Больше всего снится сын

27 ноября 1990 года

50°59’87’’ ю.ш., 159°09’95’’ з.д.

07:00. Поставил большой стаксель. Решил использовать это затишье и немного набрать высоты – подняться на юг. Здесь не поймешь, где верх, а где низ. У нас, в Северном полушарии, говорят, что Антарктида внизу, а мы – наверху. Здесь все наоборот. Карты Австралии нарисованы так, как австралийцам удобно: Антарктида изображена в верхней части карты.

Я решил немного изменить курс и идти к Антарктиде не по прямой, а наискосок. За все это время я приметил, что больше всего ветры дуют со стороны Антарктиды. И, когда шторм, мне ничего не остается, как идти по волнам и по ветру. А это значит, что мы с «Карааной» уваливаемся от генерального курса на север. Сейчас мы с ней решили, что, как только погода позволит, надо набирать лишних градусов на юг. А в шторм со спокойной совестью идти по волнам, не боясь, что нас далеко унесет на север.

Ночью снился сон, что я на лошадях ездил, ловил какого‑то взбесившегося коня. В другом сне привиделся сын Оскар. Он больше всего снится. Наверное, из‑за того, что я хочу, чтобы он вырос настоящим человеком, пусть не путешественником. Я этого, наоборот, не желаю – слишком опасное занятие. Но хочу, чтобы он шел к своей цели так, как я. Поставил цель и пришел к ней, даже если для этого потребовалось бы очень много лет.

Вот взять, к примеру, полюс. Я еще был маленьким, ходил в школу, но уже знал про Георгия Седова и решил, как только вырасту, обязательно дойду до полюса. Я не только вырос, уже и порядком состарился. Но все это время никогда не покидала меня мысль, что я дойду до полюса. И в 1988 году стоял в той точке, к которой стремились все благородные, смелые люди. Только от одних имен в горле ком: Руальд Амундсен[48], Фритьоф Нансен[49], Георгий Седов. Эти люди стоят выше всех. Они положили начало штурму полюса. Нансен – в мире. Седов – в России.

Но когда я еще был далеко от полюса, в 1978 году, я узнал, что японец Наоми Уэмура дошел до него в одиночку. И тогда уже запало мне в душу, что надо идти в одиночку. Мечта сбылась в этом году. 9 мая я стоял один на вершине планеты. Я не первый дошел в одиночку до полюса, не первый сейчас иду вокруг света на яхте. Но я первый из россиян делаю то, о чем мечтал Георгий Седов.

Сейчас тяжело, холодно, опасно. Не знаю, каким будет исход моего плавания. Но если, дай Бог, завершится успешно, то я начну подготовку к самому опасному из всех путешествий – одиночному походу до Южного полюса. Такого еще в мире никто не совершал. И я молю Бога дать мне силы и здоровья, а больше всего – смелости для этого путешествия. И тогда можно будет спокойно умереть, зная, что в этом мире, на этой прекрасной Земле, где мне пришлось жить, я сделал то, что должен сделать каждый – поднять планку способностей человека еще выше, чем она была поднята моими предшественниками.

С утра часа два сидел и пытался заложить программу в «Магеллан», чтобы он брал координаты. Инструкция на английском – каждое слово ищу в словаре, потихоньку продвигаюсь.

Набрал из цистерны воды для чая. Вода мутная, грязная, какая‑то вязкая, что‑то в ней плавает. Вообще цистерна очень плохая. Во‑первых, слишком большая, на 370 литров, без успокоительных переборок. При качке вода болтается и с силой бьет в борта. Второй недостаток: цистерна из пластмассы, а не из нержавейки. В пластиковой емкости вода очень быстро портится.

Меня постоянно беспокоят две проблемы. Первая – мало пресной воды. Вторая – яхта течет. Через каждые 4–5 часов откачиваю из трюма воду. Ее набирается очень много. Казалось бы, что здесь такого, на всех яхтах воду откачивают постоянно. Но одно дело прогулочные походы возле берега, а другое – плавание вокруг света. Если шторм будет бушевать несколько дней и придется все время стоять на руле? А если в это время сломается помпа?

Помпы у меня старые, плохие. Откачка воды – сущая каторга. Ручки плохо держатся в стаканах, тяжело качать и надо делать много качков, чтобы захватить воду.

