я посмотрела на этих ребят, которые явились за Робертом… нет, спасибо. Я лучше останусь здесь, в тылу.

Аарон взял у нее пакет:

– Спасибо.

– Приведите их обратно: Саскию, моих друзей, всех.

– Мы постараемся.

Холли остановила на нем серьезный взгляд.

– И лучше без всяких этих ваших фокусов, – сказала она. – Потому что если вы опять притворяетесь и если вы там все испортите, то я своими руками…

Сюзи дотронулась до руки Холли.

– Никаких фокусов, – сказала она. – Мы очень хотим, чтобы все это поскорее закончилось.

– Да, конечно. Разумеется. Извините меня. Просто мне…

– Очень тяжело, – закончила за нее Сюзи.

Холли кивнула:

– Я люблю этих ребят. Если они пропали совсем, я просто не знаю, что буду делать.

– Мы вернем их, – заверила ее Сюзи.

«Еще неизвестно, – подумал Аарон. – Зачем же так твердо обещать?» По глазам Холли он понял, что она сейчас подумала то же самое, но он очень хорошо знал, как убеждает твердое обещание, и поддержал Сюзи:

– Мы не вернемся без них.

Остальные уже ждали их в дальнем конце портала – три едва различимых мерцающих силуэта. Сюзи взяла Аарона за руку, прежде чем перешагнуть порог.

– Страшно? – спросила она.

Аарон кивнул:

– Для тебя‑то все это, наверное, дело привычное.

– Если бы! Того и гляди, описаюсь от страха.

И, не дожидаясь, когда сдадут нервы, она шагнула в мерцающий портал. Аарон почувствовал, что каждая клеточка его организма болезненно сжалась. Но там, на границе миров, ничего такого особенного не оказалось, разве что некоторое уплотнение воздуха, – и вот они уже по ту сторону портала. У Аарона вдруг сильно закружилась голова. Его затошнило, он, наверное, упал бы, если бы Боджо не поддержал его.

– Это ненадолго, – сказал жестянщик. – Присядьте на камень, нагнитесь и зажмите голову коленями.

Аарон вяло кивнул и позволил отвести себя к осколку скалы под большим деревом. Он сел, согнулся и зажал голову между коленями, хотя больше всего на свете ему сейчас хотелось просто лечь прямо на грязную землю. Но Боджо оказался прав. Тошнота скоро прошла. Когда он смог поднять голову, то увидел, что Рауль тоже выглядит неважно, но у остальных нет никаких признаков недомогания.

– Не на всех одинаково действует, – заметила Сюзи.

У нее был слегка виноватый вид, когда она подала ему руку – помочь подняться.

– А на некоторых вообще не действует, – пробормотал Аарон.

– Ну что тут можно сказать? Зависит от конституции.

Аарон ответил ей слабой улыбкой и огляделся вокруг.

Вот, значит, они какие, Другие Миры. Все это не слишком отличалось от пейзажа на северной окраине города. Обширные поля. Горы на горизонте. Справа – лес, в основном из вечнозеленых пород деревьев. Слева – вариации на ту же тему.

Там, где они находились, сливались в одну две тропинки – в четырех разных направлениях расходились в стороны следы. Дерево, под которым сидел Аарон, было какой‑то разновидностью дуба.

– Я ожидал чего‑то совсем другого, – признался Аарон.

– Все постоянно меняется, – ответил Боджо. – И это, пожалуй, самое неудобное в Других Мирах. Вот сейчас вы здесь – а уже через секунду попадаете в снежную бурю в тундре. Переходы могут быть и очень резкими, и плавными, как в реальном мире.

Аарон задумчиво кивнул.

– Самое важное сейчас, – продолжал жестянщик, – ни в коем случае не сходить с тропинки! Это действительно очень важно! Тропинка может начать меняться у вас под ногами, вам может вдруг показаться, что она ведет вас в противоположном выбранному вами направлении, но, что бы ни случилось, оставайтесь на ней. – Он указал рукой на поля. – Думаете, здесь нельзя заблудиться? Поверьте мне на слово – очень даже можно, и вы непременно потеряетесь, если сделаете хоть один шаг в сторону.

