Неясности

Существует мнение, видимо правильное, что в военном столкновении побеждает сильнейший, если нет никаких привходящих обстоятельств. Допустимо внести поправку на случайность военного счастья, но только в пределах одной битвы или стычки; для большой войны это существенного значения не имеет, потому что зигзаги на долгом пути взаимно компенсируются.

А как же быть с монгольскими завоеваниями? Численный перевес, уровень военной техники, привычка к местным природным условиям, энтузиазм войск часто были выше у противников монголов, чем у самих монгольских войск, а в храбрости чжурчжэни, китайцы, хорезмийцы, куманы и русичи не уступали монголам. Конечно, у монголов было несколько талантливых полководцев, но Ваньян Хада, Джеляль ад-Дин, Евпатий Коловрат и многие другие не уступали в способностях Джэбэ, Мухули, Бурундаю, Эльчидаю, Чормагану и всем прочим, кроме разве что Субутая; но ведь одна ласточка весны не делает. Помимо этого, немногочисленные войска монголов одновременно сражались на трех фронтах — китайском, иранском и половецком, который в 1241 г. стал западноевропейским. Как при этом они могли одерживать победы в XIII в. и почему они стали терпеть поражения в XIV в.? По этому поводу имеются разные предположения и соображения, но главными причинами считались какая-то особая злобность монголов и гипертрофированная наклонность их к грабежу. Обвинение банальное и к тому же явно тенденциозное, потому что оно предъявляется в разные времена разным народам. И грешат этим не только обыватели, но и некоторые историки.[934]

Как известно, мы живем в изменчивом мире. Природные условия регионов земной суши нестабильны. Иногда место обитания этноса постигает вековая засуха, иногда — наводнение, еще более губительное. Тогда биоценоз вмещающего региона либо гибнет, либо меняется, приспосабливаясь к новым условиям. А ведь люди — верхнее звено биоценоза. Значит, все отмеченное относится и к ним.

Но этого мало. Историческое время, в котором мы живем, действуем, любим, ненавидим, отличается от линейного, астрономического времени тем, что мы обнаруживаем его существование благодаря наличию событий, связанных в причинно-следственные цепочки. Эти цепочки всем хорошо известны, их называют традициями. Они возникают в самых разных регионах планеты, расширяют свои ареалы и обрываются, оставляя потомкам памятники, благодаря чему эти потомки узнают о неординарных, «странных» людях, живших до них.

А где начала этих цепочек? Ведь не в нижнем и даже не в верхнем палеолите? Как мы видели, началом процесса является мутация, не любая, а определенная, вызывающая взрыв пассионарности, которая затем медленно гасится энтропией, после чего остается этнический реликт. Таковы три параметра этногенеза. Это как бы теоретический фон, на котором развиваются исследуемые события. И все сказанное относится к монголам XIII в.

Неоднократно отмечалось, что монголы представления не имели о своих предшественниках в Великой степи, но объяснения этому не было. Теперь можно его предложить. Засуха X в. сделала Степь необитаемой: хуннская традиция, начавшаяся в III в. до н. э., в X в., состарившись, угасла, а у монголов произошел взрыв этногенеза, т. е. они вступили в мировую историю молодым этносом. И случилось это в XI в., когда предки монголов пришли в зазеленевшую степь из Сибири.