Поминальные дни

Уважение к памяти умерших родителей и родственников и почитание их душ, основанное на веровании в загробную жизнь и таинственное общение их с живыми, глубоко укоренилось в русском сознании, выражаясь в особых поминальных обрядах, характер которых заимствован от далёких времён язычества.

В силу убеждения, что души умерших особенно чувствительны и признательны живым в те дни, которые посвящены их памяти, в народном календаре отведено особое место поминальным дням, когда считается непременной обязанностью вспомнить и почтить умерших. Кроме того, чествование памяти скончавшихся происходит и в другие праздники, например, Радоницы, Троицын день. В общих чертах поминальные обряды по всей Руси были одинаковы и представляли собой смешение языческих представлений, унаследованных от предков, с христианскими понятиями и церковными уставами. На могилы выливались жидкие кушанья, чтоб омочились запёкшиеся кровью уста мертвецов, а остальные принесённые для поминок пищевые припасы, среди которых обязательно, особенно на Красную горку, находилось очищенное от скорлупы яичко, оставляли птицам.

Но навестить умерших и помянуть их на могилках возможно лишь в тёплое время года, осенью же и зимою поминовение переносилось обыкновенно в тёплые дома.

Обычно после похорон наводилась чистота в доме: мылись полы, столы и лавки, причём тряпки, которыми мыли, веник, которым подметали, гребень, которым расчёсывали волосы умерших, горшок, из которого брали воду для обмывания, – всё это выносили за околицу и бросали на перепутье или на том месте, где происходило прощание. Затем, возвратившись домой, умывались и одевали чистые одежды.

В числе дней почитания умерших особо выделяется Дмитриева суббота. История установления её такова.

…В ночь на 7 сентября 1380 года русское войско, выступившее в поход против татар, стало переправляться через Дон. Утром на другой день, 8 сентября, был густой туман, и когда в третьем часу просветлело, русские полки строились уже за Доном при устье реки Непрядвы. Часу в двенадцатом начали показываться татары, спускавшиеся с холма на широкое поле Куликово. Русские последовали ах примеру, а сторожевые полки начали битву, какой ещё не бывало на Руси: говорят, что кровь лилась, как вода, на пространстве десяти вёрст, лошади не могли ступать по трупам, ратники гибли под конскими копытами, задыхались от тесноты. Пешая русская рать уже полегла костьми, как скошенное сено, и татары стали было одолевать. Но в эту критическую минуту избавителем русских явился ожидавший с войсками в засаде удобного момента князь Владимир Андреевич и воевода Волынский Боброк. Со словами военачальников: «Теперь и наш час приспел, дерзайте, братия и други!» – русская дружина ударила с такою силою со всех сторон на татар, что те не выдержали и вместе с Мамаем и мурзами обратились в бегство.

«Была на Руси, – говорит летописец, – радость великая, но и печаль большая по убитым от Мамая на Дону». Великий князь Дмитрий Иванович, получивший прозвание Донского, объезжая на другой день после победы полки свои, благодарил их за оказанное мужество, обещая наградить каждого по достоинству, а останавливаясь над трупами знаменитейших, платил им дань слезами умиления и повелел предать тела павших земле. Восемь дней ратники хоронили доблестно павших своих товарищей. Представший пред великим князем воин поведал ему: «Когда стоял я в дубраве, в засадном полку, плакал, смотря на православных, избиваемых от татар, и молился Господу Богу, то внезапно увидел бесчисленное множество венцов, сходивших на избиенных христиан». Побуждаемый этим небесным видением, набожный князь, вступив торжественно в Москву, первым долгом поспешил в Троицкий монастырь, где отслужил панихиду по всем избиенным, а затем в знак признательности к добрым сподвижникам установил праздновать вечно их память в Дмитриеву субботу, доколе существует Россия.

Так как 8 сентября случилось в ту пору в субботу, то и церковное празднество отнесено на субботу, предшествующую дню тезоименитства победителя татар (26 октября).

Пословица говорит: «Дмитриева суббота – кутейникам работа», имея в виду, что чем щедрее приношение для них и обильнее угощение, тем вернее доставляются загробной душе на том свете покой и отрада. Каждая сельская церковь представляла в этот день особый вид: на скамейках и особых столиках расставлены «кануны» – небольшие горки в виде могильной насыпи из жёлтых восковых свечей, блюдца, горшочки и даже чайники с отбитыми рыльцами с кутьёю из риса с изюмом – в неё воткнута возжённая свечка; в церковных углах и на паперти узелки с закуской и поминальными блинами, из которых три или шесть полагаются священнику и дьячку, равно как и пирог, начинённый кашей. Слышится монотонное пение дьячка, в воздухе стоит сильный запах ладана, где‑то в углу раздаётся всхлипывание и переходит в громкие рыдания при возглашении «вечной памяти» отошедшим в вечность – вот вкратце нарисованная картина родительского праздника.

От Государева кормового двора в этот день давалось на вечерню два ведра мёду для кутьи, которую ставили по гробам святителей и князей. Перед литургией ключарь снова получал ещё два ведра мёду для кутьи по гробам. Но окончании службы устраивался поминальный обед для служивших на княжеском дворе.