Аарон не был уверен, что все так серьезно, как пытается представить Боджо, но спорить не собирался. Потом его вдруг поразила одна мысль. Он огляделся.

– Портал! – сказал он. – Он закрылся.

Внезапно его охватила паника. Как же они вернутся обратно?

– Он не исчез, – заверил его Боджо.

Жестянщик сделал неуловимое движение руками – и проем снова замерцал неподалеку. Аарон шагнул поближе, чтобы заглянуть туда, откуда они ушли. Сквозь мерцание он различил Джорди, Холли и Дика, стоящих на лестнице и разговаривающих. Прямо перед ними сидел рассел‑терьер Холли и смотрел на стену. Сниппет залаяла, увидев Аарона и остальных, люди на лестнице обернулись на ее лай. Боджо помахал им рукой и снова закрыл портал.

– Не волнуйтесь, – сказал он. – Я легко найду дорогу обратно.

Аарон кивнул, но на всякий случай постарался запомнить дерево и камень под ним. Вдруг что‑то случится с Боджо и им придется возвращаться без него. Правда, тогда им пришлось бы еще догадаться, как именно открыть портал.

– И как работает портал? – спросил он.

– Самое простое – найти такое место, как это, – ответил Боджо. – Именно на перекрестках граница между мирами тоньше всего. А потом надо всего лишь сосредоточиться на том месте, где вы хотите оказаться, – очень ясно себе его представить. Вот почему лучше, чтобы вы бывали там раньше. Место, где вы никогда не бывали, вам не удастся себе так хорошо представить.

– Куда нам надо идти? – спросил Кристи.

Боджо встал, посмотрел в разные стороны, наморщил лоб, сосредоточиваясь на чем‑то непонятном остальным. Им‑то казалось: что туда, что сюда – везде одно и то же.

– Туда, – наконец ответил он, указав направо – туда, где тропинка терялась в вечнозеленом лесу. – Благодаря музыке Роберта мы уже миновали то, что лежит позади.

– Не видно ли следов Роберта или ищеек? – спросил Кристи.

Боджо покачал головой:

– Они, наверное, уже за много миров отсюда.

– Не могу сказать, что меня это печалит, – признался Рауль.

– Надеюсь, с ним все в порядке, – сказал Кристи.

Боджо кивнул:

– Да, я тоже. – Он поправил сумку. – А нам пора.

Дорога, как и обещал Боджо, оказалась совершенно непредсказуемой. В первый раз, когда пейзаж изменился, все, кроме Боджо, застыли на месте, пораженные. Поля и горы вдали вдруг исчезли, и оказалось, что тропинка ведет их по вершине дюны. Слева от нее лежал широкий пляж, а за ним – обширная водная гладь. Справа была теперь пустошь, которая простиралась на долгие мили и терялась где‑то в дымке, за горизонтом. Одинокий ястреб делал широкие круги высоко в небе.

– Господи, – выговорил Рауль, – да как же это случилось?

Аарону тоже показалось, что перемена произошла на протяжении всего лишь одного шага.

– Эта тропинка, – пояснил Боджо, – ведет нас по местности, где миры прилегают друг к другу вплотную, а иногда и перекрываются. Некоторые из них – размером всего в несколько акров, другие – такие же большие или даже больше, чем наш мир. Дело в том, что иногда они меняют положение, и размеры тоже. Вот почему их невозможно нанести на карту.

– А как насчет эффекта Рипа ван Винкля?[9]– спросил Кристи.

– Время действительно течет по‑разному в некоторых из миров – в одних быстрее, в других медленнее. В некоторых – по спирали, так что если вы идете в одном направлении, то получается, что вы движетесь в будущее, а если в противоположном – то в прошлое.

– А сейчас мы в каком мире? – спросила Сюзи.

– Это, собственно, не мир, – ответил Боджо, – мы идем по краям миров. На этой тропинке время течет так, как в нашем Условном Мире, может быть чуть‑чуть быстрее. Вернувшись, мы не обнаружим, что в нашем мире прошло сто лет, но будем несколько старше, чем должны были бы стать, если бы оставались там. Но есть и плюс, компенсирующий эту неприятность, – воздух в Других Мирах способствует долголетию.

