Вступление к главе о Хаторах Джуди сайон

Я подумала, что могла бы добавить свои два цента к главе о Хаторах, так как на протяжении вот уже восьми лет я записываю каждое слово, которое они произносят. Я познакомилась с Хаторами через Тома Кеньона, хотя раньше я уже видела их изображения, путешествуя по Среднему Западу. Я встретила супружескую пару, у которых одна комната в старом фермерском доме была превращена в храм Хатор. Увидев комнату, в которой не было ничего, кроме рисунков, я слегка удивилась. Все стены были разрисованы изображениями существ, которых я никогда не видела, – с сильно выраженной челюстью, большими ушами и прической древних египтян. Старый дощатый фермерский дом, где находилась эта комната, стоял совершенно один посреди бескрайней канзасской степи. Эти люди предложили мне посидеть в их комнате для медитации. Я согласилась. Должна признаться, что в тот раз, во время первого знакомства с этими изображениями, никто со мной не говорил, и я ничего не почувствовала. Но при этом, уверяю вас, я совершенно точно знала, что я уже не в Канзасе. Я помню тот раз так четко, как если бы это было вчера, хотя с тех пор прошло уже, наверное, лет двадцать.

Потом, через много лет после того, как я увидела эту комнату, я познакомилась с Томом Кеньоном и получила опыт личного и самого непосредственного общения с Хаторами.

К тому времени я уже слышала о Томе Кеньоне, но ни разу не встречалась с ним и даже не знала, чем он занимается. Я слышала только, что он чему‑то «учит», а к тому времени, когда я о нем услышала, я почти не испытывала уважения к учителям, поэтому особого интереса он у меня не вызвал. Мой опыт общения с учителями сводился к тому, что они учили одному, а жили совсем иначе. В сущности, мое разочарование в учителях вылилось в особую жизненную позицию. Мне пришло в голову, что времена лицемерного уважения к учителям, которые несут определенный набор знаний, но в собственной жизни им не следуют, подходят к концу. Поэтому я поклялась никогда не связываться ни с каким учителем, но учиться только у скал и рек, и деревьев, и самой жизни. Пусть они будут моим самым великим учителем, как это и было в детстве.

Я не стану пересказывать историю, которую подробно изложила в «Рукописи Магдалины». Скажу только, что мое первое общение с Томом и Хаторами произошло во время личного чтения, которое я приготовила в качестве рождественского подарка одному моему дорогому другу. Я хотела подарить ему что‑то особенное, что нельзя было положить в коробку, или завернуть, или воспроизвести еще раз. И когда я раздумывала о том, что я хочу ему подарить, признаюсь, что в моем сознании постоянно звучала фраза: «Подари ему звуки». Я попыталась нанять певца или группу, но на тот момент в городе почти никого из артистов не было, а те, кто оставался, были уже заняты. И вот как‑то вечером я разговаривала по телефону с подругой, которая сказала приблизительно следующее: «Послушай, что Том Кеньон говорит о смещении парадигм». И в этот момент у меня в голове зазвонили колокола. Говорю вам, в моем мозгу зазвонили колокола. Я попросила у нее номер его телефона и тут же ему позвонила. Я позвонила ему на работу и что‑то бормотала в трубку, что хотела бы, чтобы он стал кое‑кому рождественским подарком. Через несколько минут он перезвонил мне и спросил, чего я хочу. Тогда я постаралась как можно лучше объяснить ему, что ищу «звуки».

Он назначил встречу с моим другом и со мной. Я не знала, что Том – к тому же практикующий психотерапевт. Если бы я знала об этом, я бы боялась сказать что‑то не так.

И вот через несколько дней мы с моим другом отправились на назначенную встречу. Когда я постучала в дверь, мне показалось, что ее открыла большая собака – таких больших собак я еще не видела. Мерлин попросту втиснулся между дверью и человеком, который ее открыл. Нас провели вниз, в офис Тома. Том пригласил нас в свой кабинет и достал хрустальный кубок. Я не знала, что сейчас будет, и села подальше от своего друга, так как «звуки» (чем бы они ни оказались) предназначались именно ему. Это был подарок ему, а не мне. Я сидела не шевелясь и прикрыла глаза. Том начал издавать звуки, которые были прекраснее всего, что я когда‑либо слышала. До этого я много лет работала в рекламном бизнесе, в студиях звукозаписи. Я работала с музыкантами и сама написала диплом по музыке, но не слышала, чтобы кто‑нибудь в мире когда бы то ни было издавал подобные звуки. Я открыла глаза, чтобы убедиться, что в комнате, кроме нас, никого не было, и чтобы понять, каким, образом он издавал звуки, которые неслись у него из горла. Это было потрясающе и совершенно ново. Я почувствовала, что мой мозг входит в сильно измененное состояние, хотя при этом я полностью отдавала себе отчет в происходившем.

