Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава IX. Лагерь мы строили всерьез, основательно и прочно





Лагерь мы строили всерьез, основательно и прочно. Глухое эхо несло по ущелью необычные в этих краях звуки: удары топоров, визг пилы, говор людей. Это был тяжелый труд. Мы взрывали скалы, своими руками перетаскивали камни невероятной тяжести и величины. Валили вековые деревья — они стояли так близко одно от другого и были так высоки, что требовалось большое мастерство, чтобы свалить их: подпилишь такое дерево, а оно зацепится кроной за кроны братьев своих, и не сдвинуть его с места…

Командовали строительством братья Мартыненко, оба терпеливые, добродушные и мастера своего дела. Старший, Данило, был прорабом на Главмаргарине, младший работал техником-строителем, но он в совершенстве владел столярным ремеслом и любил его.

От строительных работ у нас не освобождался ни один человек, и плохо никто не работал.

Результаты сказались раньше, чем мы сами ждали. На глазах у нас вырастал лагерь…

Мы строили отдельное жилье для каждого взвода, общую кухню-столовую, командный пункт, лазарет и под крутым, почти отвесным склоном горы — помещение для дальней разведки.

Это были не шалаши и не землянки, а настоящие, прочные, просторные деревянные дома, для тепла углубленные в скалу. Глиняная крыша не пропускала воду. Полы были устланы досками.

В каждой из взводных казарм стояли широкие просторные нары с тюфяками из сухих листьев, покрытые фильтротканью. Тут же столы, скамейки, пирамиды для ружей, полочки для всякой мелочи и обязательное зеркало. На столах стояли фонари «летучая мышь», вместо стекол — стеклянные банки из-под варенья, фитили были сплетены из ниток все той же фильтроткани.

В кухне — большая плита с вмазанными в нее котлами и духовым шкафом, русская печь для выпечки хлеба и сушки сухарей.

Баню мы не построили. В ней не было особой нужды. В очередь весь отряд успевал помыться в деревянной ванне, устроенной при кухне.

Комфортабельно был оборудован командный пункт: стены выложены досками, у каждого — отдельная кровать, большой [90] стол, на стенах карты. Командный пункт мы соединили телефоном с казармами, с помещением дальней разведки и с главной заставой.

Николай Демьянович Причина протянул антенну, настроил радио, добился отличной двусторонней связи.

Одним словом, мы завершили с успехом свое «капитальное строительство».

Наш «вопросительный знак» был неприступен. Сверху к нему нельзя было подобраться: по крутизне не спустился бы даже горный козел.

Лагерь был недоступен и снизу: ущелье закрывала застава с завалами. Единственная тропка, ведущая к нам, поднималась так круто, что взбираться по ней можно было, лишь ставя ногу на ребро. Два сторожевых укрепления простреливали тропу с фронта и фланга. Из помещения дальней разведки можно было бить по ней из пулемета. Наконец, в любой момент в нашем распоряжении оставались запасные выходы из лагеря. Пройдя через них, мы могли быстро оказаться в тылу у наступающих.

Словом, несколько метких, выдержанных снайперов могли бы долго оборонять наш лагерь даже от крупной вражеской части.

* * *

Здесь, в новом лагере, окончательно сложился наш быт. Да и раньше, с первого часа существования отряда, никто из партизан не сидел никогда сложа руки.

В половине шестого утра был общий подъем на поверку. Освобождали от него только тяжелораненых и больных. Даже партизан, вернувшихся ночью с операции или стоявших в карауле, обязывали присутствовать на поверке.

За полчаса все должны были одеться, побриться и убрать казарму. Ровно в шесть я выходил с комиссаром и с Евгением к выстроившемуся отряду и принимал от дежурного по лагерю рапорт: сколько человек в подразделениях, кто в карауле, на операции, в разведке, кто в госпитале.

В первые дни случалось, что кое-кто из позднейшего пополнения нашего отряда посмеивался над этим порядком, ссылался на соседей-партизан — у них, мол, по утрам «спектаклей» не устраивают…

И здесь помогал мне комиссар. Он убеждал в том, что поверки необходимы для поддержания дисциплины, что соседи-партизаны нам не пример. Мы сами должны служить им примером как передовой отряд Кубани, Капля камень точит — [91]постепенно в сознании каждого укоренился завет Марка Апкаровича: «Вам много дано, с вас много спросится». В новом лагере уж все партизаны стояли на поверках, как на параде, — традиции отряда окрепли и стали священными.

Евгений читал перед строем обычно приказ или распорядок дня: кто и какие работы будет выполнять в течение дня..

Ежедневно мы занимались до завтрака изучением оружия. И не потому, что мусолили все ту же винтовку, — ею владели поголовно все отлично, — но трофеи наши были разнообразны, и нам приходилось изучать новое и новое оружие. Эта часть дня была самой любимой у партизан.