– Что вы имеете в виду? – спросил Рауль.

Боджо пожал плечами:

– То и имею, что будете дольше жить.

– Вы шутите!

– Нет, не шучу, Хотя, конечно, все не так просто. Если у человека определенный состав крови, то есть определенный генетический код, то слишком долгое пребывание в Других Мирах может нарушить стабильность его психики.

– Прямо как в сказках, – сказал Кристи. – Возвращаешься назад поэтом или сумасшедшим.

– Да, примерно так.

«Если вообще возвращаешься», – добавил про себя Аарон. В некоторых из этих сказок герои вообще не приходят назад. Или если и приходят, стоит им ступить на грешную землю, как они обращаются в пыль.

Постепенно большинство из них привыкло к изменениям ландшафта, резким и внезапным. Аарона перестало удивлять, что Боджо, например, относился к этому спокойно; Ведь у него был большой опыт путешествий по Другим Мирам. Сюзи тоже воспринимала эти перемены как нечто само собой разумеющееся. Может быть, потому, что она вообще недавно родилась, для нее было новым абсолютно все; она одинаково реагировала как на обычное, так и на удивительное. Другим приходилось тяжелее, даже Кристи. И вот это как раз удивляло Аарона.

– Но вы ведь уже несколько лет пишете обо всем этом, – сказал Аарон, когда Кристи оказался между ним и Сюзи.

Кристи улыбнулся:

– Вы, наверное, не читали моих книг.

– Что вы хотите этим сказать?

– Это беллетристика. Да, в них присутствует Другой Мир, но они не основаны на личном опыте. Это либо переработанный опыт других людей, либо мои фантазии.

– Я не об этом, – возразил Аарон. – Я читал ваши книги, по крайней мере те, которые рецензировал. Те, в которых вы собрали городские мифы и связали их со старинными легендами и фольклором. В них вы намекаете на некий личный опыт, хотя и не вдаетесь в подробности.

– Это потому, что до сих пор случаи моих столкновений с необъяснимым можно было перечесть по пальцам одной руки. Я всегда одновременно и верил в него, и не верил.

– По вашим книгам этого не скажешь.

Кристи усмехнулся:

– А это потому, что люди склонны находить в книгах именно то, что они в них ищут, – такова человеческая натура. Склонные верить – верят, скептики ловят меня на моих же собственных сомнениях, а те, у кого на меня зуб, отыскивают в тексте то, что, по их мнению, заставляет меня выглядеть глупо.

Сюзи хихикнула:

– Мне кажется, Аарон – из последних.

– Может быть, я подходил к этому с излишним рвением, – сказал Аарон, – но…

– Да нет, у тебя просто был на него зуб, – со смехом закончила за него Сюзи.

– Да, скорее всего.

– Это ничего, – сказал Кристи, – вы не одиноки. Сама идея Условного Мира, даже если оставить в стороне вопрос о том, что внутри его, а что за его границами, раздражает очень многих.

Сюзи с любопытством посмотрела на него:

– Вы уж очень благодушно реагируете на критику.

– Да нет, у меня тоже случаются плохие минуты, но что тут поделаешь? Нельзя – иногда мне кажется, что не стоит даже пытаться, – изменить человеческое восприятие. Люди просто повернутся к тебе спиной, вот и все. Лучше предоставить им информацию – и пусть разбираются с ней как захотят и когда захотят.

– А если люди не удосужатся разобраться с вашей информацией? – спросила Сюзи.

– Тогда остается только продолжать жить, подавая им положительный пример. И всегда оставаться открытым общению и познанию.

– Люди не поверят в сказки только потому, что вы в них верите, – сказал Аарон. – Они даже думать об этом всерьез не станут.

– Я знаю. Вот почему в своей публицистике я предпочитаю писать о Мире Как Он Есть, как любит называть его профессор Дейпл. Идея Условного Мира состоит в том, что вещи таковы, каковы они есть, только потому, что мы об этом договорились. Она представляется совершенно нелепой очень многим. Но забавно, что теория хаоса, которую наука как раз принимает всерьез, сейчас приходит к тем же самым положениям: на микроскопическом уровне именно присутствие наблюдателя делает вещь такой или иной. До начала наблюдения она может быть как такой, так и другой – вероятность одинаковая.