Хаторы представились и начали рассказывать моему другу о нашей с ним совместной жизни в те времена, когда Эхнатон хотел сменить старое священство. Эта история показалась мне очень знакомой, и перед моим внутренним взором, как отредактированные клипы, проносились какие‑то сцены. Когда я услышала описания храма Изиды и храма Ра, меня стали переполнять эмоции. С помощью голоса Тома они производили звуки для моего друга, и я помню, что была очень горда, что нашла звуки, которые мне велено было найти. До сих пор я нигде не слышала звуков, которые Том Кеньон издает на своих звуковых сеансах.

Когда все закончилось, Том повернулся ко мне н сказал: «Богиня Хаторов хочет говорить с тобой. Джуди». Никто из нас не в состоянии вспомнить, что она сказала, и с тех пор она лишь раз приходила с группой.

Когда все закончилось, Том проводил нас до двери. Мой друг пошел к машине, я шла в нескольких метрах позади него. Том окликнул меня.

«Джуди – сказал он. – я должен вам кое‑что сказать».

Я подошла.

«Я так не делаю», – сказал Том.

«Чего не делаете?» – спросила я.

«Я никогда не принимаю людей у себя дома, и я не устраиваю частных сеансов».

«Тогда почему же вы нас приняли?» – спросила я.

«Потому что об этом меня попросили Хаторы».

Дома эти звуки преследовали меня много дней. Никогда в жизни ничего не производило на меня такого впечатления, как встреча с Хаторами через Тома Кеньона. Через неделю я опять позвонила Тому п спросила: «Если один раз Хаторы уже попросили нас встретиться с нами, может быть, они попросят вас об этом еще раз? У меня есть для них несколько вопросов».

Он рассмеялся, мы договорились о встрече, и как это началось.

Потом через несколько лет мой друг навсегда растворился в пейзажах Нидерландов, и больше я ничего о нем не слышала. Тем не менее, я все еще вспоминаю о нем с нежностью, и большой любовью, и уважением и надеюсь, что когда‑нибудь он увидит эти строки и вспомнит, как мы жили вместе. После того как жена Тома умерла от рака, мы поняли, что буквально скатываемся с близких дружеских отношений к все более и более глубокой сердечной привязанности. И. хотя и Хаторы, и другие божества немало говорили нам в частных беседах о том времени и о нашей совместной жизни, мы предпочитаем не делиться этим с миром.

И вот, после восьми с лишним лет жизни с Хаторами я рассказываю вам о том, что произошло с нами за это время.

Группа из тринадцати существ общается через Тома. Они выступают с коллективных позиций по вопросам, по которым существует общее соглашение о том, что можно сказать. Здесь они явно находятся в качестве невмешивающегося разума. Они не используют свое влияние и не вмешиваются никаким иным способом. За все восемь лет они ни разу не сказали, что следует делать. Я умоляла их ответить на конкретные вопросы о нашем будущем и о будущем человечества, но они не отвечают на такие вопросы. Они работают по принципу «знать только то, что надо».

И еще раз: хочу, чтобы это было предельно ясно. Хатор никогда не станет говорить, что вы должны делать. Если вы слышите голоса, которые представляются Хаторами, и эти голоса вам что‑то советуют или приказывают, поверьте мне, это не Хаторы.

Когда мы их просим, они могут сами попросить нас о чем‑то, и в основном это касается нашей работы с ними. Последние семь лет мы путешествуем, отправляясь туда, где, по их словам, было бы полезно «поставить звуковые якоря». По их просьбе мы ездили в Россию. Мы ездили на Украину, так как они сказали, что для Земли было бы чрезвычайно благотворно. если бы мы «поставили звуковые якоря на Украине. Когда же мы обнаружили, что находимся очень близко к Чернобылю, мы спросили их, зачем же они попросили, чтобы мы приехали на это место с таким высоким уровнем радиации? Они объяснили нам, что так было надо. Они сказали дословно. что, если бы могли, попросили бы Тома забраться в сам реактор, так как радиация будет хранить звук на протяжении многих тысяч лет.