Самой же нелюбимой считалась кухонная работа. Евфросинья Михайловна, наш шеф-повар, не могла, разумеется, изо дня в день готовить одна обеды, завтраки, ужины всему отряду и диетпитание для раненых и больных. К тому же была она по военной специальности медсестрой и постоянно рвалась на дежурства в госпиталь к Елене Ивановне. Евфросинья Михайловна только «дирижировала» на кухне, всю же работу выполняли в очередь партизаны. Я уверен, что и сегодня многие инженеры и техники Краснодара умеют испечь пудинг, сварить борщ и зажарить картошку лучше, чем их жены. Забавная деталь: наши женщины изо всех сил старались убежать от кухонных нарядов. Мария Янукевич каждый раз, когда приходила ее очередь идти на кухню, слезно просила меня дать ей другой наряд:

— Пошлите в разведку, пасти скот, разносить по соседним отрядам листовки, только не чистить картошку и не мыть кастрюли.

Работы было столько, что нахватало рабочих рук. Рвалась обувь на скалах и камнях: Яков Ильич Бибиков, окруженный теперь целой бригадой своих подмастерьев, тачал к зиме сапоги для всего отряда, с починкой «сапожники» еле-еле справлялись.

Мы взяли с собою из Краснодара листы оцинкованного железа. Наши «жестянщики» делали бачки, кастрюли, кружки.

В два часа ночи Николай Демьянович Причина принимал ежедневно по радио «передачу для газет». Он наловчился, не зная стенографии, записывать эти передачи со стенографической быстротой. Ночью же его записи шли на шапирограф. В нашей «редакции» успешнее всего работали женщины. К утру мы имели свежие «газеты», и опять-таки по наряду партизаны шли разносить их по соседним отрядам. В станицы [92]доставляли газеты, отпечатанные на шапирографе сводки Совинформбюро и листовки только разведчики: наших станичных агентурщиков знал далеко не весь отряд.

Я расскажу ниже, как оказались мы обладателями целого стада коров. Их нужно было пасти и доить. Лошади тоже требовали ухода. Короче, если учесть, что большая часть отряда бывала постоянно вне лагеря (в боях, в подготовке к диверсии, в разведке), то станет ясным: свободного времени у нас в лагере ни у кого не было.

Выпадали изредка вечера, когда после ужина мы просто слушали Москву. Иногда Мусьяченко запевал своим чистым тенором какую-нибудь старинную кубанскую песню, и весь отряд подхватывал ее. Пели дружно. И жили дружно: ссориться, обижать и обижаться времени не было.

Помимо лагерных работ, помимо подготовок к операциям и самих операций было у наших партизан и еще одно любимое занятие — «охота». На «охоту» обычно снайперы выходили парами: один — с оптической винтовкой, другой — с биноклем и тоже, конечно, с винтовкой.

Так было задумано и на этот раз, с той только разницей, что партизаны были из разных отрядов: Власов — из нашего, Сидоров — из соседнего.

Власов понес, по приказанию комиссара, накануне вечером к соседям сводку Совинформбюро, заночевал в чужом отряде, а на рассвете направился домой. Сидоров же в этот час выходил на «охоту» и пригласил с собою Власова.

Они поднимались на гору: на перевале, на скрещении двух троп, надо было ждать хорошей «охоты».

Внизу в ущелье еще клубились клочья тумана, а чуть вправо на берегу реки уже горел на солнце песок. На склоне горы дрожала серебристая листва осины, карагач раскинулся пышными купами, и темным массивом стоял у расщелины густой орешник.

«Охотники» подошли к развилке троп, где лежали громадные камни, поросшие серым мхом.

Здесь Сидоров сел и начал снимать рюкзак.

Вдруг сзади, из орешника, раздался выстрел.

У Сидорова с головы слетела фуражка. «Охотники» упали на землю и поползли за камни.

Через несколько минут Власов, стараясь не выдать себя, попытался снять свой заплечный мешок; сразу же загремели выстрелы. Пули ударялись о камень, срывая кусочки серого мха. [93]

Теперь было ясно: били из левого крайнего куста.

Быстро меняя позиции, перекатываясь через спину, «охотники» стреляли на вспышки в темной зелени орешника.

По частоте выстрелов нетрудно было догадаться, что в кустах засело не меньше восьми-девяти немцев. Они пришли сюда значительно раньше, заняли выгодную позицию, и наши «охотники» стали мишенью.

Предстояла тяжелая борьба, рассчитанная на выдержку, крепкие нервы и меткий глаз. Шансов на выигрыш у партизан было мало.

Огонь из орешника не прекращался. — Он замирал на несколько минут, но скоро вновь разгорался с удвоенной силой.