– Ученые сейчас полагают, что концепция параллельных миров вполне жизнеспособна.

– Ну что ж, учитывая, где мы сейчас находимся, следует признать, что теория эта права.

Кристи покачал головой:

– Это Другие Миры. Теория же параллельных миров утверждает, что всякий раз, как принимается решение, новый мир откалывается от изначального и присоединяется к уже существующему огромному количеству альтернативных или параллельных миров. Они находятся очень близко друг от друга, но если вы подумаете о решениях, принятых в своей собственной жизни, то придете к выводу, что даже самый незначительный выбор может вызвать эффект ряби на поверхности и в результате совершенно изменить вашу жизнь.

– Взмах крыльев бабочки в Китае, – подхватила Сюзи, – может повлиять на погоду здесь. То есть не здесь, конечно, а, например, в Ньюфорде.

Кристи кивнул.

«Или остановка на улице и разговор с Сюзи – изменить всю мою жизнь», – подумал Аарон. Все ведь началось с того, что он, как обычно, прикидывал, что можно было бы с нее поиметь, а закончилось тем, что вот он здесь рискует своей жизнью ради других людей, с большинством из которых даже незнаком.

Но существует ли какой‑то параллельный мир, в котором он этого не делает? Где он ведет себя так, как обычно?

Существует ли мир, в котором он никогда не заставлял Джексона Харта создавать вирус и засылать его на сайт?

Не успев додумать эту мысль, он увидел, что шедшие впереди Боджо и Рауль остановились. Тропку, по которой они шли, пересекала автострада. Справа, среди полей и далеких гор, терялся хайвей. Слева уже давно исчез океан, и теперь на его месте на некотором расстоянии простирался большой город. По автостраде в обоих направлениях мчались автомобили, и на них никто и не думал обращать внимание.

– Да, более чем странно, – сказал Аарон.

– Что именно? – поинтересовался Боджо.

– Да вы только посмотрите на это. Что здесь делает автострада? Я думал, сказочная страна – это что‑то такое пасторальное: замок какой‑нибудь, деревенька…

Боджо улыбнулся:

– Это не сказочная страна – это Другие Миры. В них можно найти любой пейзаж, какой вы только в состоянии вообразить себе, и множество таких, какие вы себе вообразить не можете.

– Да, но этот город…

– Это Мейбон.

Аарон заметил, что при этом слове Кристи вздрогнул.

– Мейбон? – переспросил Кристи. – Правда? Значит, это город Софи? Или, по крайней мере, был таковым, когда она была маленькой девочкой… – Он обвел остальных взглядом. – Она начала придумывать его, когда была заброшенным ребенком вечно занятых родителей… Наверное, все это наросло потом вокруг нескольких улочек, которые она придумала.

– Вы знакомы с «автором» Мейбона? – спросил Боджо.

Кристи кивнул:

– Конечно. Мы с ней дружим.

– Погодите, – сказал Аарон. – Вы говорите о Софи Этуаль, художнице?

Кристи снова кивнул, и Аарон уже готов был вступить с ним в спор, что, мол, быть того не может. Он‑то знает Софи и…

Но он вовремя взял себя в руки и просто пожал плечами. Похоже, теперь уже ничего невозможного нет.

– Вам придется подождать здесь некоторое время, – сказал Боджо, – пока я не разведаю, как там, по ту сторону автострады.

– Что‑то не так? – спросил Рауль.

– Пока не знаю, – ответил Боджо. – Кажется, это энергетически мощное место – такое движение, столько людей, столько всего переносится на другие перекрестки. Вы ведь уже в курсе, что может случаться на перекрестках.

Он намекает на ищеек, с которыми они столкнулись в подвале магазина Холли, понял Аарон. Они с Сюзи не застали этой сцены, и он об этом вовсе не сожалел.

– Я быстро, – сказал Боджо.

Аарон посмотрел ему вслед, а потом снова перевел взгляд на город.

– Значит, это Софи его придумала, – сказал он.

Кристи кивнул.

– А у вашей подруги Джилли тоже есть здесь что‑нибудь подобное? Уж она‑то столько общается с магией…

– Нет, – ответил Кристи. – Но она была в Мейбоне.