Оглядываясь назад, могу сказать, что самым счастливым местом, которое мы посетили, были Фиджи. Мы хотели остаться там дольше. Но нас ждали, В Японии, и мы спросили Хаторов, каковы могут быть последствия, если мы отменим свою поездку в Японию и останемся на Фиджи. Они объяснили, насколько целебными для Земли были бы звуки, если бы мы поставили звуковые якоря как можно ближе к Северной Корее. Они попросили нас ехать в Японию и не отменять эту поездку. Это произошло семь или восемь лет назад, когда Северная Корея грозила начать испытания ядерного оружия и весь мир был очень встревожен. Хаторы сказали, что хотят доставить звук как можно ближе к Северной Корee, что это очень важно, но что, конечно, мы не обязаны это делать. Тогда, как нас просили, мы отправились в Японию. И только после этого они рассказали нам, насколько важна была та поездка и что в результате ее ситуация в Северной Корее начала меняться.

Все общение Хаторов с нами сводится не более чем к просьбам. И только когда я проявляю настойчивость и обращаюсь к ним через Тома напрямую, только в этих случаях я получаю объяснения к большинству их высказываний. Складывается впечатление, что сам вопрос определяет ответ, а диалог многое добавляет к ответам на конкретный вопрос. Например, у них есть крупные храмы в Ныо‑Мехико и в Центральной Америке. Много лет назад Том подумывал, не отказаться ли от работы на точке в Нью‑Мехико из‑за крайне неприятных отношений с советом директоров. Он обратился к Хаторам с вопросом, может ли он отказаться от работы на этом объекте.

Они ответили – конечно, он может отказаться от этого объекта. Они сказали, что он волен делать все, что пожелает. Я отказалась поверить, что им нечего больше сказать в ответ на этот вопрос, и попросила обратиться к ним напрямую, и тогда задала им следующий вопрос. Я спросила их, каковы будут последствия для мира, если Том откажется от этого объекта. На этот вопрос мы получили ответ, которого искали. Если разум Тома и его непосредственное общение с группой Хаторов больше не будут участвовать в полном управлении работой этого объекта, это станет огромной потерей, так как именно он поддерживает непосредственную связь с Хаторами. И чтобы сам храм продолжал служить Земле так, как сейчас, его (Тома) участие и контроль в высшей степени необходимы. И тогда мы не стали отказываться от объекта, создали некоммерческую организацию, которая его поддерживает и выполняет дополнительную работу. Сейчас существует шахта для храма на Коста‑Рике и планируется построить такую же шахту в Непале, чтобы замкнуть на треугольник действие «акупунктурных игл», который производят эти шахты на состояние Земли. Кроме того, Фонд Лечения Звуком, который мы создали для обеспечения работы объекта в Нью‑Мехико, теперь ведет большое количество проектов. Например, впервые в истории получена запись пения монахинь в Тибете.

На самом деле, куда бы мы ни ехали и чему бы ни учили в этом мире, все это непосредственное отражение просьб, с которыми обращается к нам дух. Это может быть контакт с Хаторами или глубокие отношения, которые сложились у нас сейчас с сущностью, называющей себя Марией Магдалиной, с которой мы работаем начиная с 2009 года.

Однако здесь я хочу внести полную ясность. Ни Хаторы, ни Мария Магдалина никогда не говорят нам, что мы должны делать. Они указывают на то, какие последствия могут иметь те или иные действия для Земли и для нас с Томом. Затем мы с Томом решаем, что нам подходит, а что нет. В некотором смысле это напоминает консультации с адвокатом, бухгалтером или другим советником. На первый взгляд может показаться, что между консультациями с группой существ из межмерного пространства и другой Вселенной и консультациями с личным адвокатом или бухгалтером очень мало общего. Уверяю вас, что от первых я получала куда более ценные советы, чем от какого бы то ни было «человеческого» консультанта, сознание которого ограничено нашим измерением.

Итак, когда нам говорят, что наше путешествие в ту или иную точку планеты имеет большое значение для развития той или иной глобальной ситуации, мы очень рады сделать все, что мы можем, ее ли это идет на пользу и нам. Соединяя эти точки, мы никогда не руководствуемся просьбами людей. На самом деле мы почти никогда не рассказываем людям, почему одни просьбы мы выполняем, а другие – нет.