Враги длинной цепью раскинулись по кустам. От их пуль становилось все труднее прятаться за камнями — старые позиции простреливались уже фланговым огнем. И уходить некуда — вокруг ровная площадка. Только внизу, на обрыве, купа деревьев. Но до них не добежишь.

Вскрикнув, Сидоров выронил винтовку: пуля угодила ему в ногу. Власов пополз к товарищу, но резкая боль обожгла правое плечо. Рука повисла плетью.

Винтовки партизан замолкли. Сейчас наступит конец…

Однако враги выжидали — они боялись ловушки.

Наконец из кустов, держа винтовку на прицеле, осторожно выглянул белобрысый немец. Он хотел собственными глазами удостовериться, что «партизанен капут».

Но он ничего не увидел: сухо ударила винтовка, и белобрысый упал, сраженный насмерть. Раздался второй выстрел — в орешнике завыл фашист.

— Кто стреляет? — недоумевал Власов. — Кто-то со скалы, висящей высоко над орешником…

Немцы в кустах сами стали дичью: со скалы их можно было перебить, как кроликов.

Единственным спасением для них было добраться до купы деревьев, что росли внизу, на обрыве.

Пригибаясь к земле, фашисты цепочкой выбежали из кустов — семеро. Со скалы вдогонку раздалось семь выстрелов. Последнего пуля настигла у самой опушки. Он упал лицом вниз и широко раскинул руки.

Через несколько минут к раненым партизанам подошел Женя со снайперской винтовкой в руках.

— Евгений Петрович! — простонал Власов. — Я так и догадывался: либо это вы, либо Ермизин. По почерку узнал. [94]

— Если действительно узнал, то ранен не смертельно, — засмеялся Женя. — Показывайте, где вас продырявило…

У соседей госпиталя не было. Сидоров попал вместе с Власовым к Елене Ивановне. Осмотрев и перевязав раненых, она тотчас влила обоим противостолбнячную сыворотку и послала Надю Коротову за Мусьяченко:

— Где хотите, Петр Петрович, доставайте молоко. Эти оба потеряли уйму крови. Питать раненых придется усиленно.

Мусьяченко пошел ко мне:

— Необходимо, Батя, раздобыть где-нибудь корову, врач требует…

Врач! Я и сам знал, что нам нужно много коров — стадо! Нам необходимы запасы жиров; мясные консервы кончатся, что будем делать? Отнимать у немцев? Да ведь у нас задание — блокировать все дороги, по которым фашисты попытаются подвозить провиант…

Мы сидели с Мусьяченко в моем командирском пункте и ломали головы, где взять коров. У окна Геня и Павлик, пришедшие с очередной разведки, тихо возились с карабином.

— Скот, еще уцелевший у населения, мы трогать не можем, — говорил я. — Остаются стада, награбленные фашистами. Но их немцы берегут зорко…

Павлик и Геня фыркнули и зажали рты руками. Я был раздражен тем, что хозяйственные дела оторвали меня от подготовки к одной серьезной диверсии, и накинулся на ребят:

— Встать! Смирно! Как ведете себя в присутствии командира отряда и его заместителя?..

— Разрешите обратиться… — начал Павлик и, получив разрешение, зачастил, как пулемет: — Мы с Геней высмотрели сегодня утром стадо коров. Хотели просить, чтобы вы позволили отбить это стадо у фашистов, но просить не решались, а тут вы сами… — Ребята переглянулись.

Оказалось, что на хуторах Консулово и Шабаново, где побывали накануне Геня с Павликом, немцы отобрали у жителей коров. Огромное стадо их собирались отправить завтра-послезавтра в Краснодар…

— Наши ребята, агентурщики, очень просили нас: отбейте коров у немцев, — сказал Геня. — Станичники предлагают: половина стада отряду, а половину мы должны сохранить до победы, чтобы были у колхозников коровы на развод. Немцы, когда будут удирать, ни одной на Кубани не оставят.

Ребятам дали двух разведчиков в помощь, и они уехали верхом «охотиться» за стадом. [95]

Старшим по операции я назначил Павлика. Сознаюсь, каждый раз, когда они с Геней отправлялись на свои «охоты», сердце у меня было неспокойно…

Но через два дня они были тут как тут. Павлик доложил:

— Задание выполнено: сто сорок голов скота, принадлежащего отряду Бати, пасутся на Крымской Поляне.

Потом рассказал, как они добывали коров.

…Выбравшись из лагеря, ребята ехали, минуя дороги, прячась по кустам и рощам. Не раз встречали небольшие стада, расспрашивали пастухов, чьи они, и, узнав, что станичников, ехали дальше.

Во второй половине дня на проселочной дороге, между хуторами Консулово и Шабаново, появилось облачко пыли. Этого разведчики и ждали.

