Глава одиннадцатая. Христианин и Верный. На пути своем Христианин поднялся на невысокий пригорок, позволявший пилигримам обозреть окрестность

На пути своем Христианин поднялся на невысокий пригорок, позволявший пилигримам обозреть окрестность. С вершины он увидел старого друга по имени Верный, который шел впереди тем же путем. Христианин радостно окликнул его:

— Эй, друг, подожди немного и пойдем вместе! Услышав зов. Верный обернулся, и Христианин вновь закричал ему:

— Стой, подожди меня! Но Верный ответил:

— Не могу! Кровавые мстители идут за мной по пятам. Эти слова подстегнули Христианина, и он, собрав последние силы, пустился бегом догонять его. Ему удалось даже обогнать его, с самодовольной улыбкой взглянув при этом на Верного. Но неожиданно он споткнулся и упал, да так, что сам подняться на ноги не смог, и Верный подбежал помочь ему.

После этого они пошли вместе, обсуждая пережитое.

— Дорогой брат, я очень рад, — сказал Христианин, — что мне удалось догнать тебя. Господь так свел наши пути, что мы можем вместе продолжить наше путешествие.

— Я рассчитывал, любезный друг, — ответил Верный, — выйти вместе с тобой из нашего города, но ты отправился раньше меня, и я весь этот опасный путь прошел в одиночестве.

— А долго ли ты еще жил в городе Гибель после того, как я покинул его?

— До тех пор, пока не почувствовал, что долее оставаться там не могу. Много разных слухов и толков было после твоего ухода, говорили даже, что город наш скоро будет сожжен небесным огнем.

— Что ты говоришь?!

— Да, одно время только и разговоров было, что об этом!

— И все-таки никто, кроме тебя, не пожелал спастись от погибели?

— Хоть гибель города и была темой номер один, серьезно в это никто так и не поверил. Я собственными ушами слышал, как в пылу разговора некоторые с насмешкой отзывались о тебе и о твоем путешествии, которое они называли пилигримством; но я лично ни на минуту не сомневался в том, что наш город будет сожжен огнем и серой, и потому ушел оттуда.

— Не слышал ли ты что-нибудь о Сговорчивом?

— Да, слышал, что он дошел было с тобой до самой топи Уныния. Утверждают, что там он провалился, и вернувшись, не захотел в этом сознаться. Но я в этом не сомневался, потому что он был с ног до головы запачкан болотной тиной.

— А что сказали ему наши соседи?

— После своего возвращения он стал всеобщим посмешищем. Многие при этом еще и презирали его, и почти никто не хотел дать ему работу. Его положение сегодня во много раз хуже, чем до его ухода из города.

— Но почему же они так с ним обходились, если сами презирали путь, которым он намеревался идти?

— Вот что они говорили: «На виселицу его! Он отступник! Он изменил своему исповеданию!». Мне кажется, что сам Господь настроил всех против него и сделал его притчей во языцах.

— А лично ты говорил с ним об этом?

— Я однажды встретился с ним на улице, но он тотчас перешел на другую сторону, как будто пристыженный. Так и не удалось мне переговорить с ним.

— Вначале, когда мы двинулись с ним в путь, я, признаюсь, возлагал на него большие надежды. Но теперь мне сдается, что он погибнет вместе со всем городом. Не зря говорят: «Пес возвращается на свою блевотину», и «Вымытая свинья идет валяться в грязи». Оставим его. Расскажи мне лучше, друг мой, что тебе пришлось пережить в пути, в какие попасть приключения?

— Я миновал топь, в которую ты упал, и дошел до врат, не подвергаясь особым опасностям. Потом я встретил некую личность по имени Распутство, которая пыталась соблазнить меня.

— Хорошо, что ты от нее спасся. Иосиф сильно был ею искушен и чуть было не поплатился за это своей жизнью. А какое зло причинила тебе эта личность?

— Ты даже представить себе не можешь, какие у нее приемы, чтобы завладеть людьми. Распутство льстива, прилипчива, обещает всякого рода радости и наслаждения.

— Однако Распутство ведь не могла обещать тебе радости спокойной совести?

— Зато всякие плотские и чувственные наслаждения!

— Слава Богу, что ты ей не попался! Ведь ты отверг ее услуги?

— Конечно, вспомнив слова: «Стопы ее достигают преисподней». Вот я и закрыл глаза, потому что боялся оказаться околдованным, и продолжил свой путь.