Мы не занимаемся рассылкой электронных писем с просьбой ко всем получившим взяться за руки в тот момент, когда мы будем петь «Ом» где‑нибудь в пустыне. Мы не объявляем, куда направляемся или что нам сообщили во время звуковой медитации, за исключением информации, которая очевидно поможет людям, присутствующим на том или ином звуковом сеансе, который проводится в ходе семинара. Я не пытаюсь выставить нас героями, и я не пытаюсь уйти от вопросов. Я могу просто сказать следующее.

В одном только 2007 году звук был оставлен глубоко в Швейцарских Альпах, в Венгрии в Дунае и через все его притоки – во всей Центральной Европе. Мы поставили звуковые якоря в Германии, Австрии, Франции и Испании. До того как мы уехали из Соединенных Штатов в эту поездку, растянувшуюся на год, мы поставили глубокие звуковые якоря и на Западном, и на Восточном побережьях. Прежде чем мы вернемся домой накануне 2009 года, мы пронесем звуки Хаторов из криптов и Святая Святых в Египте назад через Венгрию в Вену, Францию, потом в Тибет, Непал, на Бали и назад, туда, где в них остро нуждаются, – в Северную Америку.

Могу искренне сказать, для нас большая честь приносить пользу.

На Земле Хаторы никогда не появлялись в телесной оболочке. Они посылали эманации тем или Иным художникам в Древнем Египте, а также нынешним, чтобы те могли нарисовать или высечь их антропоморфные изображения. Но тел у них не бы‑о никогда. В своем измерении они существуют в иде света.

Рисунки в комнате‑храме в Канзасе – всего лишь изображения Хаторов в том виде, в каком они показывались тем или иным художникам и в каком воспринимал их художник. Собственно, так происходит с любой передаваемой информацией – художественной, вербальной или музыкальной, которая всегда «транслируется» через фильтры эволюционных возможностей художника, музыканта или контактера.

Это чрезвычайно важно, если учитывать огромный объем материала, получаемого сегодня в результате подобных контактов. Так получилось, что в своей жизни я сталкивалась со многими контактерами. Могу сказать вам, что ясность полученной информации полностью зависит от уровня развития человека, через которого устанавливается контакт. Они не могут не отфильтровывать информацию, которая проходит через них. Поэтому на вашем месте я бы поискала человека с высоким уровнем развития и уж потом оценивала бы ценность посланий. Другими словами, роль медиума в содержании посланий чрезвычайно высока (мои извинения Маршаллу МакЛухану).

Что касается Тома Кеньона, то, понаблюдав его в течение более четырнадцати лет и издали, и вблизи, могу сказать следующее: каждый день своей жизни он проживает в соответствии со своим учением. В любой ситуации он всегда выбирает прямой путь. Он – гений огромного масштаба и в интеллектуальном отношении, и в музыке, и в вокале. Это поистине человек Возрождения. В разговорах с людьми, которые его знают, которые видели, как он работает, какой он в частной жизни, неизменно всплывает слово «безупречный». Он на самом деле безупречен, это поистине порядочный, деликатный, самоотверженный человек. И это еще одна причина, по которой я и хотела добавить свои два цента. Сам бы он никогда этого не сказал, но по многим причинам сказать это необходимо. Это правда, и сказанное мною заставит вас подумать об источниках любого материала, получаемого в результате контакта.

Слава не одно и то же, что духовная или эмоциональная зрелость. Почти всякий может написать и издать книгу. Поэтому сам по себе факт, что вы это «где‑то прочитали», не гарантирует, что прочитанное – правда. Особенно это относится к «новостям» в том виде, в каком их сейчас «читают». (Обратите внимание, я не сказала «добывают». Новости больше не добывают, их не проверяют и не подтверждают. Какой‑нибудь известный диктор просто читает то, что спускают ему «сверху», не задавая вопросов и не проводя проверок, и то, что мы до сих пор называем «новостями», мало похоже, если вообще похоже, на правду.) Будьте бдительны и относитесь ко всему трезво. Я бы советовала досконально исследовать все, что вы слышите, как я часто и делаю, чтобы посмотреть, а как выглядит прямо противоположное тому, что читают. Как часто говорит Том, пропускайте то, что вам говорят, через собственные очки и смотрите, что покажется вам похожим на правду. Принимайте то, что подходит, и не принимайте ничего, что не послужит вашей максимальной пользе.

Date: 2015-11-15; view: 303; Нарушение авторских прав