Глава 16. Остаток дня прошел как обычно, но было такое чувство, как будто вся моя жизнь изменилась

Остаток дня прошел как обычно, но было такое чувство, как будто вся моя жизнь изменилась. Я проживала этот день сессий, не слушая и не видя. Я снова и снова воспроизводила в голове этот образ: мы с ним на траве, он сверху и невероятно голубое небо за ним. Я все еще могла почувствовать его тяжесть, тепло между ног, ощутить его внутри себя. Я знала, что он имеет полное право быть у меня внутри, чтобы наша кожа соприкасалась.

Еще перед ужином он снова нашел меня на лужайке, где я сидела в оцепенении, скрестив ноги, и смотрела в пустоту, пытаясь осмыслить все эмоции, которые ускользали от меня все эти годы.

Ничего не говоря, он протянул руку и поднял меня на ноги. Но одной его руки на моей мне было больше недостаточно. Я хотела получить всего его, не меньше. Но как бы мне не хотелось поцеловать его, обнять, снять с него одежду и скакать на нем - я не могла. Не сейчас, не здесь. Если на поле у нас была одна Вселенная, то здесь другая.

- Я подумал, что возможно ты захочешь поужинать со мной, - сказал он с улыбкой. Глаза его светились счастьем, и я задалась вопросом: он натянул маску, поскольку смирился, или просто хочет отлично провести время, которое нам отпущено.

Я хотела сделать то же самое, но сердце воспротивилось.

- Я уже и не могу представить ужин без тебя, - сказала я ему.

Взгляд его смягчился, уголки губ дрогнули. Он кивнул и отпустил мою руку, переместив ее на поясницу, направившись к столовой.

Столовая была переполнена. С одной стороны собрались все англичане, с другой - испанцы. Джерри налил себе большой бокал вина, он стоял с Уэйном, и, казалось, его ничего не заботит.

Как обычно Клаудия заняла для нас место вместе с Рикардо.

Я была уверена, что стоит ей только посмотреть на нас с Матео, и она обо всем догадается. Мне казалось это таким очевидным, как будто я была одета в футболку «Я трахалась с Матео Казаллесом», а он – «Я люблю Веру». Ничего подобного. Клаудия сама казалась возбужденной и еще даже не коснулась вина.

- Ты в хорошем настроении, - заметила я, - особенно если учесть, что вскоре мы все должны будем сказать друг другу «прощай».

- А ты такая несчастная, - сказала она.

Матео приподнял бровь, услужливо наливая мне вино в бокал. - Несчастная? А как по-твоему быть счастливой - носиться как пчелка?

Я улыбнулась в ответ. - Все не могут быть счастливы.

Он фыркнул. - Вера, это ужасно. Ты не должна быть несчастной.

- Вот и хорошо, - сказала Клаудия. - Хотя ты права, я ужасно буду по вам скучать. Но я не хочу даже об этом думать, поэтому давайте так и сделаем, хорошо?

- Согласна, - сказала я.

Они с Рикардо обменялись ликующими взглядами. - Рикардо, - медленно проговорила она со светящимися глазами, потом повернулась к нам, - его перевели в Мадрид по работе.

- Да здравствует Валенсия, - сказал он с широченной улыбкой.

- В Валенсии красиво, - сказал Матео.

- Да, но Клаудия в Мадриде, - ответил Рикардо. - В любом случае моя аренда заканчивается - это время перемен. Думаю, я буду любоваться Мадридом - он хорош.

- Мадрид хорош, даже слишком. - Матео и не заметил, как втянулся.

Говорили о несчастье. Я знала, что для Клаудии это радостная весть, и я действительно была рада за нее. Но то, что они могли быть вместе и теперь перебирались поближе... чертовски задело. Я знала, что Матео чувствует то же самое. Он положил свою руку мне на бедро и легонько шлепнул, не переставая улыбаться счастливой парочке.

- Это потрясающая новость, - успела я сказать, подражая тону Матео. - Очень рада за вас, ребята.

Я никогда не была хорошей лгуньей. И Клаудия могла раскусить меня за ужином, только заглянув мне в глаза. Когда мы закончили, то должны были разойтись для подготовки презентации нашей группы, но она оттащила меня в сторону и попыталась допросить. Я сказала, что мне просто грустно из-за расставания. Она знала, что я вру, но была хорошей подругой, чтобы не допытываться.

С презентацией выступали испанцы. В моей группе были еще Тайлер (тьфу), Хорхе и Эдуардо, Тайлер помогал другим с выступлением и все. Их презентации должны быть посвящены работе, но при этом они были вольны делать все, что угодно, и Эдуардо сделал викторину в стиле Космо.

Ее назвали «Какой ты испанец в Лас Палабрасе?», и его презентация проходила в виде викторины, которая и разъясняла суть его работы. Там были «сексуальная маньячка», гордо провозглашенная категория «хочу все знать», «таинственный», «свободный духом», «подлиза», «пьяное животное», «кофеин», «сумасшедший», «английский спорщик» и «знаменитость», которая, конечно же, досталась Матео. Пройдя викторину, я стала «секс-маньячкой» - это уж слишком. Так и подмывало сказать, что это было подстроено.

Испанцы тратили на презентацию четыре-пять минут, это означало, что мы проторчим здесь около двух часов. Как бы я не любила своих испанских друзей, некоторые были настолько скучные, что я заснула в кресле.

Пока не настала очередь Матео, он выступал предпоследним. Мы не говорили с ним об этом, ну знаете секс и все такое, так что я понятия не имела о чем она.

Я пребывала в шоке, когда он вытер насухо доску на стене и стал указывать на людей, попросив их называть созвездия. Беатрис назвала Деву, и он в точности изобразил ее, в том числе соединяющие линии. Ангел назвал Большую Медведицу, и Матео изобразил и ее. Эд велел ему нарисовать Ориона, что было не так просто, как вы думаете, и он сделал это в совершенстве, не отрывая руки. Пока он рисовал, то рассказал историю каждого из них, мифы. Когда дело коснулось Льва, он повторил мою историю робкого львенка Ламберта, потом усмехнулся и принялся рассказывать подлинную.

Когда он закончил, то положил маркер и показал нам руки.

- Ибо человек всегда может ориентироваться по звездам, - сказал он голосом учителя, обводя всех нас взглядом по очереди как профи. - Но я не верю в это. Звезды не только помогают нам в пути, но осмелюсь сказать, что все мы здесь стали жертвой какой-то небесной судьбы. Возможно, мы все были обречены встретиться, чтобы быть здесь друг с другом, но именно нам решать, светить или нет. Звезды можно достать. Они не являются неприкасаемыми. И они не управляют нами. Я просто взял концепцию звезд и сделал их своими. - Он взмахнул рукой, указывая на звездную стену. - Я просто создал свою собственную Вселенную в этой комнате, здесь. Когда мы все разъедемся, я призываю вас сделать то же самое. Создать собственную Вселенную, сделайте собственные звезды, напишите свою историю и создайте свою судьбу.

Я была поражена тем, что он так быстро впитал знания, которые получил на практике, что не сразу заметила, что он сошел со сцены, а все ему хлопали.

Я вышла из оцепенения. Затем встала и принялась очень громко хлопать, поощряя аплодисменты. Я встретила несколько любопытных глаз. Мне казалось, что люди замерли, но это неважно. Я видела как Матео сел впереди меня, и могла бы поклясться, что его лицо стало красным от неловкости - восхитительно.

Когда прошла последняя презентация, я оттащила его в сторону и притянула его голову для поцелуя. Я смогла сдержаться, чтобы не схватить его за руку.

- Это было удивительно, - хмыкнула я, ощущая каждого, проходящего мимо нас, вероятно, все направлялись к бару.

Он довольно улыбнулся. - Я рад, что ты так думаешь.

- Где ты узнал все это?

- Я нашел National Geographic в стопке журналов на столике в холле, - сказал он. - Думаю, я хотел произвести на тебя впечатление. Снова. Менее болезненным способом в этот раз.

