Размышление о традиции

Со времени Чингисхана до описываемых событий прошло только полтораста лет, но соотношение сил изменилось диаметрально. Кочевники утратили способность побеждать, а оседлые сохранили ее на том же уровне, что и в начале XIII в. Выходит, что консервативная система оказалась могущественнее эволюционирующей. Парадокс? Нет. Это показывает, что развитие шло с нарастанием энтропии. В самом деле, победы первой половины XIII в. Монголия одерживала благодаря «людям длинной воли», сумевшим привлечь под свое девятиножное белое знамя[1177]степных родовичей, батуров и нухуров, каждый из коих был не менее храбр и вынослив, чем любой соратник Тэмуджина, но не обладал пассионарностью. Погибшие древние монголы были благожелательны к чужим религиям и философским концепциям, гостеприимны и верны договорам, а побежденных противников щадили за проявленную доблесть и верность, предлагая им вступить в свое войско.

Этот стереотип поведения непонятен обывателю: степному, деревенскому, городскому, академическому. Обыватель расценивает соседей по количеству неприятностей, ему причиненных. Чем их меньше, тем сосед лучше. И обыватель вечен: стоит погибнуть пассионариям, а он тут как тут.

Как известно, монгольские пассионарии истребили друг друга в междоусобицах второй половины XIII в., а обыватели «монголосферы» расплодились. Скот пасти они умели, ханов слушались, остатки добычи предков растрачивали, а учиться чему-либо им было не нужно, так как их существование было обеспечено гомеостазом. В Степи они теряли даже военные навыки, сохранение которых было ценно на окраинах «монголосферы». Но там монголы отюречивались, обыранивались, окитаивались. Яркими представителями маргинальной популяции были Тимур и его гулямы — воины-профессионалы.

Теперь можно сделать эмпирическое обобщение. Этногенез определяют три параметра. Первый — ландшафтно-географический, или жесткая связь этноса с кормящим ландшафтом. Так как ландшафтные условия не стабильны, особенно во внутренних регионах континента, то сила и слабость кочевых этносов зависят от степени увлажнения степной зоны Евразии. В XIII—XIV вв. условия были оптимальные. В XVI в. наступила вековая засуха; следовательно, XV век был периодом переходным и неустойчивым.

Второй параметр — энергия, создавшая этносистемы и неотвратимо убывающая. Пассионарность рассеивается среди окружающих этносов, поднимая их активность, или уходит в никуда вместе с гибелью ее носителей — богатырей. Чем быстрее идет энтропийный процесс, тем скорее пассионарии уступают место гармоничным особям, которые способны продлить существование этноса на несколько веков.

Третий параметр — этническая доминанта, образованная благодаря освоенному наследию былых этносов, пассионарность коих иссякла, но культура еще очаровывает потомков. Так, франки и лангобарды уважали античную мудрость, россияне преклонялись перед византийской иконописью, богословием и музыкой; табгачи династии Тан почитали конфуцианство и даосизм, а персы и арабы, даже после развала халифата, сохранили рифмованную историю древних персидских царей — «Шахнамэ». Творения человека в отличие от произведений природы не развиваются, а либо существуют, либо разрушаются. Но именно они открыты непосредственному наблюдению, благодаря которому Науке доступно понимание явлений невидимых, но умопостигаемых. Более того, в каждом из нас живет генетическая память, не ощущаемая в повседневности, но иногда вспыхивающая в подсознании. Недаром сказал поэт:

…И тут я проснулся и вскрикнул: «Что, если

Страна эта истинно Родина мне?

Не здесь ли любил я и умер не здесь ли,

В зеленой и солнечной этой стране?»

И понял, что я заблудился навеки

В пустых переходах пространств и времен,

А где-то струятся родимые реки,

К которым мне путь навсегда запрещен.

Н.С. Гумилев

Date: 2015-11-15; view: 348; Нарушение авторских прав