— Были ли еще какие-нибудь приключения?

— У самого подножия горы Затруднение, с которой я спустился, я встретил дряхлого старика. Ему интересно было узнать, кто я и куда иду. Я ответил, что зовусь пилигримом и направляюсь в Небесный Град. «Ты мне кажешься честным малым, не хочешь ли ты поселиться у меня и получать хорошее жалованье?» Я спросил его, кто он и где живет. Он мне представился Ветхим Адамом из города Обмана. Я поинтересовался его работой и жалованьем.

«Я держу дом терпимости. Жалованье же мое — я тебя сделаю своим наследником. В моем доме собраны самые драгоценные сокровища мира. Есть и прислуга. Это мои дочери». — «А сколько у тебя дочерей?»

— «Трое, — ответил он. — Вожделение Плоти, Похоть Глаз и Гордость Житейская. Если захочешь, могу дать одну из них тебе в жены». — «Как долго я смогу жить у тебя?» — спросил я его. — «До самой смерти», — был ответ.

— Ну, и что же ты решил?

— Сначала я был склонен согласиться. Его предложение показалось мне заманчивым и приемлемым. Но потом я словно прочел у него на лбу: «Отвергни ветхого человека с его делами».

— И что же дальше?

— То, что я прочел на лбу этого старца, настолько поразило меня, что я тут же смекнул: если я с ним войду в дом, он тотчас продаст меня в рабство. Я посоветовал ему сохранить все эти красивые слова для себя. Тогда он начал мне угрожать, что пошлет мне вслед человека, который испортит мне настроение на весь дальнейший путь. Я повернулся, чтобы уйти, как вдруг почувствовал резкий удар. В глазах потемнело от боли, и мне показалось, будто из меня вырвали кусок мяса. От жгучей боли я воскликнул: «О, жалкий я человек!».

Как мне удалось высвободиться из его цепких рук, подняться на ноги и продолжить свой путь, я и сам не знаю. Не прошел я и половины пути, как, обернувшись назад, увидел, что кто-то бежит за мной со скоростью ветра. Этот кто-то догнал меня на том самом месте, где стоит беседка для отдыха.

— Я тоже там остановился было отдохнуть, — признался Христианин, — но заснул так крепко, что выронил из-за пазухи свой свиток.

— Но выслушай меня, брат, — продолжал Верный. — Как только этот незнакомец меня догнал, он ударил меня по голове с такой силой, что я повалился, точно мертвый. Придя в себя, я смог лишь прошептать: «За что?». Голос его подобен был грому: «За твое тайное стремление к Ветхому Адаму». Тут он стал снова бить меня в грудь. Я стал молить его о пощаде, но он ответил, что чувство пощады ему неведомо. Без сомнения, я бы вскоре скончался от его побоев, если бы кто-то не подошел к нему и не приказал остановиться.

— А кто же это был? — спросил Христианин.

— Я Его сначала не узнал, но потом заметил следы от ран на Его руках и в боку. Тогда я понял, что это был Сам Господь…

— Человек, избивавший тебя, был Моисей. Он не щадит никого и вообще не ведает, что это такое — щадить людей, преступивших его закон.

— Это была не первая моя встреча с ним. Он уже приходил ко мне домой и грозил сжечь кровлю дома моего, если еще долго буду медлить.

— Заметил ли ты Чертог, который стоит на самой вершине горы, где тебя догнал Моисей? — спросил Христианин.

— О да, и львов, спящих перед входом. Был полдень. У меня оставалось еще много времени; я, не останавливаясь, прошел мимо привратника и спустился с горы.

— Он мне как раз и передал, что ты прошел мимо дома. А жаль, что ты не вошел в Чертог. Ты бы увидел там много достопримечательного, что запоминается на всю жизнь. Но скажи, пожалуйста, встретил ли ты кого-нибудь в долине Унижения?

— Да, я встретил там одного по имени Недовольный, который уговаривал меня повернуть с ним назад. Главная причина его недовольства состояла в том, что человек в этой долине лишен всяких почестей. Если же я буду настолько глуп и все-таки решусь пройти долину Унижения, то я оскорблю всех своих друзей: Гордость, Надменность, Самомнение, Мирскую Славу.

— Что же ты на это ему ответил?