Я не могла убрать с лица улыбку. – Ну, ты произвел на меня впечатление. Оба раза.

И час назад, в поле, у меня был лучший секс в моей жизни, и я бы сказала ему об этом, если бы не Уэйн, околачивающийся совсем рядом.

Я посмотрела на Уэйна, и тот выдавил неуверенную улыбку. - Мне жаль встревать, Матео! Я подумал, что, возможно, мы могли бы закончить начатое ранее. - Он посмотрел на меня. - Скучное дело дрянь. Ты не возражаешь, Вера?

Конечно, я, черт возьми, только за. День заканчивался, а у меня осталось куча всего, что я хотела бы сделать и сказать Матео, пока тот еще был здесь.

Я видела, как Матео нахмурил лоб, решая, что сказать Уэйну: «да» или «нет».

Я вздохнула и положила руку на плечо Матео, сжимая его. Я должна принять решение за него. - Увидимся завтра, хорошо?

Лицо его вытянулось, глаза забегали.

Если Уэйн и заметил, то ему было все равно. - Спасибо, Вера, - произнес он медленно.

Я натянуто улыбнулась и поспешила к судьбоносной лестнице. Все были в баре: слушали музыку, танцевали, смеялись - этого уже не будет завтра, я решила, что не пойду. Я не могла притворяться. Я пошла прямо домой, переоделась в мальчишеские шорты с футболкой и скользнула под одеяло.

Это будет завтра. Очень скоро.

Я легла на спину и уставилась в потолок, иногда до меня доносились через открытое окно смех и музыка. Меня же окружали холодные, серые стены. Слишком много чувств пробирались ко мне, как крошечные насекомые, прилетевшие со стороны отеля. Мне ненавистна была мысль, что эта моя предпоследняя ночь в этой кровати, в этой комнате, которую я уже считала своей. Я боялась того, что ожидает меня дома, за пределами Испании, смогу ли я снова чувствовать вдали от этого места. Я завидовала Клаудии и Рикардо, которые могли быть вместе. Я чувствовала себя одинокой, лежа вот так в постели, и знала, что еще будет немало таких ночей.

И я была зла. Я была зла на Матео за то, что набросилась на него и что сделала это так поздно. Я злилась на несправедливость в жизни: как она могла подарить мне человека, с которым я ощутила всю полноту чувств, но он не может быть только моим. Меня не волнуют слова Матео, что он хочет быть со мной. Этого не могло случиться, и он только обманывает себя, думая иначе. Если он осознает, что это невозможно, то разозлится.

Я не знаю, как долго так пролежала, позволяя чувствам терзать себя, пока полностью не оцепенела, но это было достаточно долго, чтобы услышать, как музыка стихла. А затем раздался стук в дверь.

Я встала и осторожно открыла дверь, просунула голову, ожидая увидеть снова здесь вечеринку в моей гостиной. Вместо этого я увидела Сару в одном халатике, которая открыла дверь Матео в ночи.

- Я сожалею, - он извинялся перед ней, хотя его глаза уже были на мне. - Я пришел, чтобы поговорить с Верой.

Сара смотрела на меня, ожидая ответа, не говоря ни слова. Я кивнула ей. Она слабо улыбнулась нам обоим и вернулась в свою комнату.

Я должна была злиться на него за то, что разбудил ее, но я еще никогда в жизни не радовалась так кому-то. Я стояла, дрожа от предвкушения, пока он закрывал двери. Сердце бешено колотилось. Было такое чувство, что оно рухнуло с пятиэтажки.

Я успокоила свои нервы и отступила на шаг от двери, пропуская его в свою комнату. Повернулась, чтобы закрыть дверь и прежде чем успела сделать это, он запустил руки мне в волосы и обнял за талию. Я прижалась к нему, его рот жадно искал мой.

- Вера, - прошептал он мне в рот, его губы были теплые, со вкусом корицы. - Я не мог не прийти.