– Боджо машет, что все в порядке, – прервал их Рауль.

Аарон еще раз бросил взгляд на город, прежде чем последовать за остальными. По другую сторону от перехода пейзаж в очередной раз резко изменился, и квартала два они шли по реликтовым городским джунглям, весьма напоминавшим Аарону район Катакомбы в Ньюфорде, разве что этот город казался старше, чем заброшенные здания и пустыри Катакомб. Казалось, жители покинули этот город очень давно – несколько десятилетий назад. По крайней мере нормальные люди. Когда они прошли половину второго квартала, у Аарона появилось чувство, что за ними кто‑то следит, но кто и откуда – он не смог бы сказать. Он просто чувствовал, как мурашки бегают по спине, – сигнал тревоги, унаследованный от далеких предков, предупреждение об опасности.

Но они благополучно добрались до конца квартала и… зашагали по мерзлому полю, по хрустевшему под ногами снегу. Аарон плотнее запахнул легкую куртку. Он уже собрался спросить у Сюзи, не хочет ли она достать что‑нибудь из теплых вещей из пакета Холли, но тут пейзаж снова изменился, и они продолжали путешествие… по пустыне, где каждое растение было снабжено колючками. Колючими были даже деревья. Но, по крайней мере, здесь было не холодно, и нервозность, которую чувствовал Аарон в пустых городских кварталах, рассеялась.

По пути они перестроились. Боджо по‑прежнему возглавлял шествие, а Рауль теперь держался сам по себе, чуть позади Боджо. Следом шли Кристи и Сюзи, они все еще говорили об Условном и параллельных мирах. Устав от этих разговоров, Аарон пристроился замыкающим.

Он шел довольно медленно и все больше отставал от остальных, так как часто отвлекался на меняющийся ландшафт. К тому времени, когда вокруг образовалось нечто вроде типичного английского сельского пейзажа, другие были уже далеко впереди и не услышали, как он остановился и позвал их. Он очень удивился, что никто не заметил маленького человечка у самой дороги. Но, может быть, когда они проходили, его еще и не было – так часто менялся пейзаж.

Аарон внимательно рассматривал человечка, не веря своим глазам.

Человечек еще сильнее, чем домовой Дик в магазине Холли, напоминал сказочных персонажей, какими представлял их себе Аарон. Он был не более фута ростом, лицо, казалось, все состояло из острых углов, конечности напоминали ветки. Одет в красную шапочку и кожаные штаны, а куртка, как показалось Аарону, состояла из листьев, сшитых травинками.

Его нога угодила между выступающими корнями дерева, возвышавшегося над ним, и застряла там. Аарон не мог определить, что это за дерево. Оно было большое, стояло на широком открытом пространстве, и его нижние ветви нависали над тропинкой. Когда Аарон остановился, человечек попытался затаиться, чтобы его не заметили, но было уже поздно. С ногой ему тоже не повезло. Не слишком удачливый.

Аарон посмотрел вперед, куда ушли его спутники. Они были примерно в двухстах ярдах от него. Он шагнул с тропки на поле. Миндалевидные глаза маленького человечка округлились от страха, он снова стал лихорадочно пытаться освободить ногу. Все его маленькое тело сотрясалось от дрожи.

– Не волнуйся, – ласково, как ребенку, сказал ему Аарон. – Я не сделаю тебе ничего плохого.

Аарон протянул руку, и маленький человечек замер… Он лежал, расширенными от ужаса глазами глядя на Аарона; его трясло.

– Честное слово, – заверил его Аарон, – я пришел помочь.

Он сделал маленький подкоп под ногу человечка, нащупал крошечную лодыжку, которую оплели корни. Аарону потребовалось лишь немного раздвинуть их, чтобы освободить ногу. Но даже когда оказалось, что нога свободна, человечек продолжал лежать на земле, дрожа от страха.

– Все в порядке, – сказал Аарон. – Теперь можно идти.

И он отступил на шаг, разведя руки, чтобы показать, что не собирается причинить никакого вреда.

– Или ты что‑нибудь себе сломал? – спросил Аарон.