— Я сказал, что все они являются моими родственниками по плоти. Однако после того, как я стал пилигримом, они от меня отреклись. Я также порвал всякую связь с ними. Что же касается долины Унижения, то, по— моему, он совсем неверно истолковывает ее значение. «Унижение предшествует чести, а надменность влечет за собой падение». Да я лучше пройду долину Унижения, чем соглашусь с советами Недовольного.

— А больше ты никого не встретил в долине?

— Как же, встретил одного по имени Стыд. Я, право, еще не встречал в своей жизни человека, у которого бы имя настолько не соответствовало его сущности. С другими еще можно было о чем-то договориться, но от этого же нахала невозможно было избавиться!

— Что же он говорил?

— Он восстал против самой религии, утверждая, что это занятие жалкое, подлое и недостойно умного человека. Совестливость — черта характера, позорящая мужчину. Для человека здравого смешно и стыдно всегда обдумывать каждое свое слово и каждый поступок, а расстаться с буйной, свободной жизнью, свойственной смельчакам всех времен, — великая глупость в глазах наших современников. Очень мало великих, богатых и умных мира сего решались идти честным путем, потому что боялись рисковать, делая ставку на неизвестное будущее. Живыми и яркими красками он описывал, какое презренное и униженное положение занимают пилигримы в свете. Стыд и позор, когда человек начинает плакать, мучиться угрызениями совести, слушая в церкви проповедь, а дома у себя вздыхает о духовной испорченности, просит прощения у соседей за какую-нибудь обиду, нанесенную ему много лет назад, или за слово, сказанное сгоряча, вернет взятое без спросу. Религия делает человека странным в глазах большого света, потому что каждый человек имеет маленькие слабости (так он называет пороки), от которых верующий человек старается избавиться. И потому христианин, как правило, вынужден общаться с теми, кто далек от светского общества, образуя с ними нечто вроде духовного братства. Разве это не постыдно? Говорил он со мною долго и о многом, всего и передать невозможно.

— Что же ты возразил ему на это?

— Что? Да я просто не знал, что и говорить! Он меня довел до такого состояния, что я покраснел, и этот Стыд чуть было не взял надо мною верх. К счастью, я вовремя вспомнил стих: «то, что высоко у людей, мерзость пред Богом». И тут до меня дошло, что Стыд говорит только о людях, но не объясняет, как велик Бог и Его Слово. Я подумал, что в день суда нам будет вынесен смертный приговор или, наоборот, дарована жизнь вечная не по степени нашей дерзости и гордости в мире, а по мудрости и закону Всевышнего. Нет, подумал я, то, что велит Бог — лучше, хотя бы весь мир восстал против Его Слова. А Господь повелевает нам иметь веру и чистую совесть. Поэтому те, которые решаются прослыть дураками в глазах мира ради Царства Небесного, будут самыми мудрыми в этом Царстве. Бедняк, любящий Христа, намного богаче самых знатных мирян, которые ненавидят имя Его. И во всю силу своих легких я крикнул ему прямо в лицо: «Стыд, удались от меня, ты враг моего спасения: неужели предпочту служить тебе, нежели Всемогущему Богу моему? Как я посмотрю Ему в глаза, когда Он придет? Если я буду стыдиться здесь Его и Его служителей, то какое право я имею ждать от Него благословения?». Но уверяю тебя, друг, этот Стыд — нахальный тип. На ухо он шептал мне всякую чушь, как, например, что смешны некоторые моменты веры и как долго он искал со мной встречи. Наконец я ему решительно заявил, что он напрасно меня преследует, потому что то, что он считает презренным, я расцениваю как высшую славу. Надо ли говорить, как я обрадовался, избавившись, наконец, от своего докучливого советчика…

— Я очень рад за тебя, брат, — ответил Христианин, — что ты все-таки сумел отделаться от этого нахала. В самом деле, он мало соответствует своему имени. Вместо того, чтобы прятаться, он гонится за нами повсюду, желая внушить нам стыд при исполнении нашего долга. Но будем всегда оказывать ему сопротивление, ибо сказано:

«Мудрые наследуют славу, а глупые — стыд».

— Я думаю, — заметил Верный, — что мы должны молить о помощи Того, Кто желает видеть нас мужественными борцами за истину.

— Конечно. А более никого не встретил ты в этой долине?

— Нет, более никого. Всю дорогу солнце сияло над моей головой, даже в долине Смертной Тени.

— Тебе больше повезло, друг!

И Христианин в свою очередь рассказал товарищу про все свои опасные приключения…

Date: 2015-11-13; view: 288; Нарушение авторских прав