Вышел на палубу. Приятно смотреть, как яхта с борта на борт переваливается, продвигаясь все вперед и вперед. Только от «Карааны» зависит, сбыться моей мечте или нет.

Какая‑то небольшая птичка кружится возле нас. Я подумал: «Вот и птичка так далеко залетает в океан. Она надеется на свои крылья. Если что‑то случится и сломаются крылья, ей отсюда не выбраться». Так же и я. Мои крылья – паруса. Я должен беречь их, они свое дело знают.

Я думал, моряки преувеличивают…

28 ноября 1990 года

52°02’24’’ ю.ш., 155°31’23’’ з.д.

05:00. Сегодня ровно месяц как я в пути. День серый, идет морось. Ветер попутный. Скорость 5–6 узлов. Включил «Навстар»[50]. С 19:20 вчерашнего дня он у меня не был включен, и если я пройду свыше 60 миль, то он может потерять программу. Пройденное расстояние по лагу здесь точно не определить, он делает ошибку из‑за дрейфа яхты и течения всей массы океана.

Не работает «Навстар» – не ловит спутник. Идти без знания своего точного места сложно и опасно. Я не буду знать, когда и где подойду к Южной Америке. Лаг неправильно показывает, компас тоже не всегда точно. Да и курс яхты не ровен. Я иду и в лавировку, и спускаюсь по ветру. Что меня ждет – не знаю. Дай Бог пройти мыс Горн!

Есть Создатель на небе! «Навстар» заработал и передал координаты. Когда он отключился, у меня сердце похолодело. Я знал, что заблудиться в таком пространстве очень легко. Солнца здесь не бывает целыми неделями. Ветер дует сильно и быстро перемещает массу воды. За 14 часов я прошел 100 миль. А на лаге только 40–50.

Морось. Хорошо, что у меня тент, я его поднял, и дождь меньше попадает в каюту. Очень холодно. Еще ничего не ел. Часто смотрю в иллюминаторы. Они у меня с одной стороны. Меньше опасности, что волной вышибет. Не выходя из каюты (на палубе холодно и сыро), смотрю за айсбергами.

11:00. Открыл рыбные консервы и с таким аппетитом съел! Ничего не ел со вчерашнего вечера. При шторме готовить сложно. Включил «Навстар». Мне не верится, что он заработал! Хочу еще раз убедиться в этом. Барометр начал резко падать. Откачал воду, приготовился к шторму. И вот он пришел – океан несет соленую пыль с дождем. Не поймешь, с неба идет вода или с океана ее подняло в небо.

16:00. Шторм продолжается, волны идут горами. Барометр продолжает падать.

Приготовил макароны с сахаром. Хочу поесть, но удастся ли? Весь дрожу, мерзнет все, даже голова. Температура в каюте плюс 5, но сыро. Всюду капает, все влажное. Мой спальник полюсный тоже влажный. Спальник американский, с которым я проехал весь Союз в 1989 году на велосипеде, тоже мокрый. Я ни разу в нем не спал, подкладывал под себя. А вот сейчас не откачал вовремя воду из трюма, волна вышла наверх и все замочила. Соленая морская вода тяжело высыхает.

Ветер сильно давит и сглаживает зыбь. Но я‑то знаю, сглаживает только сейчас. А как только ослабнет, океан тут же вздыбится. Я читал, что валы идут по 18 метров высотой. Думал, моряки преувеличивают. Сейчас вижу, высота волн может быть и больше 18 метров. Когда в Тасмановом море попал в ураган, там метров 20–25 были волны. Это точно! Вот сейчас уже метров 15 есть. Я всегда измеряю по мачте. Яхта уходит вниз так, что гребни волн намного выше мачты. Один только спуск с волны длится 30–40 секунд, а подъем и до минуты. Пишу, а сам посматриваю на печку. Ее так болтает, что, боюсь, выбросит кастрюлю из подвески.

17:00. Съел две миски макарон с брусничным вареньем. Хорошо, что за штурманским столом есть крепежный ремень. При бортовой качке он держит меня и не дает вылететь из сиденья. Вот и сейчас я пристегнулся к штурманскому столу, включил магнитофон на полную громкость, чтобы не слышно было воя ветра. Слушаю музыку и ем свое варево.