Но как только Аарон отошел на расстояние вытянутой руки, человечек вскочил и стремглав помчался прочь. Через минуту Аарон уже мог видеть только след, который тот оставлял в высокой траве и лопухах. Потом и тот исчез.

– Ну, стало быть, все в порядке, – произнес Аарон. – Хоть бы спасибо сказал.

Он в последний раз бросил взгляд на поле, пытаясь различить маленького человечка, потом собрался вернуться на тропу.

Но тропы больше не было.

«Ни шагу с троны!»

«Да ладно! Я и сделал‑то всего‑навсего пару шагов».

Но когда он отсчитал столько же в обратном направлении, то почему‑то не оказался на утрамбованной дороге, по которой они шли несколько минут назад. Он стоял посреди этого бескрайнего поля, по колено в траве, колыхавшейся от легкого ветерка. Тут и там в поле росли огромные деревья, похожие на то, от корней которого он только что освободил человечка.

«И ростом не вышел, и умом не блещет, – подумал о человечке Аарон. – Если бы он не ударился в панику, и сам сообразил бы, как высвободить ногу. А может, сказочные существа вообще глуповаты по природе? Да уж. Кто бы говорил!»

Он обернулся, чтобы еще раз взглянуть на дерево и определить, на сколько шагов отошел от тропки. Он уже совсем было собрался вернуться к дереву и от него сделать столько же шагов в обратную сторону, но тут чья‑то рука опустилась ему на плечо, и в этот момент он понял, что означает фразеологизм «душа ушла в пятки».

Мощный выброс адреналина, Аарон подскочил, взмахнул руками, но кто‑то тут же схватил его за запястья. Боджо отпустил его сразу, как он перестал сопротивляться.

– Боже мой! – воскликнул Аарон. Сердце бешено колотилось у него в груди. – У меня чуть разрыв сердца не случился!

– Я же сказал: не покидать тропы!

– Я же только на минутку.

– Для вас это была минутка, – возразил Боджо, – а для нас прошло два часа.

– Два часа? – оторопело переспросил Аарон.

Жестянщик кивнул.

– Но…

– Можете мне поверить, – сказал Боджо. – Вас не было довольно долго.

– Но…

Боджо улыбнулся:

– А я думал, у журналистов словарь должен быть несколько богаче.

– Да. Должен быть… То есть… богаче. Просто я…

– Растерялся. Понимаю. В первый раз всегда так. Но если это вас утешит, вы четверо держитесь в Других Мирах гораздо лучше, чем большинство людей. Теперь пойдемте. Вернемся к остальным.

Он сделал какое‑то едва заметное движение рукой, слегка прищелкнул пальцами – Аарон не успел уловить, как именно. А потом это сразу перестало иметь значение, потому что они вновь оказались на тропинке и Сюзи бросилась ему на шею.

– Я уже подумала, что ты пропал навсегда, – сказала она, уткнувшись лицом ему в грудь.

Он обнял ее, виновато глядя поверх ее головы на всех остальных.

– Послушайте, извините меня, – сказал он. – Там был такой человечек, как будто из сказки, весь из веточек и листьев. Ему ногу защемило корнями дерева, вот я и сошел с тропы, чтобы помочь ему выбраться. Честное слово, я не хотел никаких неприятностей.

– Он был в красном колпачке? – спросил Боджо.

Аарон кивнул:

– Да, точно. Это что‑нибудь значит?

– Это значит, что вам повезло. Должно быть, это все‑таки был домовой в красном колпачке, а не гоблин. А у гоблинов колпачки такого цвета, потому что они красят их кровью, а кровь они берут у людей – у таких, как вы, которых выманивают с безопасной тропы.

– О господи!

– Но гоблин никогда и не попал бы в такое положение.

«Гоблины и домовые, – подумал Аарон. – Скоро, чего доброго, и дракона увижу».

– Но все ведь обошлось, – сказал он вслух.

Кроме Боджо, улыбнулся и Рауль:

– Конечно. В какой‑нибудь сказке вы теперь – герой.

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну, как это бывает по сказочным законам: остановишься помочь калеке или немощной старушке, а потом придет время, и окажется, что только они и могут помочь твоему горю.

Аарон покачал головой:

– Ничего похожего. И вообще, я думаю, суть этих сказок не в том, что ты помогаешь кому‑то в расчете на то, что потом помогут тебе. Нет, всякое существо заслуживает внимания и помощи, каким бы незначительным оно ни казалось. – Он слегка отстранил от себя Сюзи, чтобы видеть ее лицо. – Помнишь наш разговор об ангеле‑хранителе? Что‑то делаешь, потому что можешь. Не потому, что должен, не потому, что думаешь, что надо это сделать, а потому, что хочешь это сделать.

Сюзи просияла. Все долго молчали. Потом Кристи подошел и легонько толкнул Аарона в плечо.

– Может, ты и не безнадежен, – сказал он.

Боджо кивнул:

– Только впредь – без самовольных отлучек. Нам повезло, что мы так быстро нашли вас.

– Я кричал вам, но вы слишком далеко ушли вперед.

– Должно быть, мы были слишком потрясены, чтобы услышать вас, – сказал жестянщик и, прежде чем Аарон успел попросить разъяснений, добавил: – Мы нашли Вордвуд, но… в общем, сами увидите.

Боджо снова пошел по тропинке, и остальные за ним. Сюзи держала Аарона за руку.

– Ты действительно молодец, – сказала она.

– Высокая похвала, – ответил он, – особенно из уст ангела‑хранителя.

– Смотри не зазнайся, – сказала она, улыбаясь.

– Боджо чего‑то недоговаривает насчет Вордвуда? – спросил Аарон.

– Кажется, туда невозможно войти, – ответила Сюзи и указала вперед.

Сначала Аарон не мог понять, на что нужно смотреть. Он видел лишь Боджо, Кристи и Рауля на тропинке, и саму тропинку, и что‑то сероватое вдалеке. Но чем дальше они шли, тем понятнее ему становилось, что это сероватое нечто – вовсе не вдалеке. Это была тонкая стена тумана с бледными голубовато‑золотистыми огоньками внутри. Подойдя к стене вплотную, Аарон разглядел дремучий лес по другую сторону от нее и продолжающуюся в нем тропинку.

– А вы уверены, что это Вордвуд? – спросил он.

Боджо кивнул:

– У меня то же самое ощущение, какое было в магазине Холли, где наследил дух.

– Так чего же мы ждем? – спросил Аарон.

Боджо наклонился и поднял с обочины тропинки небольшой камешек. Он бросил его в туман, и они так и не увидели, чтобы он приземлился с другой стороны.

– Куда он делся? – спросил Аарон.

– Будь я проклят, если знаю, – ответил жестянщик. – Наверное, застрял где‑то между.

Аарон ошарашенно повторил:

– Где‑то между?

– В пространстве между местом, где мы находимся, и лесом, который мы видим. Оно может быть шириной в несколько ярдов, а может – в целый континент. Там может оказаться океан или вулкан. Или просто часть тропинки, по которой мы сейчас идем, – что называется, небольшой крюк.

– Но это точно Вордвуд? – спросил Аарон.

– До такой степени уверен, что даже не нуждаюсь в подтверждении со стороны местных жителей.

Аарон снова посмотрел на пелену тумана.

– Наверное, кто‑то из нас должен пройти насквозь и проверить, – сказал он.

– Вот это мы и обсуждали, пока разыскивали тебя, – сказал Кристи. – Либо мы на свой страх и риск идем насквозь, либо покидаем тропу и пытаемся найти обходной путь.

– Неизвестно, сколько времени мы будем его искать, – вставил Рауль.

Аарон повернулся к Боджо:

– Вы ведь в этом разбираетесь. Каково ваше мнение?

– Не могу сказать, что безопаснее.

– И пока мы тут стоим и обсуждаем это, – сказал Аарон, – кто знает, что происходит с пропавшими людьми, которые где‑то рядом.

– Не думай, что мы об этом забыли, – возразил Кристи.

– Я вовсе не потому это говорю, – ответил Аарон. – Я себе напоминаю… – Он взглянул на Сюзи, потом пожал плечами, как бы приняв решение. – Мне кажется, кому‑то из нас надо пойти и проверить, куда ведет тропинка, и я думаю, пойти должен я.