- Я рада, что ты пришел, - сказала я, затаив дыхание, это еще мягко сказано. Я замерла, когда он принялся целовать мне шею. Его рука пробралась мне под футболку и обхватила грудь, я чувствовала, как его пальцы перекатывают мои соски и снова, до тех пор, пока жар между ног не достиг пика.

- Я такая чертовски влажная для тебя, - сказала я, проводя языком по его уху. Я не знала, был ли он готов к грязным разговорам, но решила его испытать.

Он даже не дрогнул. - Позволишь мне попробовать.

Он стянул свою футболку через голову, а его язык проложил дорожку вниз к моей груди, спускаясь к животу. Он встал на колени, дернул мои шорты вниз и швырнул их через комнату. Затем взял мою правую ногу и положил себе на плечо. Я положила одну руку на дверь, чтобы удерживать равновесие, а другую запустила ему в волосы. Он работал языком у меня между ног, медленно лизал внутреннюю поверхность моего бедра, дразня меня. Его щетина была невероятно грубой для моей чувствительной кожи, щекоча ее.

Наконец, его язык добрался до центра, как я и сказала – я была вся мокрая. Он пробовал меня на вкус, весь такой ненасытный. Оргазм был уже близко, когда он отстранился. Я уставилась в его темные глаза: они горели, а рот блестел в холодном свете.

- Я хочу проникнуть глубже, - сказал он, не отводя глаз. Он поднялся и взял меня на руки. Я тихонько взвизгнула, когда он пересек залитую лунным светом комнату и бросил меня на кровать.

Я приземлилась на задницу, мои груди подпрыгнули, и он схватил меня за бедра и грубо толкнул к краю кровати, ногами по обе стороны от его головы. Боже, мне нравился доминирующий Матео.

Он вернулся к своему занятию, приподняв мою попку и не сводя с меня глаз. Его длинный язык проник внутрь и принялся лизать меня. Я автоматически вцепилась в простыни, мне приходилось сдерживаться, чтобы не кончить слишком рано, но потом я расслабилась, как только решила хер с ним.

Волна захлестнула меня, я широко открыла рот и тихо застонала, моя голова моталась из стороны в сторону. Я почти ощущала оргазм, бля, настоящий экзорцизм вне тела. Я едва оправилась, когда он поцеловал меня в губы и тот же язык проник в рот.

Он наклонился над моим обнаженным телом, убирая волосы с моего лица.

- Ты в порядке? - прошептал он, вглядываясь в мое лицо.

Я кивнула. – В порядке. - Мои губы медленно растянулись в улыбке. - Я знала, что так будет. Но только один раз.

Он покачал головой и испустил тихий смешок. - Нет. Нет, это не все. Я буду с тобой, пока могу.

Уголки моего рта опустились от нахлынувшей меланхолии. Я коснулась его подбородка, провела по щетине и спине. - Даже странно, что мы не занимались этим раньше.

- Да, - прошептал он, целуя меня в лоб. - Но хорошее дело требует времени. Я жалею, что так мало времени проводил с тобой - вернуть бы сейчас все назад. Все к этому шло. Делало нас ближе. Я видел то, что хотел.

Я положила руку ему на затылок и притянула ближе, захватив его губу, затем принялась мягко, нежно покусывать. Я сняла его рубашку, затем штаны, и он быстро надел презерватив. С лунным светом у него за спиной он выглядел, как произведение искусства, силуэт из прекрасно сложенного величия и мышц.

Мы оба лежали на кровати, когда он повернул меня на бок и вошел сзади, одной рукой он держал мою у нас над головами, и я переплела наши пальцы. Он не ошибался насчет испанцев: они трахались и занимались любовью одновременно. Он был горячим и пылким, и я не могла насытиться им, он стонал у самого моего уха. И в тоже время мне было уютно с ним, с каждой минутой мы приближались к краю, я ощущала, как падаю в бездну любви с ним.

Мы пришли к финалу вместе, оргазм накатывал волнами, выбивая меня из реальности - две звезды. Жаль, что он надел презерватив, так бы я смогла полностью его прочувствовать. Я хотела большего, всего его.

Я была ненасытной.

Мы поспали всего несколько часов, пока луна не исчезла с неба. В остальное время мы занимались любовью в надежде, что ночь никогда не кончится.

Но, в конце концов, взошло солнце, и петух с далекой фермы напомнил нам, что наш последний полноценный день вместе наступил.

***

На следующий день, последний день, времени у нас было в обрез. Ранним утром Матео поцеловал меня на прощание и вернулся в свою комнату. И хотя Сара видела нас вместе, все же необходимо было соблюдать осторожность. Она не могла ничего доказать, лишь потому что видела, как он входит в мою комнату (возможно, она даже слышала наше животное совокупление), и хотя я доверяла Саре, нас мог заметить кто-то еще.

И вот, в последний день, мы должны были притворяться, что между нами ничего не происходит. Мне казалось, что это будет нетрудно сделать, в конце концов, я последний месяц только и делала, что притворялась. Но это было не так. Я кожей чувствовала его присутствие, сердце мучительно ныло, когда он был так близко и в то же время так далеко. Мы лишь обменивались понимающими взглядами в дальнем конце комнаты и хитро улыбались, предчувствуя воссоединение.

Все это было неправильно как-то. У меня остались еще вопросы к Матео, и я отдала ему сердце, совсем пропав. Может так будет лучше в итоге, но куда бы я ни глянула, везде видела печаль в глазах испанцев и англичан от предстоящего расставания. Нам всем было плохо: все чувствовали боль внутри, было такое ощущение, что уже не будет так, как раньше.

Каждая сессия, что у меня была, была пропитана горечью и радостью. Беатрис была необыкновенно возбуждена: она переплела свои изящные пальцы с пальцами Ангела, который без умолку продолжал болтать о том, что он теряет; Антонио, который продолжал заставлять меня смеяться над его шутками, и тут я осознала, как сильно буду скучать по ним.

За обедом я сидела с Матео, Полли и Эдуардо. В середине Джерри встал и начал петь акапельно. Все были в шоке - насколько хорошо мог петь такой лох, как Джерри, некоторые даже прослезились. Песня была на испанском, и Матео рассказал мне, что это известная прощальная песня. Я это уже поняла по приглушенной интонации и сладкому, чистому звуку.

Трудно было постоянно не пялиться на Матео. Мне нужно было постоянно напоминать себе, где я нахожусь. Наш столик был в задней части комнаты: мы сидели спиной к стене и время от времени держали друг друга за руки под столом. Прикосновение к его коже успокаивало меня. Это напоминало мне, что он был реален и сейчас был здесь, но скоро уйдет.

После обеда Джерри отменил последнее свободное время и раздал ручки и листовку с программным логотипом на ней. Он дал нам полчаса на то, чтобы обойти комнаты и взять номера телефонов. Потом мы все должны были выйти на газон для общей фотографии.

С ручкой в руке я сразу же посмотрела на Матео. И попыталась сглотнуть. - Я думаю, мы должны обменяться данными.

Он кивнул мне с сияющими глазами. - Конечно.

Он написал адрес и легонько постучал по нему пальцем. - Это частный дом. - Затем он записал свой номер телефона. - На него можно звонить и из-за границы. Ты можешь писать мне в любое время.

Это поразило меня, как удар молнии. Сообщения. Мы собирались видеться каждый день, но ни хрена подобного - только сообщения.

- Все будет хорошо, Вера, - сказал он низким голосом. – Помни мою презентацию, которая тебя так впечатлила.

- Ты говорил, что мы можем написать нашу собственную судьбу, - сказала я, чувствуя себя слишком измученной, чтобы вот так сразу поверить в это.

- Я говорю, - сказал он осторожно, - что это еще не конец истории. Не так, как я вижу это.

- Эй, я хотел бы узнать ваши данные, ребята, - сказал Эдуардо, подходя и прерывая нас. – Facebook, если он у вас есть.

Я сделала шаг назад от Матео, осознавая теперь, что мы стоим слишком близко, и посмотрела на него, что он ответит.

Матео натянуто улыбнулся ему. - Я не зарегистрирован на Facebook, если ты можешь в это поверить. Я слишком стар для этого.

- Я могу в это поверить, - сказал Эдуардо мягко. Хотя Матео и принял шутку - я заметила, как тень мелькнула в его глазах.

Я обменялась данными с Полли, которая, казалось, тоже переживает эмоциональное потрясение от расставания с Эдуардо. Мы ходили по залу и обменивались электронной почтой, Facebook и номерами телефона. Я давала почти все.

Даже Лорен.

Мы не собирались подходить друг к другу, но я столкнулась с ней, когда выходила из туалета. Я хотела отступить, чтобы пропустить ее без лишних разговоров. Но я не могла.

- Эй, - позвала я ее, когда она проходила мимо.

Она медленно обернулась и посмотрела на меня едким взглядом. Через стекла ее очков, я смогла рассмотреть красные, опухшие от слез глаза.

- Ты в порядке? - спросила я неуверенно. Я ничего не могла с собой поделать.

Она шмыгнула носом и покачала головой. Затем, словно вспомнила, с кем разговаривает, она выпрямила спину, а выражение лица стало жестким. - А ты в порядке? - переспросила она.

- Нет, - честно призналась я.

Она посмотрела на меня довольная. - Хорошо. Ты и сама знаешь. - Она повернулась и толкнула дверь в туалет. Я слышала, как она пробормотала про себя, когда уходила: «Конечно, вы могли бы создать свое собственное дело».

Ага. Понеслось про мою сексуальную жизнь, в этом и была вся Лорен: шлюха - позор для феминисток. Я вспомнила первый совет Габби, когда она привезла меня к автобусу. «Не влюбляйся», - сказала она тогда. Она точно знала, что происходит в Лас Палабрас каждую программу. Это заставило меня задаться вопросом: почему здесь не снимают реалити-шоу.

Когда мы сумели обуздать чувства, то все собрались на лужайке для общей фотографии. Это был чистый хаос. Эдуардо, Сэмми, Ангел и Карлос Лягушатник улеглись на травке, подражая моделям 70-х на фоне пентхауса, в то время как остальные прижимались друг другу и смеялись.

С одной стороны от меня была Клаудия, с другой Матео. Он обнимал меня, как будто мы были парой. Я почувствовала, как мои щеки заливает краска, и была уверена, что до смешного широко улыбалась. Только когда камера прекратила снимать, я поняла, что он обнимает Эда с другой стороны - думаю, чтобы это выглядело не так подозрительно.

Это не имело значение. Мы все собрались здесь. И это та фотография, которую я бы хотела видеть у себя на стене, чтобы смотреть на нее каждый раз, когда почувствую себя одинокой. Я буду смотреть на нее и понимать, что за один месяц у меня появились семья, друзья, и я познала любовь. Возбуждение на моем лице говорило само за себя. Я получу снимок в течение нескольких дней, и я уже предвкушала радость и боль, который он принесет.

Последние бизнес-сессии были отменены и Джерри сказал, что мы можем делать все, что захотим, но должны были вернуться к ужину в шесть. Чуть позже вечером испанцы пригласили певцов, чтобы таким образом отблагодарить англичан за обучение.

Я чувствовала, что должно быть наоборот - это я должна была благодарить испанцев за то, что научили меня жить и любить.

Но я всегда могла остаться с Матео. Как только Джерри дал нам свободное время, мы устремились друг к другу, чтобы хоть несколько часов побыть вместе. Мы шли к его коттеджу: Сара и Нира вернулись в свой. Мы пошли в его квартиру, но там уже был Марк/Марти с ребятами, распивающими пиво. Они пригласили нас присоединиться, но нам было не до этого.

Мы пошли обратно вниз по дороге, к столовой. Матео взял несколько подушек с кресла и помахал мне ими. – Как в старые добрые времена, - сказал он. Он подошел к дереву и бросил их на землю.

Нам не хватило уединения, чтобы заняться тем, чего мы на самом деле хотели, но, по крайней мере, хоть что-то было.

Мы улеглись на землю, как можно ближе друг к другу. Он лежал на спине, глядя в небо, а я перевернулась на бок, подперев голову рукой. Я просто хотела смотреть на него так долго, как смогу, упиваясь его отличительными чертами, которых не было у других: на его длинные темные ресницы, как они слиплись на концах, на шелковистый блеск его черных бровей, крошечные белые шрамы, бронзовые скулы, соль на висках.

- Тебе нравится то, что ты видишь? - спросил он, повернув голову на бок, чтобы видеть меня.

Я усмехнулась, чувствуя порхание бабочек в груди. - Всегда.

Легкость межу нами исчезла. Это стало опасным, снова.

Я прочистила горло, чтобы взбодриться. – Помнишь, как ты сказал, что собираешься задавать мне по вопросу каждый день? И ты сказал, что я получу ответ на свой вопрос в конце?

Он поджал губы в притворном раздумье. - Да, я, кажется, припоминаю что-то такое.

- Ну, мой двадцатый вопрос. Прямо сейчас.

- Но у нас же сиеста?

Я лукаво улыбнулась. - Мы можем устроить сиесту сегодня вечером. Вместе... со всем остальным.

Он кивнул. - Справедливо. Спрашивай.

Итак, я задала свои двадцать вопросов и получила двадцать ответов. Были вопросы сексуального характера: как и когда он потерял девственность (в четырнадцать с Барбарой Лопес, после уроков в тренажерном зале), был ли у него когда-нибудь секс втроем (два раза в двадцать с лишним лет, после футбольных матчей), самая извращенная вещь, которую он когда-либо делал (мастурбировал, наблюдая, как его товарищ по команде занимается анальным сексом), самый необычный его секс (в парке аттракционов Тибидабо в Барселоне). Когда я достаточно возбудилась от таких вопросов, то перешла на личные: его первым питомцем был золотистый лабрадор по кличке Педро, его любимым предметом в школе была физкультура (ну конечно) и история (а это интересно). Лучшее воспоминание из детства - рыбалка с отцом у Гибралтара. Заметив, что он не рассказывает про мать, я спросила, как ее зовут. Сандра, и она умерла от рака, когда ему было только три года, отец женился во второй раз и у него есть только сводная сестра - Лючия.

- Твое любимое воспоминание? - спросила я, когда закончились вопросы.

- Мое первое любимое воспоминание – день, когда родилась Хлоя Энн, - сказал он, улыбаясь своим воспоминаниям. - Меня не пустили туда, и я расхаживал весь день по коридору, сходя с ума. Это было нелегко. Но когда я увидел ее красное личико... то не мог ей налюбоваться. Я пообещал себе, что сделаю все, чтобы она была счастлива, беречь ее, чего бы мне это не стоило. И я сделал это.

Он был раздосадован, слышалось напряжение в его голосе, а взгляд был устремлен вдаль. Я смотрела на него, не желая нарушать молчание.

Наконец он повернулся ко мне и сказал. - Ты хочешь услышать о моем втором любимом воспоминании?

Я кивнула.

- Это, - сказал он, указывая на меня. - Все это, вся ты. Здесь.

- Это еще не воспоминание, - прошептала я.

- Но станет. Послезавтра это станет воспоминанием. - Его глаза стали полны грусти. - Ты и я, мы станем лишь воспоминанием.

Меня убивали. Черт. И самое обидное, что это правда. Я больше всего хотела, чтобы сейчас он шептал мне ушко обнадеживающие слова, что ничего не изменится. Но я только обманывала саму себя.

- Я хочу поцеловать тебя прямо сейчас, - тихо сказала я, желая коснуться его.

- Так сделай это, - сказал он с серьезным лицом, - и я буду с радостью страдать от последствий.

Но я не могла. Встречаться тайно - это одно дело. Но другое дело у всех на виду, особенно с тем, кто в Испании очень часто появляется на публике: сплетни, пересуды.

Поэтому я просто смотрела на него, а он смотрел на меня, и мы лежали на траве в последнюю сиесту в Лас Палабрас.

Date: 2015-11-13; view: 288; Нарушение авторских прав