Прячась в кустах, ребята подъехали ближе: десять немцев гнали около двухсот коров в станицу Смоленскую. Коровы откормленные, породистые: поначалу враги грабили на Кубани что получше.

— За мной! — приказал Павлик. И четверо всадников, стреляя на скаку, вырвались на дорогу.

Они обрушились на грабителей, как гром с ясного неба: здесь, среди хуторов, занятых сильными гарнизонами, фашисты чувствовали себя в полной безопасности. Да еще в такой ясный, солнечный день.

Половина фашистов сразу же бросилась наутек. Но пятеро, вскинув карабины, начали чуть не в упор бить по всадникам.

Пули, жужжа над головами, пролетали мимо. Очевидно, от испуга у немцев дрожали руки.

Схватка длилась короткие минуты. На пыльной дороге лежало пять фашистских трупов. Но стадо исчезло… Коровы разбежались, их испуганное мычание доносилось из соседней рощи.

Нужно было сбить их в кучу и гнать к горам. Учитывалась каждая минута: из ближайшей станицы вот-вот выскочит погоня.

Павлик приказал двум партизанам гнать основную часть стада в сторону, противоположную горам, сделать громадный крюк и завести коров к Крымской Поляне. Сам же вместе с Геней, прихватив для отвода глаз десятка два коров, открыто погнал их к горам.

Теперь ребята не пытались скрываться. Наоборот, они ехали в открытую, стараясь поднять как можно больше шума и [96] пыли, только бы их заметила погоня, только бы оставила в покое основное стадо.

Фашисты попались на эту удочку: немецкие конники, вырвавшись на рысях из станицы, бросились за Павликом и Геней.

Друзья погнали злосчастных коров вскачь все дальше и дальше от их родного стада. Но погоня настигала ребят. И, метнувшись в кусты, они исчезли в ольшанике…

Так появилось у нас свое стадо. Теперь не хватало отряду только верховых лошадей.

Их взялся раздобыть Степан Игнатьевич Веребей. Он, директор мыловаренного завода, был страстным лошадником и лихим наездником. «Лавры Гени и Павлика лишили его сна и аппетита», — шутил Женя.

И вот однажды, когда я с небольшой группой возвращался с ближней разведки, мне привелось быть свидетелем необычайного зрелища.

Мы ехали на конях. Внизу под нами на поляне три-четыре фашиста пасли табун награбленных лошадей.

— Ах, вон слева конек караковый хорош!.. — застонал, как от зубной боли, Веребей.

Он глянул на меня какими-то виноватыми, просящими глазами. Я усмехнулся:

— Видит око, да зуб неймет.

— Я бы его взял… Разрешите, Батя.

Фашисты-коноводы валялись под кустами, ружья их лежали в стороне, в траве.

— Действуйте, — сказал я Веребею.

Мы расположились над поляной в зарослях, я приказал на всякий случай держать ружья наготове, но настроение у нас было веселое: сейчас увидим спектакль.

И верно: внизу из кустов вырвался на полном скаку Веребей, лихо завертел над головою аркан, ловко бросил его и на глазах у растерявшихся немцев увел каракового красавца коня.

— Кустарщина! — переговаривались между собою Геня с Павликом. — Слов нет, сработано дерзко и красиво, как в цирке. А польза какая от одного коня?

Ребята тут же начали проситься пойти за лошадьми.

— Это будет не так эффектно, как у Степана Игнатьевича, — говорил Геня, — но зато мы приведем целый табунок.

— Подождите, — ответил я, — стали вы, ребята, чересчур самоуверенными. Пойдите на денек пасти коров, а там посмотрим… [97]

Через день я сам отправил их вместе с Гончаровым на «охоту» за лошадьми.

Ребятам положительно везло. Я объясняю везение это частично тем, что немцы принимали обычно Геню и Павлика за станичных парнишек и относились к ним без настороженности.

У хутора Макартет ребята заметили группу фашистских конников. Она спешилась и ушла на бахчу за арбузами. Коноводам стало скучно, и они разбрелись шарить по хатам: нельзя ли что-либо ценное найти в станичных сундуках? Только три молодых немца остались сторожить лошадей. От скуки они выпили все, что было у них во флягах, закусили и разлеглись на траве. Двое захрапели тотчас, третий попытался сыграть что-то на губной гармонике, но она выпала у него из рук, и он задремал, так и не подняв ее.

Бесшумно подползали к немцам ребята, прячась в бурьяне. Финскими ножами сняли коноводов и погнали лошадей по тропе в лес.

К заставе подъезжали торжественно: впереди Павлик, за ним, связанные уздечками по двое, послушно шли тридцать две лошади; сзади, в облаке пыли, ехали Геня и Гончаров.

 

Date: 2015-11-15; view: 309; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.006 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию