Фермер, Кролик, Крокодил

Вся наука делится на физику и коллекционирование марок. Эрнест Резерфорд

Значит, говорят, Ньютону упало на голову яблочко? Подумаешь, невидаль: всего‑то одно! Эрнесту Резерфорду досталось покрепче ‑ на его макушку свалилась целая яблоневая ветка. Но случилось это еще в детстве и никаким открытием не ознаменовалось (кроме укрепившейся уверенности Резерфорда в том, что фермерскую династию он вряд ли продолжит).

В семье он был четвертым ребенком из двенадцати и одинаково усердно работал что руками, что головой. Голова победила: однажды прямо во время уборки картофеля Эрнесту принесли ошеломляющую новость ‑ ему присуждена стипендия на учебу в Англии! «Это, очевидно, последняя картошка, которую я выкапываю», ‑ усмехнулся Эрнест, докопал и пошел собираться.

Теперь Резерфорд известен как ученый с мировым именем, родоначальник атомной физики, нобелевский лауреат. Выходец из Кавендишской лаборатории, выдавшей этих лауреатов в количестве семнадцати человек. Именно там Резерфорда прозвали Кроликом ‑ за дотошность. Но он не обижался, ведь эта дотошность отчасти и помогла сделать столько больших открытий в физике, ставшей смыслом его жизни(фраза в эпиграфе‑ наглядное тому подтверждение).

КроликРезерфорд достиг таких высот, что даже среди его учеников сплошь громкие имена‑ Капица, Гейгер, Чедвиг, Бор. Хотя преподавал он из рук вон плохо: вместо плановых(но таких скучных!) лекций пространно, с увлечением рассказывал о своих замыслах и идеях. Распад радия он демонстрировал со словами: «Теперь вы видите, что ничего не видно, а почему ничего не видно, вы сейчас увидите». А уж если собирался привести какое‑нибудь доказательство, то лучше бы он этого не делал! Мысль уводила его в сторону, он ошибался посреди математических выкладок, а потом еще журил аудиторию: «Сидите тут олухи олухами, и никто не подскажет, где я ошибся!»

Но ученикиРезерфорда обожали. Шанс проявить себя он давал каждому, потому что неудачи иногда приносят пользу не меньше, чем успехи. Студенту Нильсу Бору из Дании он вообще не смог поставить плохую оценку, когда тот решил физическую задачу целой кучей разных способов, не имеющих к физике никакого отношения. Вопрос был предельно ясен: как можно измерить высоту здания с помощью барометра? По мнению Бора, проще всего привязать барометр к веревке и спустить с крыши, а потом измерить длину веревки. А еще проще‑ подойти к консьержу и сказать ему: «У меня есть отличный новенький барометр. Я отдам его вам, если вы сообщите мне высоту этого здания». Такой студент не мог не ходить уРезерфорда в любимчиках, а потом не получить Нобелевскую премию.

КличкаРезерфорда в те времена была уже другой. Крокодилом теперь звали его с подачи Капицы, потому что только крокодилы не умеют пятиться назад, иРезерфорд тоже не умел«пятиться» и отступать. Только вперед! И когда в1933 году в Кембридже торжественно открывалось новое здание лаборатории, на его торцевой стене красовался высеченный из камня громадный крокодил, карабкающийся вверх и нарушающий все законы классического архитектурного стиля. И все улыбались, прекрасно понимая, к чему он тут.

Открытие протона, планетарная модель атома, первая ядерная реакция. Исследование радиоактивных излучений принеслоРезерфорду славу и Нобелевскую премию, а заодно и самый большой курьез. Премия оказалась совсем не такой, какой ему хотелось бы! «Я имел дело с многими разнообразными превращениями, но самое замечательное превращение заключалось в том, что я в один миг превратился из физика в химика», ‑ сказалРезерфорд. Почти так же был ошарашен физик Вольфганг Паули, узнав, что жена ушла от него к химику. «Я бы еще понял, если бы она вышла за тореадора. Но за химика!». И все потому, что(прочтите эпиграф еще раз!) из всех«коллекционеров марок» наименьшим уважением физиков пользовались именно служители химии.

А ещеРезерфорд получил за заслуги титул лорда. Но об этом скромный ученый вообще распространяться не любил.